Соляной городок. Сцена из спектакля "Жизнь за царя"
И. А. Милютин мог бы входить в ряды крупнейших банковых и международных дельцов-воротил, особенно в 60—70 годах, но он всегда оставался череповецким деятелем, и не потому, что не хотел быть в другом месте вторым, будучи у себя бесспорно первым: он понимал, что для успехов страны, для ее блага, — а блага родины он любил всегда горячею и живою любовью — необходима широкая и многосторонняя деятельность на местах.
Н. Д. Чечулин. «Новое Время», 1907.
Промышленный переворот, случившийся на Западе в начале девятнадцатого века, лишь слабым эхом отозвался в России. Зато Крымская война наглядно показала, что такое технический прогресс: паровой флот союзников демонстрировал полное превосходство перед российским парусным, англо-французские нарезные штуцера буквально расстреливали русскую армию, вооруженную гладкоствольными кремневками. Объем английской промышленности вырос в первой половине века более, чем в тридцать раз, обороты французского банка увеличились восьмикратно. Россия же Николая I производство лишь удвоила. А в Крымскую войну обнаружилась и полная финансовая несостоятельность России, так как государство вынуждено было свои издержки покрывать выпуском бумажных денег[1].
Идея необходимости политических и экономических преобразований настолько овладела умами в российском обществе, что неотвратимость реформ со всей своей беспощадной очевидностью предстала перед императором Александром II. Он отлично всё понимает и не скрывает этого. Иногда испытывает своих высших чиновников довольно смелыми заявлениями, как это сделал в Москве: «Лучше освободить крестьян сверху, нежели ждать, пока они сами освободятся снизу». Краткая и программная мысль ушла в бессмертие. Однако до освобождения оставалось еще пять лет[2]. А пока, как бы для пробы пера, царским рескриптом объявляются льготы для крестьян. Общество оживилось и разделилось на две части — за и против. Императору было сложнее — он стоял в центре, и центр этот был очень неустойчив.
Встревожен министр государственных имуществ — изворотливый М. Н. Муравьев. О нем надо бы знать, что, отсидев небольшой срок в крепости за участие в событиях 14 декабря (сам сдался), он выскочил оттуда прямо в вице-губернаторы, при этом изволил разрешиться черным юмором: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают». Вот этот самый Муравьев, возвратившись из инспекторской поездки по России, представил Александру II записку, в которой не мог скрыть истинного положения вещей: «(...) народ настроен очень тревожно: (...) от проезжающего значительного чиновника ждут объявления свободы, полагая оную в своеволии и полной необузданности с прекращением всяких работ и платежа на землю, в безграничном пользовании всеми землями помещиков, которые по их мнению, должны будут выехать из имений в города, ибо земля, по понятию крестьян, принадлежит им, а не теперешним владельцам».
Соляной городок.
Сцена из спектакля "Жизнь за царя"
У императора сообщение М. Н. Муравьева вызывает раздражение, но на докладе председателя Главного Комитета князя Орлова[3] он пишет следующую резолюцию: «Повторяю, что положение таково, что медлить нельзя». Комиссия Орлова, кстати, полное ее название звучало столь же загадочно, как и внушительно: «Главный Комитет для рассмотрения постановлений по крестьянскому состоянию», занималась более статистикой, нежели живыми людьми, ожидавшими свободу. Но как бы там ни было, административная машина двинулась в сторону светлого преображения, но как и положено в России — зигзагообразно. «Колокол» А. И. Герцена звонил из Лондона по реформам то за здравие, то за упокой.
4 февраля 1861 года череповецкое городское общество избирает И. А. Милютина своим головой. Через две недели император Александр II, полный решимости, с утра посоветовавшись с Богом в домовой церкви, подписывает исторический Манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости, подписывает в одиночестве, словно совершая акт величайшей интимности.
Дела «Торгового дома братьев Милютиных» в это время шли в гору. Под их флагом уже более сотни торговых грузовых судов ходили по голубым дорогам Мариинской водной системы. Колесным пароходом «Смелый», купленным в рассрочку, братья первыми открыли пассажирскую линию на Шексне, соединявшую Рыбинск с Череповцом и с пристанью «Чайка». Ранее, под другим названием, «Смелый» ходил между Ораниенбаумом и Петергофом. Это был дачный пароходик, с невысокими боками, мелкосидящий, он и длину имел невеликую — всего 15 вершков. Но с делом своим справлялся и даже участвовал в одном мероприятии, устроенном Милютиным по случаю прибытия в Череповец из столицы высокого лица.
