Порайонное распределение хозяйственных занятий населения в XIX в. выглядело следующим образом. Из крупных производств в западных районах была по-прежнему металлообработка. В земледельческих юго-западных районах некоторые выгоды крестьянам давал рыбный промысел, отход на заработки в столицу, где они работали различными мастерами, занимались печным и камнетесным делом; кроме этого, они продолжали строить суда и подряжались на их сплав по рекам и озерам, для чего уходили иногда целыми селениями. Во второй половине XIX в. в этой части губернии промыслами более занимались бывшие помещичьи и удельные крестьяне, нежели государственные, так как у первых земельные наделы были невелики, поэтому они шли на промыслы, в отход, в наем к бывшим владельцам.

Развитое в предшествующее время не только на юго-западе, но и во всей западной части губернии, рыболовство к этому времени заметно сократилось. Употребление сетей и неводов — мутников, частушек, мережей мелкой вязки вели к истреблению рыбы и даже ее зародышей. Применялся, кроме того, лов рыбы острогой — лучение, которое также наносило вред рыбе. Лов рыбы для домашнего потребления производился повсеместно с помощью ловушек из ивняка (морды, вайды, понизовки) и сетей (мережек, курм) в езах⁴².

Для охотничьего дела на западе губернии в конце XIX в. была характерной организация государственной охоты военными командами из солдат, особенно для облавы на крупного зверя (олонецкие районы)⁴³.

Из домашних ремесел процветали по-прежнему кружевоплетение и роговое дело (изготовление гребешков).

В центре Вологодской земли основными промыслами оставались судостроение и сплав судов по Сухоне и Двине. Работы лоцманами на купеческих судах здесь стали наследственными. Занятием местного значения была добыча строительных материалов — плитоломка и сплав или перевозка плиты с левобережья Сухоны. Развивалось щетинное производство и обработка льна в Устюге. Там же в это время работали ювелирные мастерские (обработка металла — скань, чернь, мороз по жести). В Устюге и Красноборске существовали кафельные мастерские, где расписывали кафель для печей (промысел развился с XVI в.). Здесь действовали торговые компании купцов.

Продолжали работать солеварни в Тотемском у. (селах Тотемском и Леденгском), а поэтому существовали и работы для заводов (доставка леса, перевоз соли). Подсобными занятиями крестьян Никольского у. были лесоразработки в казенных и владельческих дачах, сплав леса по Унже на Вятку.

Промысловая деятельность и в этой части губернии была, более существенной у бывших удельных крестьян Тотемского, Вельского и Кадниковского уу., правда, их занятия не отличались разнообразием: смолокурение, дегтярное производство (в одном лишь Кадниковском у. было 40 дегтярных заведений), торговля смолой, дегтем, скипидаром. Постепенная вырубка лесов и в этом районе вела к сокращению смолокурения.

Отходничество во второй половине XIX в. стало также уделом бывших владельческих крестьян Грязовецкого, Тотемского. Вологодского, Кадниковского уу., а в Устюгском — в отход шли бывшие государственные крестьяне на фабрично-заводские работы, но только из незажиточных семей. В 1880-е гг. отходничество приобретало широкие масштабы.

В северо-восточных неземледельческих районах Вологодской земли развивались работы для заводов (доставка и заготовка дров и древесного угля); солеразработки, добыча брусяного камня, производство точильных колес, добыча строительного белого камня — сухонского песка, ювелирное дело (скань, чернь, лужение железа и оковка им изделий). Были работы и непосредственно на заводах: на Сереговском соляном в Яренском у., на железоделательном и чугуноплавильном в Устьсысольском.

Важным в хозяйстве этих районов оставались охота и рыболовство, бурлачество, извоз, ямщина. Развивались и женские домашние ремесла — плетение поясов, кушаков, вязание чулок, шитье котов (сапог).

Во всех уездах Вологодской губ. во второй половине XIX в. работали разные кустарные мастерские, заводы, фабрики и насчитывалось 249 различных предприятий. В конце XIX в.  промыслах и промышленности было занято 14,7% населения в торговле — 1,09%, в земледелии и лесном деле — 72, 98% 44. Отходничество севернорусских крестьян было более промысловым, нежели промышленным. Такой его характер складывался здесь исторически и был обусловлен основными направлениями хозяйственной деятельности крестьян. В меньшей степени эти направления зависели от их сословного состава Занятия государственных и разного рода владельческих крестьян не имели отличий, кроме их большего или меньшего участия в различных подсобных работах. У государственных (казенных) крестьян было больше возможностей для отлучек на различные работы; в то же время у владельческих — развивались некоторые занятия, которые внедрялись их владельцами (ювелирное производство, шитье золотом, солеразработки, горное дело).

Мало влияли на занятия и конфессиональные различия населения. Исследователями прошлого века отмечалось лишь наличие «духа промышленного и предприимчивости» у местных старообрядцев, а также концентрации в руках некоторых из них, более зажиточных, торговли и даже ростовщичества⁴⁵. Этноразличия в занятиях северного населения проследить возможно, правда, за много веков тесного общения народов на этой земле их трудовая деятельность, как и вся жизнь, подверглись взаимовлияниям, поэтому выработались общие хозяйственные традиции. Нагляднее всего это усматривается в охотничье-рыболовных промыслах. Не только сходными стали способы, средства, орудия труда, но и формы артелей, которые были присущи всему севернорусскому населению в различных хозяйственных занятиях и жили в народе на протяжении всей его многовековой истории. Общими были и способы владения и пользования угодьями.

Для дальнейшего развития хозяйства Севера в первой четверти XX в. характерно появление различного рода кооперации. В Вологодском крае кооперирование было связано с  развитием льнообработки и товарного молочного хозяйства Наибольшее распространение кооперации получили в маслоделии Вологодского, Грязовецкого, Тотемского уу. Кооперативы - союзы, товарищества, артели — стали создаваться и в охотничье-рыболовецких районах. Традиционный лов рыбы и охота сообща — слогом (артелями) привела к кооперированию этих работ. Значительной стала и торговая кооперация.

Действовали в это время старые соляные заводы в Яренском и Тотемском уу., чугуноплавильный и железоделательный заводы в Устьсысольском у., железоделательные в Устюженско-Череповецком крае.

Знаменитое вологодское кружевоплетение (Вологодский, Кадниковский, Грязовецкий р-ны), в котором с 1914 г. было кооперировано 32 тыс. кружевниц, не стало промышленным производством.

Сбыт продукции неземледельческих занятий крестьян и их кооперативных союзов осуществлялся по старым водно-сухопутным дорогам: на западе губернии — по Мариинскому каналу, в центре и на востоке — по Сухонско-Двинскому пути и трактам, ведущим в Вятско-Пермскую земли, на Урал и в Сибирь. Судостроение, обслуживание речных судов и путей, извоз по-прежнему существовали. Последний в некоторых местах стал сокращаться с проведением в 1897 г. железной дороги Москва — Архангельск и на Петербург и отходом крестьян на работы по обслуживанию железных дорог. Но своеобразным стал старый бурлацко-извозный промысел в 1920-е гг. и позднее в 1930-е гг. на путях от Рыбинска вдоль Шексны на север к Онежскому оз. и к Беломорью. Там, где в древности шли «государевы» водные дороги, и на перекатах суда таскали постромкой (бурлачили), а на волоках появлялось извозное дело. В 1920-х гг. этот извоз осуществляла уже крестьянская кооперация, содержавшая, как и в старые времена, бурлацких лошадей (конное бурлачество). Такой вид работ сохранялся здесь и при коллективизации, оставаясь главной статьей дохода «вымирающих кулачков». Они обслуживали главную дорогу к Беломорскому каналу, с постройкой которого стали ходить грузовые пароходы и баржи с буксирами. «Бурлачки» создавали своеобразные артели — «целые семейства речных извозчиков», которые жили в деревнях по Шексне, и насчитывалось в таких семейных родах до двух десятков лошадей. Кроме того, со строительством плотины под Рыбинском в котлованах и строящихся шлюзах собиралось до 6 тыс. таких бурлачков со своими лошадьми⁴⁶.

