Иван Андреевич Милютин
Правильное воспитание детей это есть самый верный задаток будущего благосостояния общества, самая верная надежда к утешению родителям. Взгляните же теперь на семейство благовоспитанное и взгляните на семейство, в невежестве воспитанное. В первом вы увидите мир и тишину, приятность и присутствие над домом тем благословения Божия, а в последнем — ссоры между мужем и женой, непочтение и неуважение к родителям (...), праздношатание, а нередко и пьянство.
И. Милютин. «Бумаги к докладу».
В одном из пробных рейсов по новой железной дороге от Петербурга до Вологды решил прокатиться корреспондент «Вестника Новгородского земства», чтобы обнародовать свои дорожные ощущения. Впечатления он вынес самые пестрые и порой не совсем веселые. Восточная часть Новгородской губернии навеяла на путешественника легкую грусть, осенив его память тютчевскими строками:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
После станции Бабаево поезд пробегал «через убогий лес, местами вырубленный, местами выжженный, частые болота, редкие убогие деревеньки — обычная принадлежность малокультурных стран». Однако, ближе к Череповцу, за окнами вагона пейзаж как будто стал меняться к лучшему: появились «возвышенные места, болот почти незаметно, то и дело встречаются засеянные нивы и луга, местами лес. Сделав несколько крутых извилин по высоким насыпям, поезд, замедляя ход, подходит к платформе станции Череповец. Вокзал здесь каменный, достаточно просторный. Город от станции расположен в расстоянии не более версты».
Бегло осмотрев скромное уездное житье, автор этих заметок остановился в подробностях на том, что не заметить было невозможно и что выгодно отличало Череповец от его соседа по железнодорожному сообщению — города Тихвина. «Разница между этими (...) городами громадная. Она наблюдается во всем, но более резко обозначается в просветительном отношении. Тут Тихвин является вполне отсталым городом (...). Главная его (Череповца. — Р.Б.) особенность — это обилие учебных заведений, дающее ему завидное право именоваться русским Оксфордом, какое название, кроме Череповца, ни одному из небольших уездных городов обширной земли русской присвоено быть не может»[1].
Иван Андреевич Милютин
Фамилия репортера, употребившего столь лестное сравнение, осталась для нас неизвестной, так как подписал он свои наблюдения криптонимом «Л.Г.». Зато у известного публициста А. Субботина в его занимательных путевых очерках «Волга и волгари» находим следующее: «...от Рыбинска ходят пароходы по Шексне. На этом пути лежит знаменитый город Череповец, — или проще говоря, северные Афины, (...) В городе около 800 учащихся, или по одному на пять жителей — пропорция такая, какую встретишь только где-нибудь в Цюрихском кантоне. В Череповце имеется реальное училище, женская гимназия, учительская семинария, сельскохозяйственная школа и др. Кроме того в городе находится окружной суд, так что интеллигенции хоть отбавляй. Сюда посылают учиться из разных мест Новгородской и смежных с нею губерний. Оканчивающие в здешнем ремесленном училище и в техническом отделении реального училища разбираются нарасхват на места механиков, мастеров, на пароходные верфи, на заводы и пр. Такою культурною ролью город во многом обязан состоящему 30 лет городским головою Ивану Андреевичу Милютину, довольно известному в общественных и петербургских сферах; Иван Андреевич также самородок в своем роде и видный деятель Поволжья»[2].
Фраза «во многом обязан», как нам кажется, не совсем корректна по отношению к городскому голове, ибо «череповецкий Оксфорд» обязан Милютину точно так же, как английский Оксфорд своему основателю королю Альфреду. Кстати, если продолжить эту забавную историческую параллель, то между нашим «хлебным королем» и английским можно найти нечто, их объединяющее: и тот и другой занимались законотворчеством, являясь поборниками народного просветительства и музейного дела; лишь на 36-м году своей жизни, изучив латынь, король Альфред увлекся литературными переводами, и Милютин, будучи уже в зрелом возрасте, развил в себе способности к серьезной экономической публицистике. Кроме того, так же как и английский Оксфорд вышел из школы, учрежденной Альфредом Великим, так и череповецкая образовательная система берет начало из милютинской ремесленной школы для рабочих-подростков, учрежденной в 1868 году и через год переименованной в Александровское техническое училище. Причем при приеме в училище предпочтение отдавалось наиболее способным и беднейшим. Располагаясь на берегах Шексны, близ Волги, училище, действительно, стало «рассадником мастеров и машинистов для обширного района»[3].
