Из числа неоинституционалистов рассматриваемого периода Хейлбронеру в наибольшей степени присущ острый социальный критицизм. И в этом плане он предстает как явный теоретический преемник Веблена. Однако резкая критическая оценка милитаризма, активный протест против гонки вооружений уживаются в работах Хейлбронера с представлением о неизбежности войн и в отдаленном будущем. Он считает, что «война за перераспределение ресурсов, возможно, единственное средство, в результате которого бедные нации могут надеяться улучшить свои условия» 39 [Heilbroner R. An Inquiry into the Human Prospect. N.Y., 1974. P.44-45].
Эта явная противоречивость концепций Хейлбронера отражает свойственную ему, как и институционализму в целом, непоследовательность. Гипертрофия значимости техники, игнорирование роли производственных отношений приводят к утопическим и взаимоисключающим прогнозам будущего развития общества.
Раздел II
ПЕРЕСТРОЙКА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ С СЕРЕДИНЫ 70-х ГОДОВ
Глава 4
КРИЗИС КЕЙНСИАНСТВА И ЭКСПАНСИЯ НЕОКОНСЕРВАТИЗМА
1. Кризис кейнсианства
Вторая половина 70-х годов прошла под знаком глубокого кризиса буржуазной экономической мысли, острой критики сложившейся ортодоксальной экономико-теоретической системы, в важнейшую основу которой превратилось кейнсианство. Неоклассический синтез, которым увенчалось развитие буржуазной экономической мысли в относительно спокойные 60-е годы, – это своеобразное соединение кейнсианской и неоклассической теории – потерпел крах. Ортодоксальное кейнсианство, выросшее на почве теории Кейнса и ставшее частью неоклассического синтеза, оказалось под огнем острой критики не только его традиционных противников – неоклассиков (особенно монетаристов), но и новых кейнсианцев – посткейнсианцев, выступающих за реконструкцию кейнсианства на его «истинной» основе и развитие новой теоретической системы. Круг дискуссий, порожденных этим кризисом, охватил центральные вопросы западной политэкономии: роль рыночного механизма, эффективность прежних форм макроэкономической политики, цели, масштабы, формы государственного вмешательства. Государство стало объектом критики со стороны как его принципиальных противников, так и защитников государственного вмешательства, выступающих, однако, за его модернизацию и совершенствование. Государственное вмешательство рассматривалось в качестве главной причины экономической неэффективности, снижения производительности труда, уменьшения нормы производственного накопления, инфляции и даже роста безработицы* [Известный американский экономист Э. Денисон, анализируя причины падения темпов роста производительности труда в США, из 17 факторов, которые, по его мнению, могли оказать негативное влияние на это падение, треть связывал с ростом государственного регулирования бизнеса и отвлечением ресурсов через высокие налоги на непроизводительные цели (Denison E. The Puzzling Setback to Productivity Growth // Challenge. 1980. XI/XII. P. 7 – 8)].
Дискуссии по вопросам кейнсианской теории сфокусировались вокруг целей и средств макроэкономической политики. В прежней, кейнсианской макроэкономической политике, главными целями которой были стабилизация экономического цикла и достижение высокого уровня занятости («полного» или, позднее, «неинфляционного»), ведущую роль играла налогово-бюджетная политика. Она была главным инструментом осуществления антициклического регулирования, а также стимулирования темпов роста в долгосрочной перспективе. Причем особенно важное значение придавалось управлению бюджетным дефицитом в целях расширения или сокращения совокупного спроса.
Кредитно-денежная политика в этой макроэкономической «смеси» призвана была приспосабливаться к бюджетной, подкрепляя бюджетную экспансию расширением кредитно-денежного предложения, а бюджетное сдерживание – ограничениями последнего. Главной целью «аккомодативной», согласованной кредитно-денежной политики было поддержание устойчивых или снижающихся в долговременном плане процентных ставок.
Использование государственного бюджета, в первую очередь дефицитного финансирования, в качестве ведущего инструмента кейнсианского макроэкономического регулирования предполагало наряду со спецификой целей этого регулирования наличие также определенных условий. Помимо упомянутой «аккомодативности» кредитно-денежной политики оно опиралось на преимущественно циклический характер бюджетного дефицита и отсутствие заметного влияния внешних факторов.
Консервативные критики кейнсианства выступили против кейнсианской макроэкономической политики стабилизации экономического цикла, предполагающей управление эффективным спросом с помощью налогово-бюджетной и кредитно-денежной политики в целях достижения полной занятости и полного использования производственных мощностей. Государственное регулирование спроса нарушает, по их мнению, действие рыночных сил, а в долговременном плане ведет к усилению инфляционных тенденций.
«Именно политика устойчивости, отказа от резких изменений курса в области регулирования денег или других макропоказателей, отказа от того, что может быть названо «точной настройкой», должна стать нашей целью... – писал американский экономист умеренно-консервативного толка Уоллич. – Политика устойчивости, отсутствия резких реакций на каждый циклический сдвиг, видимо, лучший способ не только сокращения самих колебаний в долгосрочной перспективе, но и ограничения роли государства и обеспечения существования свободной рыночной системы» 1 [Wallich H. Monetary Policy and Practice. Lexington, 1982. P. 48 – 49].
В обстановке усилившегося теоретического разброда спектр представлений о путях и возможностях реформирования капиталистического общества как бы раздвинулся: ослабление, размывание центра произошло за счет поляризации консервативного и радикального крыла западной политической экономии. Если неоконсерваторы видели выход в резком ограничении государственного вмешательства в экономику, в «дерегулировании», особенно в свертывании социальных форм регулирования, то либеральные и радикальные сторонники реформ, напротив, выступали за совершенствование форм и методов регулирования, за повышение его эффективности. Эта поляризация точек зрения, идейная и теоретическая дифференциация, стала наиболее примечательной чертой развития западной экономической мысли второй половины 70-х – начала 80-х годов. Однако в этом разноголосом хоре именно консервативные ноты стали звучать все громче и увереннее, определив в ряде ведущих капиталистических стран крутой поворот к неоконсерватизму и в идеологии, и в экономической теории, и в экономической политике.
2. Экспансия неоконсерватизма
Современный консерватизм относится к неоклассическому направлению мировой экономической мысли. Его ведущими течениями являются монетаризм и теория предложения (supply-side economics), сформировавшиеся в 70-е годы благодаря усилиям главным образом экономистов США. Основания методологии и теории неоконсерватизма можно найти в положениях чикагской школы, идеях Ф. фон Хайека, И. Фишера, К. Викселля, в концепции предельной эффективности факторов производства. На развитие неоконсерватизма, особенно его монетаристской составляющей, немало повлияло кейнсианство. К числу признанных авторитетов монетаризма следует отнести лауреата Нобелевской премии по экономике 1976 г. американского теоретика М. Фридмена* [Милтон Фридмен – профессор Чикагского университета, с 1976 г. длительное время был сотрудником Гуверовского института], а также А. Лаффера, А. Мелцера, К. Бруннера, М. Фелдстайна, Д. Лэйдлера, М. Паркина, Э. Фелпса, Д. Фэнда, Т. Майера, Дж. Джонсона.
В центре неоконсерватизма находятся проблемы эффективности рыночной экономики, ее устойчивого неинфляционного развития на основе достижений НТП. Важное место принадлежит экономическим функциям государства, поиску наилучшего соотношения между государственным регулированием и механизмами рыночного саморегулирования. Объяснению этих явлений предшествует анализ безработицы, инфляции и экономического роста.
Специфика монетаризма состоит в том, что отмеченные проблемы рассматриваются главным образом сквозь призму денежного обращения. В сущности монетаризм является денежной теорией с очень широким предметом исследования, вместившим все основные проблемы современного рыночного хозяйства.