В начале XX в. и до революции 1917 г. местными крестьянами по-прежнему практиковался отход и наем на работы в городах, в столицах.

Таким образом, основными направлениями хозяйственной деятельности населения Вологодского края накануне коренной ломки экономики в 1929-1930-х гг. оставались, кроме земледелия, лесное дело, добывающие и обрабатывающие промысловые занятия. Они были разнообразны в каждой волости и деревне и обеспечивали всем необходимым крестьян. Во многих селениях, особенно таких крупных, как с. Устье в Кадниковском у., действовали все — от лесопромышленника до мелкого рыбака или гребенщика (роговые изделия), занимаясь каким-либо ремеслом или промыслом.

С развитием колхозно-совхозного производства сохранилась специализация районов в экономическом отношении, а в целом отрасли хозяйства в вологодских районах развивались в своеобразном, но в присущем им и ранее, сочетании: лесная промышленность, молочное животноводство и промышленное маслоделие, в чем участвовали, прежде всего, жители села. Много сил и времени у крестьян с конца 1930-х и позднее в 1940-х гг. уходило на лесоразработки, сплавные работы, торфодобычу (обязательные государственные поставки). Из неземледельческих занятий становились весомыми работы по вывозу леса, целлюлозы, бумаги, стекла, льнотканей, молочных продуктов. Вывоз осуществлялся по водным путям, каналам, судоходным рекам и железной дороге. Предметом заграничного экспорта стали «Вологодское масло» (теперь производимое молочными заводами) и кружево, плетением которого занимались кружевницы в артельном объединении. Эти занятия не потеряли своего значения и до сих пор.

Чугуноплавильное и железоделательное производство было всецело поставлено на промышленную основу с созданием Череповецкого металлургического комбината, куда в качестве рабочих пришло много тысяч сельского населения из вологодских деревень и других районов страны.

В приозерных местах сохранилось рыболовство. Рыболовецкие колхозы создавались на Белом и Воже озерах.

За годы советской власти исчезли многие традиционные хозяйственные занятия вологодских крестьян, как и сельских жителей всей страны. Прежде всего, забывались промыслово-ремесленные работы, так как вся хозяйственная жизнь была втиснута в рамки планового производства колхозов и предприятий обрабатывающей промышленности. А, между прочим, применение народных знаний и огромного трудового опыта людей в современных подобных производствах не помешало бы промышленному развитию.

1 Общее описание Вологодского наместничества // Собр. соч., выбранных из месяцесловов на разные годы. Ч. VII. СПб., 1791. С. 53; Хозяйственное обозрение Северного края России // Журнал Министерства государственных имуществ (далее — ЖМГИ). 1841. Кн. 4. С. 286-310; Лоде Э. Хозяйственное обозрение Вологодской губернии // 1843. Ч. VII. № 1-2. С. 2-35; Пушкарев И. Описание Российской империи в историческом, географическом и статистическом отношении. Кн. IV— Вологодская губ. СПб., 1846. Раздел II; Серебренников С. А. Топографическое описание Вологодского наместничества вообще // Временник Московского общества истории и древностей российских. 1857. Кн. 25. С. 25; Экономический быт сельского населения Вологодской губ. // Вологодский сборник. Т. 2. Вологда, 1881. С. 3-8; Минеев В. А. Вологодская область // Изв. Всесоюзного Географического общества (далее — ВГО). Т. 83. Вып. 4. Л., 1951. С. 373-380; Колесников П. А. Северная деревня в XV — первой половине XIX в. Вологда, 1976. С. 48-62.

² Пушкарев И. Указ. работа. С. 32; Экономический быт... С. 9-82.

³ Колесников П. А. Указ. работа. Гл. IV.

⁴ Макаров Н. А. Население Русского Севера в XI — XIII вв. М., 1990. С. 116.

⁵ Башенькин А. Н. Некоторые общие вопросы культуры веси V-VIII вв. // Культура Европейского Севера России. Вологда, 1989. С. 14, 17.

⁶ История северного крестьянства. Т. I. Архангельск, 1984. С. 46— 47.

⁷ Супинский А. К. К истории земледелия на Русском Севере // Советская этнография (далее — СЭ). 1949. № 2. С. 138.

⁸ Мерцалов А. Е. Обозрение Заднесельской волости по писцовым книгам 1628 г. // Вологодский сборник. Вып. V. Вологда, 1887. С 72; Н. П. Никольский уезд // Там же. С. 186; Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 1290. Оп. 4. Д. 29. Л. 4-44.

⁹ Милов Л. В., Вдовина Л. Н. Культура сельскохозяйственного производства // Очерки русской культуры XVIII в. Ч. I. M., 1985 С. 39-146.

¹⁰ Архив Петербургской Академии наук (далее — АПАН). Ф. 3 Оп. 10-а. Д. 14. Л. 3; Д. 40. Л. 4-4 об.; Оп. 10-6. Д. 27. Л. 2 об.; Д. 20. Л. 4 об.

¹¹ Воронов Г. Из Устюженского уезда (Новгородской губ.) // Труды Вольного Экономического общества (далее — Тр. ВЭО). 1878. Т.II СПб., С. 246; ВолоцкийВ. Луговодство. (По части сельского хозяйства Грязовецкого уезда) // Вологодский сборник. Вып. П. С. 13.

¹² Засецкий А. А. Ответы на экономические вопросы, касающиеся до земледелия в Вологодском уезде // Тр. ВЭО. 1773. Кн. XXIII. С. 222-248; Крестинин В. В. Исторический опыт о сельском старинном домостроительстве двинского народа на Севере. СПб., 1785. С. 7-17, 32-39.

¹³ Штукенберг И. Ф. Статистические труды. Статья XXIII — Описание Вологодской губ. СПб., 1858. С. 9-25; Кен Ф. Агрономическое путешествие по некоторым уездам Вологодской губ. в 1854 г. // ЖМГИ. 1856. Кн. 2. Ч. 59. С. 261-275; ГАВО. Ф. 652. Оп. 1. Д. 62. Л. 5; Д. 108. Л. 6 об.-17; Ф. 883. Оп. 1. Д. 214. Л. 64-66 об.; УсларП. К. Вологодская губерния// Военно-историческое обозрение Российской империи. Т. II. Ч. III. СПб., 1850. С. 13, 299-300.

¹⁴ Шустиков А. А. Тавреньга Вельского уезда // Живая старина (далее — ЖС). 1895. Вып. II-IV. С. 184-189.

15 Историко-этнографический атлас «Русские». М., 1967. Карты «Земледелие»; Архив Русского Географического общества (далее — АРГО). Р. 24. Оп. 1. Д. 13. Л. 3; Р. 7. Д. 34. Л. 15; Ф. 24. Оп. 1. Д. 105. Тетр. 1, 4. Л. 14, 90, 93; Тетр. 11. Л. 7; Тетр. 3. Л. 8об., 27, 60 об., 78 об., 85, 97 об., 118; Архив Ин-та этнологии и антропологии (далее — АИЭА). Северный отряд Комплексной экспедиции (далее — СО КЭ). 1966 г. Д. 2387, Л. 2-3, 9 об.-34об.; Вологодско-Костромской отряд (далее В-КО). 1972 г. Д. 2871. Л. 44 об.

¹⁶ Андреевский А. И. Из архива с. Никольского Вологодской губ. // Северный край. 1922. Вып. I. С. 27-33; Волоцкий В. А. Состояние земледельческого крестьянского хозяйства // Вологодские губернские ведомости (далее — ВГВ). 1873. № 23,25, 30-32; Савич Ф. Н. Вывозка хлевного удобрения в паровое поле зимой // ВГВ. 1878. № 22. С. 3.