Случилось это на втором году милютинского служения городским головой, а именно в 1863 году. Телеграммой из Петербурга Иван Андреевич был уведомлен, что 21 июня пароходом по Мариинской системе в город пожалует его высочество наследник цесаревич Николай Александрович со свитою. Милютин чрезвычайно уважал августейшую семью, а поскольку ещё и слыл человеком гостеприимным, то можно себе представить, какая поднялась в городе суета, тем более, что череповецкий голова был весьма горазд на выдумки. «Смелый» немедленно разукрасили самыми причудливыми росписями, команду составили из самых благопристойных и одновременно самых крепких горожан, а взять на себя капитанские заботы вызвался младший брат — Василий Андреевич, отлично знавший все тонкости шекснинских поворотов. Одели команду в бархатные кафтаны и местного производства поярковые шляпы. Иван Андреевич отдал последние распоряжения и отправился на преображённом «Смелом» вверх по Шексне...
Двадцатилетний цесаревич, по мнению хорошо знавших его людей, не обладал и частью тех достоинств, коими должен обладать будущий монарх. «Он был добродушный и мягкий юноша, но легкомысленный как в учёбе, так ещё больше в дружбе», — говорил князь П. Кропоткин и добавлял: «совершенно верно отзывались о нём, как о глубоком эгоисте». Такая, надо сказать, «нецарственная» черта в характера сына страшно огорчала отца-императора. Но что он мог придумать лучшего, чем пригласить к нему блестящего преподавателя из Киевского университета. Профессор Н. X. Бунге прочёл Николаю и брату его Александру, будущему императору Александру III, полный курс финансового права. Скромный и эрудированный наставник понравился царской семье, и это обстоятельство сыграло очень важную роль в его судьбе.
...Встретились в Огнеме Кирилловского уезда. Великого князя сопровождал его наставник граф Строганов. Николай Александрович принял от Милютиных в качестве «хлеба-соли» знаменитый череповецкий ситный хлеб. Затем объединённое общество перешло на палубу «Смелого», только Иван Андреевич бросился в Череповец короткой дорогой на лошадях, — так быстрее. В городе царило всеобщее оживление. Женщины накрывали столы, защищенные сверху тентами, развешивали флаги и прочую государственную символику. Около 5 часов вечера «Смелый» подошёл к пристани, и соскучившийся от долгого ожидания народ прокричал-таки своё «ура!». После обязательного посещения церкви наследник совершенно неожиданно выразил желание посетить дом городского головы. Милютин, стоявший чуть в стороне, поскольку в Череповце его высочество ревниво оберегал Новгородский губернатор, услышав столь лестное для него, но совершено неожиданное пожелание, немедленно бросился к своему дому. Так и есть — никого кроме 90-летней бабушки Акулины, дом заперт. Иван Андреевич влез в окно и успел отыскать в подвале две бутылки шампанского, Гости, ничего не подозревавшие о муках головы, пили шампанское, на улице народ кричал «ура!», а молодой цесаревич вёл разговор с мудрой бабушкой Акулиной Федоровной. Был доволен и Василий Андреевич -
он получил из августейших рук золотой перстень с изумрудами, осыпанный бриллиантами. Так состоялось первое знакомство Ивана Андреевича с императорской особой. И далее случится так, что он близко будет знать каждого из последующих монархов, вплоть до Николая II, завершившего трагическую историю династии Романовых.
В начале 1860-х годов Российская империя расширила свои границы на Кавказе, в Казахстане, подчинила себе Бухару и Хиву, а договорившись с Китаем, присвоила себе Амурский край. Были и потери: за недорогую цену легко уступили дружественным США Аляску с Алеутскими островами в придачу. Россия становилась обширнейшей, но плохо обустроенной монархией.
Вид на южную часть
города
Как городской голова Иван Андреевич приступал к делу, по его собственному выражению, «со слабыми средствами и неопытными руками, среди всеобщей дремоты других маленьких городов»:
«Для устранения скудости жизни, по моему мнению, представляется одно: создание вослед реформе нынешнего царствования целой системы, целой воспитательной школы, которая охватила бы жизнь с самых корней ее для водворения среди общества и народа правильных понятий с практическим умением приложить к делу. Без такого направления, конечно, невозможно достигнуть ни общего довольства, ни стройного развития духовных и умственных сил, ибо последним не на чем будет покоиться. Праздный и ленивый насядут на трудящегося, и в результате явится всеобщее изнурение».