Что касается теории предложения, то она представляет собой более аморфное образование. У этой теории нет собственной, ясно очерченной методологической и идейной платформы, четкой характеристики предмета, известных лидеров. Далеко не всегда можно определить, где кончается монетаризм и начинается теория предложения. Как правило, ее ограничивают концепциями, авторы которых выступают за долгосрочное государственное регулирование предложения факторов производства, считают необходимым снижение налоговых ставок и проведение ограничительной денежной политики.
По отношению к теории предложения монетаризм, бесспорно, играет ведущую роль. Сторонники теории предложения в целом опираются на методологические установки, разработанные приверженцами монетаризма, вносят лишь некоторые дополнения в созданные ими концепции безработицы, инфляции и государственного регулирования экономики. Вместе с тем по ряду вопросов (роль денежной политики в стабилизации инфляционного процесса, финансирование бюджетного дефицита и др.) представителям теории предложения удалось выработать подходы, неадекватные монетаристским. Их заслуга состоит и в продуктивном изучении проблем экономического роста, фактически оставшихся за пределами монетаристской теории. Монетаристы, ориентирующиеся все же на анализ совокупного спроса, несмотря на всю свою критику в адрес кейнсианства, почерпнули из последнего немало идей; создатели же теории предложения проводят твердую антикейнсианскую линию по широкому спектру проблем современной экономики и экономической политики.
70-е и 80-е годы отмечены усилением влияния неоконсерватизма как на развитие мировой экономической мысли, так и на принципы формирования экономической политики ряда ведущих стран мира. Сейчас уже трудно найти правительство, чья экономическая стратегия строилась бы в отрыве от рекомендаций неоконсерваторов, а в США они стали «сердцевиной эксперимента администрации Р.Рейгана в области экономической политики» 2 [The Reagan Experiment. Washington, 1982. P. 23].
Большинство монетаристских концепций, равно как и тех, что входят в теорию предложения, опирается на методологические принципы, сформулированные М. Фридменом. Главный из них – соединение традиционного для неоклассического направления формально-логического способа научного анализа («теоретической» политэкономии) с расчетами на основе эконометрических моделей («экспериментальной» политэкономией). По замыслу неоконсерваторов, такие оценки должны обеспечивать связь между теоретическими заключениями и реальной действительностью. Тогда, указывал М. Фридмен, эти заключения сомкнутся с «совокупностью экспериментально достоверных обобщений, касающихся экономических феноменов» 3 [Friedman M. The Methodology of Positive Economics // Philosophy ad Economic Theory / Ed. by F. Hahn and Hollis. Oxford, 1979. P. 33].
По поводу фактической проверки экономических теорий в период становления неоконсерватизма господствовали две противоположные точки зрения. Первой придерживались авторитетные неоклассики из числа приверженцев австрийской школы. Приравнивая экономическую науку к математике, Л. фон Мизес, Ф. фон Хайек и их сторонники отвергали саму уместность эмпирической проверки любых ее положений. Другие экономисты, в частности П. Самуэльсон, проводили иную, позитивистскую линию, настаивая на том, что фактическое подтверждение должна получить вся экономическая теория – от фундаментальных постулатов до рекомендаций по вопросам экономической политики. По их мнению, несогласованность с действительностью хотя бы одного элемента ставит под сомнение достоверность всей теоретической системы.
М. Фридмен выдвинул промежуточную методологическую концепцию. Эмпирической проверке, считал он, подлежат только конечные результаты научного анализа, основанные на нем прогнозы, но никак не начальные постулаты. Последние относятся лишь к множеству инструментов исследования, и не важно, отвечают они реальности или нет. «Единственно уместная проверка правильности гипотезы, – подчеркивал М. Фридмен, – это сравнение ее прогнозов с действительностью» 4 [Ibid. P. 22 – 23]. В современной экономической науке такие идеи получили самое широкое распространение и разделяются не только сторонниками, но и многими противниками неоконсерватизма.
В основе неоконсервативных концепций лежат известные постулаты неоклассической политэкономии – принцип рационального поведения человека в рыночной экономике и модель свободной конкуренции. Особенность монетаризма, отличающая его от теории предложения, состоит в добавлении к этим постулатам аксиомы о ведущей роли денег в современном рыночном хозяйстве.
Опираясь на эти установки, неоконсерваторы разработали концептуальную схему, которой отвечает большинство созданных ими теорий. Сначала рассматриваются механизмы возникновения экономических проблем (неуправляемой инфляции, высокой безработицы, низкой динамики роста). Эти механизмы искажают мотивы рационального поведения, деформируют рыночные процессы, снижают эффективность использования факторов производства. Деформирующими силами выступают государство, осуществляющее неправильную экономическую политику, профсоюзы, чья деятельность выходит за разумные пределы, и др. Необходимо подчеркнуть, что анализ таких механизмов ведется доказательно, с привлечением результатов обширных эконометрических исследований. После этого объясняется, каким образом можно демонтировать указанные механизмы, например так преобразовать систему государственного регулирования, чтобы она помогла более полно мобилизовать рыночный потенциал экономики, повысить эффективность производства, добиться удовлетворительного решения проблем инфляции, безработицы, экономического роста.
Подобный способ конструирования теории созвучен традициям неоклассической политэкономии, в частности идеям Хайека. Именно им дано наиболее полное толкование «спонтанного рыночного порядка», когда функции государства сводятся к одному лишь обеспечению условий бесперебойной работы рынка. Развивая линию Хайека, неоконсерваторы утверждают, что иные формы государственного вмешательства (кейнсианское антициклическое регулирование, бюджетное перераспределение доходов, подавление инфляции экономическими или административными методами и др.) расстраивают механизм рынка, наносят ущерб экономике.
Методология неоконсерватизма ориентирует на выявление долгосрочных тенденций развития экономики. Данное обстоятельство во многом определяет связь монетаризма и неокейнсианства. Теория предложения такой четкой связи не имеет и, как уже отмечалось, большей частью носит антикейнсианский характер.
М. Фридмен и его сторонники, как правило, не склонны преувеличивать свои разногласия с кейнсианцами, признавая их достижения в анализе краткосрочных экономических изменений. Они не возражают, например, против того, что в пределах небольших отрезков времени колебания цен и занятости действительно описываются «кривой Филлипса», а кратковременные изменения предложения денег на самом деле влияют на реальные процентные ставки. Немало сходных черт есть и в методологии. Так, и кейнсианцы, и монетаристы активно используют разработанный Дж. Хиксом аппарат анализа взаимодействия товарного и денежного рынков – модели «инвестиции – сбережения – предпочтения ликвидности – деньги» (ISLM models), проявляют повышенное внимание к проблемам совокупного спроса. Многие положения монетаризма, особенно те, что имеют отношение краткосрочным экономическим процессам, выглядят поэтому воплощением влияния кейнсианства на старую чикагскую школу 5 [Patinkin D. Essays on and in Chicago Tradition. Durham (N.C.), 1981. P. 249]. Зато, доказывают теоретики монетаризма, если брать долговременный аспект, ряд выводов кейнсианцев на практике не подтвердился, оказался ошибочным. По их мнению, как раз поэтому реализация таких положений в экономической политике государства обернулась тяжелыми хозяйственными потерями.
Немаловажное значение в методологии монетаризма придается делению экономики на реальный и денежный секторы. Первый из них, где должны действовать исключительно рыночные силы, отождествляется с производством и продажами товаров и услуг. Его характеристиками являются уровни и динамика инвестиций, занятости, цен и т.д. Второй сектор считается сферой деятельности государства. Следуя начальным методологическим установкам, монетаристы видят его задачу в том, чтобы сделать денежный сектор «нейтральным» по отношению к реальному, обеспечить рыночному механизму благоприятные условия функционирования, снабдить товарные рынки нужным количеством денег.