17 Вологодский иллюстрированный календарь. Вологда, 1893. С. 62-65; Хозяйственное обозрение... С. 313-318.

₁₈ ГАВО. Ф. 287. Оп. 1. Д. 410. Л. 10 об.-86 об.; Ф. 653. Оп. 1-4. Д. 325. Л. 1-101; Вестник Новгородского земства за 1901 г. Новгород, 1901. С. 18-22; Каргопольский уезд к 1926 г. Каргополь, 1926. С. 7-58; Дневник тотемского крестьянина А. А. Замараева. J906-1922 годы // Библиотека российского этнографа. М., 1995. С. 24-46, 246.

19 Громыко М. М. Мир русской деревни. М., 1991. Гл. I—II.

20 ГАВО. Ф. 4389. Оп. 1. Д. 157. Л. 5об.-12 об.

21 Итоги десятилетия советской власти в цифрах. 1917-1927 гг. М., 1927. С. 120-124; Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М., 1977. С. 107.

22 Шипунов Ф. Великая замятня // Наш современник. 1989. № 9. С. 152.

23 Новиков Ю. Две судьбы // Наука и жизнь. 1988. № 6. С. 55—56.

24 Минеев В. А. Указ. работа. С. 374-375. 378.

25 Макаров Н. А. Население... С. 4, 115-117; его же. Русский Север: таинственное средневековье. М., 1993. С. 62-63.

26 Колесников П. А. Европейский Север — памятник отечественной и мировой культуры // Проблемы создания историко-культурного атласа «Европейский Север Российской Федерации». М., 1991. С. 18; Башенькин А. Н. Юго-западное Белозерье во второй половине 1-го — начале II тыс. н.э. Л., 1986. С. 11-12; Макаров Н. А. Население... С. 115.

²⁷ Ильинский Н. В. Тотемский край в прошлом и настоящем (Опыт характеристики производственных сил края). Вологда, 1920. С. 2.

²⁸ Макаров Н. А. Население... С. 117-118; его же. Русский Север... С 40-50.

²⁹ Макаров Н. А. Русский Север... С. 81-83; Ильинский Н. В. Тотемский край... С. 1.

³⁰ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 192; Макаров Н. А. Русский Север... С. 69-87, 174-175.

³¹ Там же. С. 67-69.

^{32. Т}ам же. С. 64-65.

³³ Пушкарев И. Описание... С. 5-6, 30; Макаров И. С. Пушной рынок Соли Вычегодской в XVII в. // Ист. зап. 1945. Кн. 14. С. 148-159; Чтения в Московском об-ве истории и древностей российских (далее — ЧОИДР). Т. VII. М., 1872. С. 34.

³⁴ Колесников П. А. Европейский Север... С. 18. I

³⁵ Там же... С. 18-19; его же. Из истории крестьянства и ремесленников Европейского Севера в XVI-XVIII вв. // Уч. зап. Вологодского гос. пед. ин-та. Вып. 35. Вологда, 1967. С. 20—28.

³⁶ Колесников П. А. Европейский Север... С. 19; его же. Из истории... С. 30-33.

³⁷ Ильинский Н. В. Село Леденгское Тотемского уезда Вологодской губернии // Русский экскурсант. Ярославь, 1916. № 7. С. 26-28

³⁸ Этнографический сборник. РГО. Вып. V. СПб., 1862. С. 12.

³⁹ Макаров Н. А. Русский Север... С. 67-69.

⁴⁰ Пушкарев И. Описание... С. 59-60, 67, 71—78; Экономический быт С. 8-82; Хозяйственное обозрение... С. 36-71; АИЭА. СО КЭ 1966 г Д. 2387. Л. 2-46; В-КО 1972 г. Д. 2871. Л. 45 об.-46.

⁴¹ Бланк А. С, Катаников А. Б. Череповец. Сев.-зап. кн. изд., 1966 С. 14-16; Дементьев В. Великое Устье. М., 1972. С. 195; Потанин Г. Этнографические заметки по пути от г. Никольска до г. Тотьмы // ЖС. 1899. Вып. I—II. СПб. С. 28; Олонецкий сборник. Вып. IV. Петрозаводск, 1902. С. 40; ВГВ. 1859. № 11. С. 82; РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 793. Л. 11; Д. 809. Л. 2-3.

⁴² Шустиков А. А. Тавреньга Вельского уезда. Этнографические очерки // ЖС. 1899. Вып. I—II. С. 189; Арсенъев Ф. А. Картины дальнего Севера. Щугор // Вологодский сборник. Вып. II. С. 186; Макаров Н. А. Население... С. 117; АИЭА. ВЭ ВО 1986 г. Д. 8334. Л. 10; РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 251. Л. 12; Д. 276. Л. 3 об.; Д. 309. Л. 5-7; ГАВО. Ф. 4389. Оп. 1. Д. 244. Л. 2-3 об.

⁴³ Вологодский иллюстрированный календарь... С. 67-77; Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. VII. Тетр. I. СПб., 1901. С. IX.

⁴⁴ Куликовский Г. И. Из быта охотников Олонецкого края // Северный вестник. СПб., 1891. № 3. С. 53.

⁴⁵ Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губ. // Изв. Общества любителей естествознания, антропологии, этнографии (далее — ОЛЕАЭ). Т. XXX. Тр. Этногр. отд. Кн. V. Вып. 1-2. М., 1877. С. 217-218.

⁴⁶ Савеличев А. Потоп // Наш современник. 1992. № 11. С. 101— 102.

ОЧЕРК 3

РОДНОЙ КРОВ: КРЕСТЬЯНСКИЙ ДОМ И ДВОР

Типы жилых и хозяйственных построек XVI — XVIII вв.

Народная культура жилища Русского Севера, Вологодской земли в том числе, освещена в научной литературе достаточно хорошо¹, поэтому в настоящем очерке можно ограничиться описанием существующих типов сельского жилища и основных этапов его развития.

Памятники народной архитектуры — крестьянские постройки, дворянские усадьбы, церкви и часовни — местами сохраняются на Севере до наших дней. Они являются нашим архитектурным наследием, ибо в этих памятниках воплощаются все стороны жизни и деятельности, весь многовековой трудовой опыт, знания и мировоззрение народа.

О жилище ранних этапов этнической истории русских (периода Древней Руси) известно немного, особенно это касается Русского Севера. Деревянное строительство, существовавшее во времена его славянского освоения, не оставило следов в известных археологических памятниках. Последние датируются XII — XIII вв., а на Севере еще позднее; они дают некоторое представление о городских усадьбах Вологды, Белозерска и небольших городков. Правда, строительные приемы, довольно простые, которыми владели городские и сельские жители того времени, были одинаковы. Это дало возможность исследователям народной архитектуры распространить полученные из письменных источников сведения о городских постройках и на сельские².

Северное крестьянское жилище уже в средневековое время представляло собой комплексы жилых и хозяйственных строений, называвшихся дворами-хоромами. И по сей день крестьяне часто называют свои избы хоромами. «Плотнишная работа» развивалась на Севере издавна, и крестьяне-строители выполняли ее не только у себя на родине, а с освоением в конце XVI — начале XVII вв. Приуралья, а затем Сибири, строили хоромы в новых местах. Высоким плотницким мастерством уже тогда славились «двиняне», «устюжане» и «работные люди» с Ваги Вологодского у.³

Северная усадьба (двор-хорома) состояла из разных по назначению и размерам построек — жилых и хозяйственных. В многочисленных актовых документах XVII в. можно найти свыше 40 названий отдельных помещений усадьбы: изба, горница, клеть, сени, подсенье, предместье, предизбье, мост, подклет, голбец, чулан, крыльцо, рундук, двор, хлев, сараи, стая, поветь, сенник, погреб, амбар, житница, гумно, овин, мякинница, мельница, кузница, баня и т.д.⁴ В состав усадьбы входил и огород.