Широкое кредитование и энергичное развитие народного образования — вот те дрожжи, на которых замесил он экономическое возрождение города. И первым делом принялся за устройство городского общественного банка.
Развитию торговли и промышленности, тесно связанными в Череповце с судоходством и судостроительным промыслом, мешало отсутствие близкого и удобного кредита. Если бы торговля велась исключительно за наличный расчет, она была бы уделом немногих обладателей крупного капитала, что исключило бы главный фактор ее развития — конкуренцию. До 60-х годов в Череповце практиковалась выдача ссуд из свободных городских средств. Когда же, в связи с реформами, общественная самодеятельность города резко активизировалась и большая часть уездного крестьянства получила доступ к торговле, городских денег, и без того малых, перестало хватать[4]. А, между тем, как купец и фабрикант (владелец судостроительного завода), Милютин понимал, что только зажиточный крестьянин способен стать надежным покупателем. Вот здесь и подоспела его идея: 10 октября 1862 года на рассмотрение городской Думы был представлен «приговор» об учреждении в Череповце общественного кредитного банка. Затем этот «приговор» был отправлен на утверждение в Новгород. Но губернское правление потребовало сведения о будущих операциях банка. В результате в Череповце вынуждены были составить новый приговор. Из-за долгой переписки с губернским правлением открытие банка затормозилось. И только И июня 1864 года было получено разрешение на открытие банка. 25 октября состоялись выборы членов банка. Первым его директором стал Александр Андреевич Демидов. В помощники к нему избрали купеческого сына Павла Ивановича Милютина. 23 декабря банк был объявлен открытым, а первые денежные операции начались 4 января 1865 года. В юбилейном для банка 1915 году в банкетных речах отмечалось, что «деятельность банка за минувшее пятидесятилетие протекала с несомненным успехом и была весьма плодотворной для местной торговли, промышленности и всех вообще обывателей». В итоге за пятьдесят лет, начав с капиталом немногим более 10000 рублей, банк имел возможность предоставить своим клиентам кредит в 27 миллионов рублей, увеличил собственный капитал в десять раз, городу на его нужды было отчислено 165 тысяч рублей[5].
Твердость характера делового человека счастливо сочеталась в Милютине с его художественной натурой. Расчетливый и строгий в делах, он оказывался необыкновенно красноречивым на бумаге и на заседаниях в Думе, особенно, если требовалось убедить в чем-либо родного обывателя. Когда создавался общественный банк[6], Иван Андреевич вынашивал идею объединения своих сограждан в «Общество взаимного от огня страхования». Деревянный Череповец был горюч, и любой приличный пожар мог оставить от небольшого городка одно пепелище. Проблема требовала, как думалось местным властям, жестких мер. По инициативе Ивана Андреевича разрабатывается проект устава и вместе с приговором, подписанным 95 обывателями Череповца, представляется на обсуждение Думы 28 января 1864 года. Пункт третий устава гласил: «Страхование недвижимых имуществ в Череповце для всех владельцев домов должно быть обязательным, и каждый, имеющий недвижимую собственность в городе, считается участником страхования, а потому непременно в положенный срок (...) платит в кассу Общества страховую премию». Но обязательное и даже принудительное страхование граждан не дали никаких результатов — горожане пуще огня боялись непонятных выплат. Да и губернское правление не утвердило проект, ссылаясь на Высочайшее повеление 10 октября 1861 года, запрещавшее обязательное страхование домовладельцев. Пришлось отступить. Новый Устав общества облачили в более привлекательную форму: вводился принцип добровольности и взаимной выгоды. На заседании Думы Милютин очень убедительно выступил в пользу нового учреждения:
«Общество взаимного от огня страхования — это благодетельное учреждение, основанное чисто по научению Спасителя. Тут вы видите: каждый обыватель несет в общую городскую казну по ценности своего дома известную частичку денег, как в прежние Апостольские времена несли на общую трапезу хлебы, и от него вкушали все имущие и неимущие. При взаимном страховании вместо вкушения хлебов в случае несчастья, если дом сгорит (чего Боже упаси!), будут получать из казны деньги, чтобы иметь на первый раз и кусок хлеба, и хижину для прикрытия себя и детей от мокра и холода. Если же пройдет все благополучно, тогда у каждого через десять лет из рубля сделается два, и эти деньги всегда можно будет, разделив с общего согласия, взять назад»[7].