А вот автор путевых заметок «По Мариинской системе» И. Ф. Тюменев нисколько не сомневается в том, что прозвищем «Северные Афины» Череповец всецело «обязан стараниям и несокрушимой энергии одного человека, Ивана Андреевича Милютина», личность которого интересна, а деятельность плодотворна и поучительна. Проезжая по улицам города, Тюменев отметил «обилие различных учебных заведений, прекрасно построенных и, судя по внешности, содержимых в большом порядке. На улицах то и дело попадались ученики в черных блузах, с металлическими пряжками на кушаках»[4].
Мариинская женская
гимназия
Педагогический
коллектив Мариинской женской гимназии. 1896 г.
Действительно, для духовных и научных очагов в Череповце строились лучшие здания, что всегда являлось традиционным для России. А окружавшие их сады, как символы познания добра и зла, создавали вокруг каждого учебного заведения замкнутую академическую среду. Милютин придавал большое значение как архитектуре здания, так и эстетическому воздействию «академического пространства», т.е. архитектуры и окружающего ландшафта. Таким образом организовывалось «концептуальное пространство» — пространство, насыщенное содержанием. Это действительно придавало им некое сходство с колледжами Оксфорда, которые ведут свою родословную от принципов монастырского строительства. В наше время, к сожалению, такому понятию, как «академическая среда», не придается большого значения: исчезли сады, обветшали здания, а новые далеки от высокой эстетики. Как тут не вспомнить чеховского героя из «Скучной истории»: «Вот и наш сад. С тех пор как был студентом, он, кажется, не стал ни лучше, ни хуже. Я его не люблю. Было бы гораздо умнее, если бы вместо чахоточных лип, желтой акации и редкой стриженой сирени росли тут высокие сосны и хорошие дубы. Студент, настроение которого в большинстве создается обстановкой, на каждом шагу там, где он учится, должен видеть перед собой только высокое, сильное, изящное (...). Храни его бог от тощих деревьев, разбитых окон, серых стен и дверей, обитых рваной клеенкой».
Вернемся в наш «Оксфорд», к нашему «королю» Ивану Андреевичу.
В журнале «Новое слово» за 1896 год некто К. Левин прибегает к более модному сравнению: «Где-то приходилось мне встречать название для г. Череповца «американский город». Насколько помню, этот эпитет приписывается Череповцу в виду того, что отношение числа учащихся к общему числу населения города таково, какое будто бы встречается только в Америке. И действительно, по количеству учебных заведений (10) и процентному отношению числа учащихся к населению города (более, чем 1 : 6) Череповец занимал бы выдающееся место не только среди русских, но и среди западноевропейских городов, если бы учащиеся во всех учебных заведениях города состояли исключительно из черепан. Но даже принимая во внимание и то, что среди учащихся много из других уездов, Череповец и его уезд все-таки в образовательном отношении стоит несравненно выше большинства русских городов и их уездов. О просвещенности города и уезда также можно судить и по тому, что в городе существуют три книжных магазина. Один из этих магазинов, по своим оборотам, количеству и подбору книг, далеко превосходит книжные магазины даже таких губернских городов как Ярославль и Вологда». К этому добавим, что город славился и хорошей общественной библиотекой, и «Соляным Городком» или Народным Домом, где «Общественные собрания» города устраивали спектакли и публичные лекции. Образовательным целям способствовали и постоянные выставки археологических коллекций патриота города, черепанина по происхождению, ученого-археолога Е. В. Барсова, к концу века преобразованные в историко-археологический музей. В нем экспонировались уже не только коллекции Барсова, но и горожан. Столичный журнал «Естествознание и география» в 1896 году с восторгом отметил, что «публика относится к музею весьма сочувственно, посещая его в громадном количестве и жертвуя для обогащения музея разные предметы»[5].
Итак бойкие перья журналистов крестили Череповец и «Русским Оксфордом», и «Северными Афинами», и «американским городом», сравнивали с Гейдельбергом и даже со швейцарским кантоном. Впрочем, ни одно из этих сравнений не благоухало свежестью новизны. Например, 300 лет назад существовали «Виленские Афины», связанные с первопечатником Федоровым, а известный русский писатель Алексей Михайлович Ремизов, в молодости баловавшийся политикой, «Северными Афинами» называл Вологду, где случилось ему отбывать ссылку в 1900 году. Заметим в скобках, что Ремизов, наверное, был единственным ссыльным, кому вологодское заточение пошло на пользу, ибо по освобождении он навсегда порывает с революционным движением[6].
Если понятие «череповецкие Афины» стояло в одном ряду с прочими многочисленными «Афинами», то название «Милютин», данное Череповцу петербургскими чиновниками, являлось чисто череповецким феноменом[7].
