Подчас затрачивается долгое время для получения в центральных архивах сведений, которые имеются в областных, районных и местных ведомственных архивах. Поэтому, начиная поиски, прежде всего следует иметь в виду, что документы о личном составе, т.е. приказы, лицевые счета на зарплату, личные дела, в течение 75 лет хранятся в архивах предприятий и организаций, по месту работы. В архивах предприятий, как правило, сосредоточены документы о личном составе работников ликвидированных подведомственных им подразделений и служб (подсобных совхозов, мастерских, автобаз, детсадов, столовых и т. п.). Кроме того, архивы действующих предприятии хранят документы предшествовавших им предприятий и организаций, т.е. тех, на базе которых они возникли, чьи права и функции унаследовали.
75 лет - это три поколения XX века. Документы более позднего периода концентрируются также в межведомственных архивах (управлений и отделов народного образования и здравоохранения, в облпотребсоюзах и других). Так, готовя двухтомник книги-мемориала памяти воинов, умерших от ран в госпиталях и захороненных на территории Вологодской области, группа "Поиск" нашла основные документы не только в фондах центральных архивов, но и в Государственном архиве Вологодской области (ГАВО) и в межведомственном архиве облздравотдела. В двух томах этого уникального издания имена более 15 тысяч солдат и офицеров. С первых дней войны Вологда стала важным пунктом, обеспечивающим эвакуацию раненых и больных, прием их в госпитали областного центра, Череповца, многих железнодорожных станций и районных центров. В Вологде находился распределительный эвакуационный пункт (РЭП-95). Уже 27 июня 1941 года военно-санитарный поезд № 312, оборудованный за несколько дней на Вологодском паровозовагоноремонтном заводе, укомплектованный командой и медицинским персоналом, отправился на фронт. События этих дней нашли отражение в повести Веры Пановой "Спутники".
Врачи, медсестры, санитарки госпиталей обслужили за годы войны свыше 650 тысяч солдат и офицеров четырех фронтов, с которых раненые направлялись в Вологодскую область. В военных госпиталях работали ученые и медики, внесшие заметный вклад в лечебно-профилактическое обеспечение армии: ортопед и травматолог профессор М. И. Куслик, невропатолог профессор С. Н. Давиденков, рентгенодиагностик костей и суставов Д. Г. Рохлин, профессор-вологжанин В. В. Лебедев и другие. Не всех раненых удалось вылечить... И вот две книги скорбных имен. Они подготовлены на общественных началах и изданы на добровольные взносы граждан Вологодской области в Советский фонд мира, разосланы во все военкоматы страны15. Получены сотни писем от тех, кто нашел в этих книгах имена близких, о времени и местах захоронений которых не было сведений.
Приведу еще пример, убеждающий в полезности работы в местных архивах. Немало времени было затрачено мною на розыски в ЦГИА (ныне РГИА) документов, фиксировавших отношения государства с государственными крестьянами во время реформ 60-х годов XIX века. Я имею в виду владенные записи, определяющие землепользование этой социально-правовой группы крестьянства (у помещичьих крестьян эти проблемы отражены в уставных грамотах). Формуляр владенной записи требовал приложения списка крестьян с указанием имен домохозяев, числа десятин удобной земли, количества оброчной и т. д. Благодаря им мы имеем сведения о поколении 60-70-х годов XIX столетия, по сути продолжающие сведения последней ревизии 1857-1858 годов. В ЦГИА я нашел только формуляр, общие статистические материалы, отчеты, а также дела со списками селений государственных крестьян Владимирской, Саратовской, Смоленской, Псковской, Костромской и других губерний (РГИА. Ф. 385. Оп. 6. Д. 4276-4284). Оказалось, что сами владенные записи хранятся в областных архивах. В Велико-устюгском филиале ГАВО, например, есть фонд с несколькими тысячами этих документов. В 1970-1980-х годах стали публиковаться и специальные исследования о владенных записях16.
В завершение этого путешествия приведу два родословия. Первое пока доведено до прадеда, второе берет начало в средневековье.
Встреча с журналистом газеты "Известия" Русланом Андреевичем Армеевым была неожиданной. Узнав, что пишу эту книгу, прислал интересное письмо о своей родословной. Оно примечательно стремлением автора проникнуть в духовность пяти поколений за полуторавековой период. Вот фрагменты его письма.