Основой усадьбы являлась изба (истопка, истьба) — в XVI - XVII вв. четырех-, реже пятистенная, сложенная из трехсаженных сосновых или еловых бревен. К XVI в. это уже была трехкамерная постройка классического севернорусского варианта — «изба да клеть, а промеж ними сени», правда, еще оставалась и двухкамерная — изба-сени. Неотапливаемая клеть использовалась для хранения зерна, скарба, а в летнее время — как спальня; а в XVII в. в некоторых местах она превращалась в горницу — чистую комнату. Но последнее было характерно для жилища зажиточных крестьян, промысловиков-предпринимателей, вотчинников.

Кроме избы и клети, в усадьбе имелся хозяйственный двор, а в нем хлевы для скота, конюшня, сенник для сена, помещение для хозяйственного инвентаря. Такие постройки, как житницы, амбары, овины, гумна находились, как правило, вне двора.

В XVI - XVII вв. вся усадьба имела свободную планировку: изба стояла в глубине ее, позади избы — хозяйственные постройки. В то время еще не было утепленных хлевов, и для скота строили загоны, огороженые плетнем, а зимой в морозы стельные коровы и молодняк находились в избах⁵.

Судя по документам начала XVII в., на Севере появились крытые кровлями дворы, и началось «объединение» всех строений двора. К концу XVII в. окончательно сложилась северно-русская крестьянская усадьба — комплекс избы с крытым двухэтажным двором под единой крышей — так называемая однорядная связь двора с домом (изба-сени-клеть-двор, стояще в один ряд): «хоромное строение изба с сенми и с клетью, а возле них позади вплотную двор», «дом деревянный в одной связи изба, сени, напротив оного клеть, а вдоль них позади двор», «в линию... изба с сенми и клеть..., против всех оных сзади двор», «а во дворе хором изба на подклете, а под избой погреб, а против избы сенник на хлеву, да под сенником же  анбарец»⁶.

Такие крестьянские усадьбы, по признанию архитекторов и этнографов, были ранним усадебным типом на Русском Севере. Его органичным развитием был вариант с так называемой двухрядной связью хозяйственного двора и трехкамерного жилища, когда изба и хозяйственный двор ставились в два ряда, параллельно друг другу и под разными крышами. Такой тип усадьбы развился в немногих местах Севера⁷. В пределах деревни усадьбы с однорядной застройкой ставились перпендикулярно улице или берегу реки, на котором располагалась деревня, фасадами такие избы обращались на улицу или реку. Усадьбы с двухрядной застройкой ставились вдоль улицы (реки), в них трехкамерное жилище «выходило» на улицу длинной стороной.

Размеры построек на усадьбах XVII в. были следующие: трехкамерные хоромы могли достигать 14-20 м в длину, 6-7 м в ширину. Сама изба в плане приближалась к квадрату: 6,5x6,5 м — «изба трех сажен печатных». Длина двора обычно равнялась длине жилья, а ширина могла быть равна 14-22 м⁸. Крестьянские усадьбы огораживались изгородями разных видов: заплотом, жердями или тонкими кольями.

Вне усадьбы находились такие хозяйственные постройки, как овины, гуменики, мельницы, мякинницы, иногда амбары (житницы), бани. Овины (для сушки снопов) и гумна (для молотьбы) находились вблизи полей. На гуменниках - особых огороженных местах — хранили необмолоченные снопы и солому, в мякинницах — различные отходы. Зерно мололи на мельницах-мутовках. В XVI - XVII вв. мельницы ставили у воды (у озера или реки с запрудой), они имели до трех поставов, и их устройство было одинаковым на всем Севере, а позднее с конца XVII - XVIII вв. такие мутовки появились в Приуралье и в Сибири, где их строили переселившиеся в новые места северяне. Существовали и мельницы-колотовки, в которых зерно дробили на крупу. Ветряные мельницы стали появляться гораздо позднее.

Основой северного жилища был сруб (стопа, клеть)⁹, который рубился из сосновых, реже еловых бревен е обло (в чашу, в угол) с выпусками углов. Затем сруб просушивали и стана фундамент (на стойки, либо на камни, положенные под нижний венец сруба). Пазы между бревнами прокладывали мхом ¹⁰. Нередко такие срубы назывались облыми. При рубке в верхней части каждого бревна (нижнего по отношению к другому) выбирали чашу и паз. В XVII в. появился способ рубки, когда паз вырубался в нижней части верхнего бревна.

Сени, клети и хозяйственные постройки сооружались в виде столбовых конструкций, при которых рубка в заплот сочеталась с рубкой в обло. Знали северные крестьяне и другие виды строительной техники при возведении амбаров, дворов, погребов — соединение бревен в ладью, в замки и др. Основным строительным инструментом был топор в нескольких разновидностях для разного вида работ, применяли строители XVI — XVIII вв. пазники, стружи, коловороты, тесла¹¹.

При описании конструкций изб в документах XVII в. называются такие их виды: на взмоете, на подклете, поземная. Поземные избы, ставившиеся прямо на землю, были редкими в суровых северных условиях. Плотники старались поднять избу над землей: между полом и землей образовывалось высокое помещение — подклет (взмоет), которое использовалось в хозяйственных целях. Изба на высоком подклете — характерная конструкция для Русского Севера.

В трехкамерном жилище рядом с избой (в одну связь) находились сени, а за ними — клеть, которая нередко была двухэтажной: «да против избы клеть на погребе», «клеть на подклете», «перед избою клеть о двух жирах». Клети строили не только двухэтажными, но и из двух половин. В верхних помещениях хранили скарб, продукты, летом там спали, в нижнем этаже размещали погреб и склад с хозяйственным инвентарем. На две половины клети разделялись врубленными посередине их стенами, и здесь проходили дополнительные сени, из которых можно было пройти в обе половины клети и на хозяйственный двор, который был продолжением жилища¹².

Кровли изб и большинства хозяйственных построек были двускатными, самцовой конструкции, с покрытием тесом или дранкой. Кровля на самцах была характерна еще для древне-русских срубных построек, когда слеги крыш укреплялись на бревенчатом фронтоне (на самцах), а снизу доски тесового покрытия держались загнутыми сучьями- курицами. Двери изб были маленькими, однополыми из досок, скрепленных брусьями — «двери в деревянных пятах». Они вставлялись в косяк и имели порог. Волоковые окна прорубались каждое в двух соседних бревнах, задвигались изнутри щитом-волоком, располагались треугольником на торцовой стене (через среднее выходил дым из избы). В XVII в. это среднее окно иногда становилось косящатым, красным (с колодой) и слюдяным оконцем, стеклянным оно стало в первой половине XVIII в.

Потолки в избе не всегда присутствовали, правда, кое-где уже в XVII в. стали известны потолки из досок, брусьев или плах с центральной балкой-матицей. Глинобитные печи ставили в углу избы на рубленом подпечье (опечке). Они не имела трубы-дымохода, топились по-черному. Уже в XVII в. в избах были дощатые полы, лежавшие на лагах, врубленных на уровне второго или третьего снизу венца. Высота сруба при такой конструкции достигала 3-х м.