Реальное училище
К сожалению, уникальный милютинский опыт по созданию образовательной системы, поставленный в условиях провинциального уездного города, в историографии Череповца не получил достойного отражения. Более того, сегодня можно встретиться с мнением, что «вряд ли тех людей, которые зажигали в Череповце «факел Диогена», можно с полной уверенностью отнести к разряду ученых. Скорее всего, это были непрофессионалы, энтузиасты»[8].
С этим трудно согласиться, если вспомнить, что у истоков такого великолепного среднего учебного заведения, каковым являлось Александровское техническое училище, созданное братьями Милютиными на собственные средства, стояли профессор С.-Петербургского технологического института Н. Ф. Лабзин и блестящий инженер Н. И. Потапов. Учительскую семинарию десять лет возглавлял Б. И. Сциборский — воспитанник Главного педагогического института. Со всех концов Новгородской губернии в Череповец съезжались сельские учителя послушать курсы педагогов Ахутина, Ларионова, Исаина. В свою очередь, из стен его учебных заведений вышли, например, основатель Ленинградского кораблестроительного института профессор И Н. Воскресенский (реальное училище), преподаватель Киевского политехнического института П. А. Меняет (Александровское училище), заведующий кафедрой академии им. Жуковского Чащин и первый редактор журнала «Советская филателия» Ф. Г. Чучин (учительская семинария).
Но послушаем самого Милютина. В 1883 году в Петербурге выходит его замечательная книжка «Между вехами по жизненному полю. Вопросы дня» имевшая подзаголовок «Письма Череповецкого городского головы к своим согражданам», где автор размышляет на затронутую нами тему:
«Из образовательных средств мы имеем:
Для первоначального образования мальчиков довольно хорошо поставленный приготовительный первый класс городского училища; есть такой же класс при учительской семинарии и в запасе приходская школа.
Духовой оркестр
Реального училища
Для среднего образования, которое давало бы право продолжать высшее, специальное или получить возможность без того быть достаточно развитым для гражданской и экономической деятельности, есть 6-ти классное реальное училище, с седьмым дополнительным механическим классом. Для научного практического ознакомления с ботаникою, при этом училище устроен превосходный небольшой ботанический сад. Для тех же, кто хочет, путем практического изучения техники, увеличить цену своего труда и служить делу развития народной промышленности, есть техническое училище, которое дает и машиностроителей и машиноуправителей. (...)
Затем у нас есть и учительская семинария, которая также готовит из сырого грубого материала людей, делающихся способными для осмысленного руководства народною школою среди сельского и городского населения. Для женской половины общества у нас есть женская гимназия...»[9].
Женская половина общества в Череповце всегда несколько превышала по численности мужскую. Но для ее образования в 1861 году, при вступлении Ивана Андреевича в должность городского головы, имелось лишь небольшое отделение при приходском училище. В 1863 году при проезде через город императорского высочества наследника цесаревича Милютин просит разрешения открыть в городе женскую прогимназию А пока в ожидании разрешения, Иван Андреевич преобразовывает отделение для девочек при приходском училище в двухклассное училище, чтобы дать, наконец, женщине открытую дорогу к свету и знанию, и строит для него специальное здание с садом в центре города. Через три года училищу было даровано звание «Мариинского» в честь государыни императрицы Марии Федоровны. В 1871 году, после необходимых разрешений и утверждении в высших сферах, строительства нового здания из красного кирпича, училище было преобразовано в четырехклассную прогимназию, а в 1876 году - в восьмиклассную гимназию с общежитием для иногородних и храмом во имя Святого Евангелиста Иоанна Богослова. И все это время, как писала преподавательница гимназии Н. И. Друзь, Иван Андреевич «то жертвует здание, то помогает деньгами, то ходатайствует за гимназию».
Женское
профессиональное училище
Женское
профессиональное училище
В 1887 году усилиями того же Милютина и при содействии купца С.П. Тарасова, пожертвовавшего просторное двухэтажное здание, открылось женское профессиональное училище. Скорее всего это была домашняя академия, где девушки получали образование, необходимое будущей хозяйке дома, жене и матери семейства. Здесь давались уроки рукоделия, а позднее и портновского мастерства, садоводства и огородничества, кулинарии и общего домоводства. Заниматься в училище имели возможность все желающие молодые девушки. Дума, кроме необходимых ассигнований и постройки образцовой кухни, прачечной и мастерской отдала им большой участок земли с хорошей почвой и в пределах города. Городской голова при открытии училища произнес речь:
«Пускай дает нам этот новый питомник: добрых, честных, толковых, разумно-трудолюбивых, бережливых, хороших пособниц своим матерям и своим сосемейникам; а потом, по совершеннолетии, пусть дети эти будут хорошими хозяйками, женами и матерями и, немудрствующими лукаво, истинными христианками, добрыми гражданками. -
Затем, конечный результат такого воспитания должен выразиться для них в улучшении довольства семьи, в благоустройстве ее и хозяйства: а) в жилье - вместо путешествующих по стенам, по случаю нечистоты, тараканов и присутствия дурного запаха, будет опрятно и свежо, по крайней мере будет так, как у некоторых крестьян в Архангельской губернии, или у наших малороссов, где чуть не каждую неделю белят свои мазанки даже снаружи; мы уже не говорим о норвежцах, у которых и домик, и дворик, и садик, и огород идеально благоустроены, и все это явилось благодаря толковому трудолюбию, строгой честности и доброй нравственности...»
