Алексей Аксенов,
аспирант филфака МГУ
РИТОРИЧЕСКИЙ ВОПРОС
Сразу привлекло внимание то, что сравнительно малое число докладов были формально-литературоведческими, разбирающими только образы, сюжеты, тропы, мотивы. Достоевский неизбежно влечет к размышлениям о предметах духовных, о судьбах Отечества и мира, в конечном счете - к исповеданию своего credo. Христианство, - писал Достоевский, - есть доказательство того, что в человеке может вместиться Бог. Это величайшая идея и величайшая слава человека, до которой он мог достигнуть". Эта слава явлена и в книгах Достоевского, чья "осанна", по его признанию, прошла "через большое горнило сомнений" (и страданий, добавим мы). Так, Юрий Карякин в своем выступлении отметил, что за свою жизнь Достоевский пережил около 250 (!) приступов эпилепсии, каждый из которых мог окончиться смертью. Всем известено, что писатель был приговорен к казни, которую отменили в последний момент. Помилование и сибирская ссылка вызвали переворот в его душе. Болезнь же Достоевского реально воспроизводила ситуацию казни бесчисленное число раз в течение всей жизни писателя. Достоевский всегда смотрел в лицо смерти и всегда помнил о ней. Именно поэтому в его книгах сквозь бесконечные страдания видится победа над грехом и смертью. Некоторые выступления на конференции носили нарочито публицистический характер, ведь Достоевский - обостренно современен. Один из докладов назывался "Пророческий дар Достоевского". Мысль писателя простиралась к концу времен, к недолговечному, но страшному царству "Великого инквизитора", царству, на пороге которого стоит и наше Отечество. Размышляя об этом, Достоевский писал: "Не в православии ли одном сохранился божественный лик Христа во всей чистоте? И может быть, главнейшее предызбранное назначение народа русского в судьбах всего человечества и состоит лишь в том, чтоб сохранить у себя этот божественный образ Христа во всей чистоте, а когда придет время, явить этот образ миру, потерявшему пути свои". И еще: "Не в православии ли одном и правда, и спасение народа русского, а в будущих веках и для всего человечества?" Искренний читатель найдет в книгах Достоевского ясный ответ на этот риторический вопрос.