Реформы 1861 года подняли и тех, кто памятуя о николаевском декабре, скептически относился ко всяким новациям властей. Даже такие профессиональные оппозиционеры, как Н. Г. Чернышевский в России, А. И. Герцен в Лондоне, некоторое время поучаствовали в этом процессе: «Мы с теми, кто освобождает, пока он освобождает». Молодая разночинная демократия ринулась в земства вершить крестьянскую реформу. Ну, а Иван Андреевич с головой окунается в государственную деятельность на самых разных уровнях: участвует в уездном и губернском земствах, в комиссиях по переустройству Мариинской водной системы, по выработке городового положения. И в Новгороде, и в Петербурге звучали его взволнованные, но при этом хорошо аргументированные речи в защиту торгово-промышленного сословия, как это было сделано в заседании Петербургской комиссии по всеобщей воинской повинности:
— Милостивые государи! Наша торговля и промышленность еще юны. Они только-только стали крепнуть, благодаря энергии правительства и частных лиц. Эта деятельность, подобно образованию, требует и поддержки и поощрения, потому что у нас чувствуется большой недостаток прежде всего в торгово-промышленных школах. Пока же мы восполняем его другой школой, самой трудной, самой строгой — жизнью. Да, практические познания достаются нам нелегко. У нас молодой человек вступает на поприще практической деятельности чуть ли не с детского возраста. На 21—22 году жизни он становится уже готовым деятелем, практиком, хозяином. И теперь, отрывая его от промышленной деятельности на пять-шесть лет для службы в армии, мы подавляем в нем выработавшиеся способности и навыки к практической деятельности и тем самым наносим вред промышленности и торговле. Установление же выкупа в виде переходной меры устранит на время некоторые неудобства применения нового закона о воинской повинности. А там наши промышленники, наше купечество подготовятся к новой реформе.
Иван Андреевич понимал, что его предложение не разделяют многие из присутствующих. Вопрос был безусловно спорным. Пришлось воздействовать на патриотические чувства своих оппонентов:
— Защищая выкупа, как переходную меру, я вовсе не являюсь сторонником узких сословных интересов. Охрана нашей торговли и промышленности, нашего хозяйства, очага, нашей жизни и чести, нашей территории — охрана всего этого составляет одну из важнейших задач деятельности государства. Без этой охраны шатки сами учреждения, благодаря которым возможно благосостояние народа, возможен и наш прогресс. История доказала, на какие самопожертвования способен наш народ, когда дело идет о защите Царя, религии и отечества — тех трех основ государства, без которых немыслимо его существование.
Однако красота милютинского стиля не подействовала должным образом на членов Комиссии и вопрос был отложен для рассмотрения на целый год.
Важнее же всего для Ивана Андреевича в то время было вот что: получить поскорее в руки новое городовое положение. Тяжелым грузом висело на плечах городской Думы многочисленное начальство: сам губернатор, губернское правление, казенные палаты, строительные комиссии и так далее. Но российский торговый капитал, жаждущий простора, уже в сороковые годы начинает, словно паровой пресс, давить на бюрократическую машину. По предложению Александра II министр внутренних дел П. А. Валуев 26 апреля 1862 года направляет в губернии циркуляр: «О доставлении соображений относительно общественного управления в городах», в котором предписывалось немедленно учредить в губернских и других городах особые комиссии из наиболее опытных и сведущих лиц для составления соображений относительно нового городового устройства. Подобные комиссии были созданы во всех городах Новгородской губернии. В Череповце председателем комиссии был назначен предводитель уездного дворянства, а И. А. Милютин и еще девять депутатов от всех сословий стали членами комиссии. Отработав положенный срок, комиссия дала свои соображения по поводу компетенции городского управления, сословности в избирательном праве (в Череповце всех избирателей разделили на два разряда — владельческий и промышленный), наличия высокого имущественного ценза для лиц, избранных в городскую Думу, что предусматривало безвозмездное отправление служебных обязанностей. Заметим, что Милютин от жалованья отказывался. Но в то же время городской голова сразу же получал высокий чин, вплоть до шестого класса табеля о рангах.
В 1870 году проект городской реформы, разработанный межведомственным совещанием под председательством главноуправляющего II отделением собственной его императорского величества канцелярии князя С. Н. Урусова, подвергся тщательному рассмотрению специально приглашенных десяти экспертов — городских голов и гласных.