В этом же, 1887, году к семи уже имеющимся в Череповце учебным заведениям прибавилась сельскохозяйственная школа. Она открылась в имении Милютиных «Никольская слобода» с целью, как выражался ее создатель, распространения в народе основных знаний по сельскому хозяйству и в особенности знакомства с теми его отраслями, которые применимы при данных климатических условиях — молочное хозяйство, садоводство, огородничество и связанные с ними ремесла, такие как слесарное, столярное, кузнечное и шорное. Знакомство с ремеслами давало возможность не прибегать к услугам других лиц и самостоятельно чинить сельскохозяйственные орудия и машины, мебель, верстаки, инструменты. Для обучения молочному делу при школе устроена ферма по датскому типу и среди ее служащих по вольному найму работал Иван Кудрявцев — выпускник Едимоновской школы маслоделия Н. В. Верещагина. Кстати, все эти очень важные учебные заведения, охватывающие малоимущие слои череповецкого общества, Милютину помогали открывать своими пожертвованиями не только сочувствующие граждане города, но и иногородние — князь Голицин, господа Головинские, купцы Носырины. Их имена Иван Андреевич перечислил в одном из своих думских докладов.
В 1895 году перед Милютиным встала новая проблема. В связи с ветхостью деревянного здания городского училища и необходимостью строительства нового двухэтажного каменного здания, Иван Андреевич делает на заседании думы очередной доклад, в котором говорит не только о необходимости строительства нового здания, но и о преобразовании трехклассного городского училища в четырехклассное с технико-ремесленными мастерскими. Предвидя возражения в виде возгласа: «докуда же нам еще с промышленными училищами, когда их и без того два», Милютин говорит:
«Учась только книжному знанию, мы видим, как тоскливо с ним одним приходится жить на свете. Учиться мастерству понемножку и как-нибудь — это выходит хуже, чем совсем не учиться. Все это сознает теперь наше министерство, но оно без нашего живого, т.е. без фактического толкового участия является беспомощным к созданию на практике такой системы обучения мастерству, которая бы вела прямо к цели».
Как бы ни велико было количество училищ в городе, ни одного лишнего среди них не было, хотя новгородское губернское земство имело прямо противоположную точку зрения. Оно неоднократно намеревалось изъять из стройной милютинской системы «наробраза» и перенести «для уравновешения» в другой город губернии то реальное училище, то учительскую семинарию — его «краеугольные камни». И причина тому, как мы полагаем, заключалась в следующем.
Высочайшим указом 1864 года на земство была возложена, между прочим, и забота о народном образовании. Новгородское губернское земство, изучая вопрос, вдруг обнаружило: народ учиться хочет, а учить его некому. Те устои, на которых до сих пор держалось дело народного образования, оказались негодными. В 1869 году в Новгороде учреждается земская учительская школа, а позднее в Череповце открывается правительственная учительская семинария с половинным пособием от земства. Когда же ситуация с сельскими учителями стабилизировалась, а это пришлось на середину 80-х годов, активность земств на поприще просвещения заметно упала из-за недостатка денежных средств. В 1890 году учительская школа в Новгороде закрывается. Вместо нее объявляет набор низшее сельскохозяйственное училище (в Череповце же сельскохозяйственное училище открылось в 1887 году при сохранении учительской семинарии). Однако сокращение земских субсидий на народное просвещение незамедлительно вызвало ответную реакцию: только в Череповецком и Устюженском уездах оставили службу в начальных училищах 27 учителей. Но если в Череповецком уезде продолжали работать 87 школ, то в Новгородском их осталось только 66, а в других уездах и того меньше[10]. В самом же Череповце продолжала благополучно существовать учительская семинария, где подобрался на редкость сильный преподавательский состав. Это и вызвало, как ни странно, тяжкую зависть и легкое раздражение в губернском центре и в некоторых других неустроенных уездах, что не замедлило проявиться при самых, казалось бы, безобидных обстоятельствах.