"О прадеде знаю всего-то ничего, только имя (Игнатий) и что жил в Тырлинихе (это Верховье, теперь Тарногский район, раньше Тотемский). Лет 15 назад, когда мы с отцом приехали туда побывать, оставался от прадедова дома сруб в несколько венцов среди крапивы да старые рябины у дома, посаженные будто бы им. Занимался он всю жизнь тем, чем занимаются на селе мужики - крестьянствовал. Как и отец его, и отец отца. Судя по фамилии ("армея" - постная пища монахов, Словарь русского языка XV-XVII веков), был кто-то в роду (из первых) монашествующий. Я Вам писал, кажется, что где бы я ни встречал человека с фамилией Армеев, оказывался он родом из Верховья. Других гнезд у этой фамилии не попадалось.
Дед мой, Александр Игнатьевич, родился в 1877 году там же, в Тырлинихе, умер в 1944 году в Данилове Ярославской области. Жил он в родных краях до 25-го года. В начале 20-х дед и еще два мужика, скооперировавшись, поставили на реке Уфтюге, под деревней, мельницу, начали будто бы молотить муку. Но вскоре мельницу эту у них реквизировали. Дед собрал нехитрое хозяйство, семью - и в путь, так что прелестей коллективизации ему не довелось испытать. Мельницу эту ему тогда припомнили бы, и неизвестно, чем дело закончилось бы. Отдаю должное его интуиции: уехав, спас и себя, и семью, и, выходит, меня. В Данилове он работал грузчиком, поднимал и таскал по 10 пудов, для сравнения: я, подняв пять пудов, наверное, помру - мельчают Армеевы). Был и землекопом, и каменщиком, и разнорабочим.
Мой отец, Армеев Андрей Александрович, самый старший из четверых братьев, родился в 1912 году в Тырлинихе. В молодости работал на Даниловском железнодорожном узле слесарем, кочегаром, помощником машиниста на паровозе. В конце 40-х годов поступил заочно в Ленинградский институт физкультуры им. Лесгафта и окончил его, получив диплом преподавателя физкультуры, чем и занимался в Данилове до пенсии. Во время войны служил в пехоте, ранен под Ржевом, долгое время валялся в госпиталях, а в 43-м Даниловский райвоенкомат выдал ему бронь для преподавания военного дела в школе. И вел он это "дело" до конца войны и после нее.
Постараюсь отметить фамильные, как мне кажется, черты. Ни дня, ни часа, ни минуты не мог он оставаться без дела, и так до самой смерти (умер в марте 89-го). Это, конечно, крестьянская выучка. Для него был характерен здоровый скептицизм, даже консерватизм, недоверие к разного рода новинкам, нововведениям, пока не попробует на ощупь, на зуб, на вкус. Открыт сердцем, доброжелателен, простодушен, порядочен во всех ситуациях. Любил общение, друзей, коллег, семью, застолье, шутку. Удивительная, до педантизма, страсть к порядку, систематике. Собирал, например, монеты, спортивные значки и долгими зимними вечерами систематизировал коллекции. Мог выполнять любую работу: слесарную, плотницкую, столярную, сапожную, жестяную. Был заядлым огородником, фотолюбителем.
Дядя Александр во время войны попал в плен, после возвращения уехал в Кемерово (кажется, отбыл там срок за плен), связь с ним была нерегулярной, подробностей не знаю. Дядя Дмитрий закончил Ярославский медицинский институт, был на фронте (помню его орден Красного Знамени), потом преподавал в институтах Куйбышева, Алма-Аты, защитил кандидатскую диссертацию. Был наделен незаурядными творческими способностями: играл на гитаре, хорошо рисовал.
Младший дядя Николай (1927 года рождения) живет в Данилове, успел повоевать, работал на железной дороге и еще во многих местах, окончил заочную юридическую школу, был следователем, сейчас на пенсии. Из фамильных черт унаследовал уравновешенность, сознание собственного достоинства, правдолюбие, мастеровитость.
Два слова о себе. Учился, в общем, легко, школу в Данилове окончил с золотой медалью (а сейчас его дочь учится на филфаке в МГУ), перенял от отца увлеченность всем на свете. С 5-го класса занимался фотографией, через нее пришел в журналистику, и вот уже 25 лет в штате "Известий". В себе ощущаю некую двойственность и определяю это тем, что одна половина во мне от мамы (ярославская), а другая - от папы (вологодская). У вологодской половины - тяга к вольности, справедливости, правде, деятельности. А ярославская половина - это склонность к компромиссам, желание отмолчаться в трудную минуту, полежать на боку, если нет строгого указания работать.
Чем дальше от молодости, тем ощутимее тяга к родной земле, к истокам, что так естественно, полагаю, для любого, и вот уже чувствую, что суетливая газетная работа поднадоела и что с удовольствием занялся бы изготовлением хотя бы маленькой книжечки про свой родной городок Данилов, про его милых людей, их нравы, обычаи. Вологда все-таки от меня дальше, поскольку родился и вырос не там.