В дом «вело» крыльцо. По документам XVII в., известны различные его конструкции. Избы на высоких подклетах имели крыльца с прирубам, на ряжах, на столбах, висячие. Это древнейшие виды крылец севернорусского жилища. Крыльцо с прирубом строилось из бревен, рубленных в обло с остатком. Крылечный сруб ставился на землю вдоль избы и закрывал вход в сени. Крыльцо на ряжах - срубных основаниях тоже ставилось вдоль стены, верхний рундук и ступени снаружи закрывались досками и покрывались крышей. У висячих крылец рундук держался на двух выступающих из сеней балках. Столбовые крыльца возводились на 1—4-х столбах. В каждом из этих видов крылец была лестница (северорусская черта), пристраиваемая вдоль стены жилой избы, а не клети. Другой своеобразной северной чертой крылец было наличие двух рундуков — вверху у входа в сени и внизу на земле¹³.

Описанные конструкции крестьянских построек были аналогичны городским. Свидетельства о такой же строительной технике, тех же конструктивных приемах находим в известиях об архитектурных памятниках городов XVI - XVII вв. Так, существовавший в Сольвычегодске дом знаменитых промышленников Строгановых (1565-1798 гг.) представлял собой хоромы из брусяного леса. В главном корпусе находились три комнаты на «трех подклетах». Окна в доме были волоковые и одно красное в среднем подклете. С левого бока дома размещались сени с чердаком или «теремом» на верху. Через сени в углу была повалуша (башня) с тремя красными окнами, также на подклете. Справа в углу — другая повалуша на подклете «о четырех жильях», из которых в двух нижних были прорублены ясные «кружальские» окна, а в двух верхних — красные обыкновенные с волоковыми окнами по сторонам. На повалуше возвышалась шатровая крыша на точеных столбах. Рядом с этой повалушей была еще одна, высокая «о четырех жильях»: в низу ее — подклеть, верх ее — с шатровой крышей, с широкими «слухами» (слуховыми окнами), с маковицей на вершине и с украшением, покрытым «гонтинами в чешую» (вид короли у крыши). Позади этих хором находились «службы» (служебные хоромы)¹⁴.

Похожее на это описание встречаем в известии о древнем г. Белоозере-крепости 1678 г., которая была «рубленой, пресла рублены клетки о 3 угла, вышина до обломов 10 венцов, а в иных преслах и меньше 10 венцов, до обломов 4 венца... покрыт был город пресла драню и дрань бурею по валу... Башня Богословская (в крепости — И. В.) воротная о 3-х мостах рублена в углы о 4-х углах... и с обломы, покрыта тесом, а у той башни двои створчаты ворота»¹⁵. В писцовой книге времени царя Михаила Федоровича в XVII в. находим описание Городка Рахлея в Устюгском уезде: осадный Городок Рахлей в 36-ти верстах от Устюга «пуст над озером над Палемским... рублен был 33 огородками, а на исподу... были избы; а над ним анбар, а около погреба огорожен тын, стоячей на иглах...»¹⁶.

Севернорусское крестьянское жилище средневековой поры имело сходство с культовыми сооружениями, возводившимися теми же плотниками-крестьянами. Древний тип северной церкви, а особенно часовни — это клетский храм (сруб-клеть), крытый двускатной крышей, с размерами, близкими к избе, с волоковыми и колодными окнами, иногда без подклета, под коньком крыши помещалась главка с крестом. Такой являлась церковь Ризположения 1485 г. из с. Бородавы (находится сейчас на территории Кирилло-Белозерского музея-заповедника).

Другой вид клетских церквей относится уже к первой половине XVII в. Это шатровые храмы («древяна верх»), правда такая Церковь существовала в Великом Устюге уже в 1290 г. (Успения Святые Богородицы). В шатровых храмах начала развиваться горизонтальная их часть (трапезные, паперти, галереи, крыльца), в чем видно соединение культовых и мирских начал¹⁷.

Таким образом, в средневековый период крестьяне на Русском Севере возводили высокие больших размеров срубные постройки, в которых жилье и хозяйственный двор представляли одно целое. По источникам XVIII в., такие дома-дворы были там повсеместны. Так, проведенное в 80-х гг. XVIII в. подворное обследование 2581 деревни в уездах Архангельской губернии¹⁸ показало, что 63,14% крестьянских домов (75951 относилось к типичному севернорусскому трехкамерному жилищу — изба-сени-клеть; довольно много к тому времени оставалось и двухкамерных изб — 26,66% (3207), но уже заметным становился тип жилища, где вторым помещением вместо клети стала чистая горница (9,19% — 1106); а иногда и две горницы (1,01%— 121). В наиболее обследованном из архангельских уездов — Шенкурском, граничащем с северными районами Вологодской губернии и занимавшем часть земель по Ваге, по которой в основном располагались важские (вологодские) деревни, эта картина выглядит следующим образом. В 954-х шенкурских деревнях было обследовано 5179 изб, из них 1703 (32,88%) представляли собой двухкамерное жилище типа одна изба-сени; 3355 (64,78%) — изба-сени-клеть; лишь 117 (2,26%) имели избу-горницу и 4 (0,08%) — избу-2 горницы.

Описание обычной крестьянской усадьбы жителей Двины находим в документах XVIII в.: «У Сергея Данилова Чухченемца на Ровдине Горе дом и дворище хоромного строения изба, клеть на подклети, хлев и сарай с тыны, и заплоты, с столбами, с кровлею, с дверьми, с вороты, с обоконьи с окончинами...»¹⁹. Надо полагать, что и в соседних вологодских деревнях к тому времени было крестьянское жилище, как шенкурское и двинское.

При строительстве северных изб полы приподнимались над землей на 1,5-2 метра и нижнее помещение — подклет, подъизбица — обустраивалось для содержания скота, хранения продуктов и утвари, а иногда подклет делали жилым. Полы были тесовыми, а потолки бревенчатыми. Печи оставались еще глинобитными или хрящевыми, в деревянных кожухах, без трубы. Ставили печь, как правило, в углу избы при входе. От печи над дверями к боковой стене устраивали полати. Из мебели в XVIII в. известны тесовые лавки, столы. В переднем углу избы размещали иконницы. В горницах уже начали появляться кирпичные печи с трубой, потолки становились тесовыми, волоковые окна заменялись красными со стеклом, здесь не было полатей.

Двухэтажные дворы под двускатными крышами примыкали к жилью. В нижнем этаже двора в XVIII в. уже устраивали рубленые теплые хлевы для скота. Двое ворот вели во двор — со стороны улицы и огорода. На верхнем этаже - повети держали корм, хозяйственный инвентарь, средства передвижения, там же для хранения домашнего имущества строили клети и  горенки, в которых летом спали. Сюда наверх поднимались либо по лестнице из сеней, либо с улицы по помосту (взвозу, взъезду), по которому могла пройти и лошадь с телегой ²⁰ .

Фасад северной избы имел очень живописный вид. На нем прорубалось несколько окон, украшенных резными и расписными наличниками. В дом вело крыльцо, часто также украшенное резьбой. На рубленом фронтоне сооружали балкон или галерею, опоясывающую дом на уровне окон. Дощатые поверхности стен и кровли украшались резьбой или росписью. Художественные традиции в украшении северного жилища находили отражение в церковной архитектуре, резьбе и росписи на домашней утвари, в вышивках и кружевных изделиях.

Плотницкое мастерство северян использовалось в строительном деле не только в своих деревнях, но и за их пределами. Известны северные плотницкие артели, ходившие на работы в Петербург, в города и селения соседних губерний. В Вологде в то время было много домов мещан, которые ничем не отличались от крестьянских. Так, в описании Вологды начала XVIII в. отмечалось, что в городе (в Нижнем посаде, в Рощенье, на берегу Золотухи), в левобережье (в пригородном селе Фрязинове) и в других местах было «много деревянных домов с косящатыми окнами, с украшенными резьбой крыльцами, князьками и застрехами»²¹. В крупных вологодских селах у зажиточных крестьян стал появляться и другой тип Дома, состоящего из двух изб, сеней и двора (изба-двойня) или из избы-пятистенки-сеней-двора на подклете, получивших более широкое распространение позднее в XIX в. У богатых вологодских крестьян избы, как отмечалось в документах, строились с балконами, находившимися под свесами крыш, с резьбой, Росписью, т.е. в настоящем «деревянном русском стиле»²².