Столь же существенно разграничение фактических и естественных значений экономических параметров. Фактические величины отражают реальное состояние экономики; естественными считаются такие значения, допустим, безработицы и инфляции, которые свойственны экономике, где не проводится кейнсианское регулирование и отсутствуют монополии. Такая методологическая установка была впервые сформулирована К. Викселлем в теории процента. М. Фридмен, значительно расширив сферу применения этой классификации, сделал ее одним из оснований неоконсерватизма.
Неотъемлемой частью методологии современного консерватизма является «метод фальсификации», свойственный многим социальным учениям позитивистской ориентации. Общий смысл этого метода состоит в том, чтобы, логически развивая теорию своего оппонента, доказать несовместимость ее выводов с фактическими процессами. В данном случае неоконсерваторы, применяя эконометрическую технику, доказывают несовершенство тех или иных вариантов кейнсианской политики. Нельзя не отметить, что «метод фальсификации» по сути дела избавляет теоретиков неоконсерватизма от необходимости приводить эконометрические свидетельства правильности собственных воззрений.
Стержень монетаристских представлений о занятости образуют четыре категории: равновесная, естественная, вынужденная и кейнсианская безработица. Первое понятие выступает в качестве характеристики долгосрочного равновесия рынка труда в трактовке Л. Вальраса. В этой ситуации, свойственной системе свободной конкуренции, заработная плата уравновешивает предложение труда со спросом на него. Поэтому безработными являются лишь те субъекты, у которых оценки полезности свободного времени выше оценок полезности денежных доходов, извлекаемых в результате труда. Если, например, на таком рынке предложение труда превышает спрос, заработная плата падает. Занятость начинает терять свою привлекательность, предпочтения самодеятельного населения смещаются в сторону праздности, и предложение труда сокращается. Равновесие таким образом восстанавливается.
Естественная норма безработицы характеризует уже довольно устойчивое искажение рыночных процессов. По оценке М. Фридмена, это «такой уровень безработицы, который совместим с реальными естественными условиями рынка труда» 6 [Friedman M. Price Theory. Chicago, 1976. P. 228]. Естественная норма, как правило, выше уровня равновесной безработицы. Тому способствует несколько причин.
Как считают монетаристы, негативно влияет несовершенство информации о свободных рабочих местах, инерционность рынка труда, вызывающая постоянные несоответствия структуры профессий быстро меняющимся потребностям производства. К естественной безработице относится также незанятость, возникающая в результате добровольной миграции трудящихся, которые в течение сравнительно непродолжительного времени остаются без рабочих мест. В целом, если следовать М. Фридмену, естественная безработица включает в себя любые ее типы, порожденные микроэкономическими факторами и институтами рынка труда.
Сторонники теории предложения подчеркивают, что главный фактор естественной безработицы – система государственного социального обеспечения, когда последняя выходит за разумные рамки. С этим связывается ослабление стремления незанятых к поиску рабочих мест, что вызывает деформацию свободного рынка труда, сокращение предложения рабочей силы, увеличение безработицы. Широкомасштабные социальные программы рассматриваются также как причина роста расходов государственного бюджета, а значит, и появления высоких ставок налогообложения. Тогда уровень реальных доходов после уплаты налогов отклоняется от величины, характерной для свободного рынка труда, уменьшая привлекательность занятости и заработной платы по сравнению с праздностью. Возникает эффект замены, когда все больше людей, не удовлетворенных своими реальными доходами, добровольно переходит в разряд безработных. Получается, что высокие налоги удваивают отрицательный эффект чрезмерных пособий по безработице и иных форм социального обеспечения.
Кроме того, излишние государственные затраты на социальные цели изменяют соотношение между расходуемой и сберегаемой частями денежных доходов. Увеличивается доля текущего потребления, поскольку занятые, оценивая свое благосостояние в длительной перспективе, рассчитывают на финансовую и другую помощь государства в пенсионный период. В результате происходит снижение доли сбережений в совокупном доходе, уменьшается объем кредитных ресурсов и источников накопления, что вызывает замедление экономического роста и отрицательно сказывается на занятости.
Как утверждают неоконсерваторы, уменьшить естественную норму безработицы можно, но только путем микроэкономического регулирования или институциональных изменений. Речь идет, например, о разумном сокращении социальных расходов государства с целью сместить предпочтения субъектов в пользу занятости, о развитии системы профессионального обучения и переквалификации, об улучшении информации о свободных рабочих местах и т.п. Само же установление естественного уровня безработицы в принципе обеспечивается рыночным механизмом, а краткосрочные колебания занятости есть лишь проявления его действия, моменты движения к равновесию. Потому устранение таких колебаний должно быть исключено из списка целей макроэкономической политики государства.
Устойчивые же отклонения текущих значений безработицы от ее естественной нормы, отвечающей долгосрочному равновесию рынка труда, могут быть следствием двух основных причин. Во-первых, это глубокие структурные и технологические преобразования производства, которые часто оборачиваются безработицей больших масштабов и немалой продолжительности. Во-вторых, это давление профсоюзов, ведущее к неоправданному росту доходов занятых, снижению нормы накопления, увеличению безработицы за пределы естественного уровня. Указанные виды незанятости характеризуют уже вынужденную безработицу.
Ее преодоление связывается с повышением мобильности трудовых ресурсов, снижением ставок налогообложения прибыли, которое расширит финансовую основу накопления и спрос на труд. Считается необходимым последовательное ограничение прав профсоюзов, поскольку в экономике, где поддерживается естественная безработица, не должно «оставаться места коалициям рабочих», – утверждает Э. Фелпс 7 [Phelps E. Employment and Inflation. N.Y., 1979. P. 104] * [Э. Фелпс – с 1979 г. профессор Нью-Йоркского университета. Автор многих работ по теории инфляции, безработицы и денежного регулирования экономики]. Наряду с этим допускается кратковременное кейнсианское регулирование рынка труда, правда, только до предела, обозначенного естественной нормой незанятости. Распространение кейнсианской политики за эти пределы, утверждают неоконсерваторы, станет причиной стагфляции.
Если государство не временно, а систематически осуществляет кейнсианское регулирование занятости, возникает наиболее опасное для экономики сочетание безработицы с инфляцией. Снижение процентных ставок, расширение бюджетных расходов, применение иных инфляционных средств воздействия на экономику дают лишь кратковременное уменьшение безработицы. Последняя может даже опуститься ниже естественного норматива, став, по терминологии неоконсерваторов, «кейнсианской». Однако в длительной перспективе неизбежен рост безработицы до естественной нормы, но уже в сопровождении ускоренной инфляции.
Анализируя экономику развитых стран Запада 70-х годов, сторонники неоконсерватизма предлагали следующий сценарий решения проблемы безработицы. Так как во многих государствах она является преимущественно продуктом кейнсианского регулирования (т.е. ее уровень ниже естественной нормы), прекращение такого регулирования должно привести к ее временному увеличению вплоть до естественной отметки. Затем под влиянием радикальной перестройки социальной политики и налоговой реформы в полную силу заработает механизм рынка труда. Начнется снижение безработицы в сторону равновесия.
Объяснение механизма инфляции разработано большей частью теоретиками монетаризма. Выделяются два ее основных типа – ожидаемая и непредвиденная. С точки зрения методологии первая выполняет ту же роль, что и равновесная безработица, представляя собой условие долгосрочного равновесия свободных товарных рынков. Под ожидаемой инфляцией понимается такой темп роста цен, когда он отвечает рациональным ожиданиям – прогнозам динамики цен, которые используются субъектами в процессе принятия рыночных решений и основаны на их стремлении оптимизировать свое благосостояние в условиях свободной конкуренции. Если текущая инфляция является полностью ожидаемой, она лишь подтверждает принятые ранее экономические решения, гарантирует по линии цен суверенитет рыночной системы.