Учительская
семинария
Ранним январским утром 1892 года собрались в зале заседаний новгородского губернского земства гласные из одиннадцати уездов. Череповец представляли предводитель дворянства Д. Колюбакин и гласный Н. Хлебников. Иван Андреевич отсутствовал по причине, оставшейся нам неизвестной, поскольку закон не обязывал представлять сведения о причинах неявки к первому заседанию и таковые не вносились в протокол. Собрание шло ровно и гладко до четвертого дня, пока дело не коснулось финансирования учебных заведений. Председательствующий предложил на утверждение сумму в 1400 рублей, предназначенную для содержания череповецкого реального училища. И неожиданно рассмотрение этого вопроса чуть не кончилось роковым образом: с короткой, но взрывоопасной репликой выступил гласный от Боровичей князь Еникеев, которого мы для простоты изложения назовем Боровичи, как, впрочем, и других участников дискуссии:
Итак, Боровичи:
«Опять череповецкое училище! Мы только и слышим про череповецкие учебные заведения».
Демянск (один из беднейших уездов губернии):
«До некоторой степени, действительно, замечание князя справедливо. Нельзя ли ходатайствовать о перенесении реального училища в другое место. В одном городе столько училищ...».
Устюжна:
«Вопрос о переводе учительской семинарии обсуждался губернским собранием и отклонен».
Тихвин:
«Я со своей стороны вполне поддержал бы такое предложение и именно предложил бы перевод учительской семинарии в Новгород».
Крестцы:
«Что касается череповецкой семинарии, то конечно, этот вопрос можно обсудить, но я по поводу предложения относительно перевода череповецкого реального училища должен сказать, что мы только даем воспособление в 1400 рублей, а само училище устроено городом Череповцом, на что затрачена, конечно городом, известная сумма, так что в настоящее время поднимать вопрос относительно перевода мы не можем».
Валдай:
«Я, признаться, вообще затрудняюсь понять, на каких основаниях можно возбудить подобное ходатайство и чем можно его мотивировать. Мы говорим, что в Череповце много училищ, но каковому же обстоятельству надо приписывать возникновение этих учебных заведений? Конечно, энергии отдельных лиц и местных учреждений. Если вы находите, что у вас их мало, постарайтесь, чтобы и у вас было больше, а не отнимайте от другого города учебные заведения только потому, что там их много».
Председатель:
«Желающих возбудить вопрос о переводе семинарии из г. Череповца в Новгород прошу встать...». Постановлено вопрос не обсуждать.
Городское училище
Вот так чуть было не отняли у Череповца целое учебное заведение. И никого не смущало, что многие из ввязавшихся в дискуссию гласных не понимали суть происходящего, не представляли, что сеть учебных заведений в Череповце — это не просто, «чем больше, тем лучше», а хорошо продуманная система, устроенная замечательным организатором всего того, что делалось в этом городе — городским головой Иваном Андреевичем Милютиным. Своим согражданам в «Письмах» он сообщал:
«В одном из периодических изданий все наши заведения, в совокупности взятые, названы одною общею гигантскою современною школою. Да, такой лестный отзыв печати не может нас не ободрять и мы не можем не сознавать, что в представленном перечне учебных заведений, действительно, есть сочетание средств к образованию и потому представляющих собою одно общее образовательное здание, объемлющее почти все стороны нашей городской и сельской жизни».
Воспитанники
Александровского технического училища
И вдруг, вот так, походя, губернское земство едва не разрушило это великолепное здание, намереваясь вынуть из-под него один из краеугольных камней. Но, как сказал бы Иван Андреевич, а он любил повторять эту фразу: «Отпусти им, Господи, ибо не ведают, что творят». И еще в тех же письмах он высказался совершенно замечательно, как бы предупреждая поползновения высших властей:
«...Нас могут упрекнуть и сказать: «Какие вы жадные! Еще многие большие города не имеют того, что вы имеете, и все еще хотите более и более! Согласитесь, что, ведь, мы хотим не одни и не для себя только: хочет этого, наверное, все безмолвное, окружающее нас, сельское население уезда в 110000 человек, которые полны свежих сил и способностей и которые чают инстинктивно найти в зародыше знаний для доброго хозяйства и свое спасение от предстоящей бедности (...). Действительно, мы имеем много учебных заведений; но мы имеем их все по праву, как евангельские невесты, получившие царствие небесное, не проспав, вовремя встретившие грядущего жениха с зажженными светильниками. Затем мы имеем их не исключительно для себя; эти заведения не составляют привилегированной принадлежности горожан; они открыты для всех званий местностей, поэтому они и полны учащимися».