От предков-крестьян чувствую радость в крови, когда попадаю в поле, в лес, на природу, когда захожу в храм. Не без удовольствия делаю что-нибудь руками, во всяком случае все мужицкие работы по дому - мои. Жалею, что не могу в условиях городской квартиры завести приличную мастерскую с верстаком, с токарным станочком и т. д. Знаю и люблю все огородные работы...
В Тырлиниху ездили с отцом с радостью, и в памяти она стоит, как светлое, живое воспоминание. В Верховье и сейчас много Армеевых (и в Тарноге, и в Тотьме), но связей, увы, я ни с кем не поддерживаю. Вот только недавно объявился один дальний родственник, братан тарногский, но теперь он живет и работает в Вологде, в милиции.
Мне приятно было встретить в известной Вам книге Д. Балашова "Русская свадьба" неоднократное упоминание нашей фамилии - какие-то дальние родственники напели собирателям фольклора местные песни".
Итак, начало положено. Москвичу в РГАДА доступно найти и более давние сведения о своей родовой. Например, в писцовой книге 1623 года его прародина, деревня Тырлининская Верховской волости Кокшеньгской чети Важского уезда записана как старинная; в ней три жилых и три запустевших двора. Затем надо посмотреть ландратские книги и материалы ревизий.
Вот и более сложные вариации судеб предков, поставившие перед современными потомками трудноосуществимую задачу разыскания истоков своей родовой. Такого рода трудности возникли у москвича Юрия Владимировича Медведева. Сейчас он пенсионер, до этого - моряк, работник аппарата Министерства торгового флота и Внешторга. Работая в США, женился. Отец был офицером царской армии. По линии матери истоки родовой обнаруживаются где-то в средние века в одной из ветвей прибалтийских "фон-баронов". Некоторые представители живут и сейчас в Германии, во Франции, а один из прапрадедов воевал в Америке на стороне северных штатов. Оставил в США чуть ли не 40 потомков. По линии отца родоначальника надо искать среди донских казаков. Несколько лет тому назад Юрий Владимирович начал поиски документов, подтверждающих историчность своей многопоколенной родословной. О "баронах" - легенды, родословные книги, завещания и встречи с их нынешними потомками. Сложнее с предками - донскими казаками. Судя по отчеству прадеда, Сергея Ивановича Медведева, прапрадедом был донской казак Иван Медведев. Сам Сергей Иванович дослужился до чина хорунжего (прапорщика). Удалось найти автобиографию деда, написанную в 1927 году. По ней установил, что прадед-хорунжий был сослан на вечное поселение на Печору, затем переведен в небольшой северный городок Вельск. За что? Версий бытует много в фамильных преданиях: то ли за участие в Варшавском восстании, то ли за то, что стал на сторону взбунтовавшихся солдат... В 30-х годах XIX века он женился на Августе Григорьевне Угрюмовой, которую он, по бытовавшим в народе обычаям, "увел". Кстати, о фамилии Угрюмовых. Она тоже интересна своим происхождением и древностью. Одни считают, что произошла она от клички одного из сподвижников Василия III - Василия Федоровича Угрюма, другие - от татарского хана. Мне известны Угрюмовы - крестьяне и учителя... "Уведенная" была дочерью политссыльного унтер-офицера.
В названной автобиографии читаем: "Отец мой после какой-то царской амнистии (вероятно, при вступлении на престол Александра II) был прощен, но отказался воспользоваться таковой и остался проживать в Вельске, обзавелся сельским хозяйством и жил не богато, но вполне исправно. Через несколько лет ослеп, в 1867 году скончался, оставив упавшее за время его болезни хозяйство и семью в семь человек, т.е. мать мою и 6 человек детей мал-мала меньше...".
Будучи способным, получая поддержку политссыльных, получил достаточное образование, чтобы "удрать из Вельска и перебраться в Москву". Так начался московский период жизни Медведевых, а внук "беглеца", пробудив в себе ностальгию по родовой, стал искать фамильные корни. Присланные мне Юрием Владимировичем ксерокопии его запросов, ответов и документов составили уже "дело" почти в сто страниц. В числе прочих имеются ответы из архива Ростовской области и от историка Владимира Николаевича Королева, занимающегося генеалогией донского дворянства. Он прислал списки всех офицерских чинов первой половины XIX века, но среди них С. И. Медведева нет. Здесь есть и переписка с вельским краеведом Александром Степановичем Кузьминым, ответ директора Государственного архива Вологодской области, выписки из бывшего ЦГВИА в Москве, вариант родословной Угрюмовых и других.
Поиски продолжаются...