Когда государство заботится о работоспособности рыночной системы, оно помогает превратить текущую безработицу в естественную, а потом, возможно, и в равновесную. Иное дело – переход от реальной инфляции к полностью ожидаемой. «Инфляция всегда и везде есть денежный феномен» – таков один из главных монетаристских постулатов. В денежном секторе экономики господствует государство, и тем самым сохранение инфляции на ожидаемом уровне становится его важнейшей задачей. Если «реальный» сектор (т.е. сфера производства товаров и услуг), формируя рациональные ожидания, обеспечивает необходимое условие решения проблемы инфляции, то денежный сектор создает достаточное условие в виде долгосрочной стратегии в сфере денежного обращения.
Ожидаемой противопоставляется непредвиденная инфляция. Под ней подразумевается такой темп роста цен, который не соответствует ожиданиям субъектов, деформирует рыночные процессы в реальном секторе хозяйства. Тем самым государству вменяется в обязанность перекрыть все каналы непредвиденной инфляции.
Согласно представлениям монетаристов, один из таких каналов – действия профсоюзов. Когда вопреки требованиям рынка они удерживают рабочие места в бесперспективных отраслях и, пользуясь своей немалой силой, добиваются роста денежных доходов занятых, становится реальностью инфляция спроса. Более того, она имеет все признаки непредвиденной. Ведь профсоюзы, повышая цены на труд, вынуждают бизнес отвечать подорожанием продукции хотя бы потому, что ему не по силам предугадать действия профсоюзов. Видный теоретик монетаризма А. Мелцер* [А. Мелцер – с 1964 г. профессор Университета Карнеги – Меллона. Специализируется на проблемах денежной системы] в этой связи подчеркивает: «Инфляция возникает потому, что монополисты увеличивают цены. Наиболее известными монополистами являются профсоюзы. Инфляцию нельзя уменьшить до тех пор, пока не будет урезана власть профсоюзов» 8 [Monetarism in the United States and in the United Kingdom. Vashington, 1982. P. 21].
Другим, притом самым мощным, фактором непредвиденной инфляции считается кейнсианское макроэкономическое регулирование совокупного спроса, прежде всего попытки государства воздействовать на уровень процентных ставок с помощью краткосрочной денежной политики и применения в антициклических целях государственных расходов. Как уже отмечалось, такая экономическая политика чревата непредвиденной инфляцией, уровень которой становится тем выше, чем больше показатели безработицы отклоняются от естественной нормы: Р– Pa=h(V–Vn), где h – постоянная, обеспечивающая соизмерение показателей безработицы и инфляции, Р и V – текущие уровни инфляции и безработицы, Ра – темп ожидаемой инфляции, Vn – естественная норма безработицы.
Согласно уравнению, когда текущая безработица не отличается от естественного уровня, реальная инфляция превращается в полностью ожидаемую. Если же государство пускает в ход инструменты кейнсианского регулирования занятости, инфляция начинает ускоряться, приобретая качества непредвиденной.
К остальным факторам непредвиденной инфляции монетаристы относят бюджетный дефицит, покрываемый займами в центральном банке. Инфляционное давление они связывают с тем, что таким путем наращивается предложение денег вне всякой связи с процессами, протекающими в реальном секторе экономики. Подобные колебания, считают они, могут порождать только непредвиденную инфляцию. Ее усиливают и внешние импульсы, идущие от государственного вмешательства на валютных рынках, стихийных перемещений краткосрочных капиталов вследствие межгосударственных различий в процентных ставках, мировой торговли и т.п.
В отличие от монетаристов создатели теории предложения считают главными причинами непредвиденной инфляции высокие налоговые ставки и действия государства, вызывающие неожиданные колебания издержек производства (различные финансовые санкции, изменения правил регулирования и т.д.). В непредсказуемом повышении цен они видят способ, которым предприниматели стараются компенсировать эти негативные эффекты.
Существенные разногласия есть и в вопросе о бюджетном дефиците.
Монетаристы занимают здесь половинчатую позицию. С одной стороны, продолжая неоклассическую традицию, они выступают в целом против дефицита, усматривая в нем фактор непредвиденной инфляции. С другой стороны, из этого правила делается исключение: дефицит, указывают теоретики монетаризма, не представляет серьезной опасности для экономики в том случае, если его размеры и способы финансирования не противоречат установке М. Фридмена на стабилизацию темпа роста предложения денег. Они верят в то, что операции центрального банка с государственными ценными бумагами (а они вместе с учетной ставкой и нормой обязательных резервов в значительной мере предопределяют реальную динамику денежной массы) можно уложить в русло правильной (по монетаристским представлениям) денежной политики. Монетаристы убеждены: государство способно подчинить бюджетную политику денежной и должно это сделать. Представители теории предложения полностью отвергают бюджетный дефицит. По их мнению, монетаристы преувеличивают способность государства контролировать циркуляцию денег и управлять ею, ибо на практике денежная политика часто служит орудием кейнсианского регулирования кредита, производства и занятости, не предусматривает стабилизации массы денег, как того требует М. Фридмен. Тем более сомнительны надежды на превращение бюджета всего лишь в инструмент денежной политики. Государству рекомендуется полностью перекрыть бюджетный канал непредвиденной инфляции, изменять предложение денег иными путями, минуя дефицит. Бюджетная политика должна быть отделена от денежной. Это связано с одним из оснований теории предложения – расчетом на высокую эффективность стимулирования экономики путём снижения налогов.
Создатели теории предложения, таким образом, по проблемам бюджета занимают более реалистическую позицию, нежели монетаристы. И в этом пункте их взгляды куда лучше согласуются с представлениями Хайека, чем Фридмена. Именно Ф. фон Хайек долгие годы требовал как установления бюджетного равновесия, так и ограничения полномочий государства в сфере денежного обращения.
Как видно, неоконсерваторы сводят проблему инфляции исключительно к проблеме непредвиденной инфляции, которая вызывает неожиданные нарушения равновесия денежного рынка и рыночных цен.
Рациональные ожидания занимают ключевое место в неоконсервативной концепции инфляции. Сформировавшаяся в США школа рациональных ожиданий возглавляется экономистами из Университета Миннесоты Т. Сарджентом и Н. Уоллесом. Поначалу считавшаяся одним из ответвлений монетаризма, школа рациональных ожиданий со временем обрела известную самостоятельность, превратившись в довольно авторитетное направление неоконсерватизма.
Создатели этой школы придают рациональности ожиданий несколько иной смысл, нежели монетаристы. В воззрениях М. Фридмена доминирует традиционный для неоклассического направления субъективно-психологический подход. Инфляционные ожидания признаются рациональными тогда, когда, по мнению участников экономической системы, обеспечивают им оптимизацию благосостояния. По Сардженту – Уоллесу, такое понимание рациональности не позволяет математически строго определить условия совпадения реальной инфляции с ожидаемой. В соответствии с их концепцией инфляционные ожидания рациональны лишь тогда, когда равны математически обоснованным ожиданиям будущей динамики цен. Поэтому не субъективные оценки, а разработанные экономистами на основе изучения рыночной информации вероятностные прогнозы дают возможность определить уровень ожидаемой инфляции.