К XVIII в. сложились основные типы жилых и хозяйственных строений на Севере. Продвигаясь в новые земли, северяне строили там свои хоромы по этим образцам. Крестьянские архитектурные памятники той поры стали достоянием нашей, строительной культуры²³. В ней сохранялись как общие черты, русского народного жилища, так и множество локальных особенностей, частью уходящих своими корнями вглубь веков, к периоду Древней Руси. Кроме того, на различных пространствах страны под влиянием природно-климатических условий социально-экономического развития, характера землепользования и других факторов создавалось свое крестьянское жилище. Его различные типы-варианты закреплялись этнической традицией тех или иных регионов и также сохранялись в общерусской народной культуре жилища.

Северное жилище XIX — начала XX в.

Русское крестьянское жилище XIX — начала XX в. всех регионов России изучено хорошо по сравнению с народным жилищем предшествующих периодов. Исследователи прошлого века оставили полноценные описания деревенских построек. Особенно много таких описаний было осуществлено местными научными обществами, статистическими комитетами, врачами, проводившими санитарные обследования и т.д. Русский Север и Вологодский край не были исключением, и местные архивы и различные рукописные отделы сохранили эти описания.

О вологодском сельском жилище XIX — начала XX в. имеются данные в материалах обследований массового характера, что позволяет проследить эволюцию строительства, как в целом, так и отдельных его элементов. Кроме того, сплошной материал по всей территории Вологодчины дал возможность выявить ареалы отдельных типов жилища, проследить аналогии с культурными ареалами, выделяемыми по другим этнографическим признакам и формам.

Уже к середине XIX в. наметились такие ареалы по развитию народного жилища. Особенно это заметно при рассмотрении его типов. К тому времени начался процесс замены одного из помещений — клети — на второе жилое помещение — вторую избу, имевшую, как и первая, печь и такой же интерьер. Постепенно избы стали различаться на летнюю и зимнюю. К 80-м гг. XIX в. такая замена в крестьянском доме стала повсеместной. Это было вызвано социально-экономическим развитием деревни — внедрением поравнителъности в землепользовании и разделами крупных крестьянских семей.

Один из ареалов стал наиболее четким к 1840-м гг. на юго-западе Вологодской губ. (Вологодский, Грязовецкий, Кадниковский уу., запад Вельского, часть Тотемского). В крупных деревнях и селах появился тип дома: две избы-сени, иногда вместо второй избы еще сохранялась светелка (горница). Ареал жилища с двумя избами сначала наметился именно в этой части губернии. В таких домах под избой устраивали чуланы-гулъбища, в высокие хозяйственные дворы вели помосты-сьезды. Но еще не всегда клали печи из кирпичей, оставалось много глинобитных печей, топившихся по-черному.

В крестьянских избах центральной части губернии (Тотемский, Никольский, Устюгский, остальная часть Вельского у.) еще не улавливалось новшеств, за исключением того, что на крышу вместо дранки использовался тес. В этих уездах было много леса.

В восточной части губернии, в Сольвычегодском и особенно в зырянских Яренском и Устьсысольском уу., избы крестьян были тесными, курными (черными), без фундаментов, сеновалы служили сенями, риги (овины) там были без крытых гумен²⁴.

Отдельные описания крестьянских построек остались в документах 40-50-х гг. XIX в., которые также свидетельствуют о некотором переходном периоде в развитии народного жилища. Рассмотрим их в наметившихся к тому времени районах-ареалах. На западе и юго-западе Вологодской земли существовал тип дома, который известен по описаниям жилища в деревнях Череповецкого у.: избы одноэтажные, большие, обшиты тесом, с резными карнизами, пол деревянный, крыша с коньком или шатром, покрыта соломой, или тесом, или дранкой, с водостоками (желобами-потоками). Внизу устроен подвал для овощей и домашних вещей, вход в него — разного вида: снаружи дома, или из сеней, или находится внутри избы. Клети-кладовые размещены рядом с избой через сени. Это еще Дом типа изба-сени-клеть, есть и избы на две половины (разделены заборкой, завесой или шкафом), план такой избы — так называемый севернорусский, когда печь находится в углу у входа, устьем «повернута» к противоположной стене, по диагонали от печи — передний угол с божницей. Двор «стоит» сзади избы, вход в него — из сеней или сбоку двора. Житницы размещаются на белом дворе или против дома на, стороне улицы. У каждого есть баня²⁵.

В 50 - 60-х гг. XIX в. в центре губернии существовали следующего вида. В Вологодском у., по описаниям с. Рабанги 26,  появилось жилище переходной формы. Если даже оно состояло из одной избы, то к ней сбоку пристраивалась горница чистая, без печи, правда нежилая и использовалась вместе чулана. У зажиточных крестьян были уже дома из двух изб: одна — как горница и с печью. Встречались и двухэтажные избы, нижнее помещение которых служило зимовкой. Интерьер таких изб был одинаков — с печью в углу у входа, с полатями, с божницей в переднем углу, но пол в избах существовал не всегда. В этих более южных районах Севера теплее, и там пол и высокие подклеты не всегда сооружались, в таких условиях черты более древнего жилья сохранялись долго. Крыши изб в центральных селениях губернии были двух видов: двускатные и четырехскатные, крытые соломой, редко тесом, так как здесь уже чувствовалась нехватка лесов. Окна по фасаду украшались росписью, роспись была и в горнице. Печи оставались глинобитные, топились по-черному. В подпол вел спуск-голбец. Двор был связан с избой по другому типу, нежели классическая северная однорядная связь, он стоял параллельно дому. Эта двурядная связь редко встречалась в северных условиях и была распространена в средней полосе России. В такой дом вели взъезды, они же были крыльцами.

В соседнем с Вологодским в Тотемском у., в присухонских селениях (Манылово, Ихалица, Уварово, Шуйское), где климат, особенно по мере удаления на северо-восток, был более холодным, строились двухэтажные избы, и дом сохранял тип изба-сени-горница. Последняя была без печей и полатей. Отапливались избы глинобитными печами по-черному²⁷. В наиболее богатом селе Шуйском дома отличались от изб в других деревнях внешним видом и внушительными размерами, их красили, устраивали на фронтонах мезонины. Нижние этажи изб использовались под содержание скота.

Севернее этих деревень на Кокшеньге, хотя дома были одноэтажными, но состояли из двух изб (летней и зимней). Летняя изба еще, как и прежняя горница, нередко не имела печи и полатей. В сенях находилась повить, на ней клеть, под поветью хранили сено, а зимняя изба с сенями располагалась позади повети. Внутренние планы таких изб — типичные севернорусские. Оставались и курные избы, но использовались как помещение для кормления скота ²⁸.

По соседству с кокшеньгскими в верховажских деревнях (Вельский у.), тяготевших к центральным Вологодскому и Кадниковскому уу., черные избы уже были редки, так как над печами устраивались дымоходы. В таких избах можно было найти редкое в то время помещение — шомнушу. Оно находилось в кухне позади печи вдоль всей длины избы. Здесь хранили посуду, продукты, оно было как бы дополнительной клетью хозяйки. Постепенно шомнуши исчезали, как исчезали и черные избы. Здесь дома были представлены несколькими видами: старыми — изба-горница на подизбице и новым видом — изба-двойня на подизбице. Сени таких изб вели на повить. Во дворе находились хлевы, на усадьбе располагались амбар, погреб, баня, гумно²⁹.