Работать на столь высоком уровне Милютину поспособствовал великий князь цесаревич Александр Александрович, так как Иван Андреевич успешно выполнил его очень ответственное поручение по закупке хлеба в Поволжье для голодающих жителей Архангельской губернии. Не оглашая цели своих закупок, Иван Андреевич объехал поставщиков и приобрел почти миллион пудов хлеба по низким ценам, которые наверняка не удержались бы, знай продавцы, что закупки производит доверенное лицо правительства. За столь бескорыстный труд в «Комиссии о бедных жителях», пострадавших от неурожая в 1867 году, Милютину была объявлена благодарность, теплый рескрипт наследника и орден Владимира 4 степени.
При деятельном участии экспертов проект городской реформы был доработан, одобрен Государственным Советом, и 16 июня 1870 года утвержден государем, после чего и получил силу закона. Отныне в 509 городах империи вводились всесословные городские Думы с распорядительными функциями, избираемые на четыре года. Исполнителями их решений становились постоянно действующие Управы. Во главе как Думы, так и Управы стояло одно лицо — городской голова. Важно, что новое «Городовое положение» предоставляло городскому обществу возможность самостоятельно осуществлять «попечение и распоряжения по городскому хозяйству».
Несмотря на то, что немедленное введение «Городового положения» предусматривалось только в губернских городах, череповецкая Управа сейчас же сделала запрос на право задействовать закон у себя, одновременно с губернским городом, а не в ряду прочих городов и посадов. Можно понять нетерпение Милютина. С принятием «Положения» он получал в Думе лояльное большинство и поддержку купечества и мещанства, то есть среднего класса населения. Но министерство внутренних дел отклонило просьбу и только восьмого января 1871 года Череповцу было разрешено ввести новый закон вместе с другими уездными городами Новгородской губернии, такими как Боровичи, Тихвин, Устюжна. И. А. Милютин так оценил введение нового закона:
«Этот знаменательный в жизни городов акт окончательно расчистил наш путь; мы его встретили недремлющими, встретили сознательно, как зарю нового радостного дня. Тут мы почувствовали себя дома, хозяевами, что в высшей степени облегчило наше дальнейшее движение вперед».
Участие Ивана Андреевича в столь значительных государственных программах сделало его имя в мире промышленников и купцов весьма привлекательным. Ежегодный сбор в Рыбинске волжских хлебопромышленников призывает Милютина председательствовать в биржевом комитете[8], где он к тому же становится во главе учредителей Волжско-Камского банка. На этом поприще в конце 60-х годов судьба сводит его с известным винным откупщиком и миллионщиком В. А. Кокоревым[9]. В то время, когда один из них, а именно Милютин, только начинал свою деятельность городским головой, другой успел нажить семь миллионов на винной торговле. Уроженец Костромской губернии проходил свои «университеты» в питейных заведениях, где был поверенным одного из откупщиков Набравшись опыта в столь тонком деле, он перебирается в Санкт-Петербург, где сближается с министром финансов М. П. Вронченко и не без помощи последнего получает в качестве комиссионера винные откупа. Когда казалось бы крепко сколоченное дело пошатнулось, Кокорев обращается к идее создания кредитного банка и приглашает присоединиться к нему череповецкого купца Милютина, уже хорошо известного своими законотворческими способностями. Иван Андреевич с присущим ему темпераментом подхватывает идею и берется поработать над уставом нового банка. «Над выработкою этого устава, — пишет Ф. И. Кадобнов, - он (Милютин. — Р.Б.) в конце 1869 года работал день и ночь, что называется, без отдыха. С черновым проектом этого устава мне приходилось неоднократно бывать у г. Кокорева, наконец пришли к окончательной редакции устава, и Иван Андреевич засадил меня с товарищем в 4 часа дня за окончательную переписку его в 2-х экземплярах, чтобы он был готов к утру следующего дня, так как торопились его представить к утверждению. Устав был изготовлен к назначенному времени, представлен на утверждение и Государственным советом утвержден 24 февраля 1870 года, а затем началось формирование капитала, и банк открыл свои действия в тот же год 5 июня. Таким образом, этот Банк своим возникновением обязан И. А. Милютину и В. А. Кокореву». На первой странице устава, где «на подлинном собственною Его Императорского Величества рукою написано: «Быть по сему», перечислены учредители акционерного общества для устройства Волжско-Камского банка, и первым в списке стоит имя председателя Рыбинского биржевого комитета, череповецкого 1-й гильдии купца Ивана Андреевича Милютина[10].