Именно такие ожидания должны учитываться при разработке долгосрочной денежной стратегии. Опираясь на этот принцип, теоретики школы рациональных ожиданий получили условия, при которых математически возможно достижение совпадения фактической и ожидаемой инфляции и, стало быть, осуществление денежного регулирования, «нейтрального» по отношению к реальному сектору экономики. Так Т. Сарджентом была доказана теорема нейтральности денежной политики 9 [Sargent T. Macroeconomic Theory. N.Y., 1979. P. 357 – 358].
Из неоконсервативной теории инфляции вытекает ряд рекомендаций, касающихся реформы системы государственного регулирования. К мерам, с помощью которых предлагается решать проблему безработицы, добавляются стабилизация денежной политики и ее ориентация на поддержание постоянного (а в перспективе и снижающегося) темпа роста цен, установление равновесия бюджета или хотя бы такая организация финансирования дефицита, когда она не противоречит монетаристской денежной стратегии, переход к системе полностью свободных валютных курсов.
Что же касается неоконсервативной теории экономического роста, то она целиком основана на разработках представителей теории предложения. Центральное место в ней занимает проблема сбережений. В нехватке последних усматривается главная причина замедления экономического роста. Очевидно, что такой подход к сбережениям диаметрально противоположен принципам кейнсианства.
Дефицит сбережений, доказывают неоконсерваторы, обусловлен несовершенством налоговой системы. Высокие налоговые ставки на прибыль искажают рыночные процессы, вызывают опасное для экономики снижение предельной эффективности затрат капитала, что отрицательно влияет на сбережения, инвестиции и темпы экономического роста. Тот же результат дают и подоходные налоги. Когда уменьшаются реальные доходы, остающиеся после налогообложения, начинает действовать механизм сокращения личных сбережений, подрывая финансовую основу накопления. В том же направлении влияет социальная политика государства, которая не только стимулирует рост текущего потребления за счет сбережений, |но и вызывает снижение предложения труда, увеличение безработицы, уменьшение трудовых доходов и, следовательно, сбережений.
Немалый урон экономическому развитию наносит инфляция, провоцируя повышение номинальных процентных ставок и ограничивая доступ предпринимателей к источникам кредита. Когда же инфляция переплетается с непомерно высоким налогообложением прибыли, вероятно падение дивидендов, побуждающее акционеров воздерживаться от вложения капитала. Давит и дополнительный инфляционный налог, сумма налоговых платежей корпораций становится равной обычному налогу, умноженному на темп инфляции. Неоконсерваторы убедительно доказали, что в условиях постоянного увеличения темпа роста цен растягивается продолжительность жизни основного капитала, повышается доля морально устаревшего оборудования, что тормозит освоение достижений НТП и замедляет экономический рост.
Тем, кто создавал теорию предложения, удалось основательно разобраться в механизме отрицательного воздействия бюджетного дефицита на расширенное воспроизводство. Оказалось, что, когда дефицит покрывается государственными долговыми обязательствами, возникают негативные явления на финансовом рынке. Государство, стараясь не допустить ускорения инфляции, размещает там основную массу своих ценных бумаг, а потому превращается в грозного конкурента частных фирм. Манипулируя ставкой процента по долговым обязательствам, устанавливая объемы государственного кредита и сроки его погашения, оно отбирает у частного сектора кредитные ресурсы, которые в противном случае могли бы стать производственными капиталовложениями. Эти ресурсы перекачиваются в сферу государственного потребления, главным образом непроизводительного, что тождественно вытеснению частного бизнеса с рынка капиталов. Кроме того, бюджетные дефициты вызывают рост спроса на деньги, увеличение процентных ставок в банках и других кредитных учреждениях. В результате сужается как финансовая, так и материальная база частного производственного накопления, удорожается кредит, снижается уровень инвестиций. «Федеральные дефициты, – отмечает американский неоконсерватор М. Фелдстайн* [М. Фелдстайн – с 1969 г. профессор Гарвардского университета, в 1982–1984 гг. – руководитель Совета экономических консультантов президента Р. Рейгана], – непосредственно конкурируют с частными инвестициями в отношении ресурсов, существующих в виде частных сбережений» 10 [Nomination of Martin S. Feldstein. Washington, 1982. P. 4].
Теоретический и эконометрический анализ этого явления начался с исследований американского экономиста Р. Барроу, который назвал его эффектом вытеснения (crowd-out effect) частного спроса на кредитные ресурсы государственным. Согласно выводам Р. Барроу, для того чтобы снять негативное давление дефицита на динамику воспроизводства, надо установить бюджетное равновесие, исключить опустошение государством финансовых рынков 11 [Barro R. Money, Expectations and the Business Cycle. N.Y., 1981. P. 264].
Исходя из этих представлений, неоконсерваторы предлагают правительствам покончить с кейнсианской боязнью сбережений, способствовать их увеличению с помощью налоговой реформы, сокращения государственных социальных расходов, устранения бюджетных дефицитов. Определенное значение придается стимулированию производства посредством политики ускоренной амортизации.
Выводы из концепций безработицы, инфляции и экономической динамики образуют теоретический фундамент, на котором строится неоконсервативный проект реформы государственного регулирования экономики, выдвинутый в качестве альтернативы кейнсианской доктрине. От государства требуются действия, направленные на обеспечение нормального функционирования рыночной системы.
Представители обоих течений неоконсерватизма по-разному подходят к тому, как эту роль выполнять. Если создатели теории предложения больше полагаются на налоговое регулирование, то монетаристы отдают предпочтение денежной политике.
Кейнсианцы, формулируя условия равновесия денежного рынкаа, разделили спрос на деньги на две основные части. Первая часть – спрос на деньги, обусловленный торговыми сделками и необходимостью денежного резерва; он зависит от совокупного дохода и цен. Вторую часть представляет спекулятивный спрос на деньги, изменяющийся под влиянием процентных ставок. Монетаристы внесли в эту версию существенные коррективы. По их мнению, кейнсианская функция спроса на деньги характеризует только краткосрочные колебания денежного рынка. Если брать длительную перспективу, то спрос на деньги определяется иначе.
В этом пункте монетаристы полагаются на эффект, сформулированный американским экономистом И. Фишером. Смысл его состоит в следующем. Если государство прибегает к денежной экспансии, то в результате роста предложения денег происходит снижение процентных ставок, Однако параллельно усиливается инфляционный процесс. Он воздействует на ожидания субъектов экономической системы, которые, планируя рыночные решения, основываются на последнем инфляционном опыте и рассчитывают на очередное увеличение денежной массы и темпа роста цен. Возрастает спрос на деньги, что через определенное время приводит к повышению процентных ставок. В конечном счете устанавливается норма процента, уравновешивающая денежный рынок. Теперь для того чтобы достичь своей цели (снизить ставки процента), государству надо вызвать денежный шок, резко и неожиданно изменив предложение денег. Пока не перестроятся инфляционные ожидания, процентные ставки будут снижаться. Но когда в ожиданиях будет учтена последняя денежная инъекция и предстоящий скачок инфляции, спрос на деньги возрастет, процентные ставки пойдут вверх к уровню равновесия и т.д. Получается, что в долгосрочном плане денежная политика не влияет на процентные ставки: Ms=Мd=Ра + Y, где Ms – среднегодовой (долгосрочный) темп роста предложения денег, Md – темп роста спроса на деньги, Ра – уровень ожидаемой инфляции, Y – показатель, отражающий изменения национального дохода.
Данное уравнение получило название основного денежного закона монетаризма или правила икс-процента. В соответствии с ним обязанностью государства становится поддержание постоянного во времени икс-темпа роста предложения денег (Ms), равного сумме темпов роста реального дохода и ожидаемой инфляции.