Больших поэтических высот, порой, достигал Иван Андреевич, когда заговаривал о любимом деле. Шесть светильников просвещения, зажженных его рукой, благородно высвечивали репутацию Череповца как центра губернской учености и как «столицы» уезда. Из стен учебных заведений города выпускники выходили, как правило, уверенные в том, что полученных знаний вполне достанет, чтобы благополучно устроиться в жизни. Побывавшая в Череповце в 1901 году по поводу сбора старинных песен Е. Э. Линева отметила, что «заветной мечтой каждого способного крестьянского мальчика в окрестных деревнях является череповецкое техническое училище, где около половины учащихся — крестьяне. Доступности училища для крестьянских детей способствует невысокая, сравнительно, плата, возможная для зажиточного крестьянина, отсутствие преподавания иностранных языков и практическое значение школы — оттуда выходят, по выражению крестьян, «человеком с бумажкой», помогающей получить место мастера, слесаря, чертежника...»[11].
В те, не такие уж и далекие, времена имелось обыкновение публиковать сведения о служебной карьере всех окончивших курс воспитанников. В 1909 году в Череповце в типографии А. К. Новиковой вышел сборник, так и озаглавленный «Сведения об окончивших курс воспитанниках Александровского технического училища в г. Череповце», а чуть ниже в скобках значилось: «место службы, род занятий, размер вознаграждения» — и все это о более чем семистах «птенцах милютинских».
Александровское
техническое училище
Сегодня этот материал ценен для нас тем, что, во-первых, дает представление о степени профессиональной готовности александровцев, а во-вторых, является прекрасным чтением по экономической географии Российской империи начала двадцатого века. В самом деле, вот несколько примеров, взятых из семисот наугад:
— Егор Красулин (3-й выпуск училища, 1876 г.) — производил установку приводов, станков и гидравлических прессов на хлопко-очистительных заводах Ташкента, Коканда, Намангана и Андижана.
— Петр Вернер (5-й выпуск) — заведовал механическим отделом Т&;lt;оварищест&;gt;ва льнопрядильных и полотняных фабрик Демидова. Им составлена и издана «Памятная книжка по ткачеству миткаля».
— Федор Фролов (6-й выпуск) — служил механиком на чугунолитейном и механическом заводе
Т-ва «Эмиль Шиллер» в г. Саратове.
- Иван Фролищев (7-й в.) - был командирован Адмиралтейским Ижорским заводом в город Николаев для наблюдения за сборкой механизмов на двух миноносках и для испытания их.
Михаил Шихин (9-й в.) - имел свою мастерскую в Петербурге по изготовлению электрических приборов и измерительных инструментов.
- Федор Анисимов (11-й в.) - за усердную службу удостоен звания личного почетного гражданина и награжден золотой медалью, а в 1897 году удостоен Высочайшей награды в 3000 рублей за усовершенствование в билетопечатных машинах в Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг.
- Павел Меняев (15-й в.) — в 1903 году окончил Киевский политехнический институт и остался преподавать там же.
- Сергей Ганшин (15-й в.) - заведовал технологической фабрикой «С. Ганшин и К» в Москве.
- Михаил Голубев (18-й в.) - обучался в Саксонии и удостоился звания инженер-механика, служил в отделе подводных лодок в г. Николаеве.
- Николай Разумовский (22-й в.) - служил в Порт-Артуре вахтенным механиком на крейсере «Дмитрии Донской», участвовал в Цусимском сражении 14-15 мая и награжден орденом Св. Анны 4-ои степени с надписью «За храбрость» и произведен в подпоручики флота.
Мастерские
Александровского технического училища
Как видим, выпускники Александровского технического училища служили и простыми машинистами, и инженерами, и преподавателями, были среди них и предприниматели, один даже свое дело в Америке имел, а кто-то учился для себя, для домашнего пользования. Но, как сказал классик устами своего царственного героя, «счастья нет в моей измученной душе». Как можно называться «Оксфордом», если, да, каждый пятый учится, а каждый третий, увы, неграмотен; если сто тысяч крестьян из уезда пребывают в невежестве, сопровождаемой неизбежной бедностью, если церковь, а другого источника нравственного начала Милютин себе не представлял, «в своем традиционном смирении (...) исполняет лишь установленные церковные требы, свою обрядовую формальную сторону, чуждаясь и духовного и практического воздействия на внутреннее благоустроение доброй жизни поселян».