В устав банка Милютин вписывает параграф, по которому ежегодно должен отчисляться из прибылей один процент в распоряжение Рыбинского биржевого комитета на пользу русской торговой промышленности. В первый же год один процент составил 25 тысяч рублей.
Предприятие явилось грандиозным. Милютинский Волжско-Камский банк через тридцать восемь лет со дня основания имел вкладов на текущем счету 142675000 рублей и отделения в Москве, Астрахани, Баку, Тифлисе, Киеве, Коканде, Ташкенте, Иркутске, Омске, Самаре, Лодзи и еще в двадцати городах. На Невском проспекте, 38, разместилось правление банка.
После того, как Иван Андреевич покинет сей мир (а случится это в 1907 году), в Череповце, в сущности, небольшом городке, останутся действовать, так или иначе благодаря городскому Голове: отделение государственного банка, Общество взаимного кредита, Русско-Азиатский банк, потребительское общество, страховое отделение губернского земства, частные страховые общества «Россия», «Якорь», «Саламандра» и т.п., и уже упомянутые нами коммерческие предприятия.
Примечания:
1. За годы войны бюджетный дефицит составил 702 миллиона рублей. Избыток кредитных билетов достиг 735 миллионов рублей.
2. Главный Комитет по крестьянскому делу для рассмотрения постановлений и предположений о крепостном состоянии учрежден 8 января 1858 года.
3. Князь А. Ф. Орлов был самым близким человеком к Николаю I. Он явил полную преданность императору 14 декабря. Принял пост шефа жандармов от А. X. Бенкендорфа, но уже не внушал того страха. В отсутствие государя заступал его место в Главном Комитете. В силу своих убеждений стал во главе оппозиции реформаторскому движению.
4. Одну из причин, толкавших крестьян к занятиям промыслами, иллюстрирует бюджет довольно крепкого крестьянского хозяйства из селения Циково череповецкого уезда. В семье пять человек, из них трое — работники. В хозяйстве два душевых надела в 10,5 десятин земли, одна лошадь, две коровы. Все полевые и домашние работы производились членами семьи. Тем не менее дефицит в хозяйстве составлял 32 рубля. Поэтому многие семьи покрывали разницу в дефиците за счет доходов от промыслов, в частности от гончарного производства. Продукция реализовывалась либо на месте, либо вывозилась в Череповец или Петербург, где отдельные крестьяне содержали собственные лавки.
5. Краткий очерк 50-тилетней деятельности череповецкого городского общественного банка. 1865—1915. — Череповец, 1915.
6. Первый такого рода банк был открыт в Вологде в 1799 году и оставался единственным в России до 1811 года.
7. Краткий очерк 50-тилетней деятельности Череповецкого общества взаимного от огня страхования. 1865— 1915 г.г. - Череповец, 1915.
8. Рыбинский биржевой комитет, как писал Милютин, должен был знать о российском хлебе все: сколько потребляет столица и северные губернии, каков его запас в Петербурге и каковы заграничные требования, сколько хлеба прошло через Нижний Новгород и сколько на пути к Рыбинску и т.д. МВД запрашивало у комитета сведения о всех препятствиях на пути хлебных караванов.
9. Кокоревы в 1821 году получили Солигаличское Усолье в вечное потомственное владение. Желая возродить солеваренное производство, они обнаруживают наличие целебных минеральных вод для наружного употребления, что послужило поводом к открытию ими бальнеологического курорта.
10. Устав Волжско-Камского коммерческого банка. Высочайше утвержден 24 февраля 1870 года. — С.-Пб. 1870. Помимо Милютина в числе учредителей — потомственные почетные граждане 1-й гильдии купцы Иван Алексеевич Кононов и Иван Андреевич Первушин, Московский 1-й гильдии купец Антон Михайлович Тарасов, коллежский советник Александр Николаевич Голяшкин, полковник Иван Васильевич Лихачев, потомственные почетные граждане, С.-Петербургские купцы Михаил и Алексей Михайловичи Полежаевы и Иван Алексеевич Варгунин, председатель Московского биржевого комитета, потомственный почетный гражданин, Покровский 1-й гильдии купец Кузьма Терентьевич Солдатенков и потомственные почетные граждане Николай и Дмитрий Александровичи Пастуховы.