В соседних с этими деревнями — в Шенкурском у. (Архангельская губ.) — в 1850-х гг. наличествовали круглые (крестовые) избы на высоких подпольях, где имелись клети-кладовые, и зимой в них содержался скот. Сени в таких домах переделывались в теплые помещения и получались еще дополнительные жилые комнаты. В подполье вел вход из избы — голбец (дверь возле печи с лестницей, уходящей вниз в подпол). Печи топились по-черному. В этих северных деревнях скотские дворы утепляли мхом³⁰.

Далее на востоке Вологодского края, особенно на северо-востоке, где климат был суровым, а жизнь крестьян несколько «оторвана» от центральных, экономически более развитых районов, крестьянское жилище сохраняло свой старый вид. Так, в Никольском у., в селениях, примыкавших к тотемским деревням, избы оставались в основном курными (черными), еще было мало домов, имевших горницы, они состояли из одной избы³¹.

Зырянское население восточных районов Вологодской губ. (Устьсысольский, Яренский уу.), русское и зырянское в Сольвычегодском у. имело жилище следующего вида. Дом-керка, одноэтажный, без плана и симметрии, без тщательности в отделке. Избы стояли тесно друг к другу или примыкали боком одна к другой. Со стороны улицы к дому пристраивалось крыльцо, открытое, с навесом, лестница в нем вела в сени (пос-воздя), из сеней вход на сеновал, прирубленный в длину дома, у него — верх и низ, с боков этой пристройки устраивался взъезд на сеновал. На верху сеновала хранили утварь, и  лежало сено, в низу его — размещали хлевы и конюшню. Налево из сеней был вход в черную избу, направо — в холодную горницу-кум. В черной избе по лицу прорубали три-четыре отверстия (окна), закрывали их тусклыми стеклами или бычьими пузырями. В передний угол ставили стол-пызан и божницу, перед окнами навешивали полки, по стенам стояли лавки справа от входа размещали печь без трубы, над входом настилали полати-пачерр, вход в подпол-голбец находился у печки. В чистой горнице стены белили, окна там были высокие, симметрично расположены, из мебели в ней были расписной стол, два-три стула, шкаф с посудой³². Как видно такой дом не отличался от русской избы, также состоял из избы-сеней-горницы, имел такой же внутренний план, помещения и хозяйственные постройки аналогичного назначения.

Таким образом, в рассматриваемый период северное народное жилище постепенно приобретало тот вид, который позднее распространился повсеместно — две избы-сени-двор. Но, несмотря на новшества, в нем сохранялись черты прежних времен: наличие клети, использование горницы в назначении клети, глинобитные печи, топившиеся по-черному и др.

Огромный массовый материал с описанием вологодского (севернорусского) жилища 80-х гг. XIX — первой четверти XX в. позволил более точно представить ареалы типов жилища, которые постепенно складывались на этих пространствах, а также показать, к какому завершающему виду «пришло» севернорусское жилище, сохранявшее устойчивые традиционные признаки, часть которых можно найти и в современном крестьянском домостроительстве.

Если рассматривать такой элемент жилища, как связь хозяйственного двора с домом, то можно отметить, что во всех вологодских районах существовал один тип крытого двора и однорядная (в ряд под одной крышей) связь его с жильем. Такими элементами подтверждается принадлежность народного жилища на территории Вологодчины к единому типу севернорусского жилища. Этот сплошной ареал имеет отклонения от общего в двух случаях, правда редких в количественном выражении. Если обычно при однорядной связи двора с домом первый находится позади последнего, то в Вельском у. иногда встречались крестьянские дома, в которых двор располагался между избами (летней и зимней), и тогда под одной крышей находились летняя изба и двор³³. В Великоустюжском уезде при повсеместном распространении однорядной связи встречался и такой тип, когда «двор прикраивался сбоку избы», это, скорее, напоминало глаголеобразную постановку усадьбы, когда дом и двор ставились в виде буквы Г 34.

Что касается типа самого дома, то к 80-м гг. XIX в. на территории всей Вологодчины был распространен трехкамерный дом изба-сени-изба, то есть он состоял из двух изб, летней и зимней. Двухкамерное жилище (из одной избы и сеней) сохранялось в местах, близких к деревням финноязычного населения — на западе рядом с селениями карел и вепсов и на востоке в Сольвычегодском уезде около зырянских поселений, а также встречалось в Грязовецком у.³⁵ Ареал трехкамерных изб в «чистом виде» занимал центр и северо-восточные уезды, что было связано с необходимостью строить такие дома в более холодном климате и проживанием в них семей, больших по численности, нежели на западе губернии.

Прежнее жилище изба-сени-клеть уже не встречалось, так как холодная клеть стала второй избой или чистой (белой) горницей. Дом превращался в довольно длинное сооружение и не всегда ориентировался своей узкой стороной на улицу, а мог размешаться вдоль улицы (Сольвычегодский, Устьсысолъский уу.). Обе избы ставились либо по разные стороны сеней (изба-сени-изба), либо оба их сруба находились рядом, и тогда дом превращался в тип изба-двойня, сзади изб размещались сени, а затем уже двор (Великоустюжский у.). Сени, по-местному, назывались либо коридор (Сольвычегодский, Устьсысольский, Тотемский, Грязовецкий, Кадниковский уу.), либо мост (Сольвычегодский, Великоустюжский Грязовецкий, Никольский уу.). Клети-чуланы сооружались в сенях или на повети.

Кроме этих помещений, в постройках конца XIX в. начали появляться зимовки³⁶, в которых из-за экономии топлива жили зимой. Это сооружение не имело подклета, покрывалось Двускатной крышей, его размер зависел от состава семьи, которая в нем находилась. Зимовка обычно пристраивалась сбоку дома, и тогда весь он в плане был похож на букву Г (Вельский, Грязовецкий, Сольвычегодский уу.)³⁷-

Новшеством конца XIX в. стали избы-пятистенки. В срубе появилась пятая стена, и помещение разделялось на комнаты стеной, а не перегородкой или занавеской. Сначала пятистенки строили зажиточные крестьяне. Такое строительств уже существовало в деревнях по Кокшеньге в Тотемском у, Вельском и Кадниковском уу. Этот дом делился на две половины: собственно изба и чистая комната (Тотемский, Вельский уу.). У четырехстенных изб сохранялось деление на избу и горенку (клеть). Если пятистенок был двухэтажным, то верхние его комнаты были чистыми, иногда без печи (белая изба), нижнее помещение — с глинобитной черной печью, с полатями голбцем (входом в подпол) (Кадниковский у.)³⁸. О появлений новых помещений в жилище того времени — светлиц (столовых горниц), о сохранении, наряду с ними, старых сеней клетей и их назначении говорилось в местном фольклоре³⁹:

...Уж вы позвольте повыдти, повыступить

Середи светлой-то светлицы,

Середь столовой новой горницы...

...Уж я ходила, молодёшенька,

В синики да в клети новые

В сундуки да всё кованые...

Хозяйственный двор всех типов изб на Севере был двухэтажным, на верху помещался сеновал и чуланы-клети для хранения различных вещей, внизу — теплые хлевы, конюшни. На верхний этаж двора, как правило, вели высокие помосты-взъезды. Амбары, погреба, бани ставились не обязательно на усадьбе, их чаще выносили за ее пределы: амбары стояли либо перед окнами дома (Сольвычегодский, Тотемский, Великоустюжский, Вологодский, Вельский, Никольский уу.), либо сзади изб (Каргопольский, Вологодский, Грязовецкий, Устьсысольский уу.); бани могли находиться на краю деревни у воды — реки или озера.

Таким образом, усадьба вологодских крестьян на протяжении нескольких веков претерпела эволюцию от типа изба-сени-двор через вариант изба-сени-клеть-двор к ее последнему виду изба-сени-изба (горница)-двор. При этом сохранилась однорядная связь двора и дома. Дом своей фасадной стороной (чаще узкой) «выходил» на улицу. Такой же путь развития можно отметить на других территориях, как самого Севера, так и мест, осваивавшихся северорусскими крестьянами — в Вятской и Пермской землях, на Урале и в Сибири.