Опираясь на правило икс-процента, монетаристы разработали довольно жесткий регламент проведения экономической политики государства. Входящие в него положения напоминают законодательные акты, «запрещающие» формы и методы экономической политики, которые не отвечают основному денежному закону, и «разрешающие» – те, что ему не противоречат. В мировой экономической науке совокупность таких положений иной раз именуют «денежной конституцией» монетаризма, в которую наряду с основным законом входят и другие статьи.
Так, одна из них отвергает любые формы использования денежной политики для финансирования бюджетных дефицитов, если они вызывают колебания денежной массы, неадекватные требованиям основного денежного закона. По тем же причинам налагается запрет на денежное регулирование процентных ставок. Еще одна статья обязывает государство устранить любое нерыночное и неденежное влияние на цены, что, в частности, тождественно разрешению применять только монетаристские средства антиинфляционного регулирования экономики. Соответственно ожесточенной критике подвергаются попытки затормозить инфляцию с помощью разнообразных форм государственного контроля над доходами и ценами. М. Фридмен подчеркивает в этой связи, что «намного больше вреда приносят меры по сдерживанию инфляции, нежели сама открытая инфляция» 12 [Friedman M. Unemployment Versus Inflation? An Evaluation of the Phillips Curve. L., 1975. P. 32]. Монетаристы предлагают государству поставить надежный заслон на путях международной непредвиденной инфляции. Оно должно, например, добиться, чтобы изменения сальдо платежного баланса не отражались на объеме денежной массы внутри страны и т.п.
Любые действия государства, не согласующиеся с «денежной конституцией», расцениваются как необоснованное вмешательство в свободное функционирование денежного рынка. Так как в монетаристской теоретической конструкции этот рынок является ведущим, в его деформации усматриваются причины негативных процессов на всех остальных рынках. Зато, утверждают М. Фридмен и его последователи, правильная, отвечающая «конституции» денежная политика не только помогает превратить реальную инфляцию в полностью ожидаемую, но и способствует установлению естественной безработицы, общей стабилизации экономики.
Детальная проработка вопросов, связанных с организацией неинфляционной денежной политики, составляет одно из самых сильных мест монетаристской теории. Некоторые ее положения выдержали проверку практикой. Свидетельства тому – стабильно низкие темпы роста цен, сохранявшиеся в 80-е годы в экономике США, Великобритании и других стран, где государство стремилось придать денежному регулированию консервативную ориентацию. Нельзя не отметить, правда, что реализация монетаристского денежного проекта в полном объеме сопряжена с немалыми трудностями и, пожалуй, вряд ли осуществима на практике.
Что касается теории предложения, то ее сторонники выступают против свойственной монетаристам абсолютизации долгосрочного денежного регулирования. Сама по себе денежная политика, подчеркивает, например, М. Фелдстайн, даже если она строится в полном соответствии с регламентом М. Фридмена, отнюдь не гарантирует свободного действия рыночных механизмов, если это действие нарушается несовершенной налоговой системой 13 [Feldstein M. Capital Taxation. Cambridge (Mass.), 1983. P. 373]. Такое регулирование может принести желаемые результаты только в сочетании с новой налоговой политикой. Суммируя принципиальные выводы теории предложения, американский экономист Т. Рот указывает, что «двигателем неинфляционного экономического роста являются налоговые стимулы, соответствующие теории предложения и подкрепленные снижением темпа роста денежной массы» 14 [Supply Side Tax Cuts. Monetary Restraints and Economic Growth. Washington, 1983. P. 2].
Неоконсерваторы едины в требованиях значительно уменьшить размеры государственного бюджета и его долю в национальном доходе главным образом за счет экономии на затратах. В их концепциях в противоположность кейнсианству расходы государства играют в целом пассивную, а не регулирующую роль. В сокращении расходов видят верный путь к тому, чтобы лишить государство финансовых ресурсов, позволяющих ему необоснованно вмешиваться в экономические процессы. Если монетаристы примерно так же подходят и к налогам (для них главное – денежная политика), то создатели теории предложения, напротив, расценивают налоговую политику как важнейший инструмент государственного регулирования экономики. Основным направлением налоговой реформы считается значительное уменьшение предельных налоговых ставок, что, по замыслу неоконсерваторов, должно более полно раскрыть возможности рыночной системы. Такая точка зрения диаметрально противоположна кейнсианской «точной настройке», одной из форм которой является управление совокупным спросом с помощью манипулирования налоговыми ставками.
В налоговой части теории предложения предусматривается, что снижение налоговых ставок должно быть дифференцированным, пропорциональным предельной эффективности этого снижения. Например, в большей степени надо сократить те виды налогов, которые дадут максимально предельную отдачу с точки зрения накопления капитала и занятости. В первую очередь это относится к налогам на доход от капиталовложений. Тогда появляется возможность перемещения в производственную сферу тех денежных ресурсов, которые ранее вкладывались в недвижимость, расходовались на иные, не связанные с производством цели. Важная роль отводится также реформе налогообложения лиц с высокими доходами. Основной аргумент: это даст сильный эффект потому, что богатых отличает большая склонность к сбережениям по сравнению с бедными.
В снижении налоговых ставок неоконсерваторы видят магистральный путь к решению многих проблем современного рыночного хозяйства.
С налоговыми стимулами связывается повышение прибыльности капиталовложений, приближение ее к уровню, свойственному свободному рынку, результатом чего станет увеличение нормы и массы накопления. «Налоговая политика, поощряющая сбережения корпораций, приведет к росту совокупных инвестиций» 15 [Feldstein M. Capital Taxation. P. 112]. Это поможет образованию рабочих мест, причем, что самое важное, увеличение занятости будет происходить неинфляционным путем. Снижению безработицы должно способствовать изменение предпочтений рабочих в пользу занятости (ведь реальные доходы после вычета налогов возрастут) и соответственно повышение предложения труда.
Налоговая реформа вызовет увеличение частных сбережений и кредитных ресурсов, расширит финансовую базу экономического роста и устранит вредный для экономики перекос доходов в пользу текущего потребления. Этот эффект, правда, считается возможным лишь при условии, если изменения в налоговой структуре будут сопровождаться антиинфляционной денежной политикой, отвечающей рекомендациям монетаристских теоретиков. Только тогда можно рассчитывать на ослабление инфляционных ожиданий, а в перспективе – на появление дефляционных мотивов в психологии потребителей, побуждающих их в большей степени к сбережению возникающего прироста доходов, чем к его потреблению.
Объем личных сбережений со временем увеличится настолько, что его хватит как для частных инвестиций, так и для финансирования бюджетного дефицита, который не исключен в период перехода к консервативной экономической политике. Личные сбережения рассматриваются, как видно, в качестве своеобразного запасного резервуара денежных средств, позволяющего размещать дополнительные долговые обязательства государства, не прибегая к эмиссии.
Долгосрочным последствием снижения налоговых ставок будет не рост бюджетного дефицита, а, наоборот, его уменьшение, что поможет стабилизации инфляционного процесса. Это заключение известно в мировой экономической науке как «эффект Лаффера». Американский экономист А. Лаффер обнаружил его в ходе математического исследования двух функций, фиксирующих зависимость налоговых поступлений в бюджет от налоговых ставок на прибыль и заработную плату 16 [Canto U., Joines D., Laffer A. Foundations of Supply-Side Economics. N.Y., 1983. P. 1 –3]. Оно показало существование определенного оптимального уровня налоговых ставок, при котором значения функции государственных доходов достигают максимума, а также уменьшение значения этой функции в случаях, когда налоговые ставки больше или меньше оптимальной отметки. Только после этого началось подробное изучение «эффекта Лаффера» на основе эконометрической техники (для разных стран, периодов и т.д.) и появилось его словесное описание. Смысл последнего заключается в том, что уменьшение налоговых ставок вызывает лишь кратковременное падение объема государственных доходов. В отдаленной перспективе эта мера обеспечивает рост сбережений, инвестиций, производства, занятости, а значит, совокупных доходов, подлежащих налогообложению. В конечном счете возрастут государственные доходы, уменьшится дефицит бюджета, более слабым станет эффект вытеснения, произойдут торможение инфляции и ускорение экономического роста.