Первый выпуск
Александровского технического училища
Великое чувство горечи и душевного потрясения испытал Иван Андреевич, когда узнал, что среди убийц императора Александра II - Освободителя оказался выпускник череповецкого реального училища Николай Рысаков (сын тихвинского лавочника). Реальное училище, в обустройство которого Иван Андреевич вложил и личные средства, по указанию свыше некоторое время стояло, выкрашенное позорной и мрачной черной краской, а несчастные «заклёпки» (прозвище череповецких реалистов) долго ещё стороной обходили подвыпивших мужиков, в которых вино чрезвычайно усиливало верноподданнические чувства. Доставалось им и от «александровцев» из технического училища, и тоже под лозунгом «за Царя». Игорь Северянин, коего череповчане с недавних пор «постановили» считать своим поэтом, учился в череповецком реальном училище с 1898 по 1903 год и был свидетелем того что память об этом печальном событии сохранялась:
«Я прожил три зимы в Реальном,
Всегда считавшемся опальным
За убиение царя
Воспитанником заведенья...».
А ведь в том же 1874 году, когда будущий «бомбист» поступил в реальное, Милютин взывал к чувствам воспитанников Александровского училища, обращаясь к ним с традиционной речью перед началом учебного года:
«Молодые люди! (...) В настоящее время положение училища (...) вполне обеспечено Высочайше дарованными ему средствами. В виду всего этого вам, молодые люди, остается только, вознося теплые молитвы Богу о сохранении драгоценных дней Нашего возлюбленного Монарха и Высокого покровителя заведения, в котором вы воспитываетесь, исполнить свой долг, оправдать цель, задачу училища, заключающуюся в том, чтобы вы были не только хорошими специалистами, мастерами и машинистами, но вместе с тем и честными гражданами».
Однако часть вины за «убиение царя» обязаны были взять на себя и взяли отцы города, а вместе с ними и Милютин. Реальное училище открылось без домовой церкви. Великий грех совершили поспешая. А поспешили и никак не могли изыскать возможности поправить упущение. Лишь в 1897 году начали возводить церковь во имя Благоверного Князя Александра Невского в память Александра III.
Образование и нравственность. Возможны ли они друг без друга, если говорить об истинности того и другого? Совместимы ли гений и злодейство?
Осмыслить эти вечные вопросы И. А. Милютин пытается в работе, озаглавленной «Водоворот среди жизненной реки. По поводу драмы Л. Н. Толстого «Власть тьмы», исходя из тезиса собственного убеждения о бесполезности всякого образования, не наполненного материальными ценностями[12].
Поводом для написания книги послужила постановка знаменитой пьесы Л. Толстого на сцене «Свободного театра» в Париже. Конечно же, Иван Андреевич и не пытается разбирать ее художественные достоинства, хотя излагает читателю содержание драмы, дает характеристику действующим лицам, анализирует их взаимоотношения, восхищаясь при этом высоким искусством, с которым граф анатомирует нутро деревенской жизни, представленной «перед нами, как в зеркале, и которую он как бы показывает, говоря: нате, смотрите, вот где мы живем и куда мы идем!» Но при этом Толстой не только не дает ответа на поставленный им вопрос: «откуда, отчего взялась и развилась среди народа с такою сугубою силою власть тьмы в наше время, в век просвещения», но и не указывает средства, как заменить тьму «истинным светом».
«По мнению читающей публики все это происходит от невежества, от предрассудков и, главнейше, от отсутствия грамотности, причем она, указывая на драму, как на доказательство всего, происходящего в действительности, говорит вам, как бы с укором: вот, что значит держать народ в потемках, не принимать надлежащих мер к образованию».
Милютин тут же дает справку в качестве контраргумента:
«Факты отчетливо говорят, что образование народа, по крайней мере, в 34-х земских губерниях, идет в довольно широких размерах: на этот счет одно земство, не считая других ведомств, расходует более 6 млн. рублей в год, а за период 23-х летний оно израсходовало всего для этой цели около 106 млн. руб., чего публика, вероятно, не знает.
- Между тем, с другой стороны, не только не ослабляется от грамотного просвещения «власть тьмы» в среде народа, но еще видимо для всех все более и более проявляется. (...) Почему же в таком случае, происходят такие же явления еще хуже, еще страшнее, чем в драме, в том обществе, которое не только грамотно, но и цивилизованно на все лады».
Милютин, несомненно, хорошо знал творчество Л. Н. Толстого и, надо думать, что и такие религиозно-философские сочинения, как «Критика догматического богословия» (1880 г.), «В чем моя вера?» (1884 г.), ему были знакомы. Это видно из текста «Водоворота...». Кстати, эпиграфом к нему он выбрал изречение апостола Петра: «...Многие последуют их разврату, и через них путь истины будет в поношении». Так же и Толстой предпослал «Анне Карениной» библейское: «Мне отмщение и Аз воздам». И если Томас Манн высказался о толстовском романе в том смысле, что этот роман из жизни светского общества направлен против него, то о милютинском «Водовороте...» с полным основанием можно сказать, что эта книга о существующей системе воспитания и направлена против ее очевидной безнравственности.