В целом, можно наблюдать наличие севернорусского жилищного комплекса во всех вологодских районах. Местами существуют вкрапления других региональных комплексов⁴⁰. Так, более характерные для средней полосы России застройки усадьбы — двухрядная (дом и двор стоят параллельно друг другу под разными крышами) и глаголеобразная (постройки соединены в виде буквы Г) случались в зоне севернорусского жилища везде, кроме районов Кириллова и Вытегры. В эту же зону вклинивался и южнорусский усадебный комплекс с открытым двором, стоящим отдельно от дома. Его местоположение фиксируется в полосе от Вологды до Кадникова. Хотя среднерусский и южнорусский усадебные комплексы встречались на Вологодчине очень редко, наличие элементов жилища несеверного вида свидетельствует о взаимосвязях и общем развитии этой народной культуры на различных территориях.

Этническая специфика жилища наиболее отражается во внутренней планировке жилых и хозяйственных построек. Это самый устойчивый признак, не изменявшийся веками, местами сохранившийся до настоящего времени. Особенно это касается интерьера избы — расположения печи, красного угла, мебели. Из известных типов внутренней планировки дома, характерных для жилища восточных славян, на Русском Севере сложился так называемый севернорусский план⁴¹, при котором справа или слева от входной двери избы ставилась русская печь, обращенная своим устьем (челом) к противоположной от входа стене (обычно фасадной). Угол избы по диагонали от печи считался передним (красным, большим), в нем находилась божница с иконами. Здесь же в переднем углу стоял стол. Вдоль стен размещались лавки. От печи над входом к боковой стене настилали полати, на которых спали. Вдоль той боковой стены, у которой стояла печь, находилась кухня (кутъ, закуток, середа, заборка). Такой интерьер жилища был возведен в узаконенную народную традицию.

На территории губернии есть вкрапления другой планировки избы, характерной для иных русских регионов. Так, южнорусский план отмечается в Тотемском и Вельском уу. При таком плане печь располагалась в дальнем от входа углу избы, наискось от входной двери; по диагонали от печи между дверью и передней длинной стеной, выходящей окнами на улицу, располагался передний угол. В Белозерье встречался еще один вид плана — западнорусский, при котором положение печи было такое нее, как в севернорусском, но ее устье было направлено не к передней, а к боковой стене дома. При разных планах было иным расположение каждого места в избе (кухни, печи, переднего угла, полатей, мебели). Развитие того или иного плана связано с разной культурной традицией сложившейся при разной этнической истории населения отдельных районов. Так, ареал южнорусской планировки сопоставим с показаниями антропологии о распространении у населения в районе Средней Сухоны, Кокшеньги черт в облике формировавшихся в более южных пределах по отношению к Северу, в землях бывшего Ростово-Суздальского княжества. Ареал западнорусской планировки жилища имеет аналогии с данными диалектологии (черт западных говоров в севернорусском наречии).

Строительная техника, конструктивные приемы, художественное оформление крестьянских домов в конце XIX — начале XX в. усовершенствовались и усложнялись⁴². Северное жилище по-прежнему было срубным. Фундаментом его являлись стойки-столбы, реже камни. Правда, теперь уже появлялось по две избы, нередко двухэтажных, а значит, ставилось два сруба. В них прорубались широкие окна, настилался потолок, встраивались лавки и полати, могла меняться схема входных дверей, а также входов-дверей в подклет, во двор и т.д. Значительными были переделки при оборудовании бывшей клети в горницу или вторую избу.

Высота срубов была от 16 венцов и более. Ближе к северу обычно строили самые высокие дома. Но можно заметить традицию возводить дом не более чем в 16 венцов и в северных, и в южных районах Вологодчины, и других северных землях — там, где прошла «клином» ростово-суздальская колонизация этих мест с верхней Волги на Северную Двину до Белого моря. Эта традиция наглядно демонстрируется на карте, представленной М.В. Битовым⁴³. Такой высоты срубы встречались в верхневолжских территориях, далее по Сухоне, Вычегде, Северной Двине, Емце, Онеге, куда попадали ростово-суздальцы.

При строительстве по-прежнему применялась срубная техника, но уже топор не был основным инструментом. Плотницкий инвентарь значительно пополнился различными инструментами и приспособлениями как своего кустарного, так заводского изготовления. Благодаря этому, можно было применять новые способы строительства. Так, появилась обшивка сруба тесом. Исчезла самцовая конструкция крыши, она заменялась стропильной, элементы же безгвоздевой конструкции сохранились в основном при возведении хозяйственных построек. На самцах, слегах и желобах крепились двускатные крыши конем, охлупное бревно скрепляло верхний стык скатов. Стропильные крыши могли быть двух-четрехскатными. ранее всего они появлялись над горницами или чистыми избами, затем — над всеми постройками. На деревенских постройках в Грязовецком у. встречались трехскатные крыши-лбом. Четырехскатными крышами покрывали пятистенки. Покрытие крыш повсеместно становилось тесовым, лишь там, где леса было недостаточно, их крыли соломой (черта, свойственная южнорусскому жилищу).

Окна везде становились косящатыми, растворными. В пятистенках по фасаду было от трех до пяти окон.

В дом вели крыльца, как правило, с лестницами, так как дома были высокие. Об отдельных конструктивных элементах той поры можно найти свидетельства в местном фольклоре⁴⁴:

.. .Уж я возьму да двери за скобу,

Отворю да двери на пяту,

Зайду в светлу светлицю.

…Вы не гнитесь-ко половицьки,

Не ломайтесь переводицьки...

(балки под полом — И. В.)

В северных и северо-восточных районах еще строили дома, на фронтонах которых находились балконы, мезонины, «..диковинка в доме... мезонинчик или чердак, по-здешнему, — писал о таких домах Ф. Абрамов в повести «Вокруг да около», — да не просто какой-то там курятничек дощатый под крышей (такие теперь не редкость в новых домах), а настоящая комната с бревенчатыми стенами, с двумя окнами и балконом... и даже перильца у балкона...»⁴⁵.

В сенях сохранялись клети-чуланы. Дворы были двухярусными с повитью наверху и хлевами — внизу. В избах становились кирпичными печи с дымоходами, правда оставались и глинобитные, иногда у глинобитной печи был кирпичный поп (Важский край). Такое новшество также нашло отражение в фольклоре. Так, в свадебных причетах невест Кадниковского у говорилось⁴⁶:

...Пойду я на кирпишну середу

Ко родимой своей матушке...

...Уж вы позвольте повыдти

...Да со кирпишной середы...

Середа-кухня стала называться кирпишной, так как в ней была печь из кирпича.

Севернорусской чертой в жилище было наличие особого спуска в подклет-голбца, размещавшегося возле печи у входной двери. Это был дощатый шкаф вдоль печи, с торца его возле печного шестка была дверь, от нее шла лестница, по которой спускались в подпол. Такие спуски были еще в курных избах. При строительстве белых изб этот шкаф убирался, на его месте появлялся деревянный короб, также вдоль печи, высотой 30-40 см от пола, в него встраивалась задвижная крышка, закрывавшая вход в полклет (западня, карзина). Иногда печь выдвигалась из угла избы, и голбец переносился в запечье. Это более поздний вариант спуска, нежели западня.

Появились и другие новшества в крестьянском жилище — встроенные перегородки между комнатами, новая мебель. Наряду с лавками и полками, а также грядками-платяными брусьями, в домах стояли стулья, сделанные по городскому образцу, выдвижные скамейки, шкафы и др. В пятистенках в чистых половинах вместо русской печи появились голландки, убирались полати, стены обклеивались обоями.

К титульной странице
Вперед
Назад