«Эффект Лаффера» занимает в теории предложения исключительно важное место. Именно через него проходит главная линия связи между концепцией налогового регулирования, находящейся в центре этой теории, и принципом равновесия бюджета, который лежит в основе концепций инфляции и экономического роста. Если рассматривать теорию предложения в целом, то можно утверждать, что она представила немало оригинальных разработок проблем налогообложения. Этого, однако, нельзя сказать о денежной политике, в оценке которой представители теории предложения большей частью заимствуют идеи монетаризма.
Единая позиция неоконсерваторов в отношении системы государственного регулирования экономики заключается в том, что это регулирование должно иметь долгосрочный характер и ориентироваться не на антициклическое управление совокупным спросом, а на стимулирование предложения товаров, капиталов и других факторов производства.
То, что фактор спроса фактически остался за рамками теории предложения, а также настойчивые призывы консерваторов навсегда покончить с антициклическим регулированием экономики вызвали в мировой экономической науке далеко не однозначную реакцию. Все более заметна тенденция к консолидации представителей теоретических направлений на почве антиконсерватизма. Несмотря на многочисленные внутренние разногласия, они проводят общую линию, отмечая, что неоконсерваторы страдают догматизмом, потерей чувства реальности, пренебрежительным отношением к урокам кризисов. Характеризуя составленный консерваторами проект реформы государственного регулирования, видный теоретик современного кейнсианства нобелевский лауреат Дж. Тобин подчеркивает: «Трудно примирить их сценарий с хорошо известными фактами, относящимися к промышленному циклу» 17 [Tobin J. Asset Accumulation and Economic Activity. Oxford, 1980. P. 76]. Той же точки зрения придерживается Дж. К. Гэлбрейт. Высказывая серьезные опасения по поводу широкомасштабных политических амбиций неоконсерваторов, он считает, что государство, формирующее свою стратегию на базе одних только заключений монетаризма и теории предложения, проводит «наихудшую экономическую политику» 18 [Unemployment and Its Underlying Causes. Washington, 1983. P. 477].
Эти и многие другие предостережения, хотя и побудили политиков проявлять известную осторожность в отношении положений неоконсерватизма, не помешали им сделать выбор в его пользу. В 80-е годы ряд принципов монетаризма и теории предложения был положен в основу экономической политики правительств США, Великобритании и других развитых стран. Тем самым экономика и политика последнего десятилетия дают достаточно оснований для оценки реальной значимости неоконсерватизма.
Оказалось, что в практическом отношении входящие в него концепции отнюдь не равноценны. Высветились крайности, предложения, малопригодные для реальной экономической политики (демонтаж системы государственного социального обеспечения, отказ от антициклического регулирования и др.), на которые не откликнулось ни одно консервативное правительство. Кроме того, среди рекомендаций неоконсерваторов обнаружились и такие, что на практике дали эффект, ниже ожидавшегося. Например, развитие экономики США в 80-е годы показало, что «эффект Лаффера» оказался недостаточным для преодоления бюджетного дефицита, хотя условия этого эффекта были соблюдены (консервативная направленность налоговой политики, действенное антиинфляционное регулирование и ряд других мер). В то же время выявились не учтенные неоконсерваторами резервы регулирования, мобилизация которых позволила американскому государству снизить темп инфляции, ускорить экономический рост и придать ему новое качество. Вопреки доводам представителей теории предложения, оно сумело это сделать в условиях хронического федерального дефицита.
Практика развитых стран подтвердила, что в неоконсервативных концепциях есть немало реалистических моментов. Речь идет о новых научных результатах, уточнении или опровержении известных положений применительно к условиям современной экономики. Главная заслуга неоконсерваторов состоит в том, что они точнее, чем представители других течений мировой экономической мысли, разработали диагностику наиболее сложных и запутанных болезней экономики развитых стран 70-х годов. Для этого понадобились содержательные исследования проблем безработицы, инфляции, экономического роста, денежного обращения, государственных финансов и т.п. Именно неоконсерваторы доказали необходимость перестройки системы государственного регулирования экономики, сложившейся в этих странах в послевоенный период. Они верно уловили, что магистраль такой перестройки проходит через всемерную мобилизацию созидательного потенциала рынка, максимальное использование его возможностей. Большую ценность имеют и конкретные разработки, касающиеся, в частности, инфляционных ожиданий, налогового стимулирования производственного накопления, разграничения функций денежной и бюджетной политики.
Глава 5
СОВРЕМЕННОЕ КЕЙНСИАНСТВО
Очевидная к середине 70-х годов несостоятельность ортодоксального кейнсианства и неоклассического синтеза стимулировала разработку альтернативных версий кейнсианства. Вначале наиболее многообещающим представлялось формирование посткейнсианского направления, а с конца 70-х годов – нового кейнсианства.
Впрочем, этими двумя направлениями многообразие кейнсианства в рассматриваемый период не исчерпывалось. В 70-е годы активно велась разработка кейнсианских неравновесных моделей. В них концепция общего равновесия Вальраса, описывающая систему взаимосвязанных и одновременно уравновешивающихся рынков, видоизменялась таким образом, чтобы получить выводы кейнсианского характера. Несмотря на некоторые достоинства технического плана, разработки в этой области пошли лишь немногим дальше формулирования традиционного неоклассического тезиса о том, что жесткость номинальных цен и заработной платы может вызывать неравновесие и безработицу 1 [См., например: Barro R.J., Grossman H.E. Money, Employment and Inflation. Cambridge, 1976; Malinvaud E. Theory of Unemployment. Oxford, 1977].
Многие кейнсианцы рассматривали подобного рода изыскания как ревизию кейнсианского наследия, попытки низведения кейнсианства до частного случая неоклассики. Заметный вклад в развитие теории внесли некоторые кейнсианские теоретики, не принадлежащие ни к одному из новых направлений. Это прежде всего Дж. Тобин, который в 1981 г. был удостоен Нобелевской премии за комплекс работ в области портфельного подхода к ликвидности, Ф. Хан и др.
Посткейнсианство* [Подробный анализ формирования этого течения см.: Осадчая И.М. Консерватизм против реформизма: две тенденции в буржуазной политэкономии. М., 1984] вобрало в себя всех тех экономистов, кто протестовал против «принижения значимости кейнсианской революции», попыток растворить идеи Кейнса в неоклассике.
Вдохновителями и первопроходцами посткейнсианства принято считать Джоан Робинсон, Николаса Калдора и Пьеро Сраффу. Зарождение посткейнсианских подходов относят к 1956 г., когда увидели свет две работы – «Накопление капитала» Робинсон, содержавшая оригинальную теорию накопления капитала, и «Альтернативные теории распределения» Калдора 2 [Robinson J. The Accumulation of Capital. L., 1956; Kaldor N. Alternative Theories of Distribution // Review of Economic Studies, 1955 – 1956. Vol. XXIII. № 61]. Вскоре (в 1960 г.) вышла книга Сраффы «Производство товаров посредством товаров» 3 [Sraffa P. The Production of Commodities by Means of Commodities. Cambridge, 1960], положившая начало кейнсианским изысканиям в теории стоимости. В этих и последовавших за ними работах Робинсон, Калдор, Сраффа, а также их последователи пытались «завершить» кейнсианскую «революцию» путем выделения и развития радикальных и новаторских элементов теории Кейнса и отсечения имевшихся в ней рудиментов неоклассики.