Эпиграф — извлечение из Второго Соборного послания святого апостола Петра — оказался тем золотым ключиком, который открывает под тяжеловатым милютинским слогом его глубокие и, не побоимся банальности, мучительные размышления, покоящиеся на вечных основах христианской морали. Текст апостольского послания, словно нить Ариадны, ведет автора сквозь лабиринты «отвлеченных понятий, обесчеловечивающих детскую натуру»:
— aп. Петр: «Были и лжепророки в народе, как и у вас лжеучителя, которые введут пагубные ереси...» (2-е Соб. посл. Петра. Гл. 2-1).
— Милютин: «...Мы нимало не преувеличили последствия ложного направления; посмотрите сами поближе, вникните поглубже, и вы увидите, с каким успехом до последних 5—6 лет, шла замена истинного света светом ложной цивилизации; свет ее подобен свету бенгальских огней, представляющих всегда освещаемый предмет в обманчивой соблазнительной окраске...».
— aп. Петр: «Они, как бессловесные животные, водимые природою, рожденные на уловление и истребление, злословя то, чего не понимают, в растлении своем истребятся...».
— Милютин: «Она (ложная цивилизация. — Р.Б.) имеет в себе много привлекательного, особенно для легкомысленных людей и восприимчивых натур, и таким образом вводит их в заблуждение, уносит в область или несбыточных фантазий, или совсем сводит с жизненного пути в омут...».
— aп. Петр: «Лучше бы им не познать пути правды, нежели познавши возвратиться назад от преданной ими святой заповеди».
— Милютин: «... Еще не беда, что крестьянские дети, учащиеся ныне, на половину перезабудут при указанной безотрадной домашней обстановке, скорее окажется беда в том, что, если эти дети не только не забыв, но даже еще поучившись много больше, чем дает начальная школа, и не будучи введены в струю здоровой жизни и направлены к ясной и практически достижимой полезной для жизни цели, пойдут не по своей дороге: тогда уже они ничего, кроме вреда, не могут внести собою в народную массу...».
«Вымытая свинья идет валяться в грязи», — подводит итоги апостол Петр.
Однако, деятельную натуру городского головы явно не устраивала такая простая констатация, и он продолжал работать над созданием в Череповце таких учреждений, «от которых можно было бы пользоваться научными указаниями и хозяйственными воспособлениями к улучшению семейного и общественного быта, так, чтобы пользуясь этим, при известном руководительстве можно было сподручно населению утилизировать собственные силы и силы окружающей природы, и чтобы все это прямо могло вести к прибытку и на дворе и в житнице и в кармане, и тем пробудить живой интерес среди всего населения к его самодеятельности»[13].
Такой была концепция «северного Оксфорда» в череповецком, в милютинском варианте.
Примечания:
1. Л.Г. Вестник Новгородского земства. — 1906. — № 24. — С. 115—117.
2. Субботин А. П. Волга и волгари. Путевые очерки. Т. 1. — СПб, 1894.
3. Краткое описание Александровского технического училища, учрежденного братьями И. и В. Милютиными в городе Череповце. — СПб., 1870. — С. 4, 10.
4. Тюменев И. Ф. По Мариинской системе. (Путевые наброски). // Исторический вестник. Март, 1903. - С. 1105.
5. Левин К. Из Череповца. Что представляет из себя Череповецкий уезд и что ему нужно? // Новое слово. СПб, 1896, октябрь. - С. 187.
6. Розанов Ю. В. Литературная жизнь Вологодской политической ссылки начала 20 века. // Вологда. Историко-краеведческий альманах. — Вологда, 1994. — С. 216.
7. Архив ЧерМО. Ф. 990, д. 45. Материалы для биографии об Иване Андреевиче Милютине (1872—1912) на 91 листе. 1935 г. - Л. 34 (об).
8. Голос Череповца. 1995. 23 марта.
9. Милютин И. А. Между вехами по жизненному полю. Вопросы дня. Выпуск 2. — СПб, 1883. — С. 32, 30, 31.
10. Шулятиков П. И. Череповец, уездный город Новгородской губернии, и его уезд: Справочная книжка. Вып. 1. - Новгород, 1894. - С. 10-11.
11. Линева Е. Э. Великорусские песни в народной гармонизации. — СПб, вып. 2, 1909. — С. 3.
12. Милютин И. Водоворот. Думы и темы по поводу драмы «Власть тьмы» Л. Н. Толстого. — СПб, 1888. - С. 18-38.
13. Речь И. А. Милютина, сказанная им в Александровском техническом училище в г. Череповце. — С. 5—6.