Аналитические поиски упомянутых трех «столпов» посткейнсианства лежали в достаточно далеко друг от друга отстоящих областях. В некую целостную концепцию они не были сведены ни самими авторами, ни восприемниками их взглядов. Характерно, что Робинсон подчеркивала важность разработок Сраффы только в плане критики неоклассики, а к позитивному их содержанию, т.е. к возможности построения на их базе некой альтернативной неоклассике теоретической конструкции, относилась весьма сдержанно.
По признанию самих посткейнсианцев, в конце 70-х годов разрабатываемая ими теория находилась в «эмбриональной стадии развития» 4 [A Guide to Post-Keynesian Economics / Ed. by A.S. Eichner. N.Y., 1978. P. 45, 167]. К началу 90-х годов ситуация кардинально не изменилась. Несмотря на довольно высокую творческую активность адептов посткейнсианства, его развитие все еще не достигло того рубежа, когда о нем можно было бы говорить как о целостной теории. Более того, этого, по-видимому, и не произойдет. В рамках посткейнсианства продолжает существовать несколько ветвей, или направлений, со своими подходами к предмету и методологии анализа. Один из лидеров посткейнсианства, А. Эйхнер, справедливо замечал, что меньше споров вызывает характеристика того, чем не является посткейнсианство, нежели того, что оно есть 5 [Eichner A.S. The Post-Keynesian Paradigm and Macroeconomic Modelling // Thames Papers in Political Economy. 1983. Spring. P. 2]. Посткейнсианство, имея общую концептуальную основу – так или иначе интерпретируемую теорию Кейнса, в своих отдельных ответвлениях опирается также на наследие польского экономиста М. Калецкого, предвосхитившего некоторые идеи Дж. Кейнса в макроэкономической теории и дополнившего их анализом процессов ценообразования и распределения. Ряд посткейнсианцев оперируют категориями и методологическими приемами классической политической экономии, в чем сказывается влияние Рикардо и Маркса.
По идейным корням, методологии и объекту изысканий посткейнсианство подразделяется на три направления – монетарное, калецкианское и неорикардианское* [Не принадлежат ни к одному из этих направлений экономисты, занимающиеся разработкой реальных аспектов экономического роста и распределения: Дж. Корнуэлл, Э. Эпплбаум, Э. Нелл, Дж. Харрис и др.]. Существо посткейнсианской теории, ее предмет, методологию каждое из этих направлений оценивает по-своему. Таким образом, посткейнсианцы «часто не имеют друг с другом ничего общего, кроме признаваемого интеллектуального долга перед Кейнсом (хотя для некоторых Михаил Калецкий, Давид Рикардо, Карл Маркс и Пьеро Сраффа представляются даже более влиятельными) и разочарования в ортодоксальной теории» 6 [Crotty J.R. Post-Keynesian Economic Theory: An Overview and Evaluation //American Economic Review. 1980. Vol.70. № 2]. Будучи едины в острой критике и отрицании основных положений неоклассической школы, а также в отказе от ортодоксального кейнсианства и необходимости переоценки теории Кейнса, посткейнсианцы расходились в вопросе о том, как, какими конкретно путями и в каких направлениях должна идти реконструкция теории Кейнса, разработка альтернативы неоклассике* [Анализ методологии посткейнсианства подробнее см.: Arestis P. Post-Keynesianism: A New Approach to Economics // Review of Social Economy. 1990. Vol. XLIII. №3; Dow S.C. Post Keynesian Economics: Conceptual Underpinnings // British Review of Economic Issues. 1988. Vol. 10. №23].
1. Монетарное посткейнсианство
Наиболее полно отличительные признаки и черты своей версии посткейнсианства раскрыты представителями его монетарного направления. Преимущественное развитие оно получило в США усилиями П. Дэвидсона, С. Вайнтрауба, X. Мински, Я. Крегеля, А. Эйхнера, Б. Моора и др. Приверженцы данной версии есть и в других странах, в частности в Великобритании – Ф. Арестис, В. Чик, Ш. Доу, П. Эрл и др., в Канаде – М. Лавуа.
Центральное место монетарное посткейнсианство отводит анализу роли денег и других феноменов денежной экономики. Как отмечали в начале 80-х годов Доу и Эрл, «центральной чертой кейнсианской революции II, если она преуспеет, будет восстановление акцента на монетарные черты денежной экономики» 7 [Dow S.C., Earl P.E. Money Matters. A Keynesian Approach to Monetary Economics. Oxford, 1982. P. 255].
Выдвижение на первый план посткейнсианцами-монетаристами денежных аспектов воспроизводства – своеобразная реакция на бытовавшую долгое время в кейнсианской литературе упрощенную трактовку хозяйственных связей сквозь призму реальных (объемных), а не денежных потоков. В разрабатывавшихся моделях «реальной», «безденежной» экономики принижалась также роль ожиданий и фактора неопределенности в качестве условия формирования уровня спроса и, следовательно, хозяйственной активности. Подчеркивание денежной природы экономики, на взгляд экономистов – сторонников этой версии посткейнсианства, представляет собой конституирующий и революционный элемент кейнсианства, отграничивающий его от неоклассики, трактующей деньги как «вуаль».
Деньги рассматриваются монетарными посткейнсианцами в качестве связующего звена между прошлым, настоящим и будущим, как «механизм, позволяющий отложить решение» о расходовании средств 8 [Дэвидсон П. Посткейнсианская теория денег и проблема инфляции // Современная экономическая мысль. М., 1981. С. 402]. С акцентированием роли денег связана вторая характерная особенность монетарного посткейнсианства – подчеркивание фактора неопределенности будущего и ожиданий в развертывании хозяйственного процесса. В этом отношении его сторонники следуют воззрениям Дж. Робинсон, писавшей, что неопределенность ожиданий является отавной точкой посткейнсианской теории 9 [Robinson J. Foreword // A Guide to Post-Keynesian Economics. P. XI].
В модели монетарных посткейнсианцев денежный характер воспроизводства и неопределенность играют активную, созидательную роль. «В мире с капиталистическими финансовыми институтами, – пишет X. Мински, – неопределенность в смысле, какой придавал ей Кейнс, является важнейшей детерминантой траектории объема производства и занятости» 10 [Minsky H.P. The Financial Instability Hypothesis: An Interpretation of Keynes and an Alternative to "Standard" Theory // Nebraska Journal of Economics and Business. 1977. Vol. 16. № 4]. Ссылками на Кейнса оправдываются и другие важнейшие черты анализа монетарного посткейнсианства. Дэвидсон, Мински и другие в качестве таковых признают следующие положения: а) экономическая система развивается в необратимом календарном (т.е. реальном, историческом) времени, где события прошлого изменить нельзя, а будущие события неизвестны; б) в мире, где существует неопределенность относительно предстоящих событий, ожидания оказывают неизбежное и значительное воздействие на ход экономической конъюнктуры; в) экономические и политические институты (банковская и кредитно-денежная системы, денежные контракты на срок на покупку и поставку товаров) во многом определяют хозяйственную динамику. Все эти особенности посткейнсианского анализа разительным образом отличаются от методологии неоклассиков, у которых экономика рассматривается в категориях абстрактного, внеисторического времени, динамика производства не зависит от состояния ожиданий, а анализ абстрагирован от институциональной структуры экономики и общества.
Посткейнсианцев-денежников отличает и негативное отношение к концепции равновесия, воспринятое опять-таки от Робинсон, которая трактовала его исключительно как неоклассическую теоретическую конструкцию. Именно из факта существования денег и их характеристик, а также хозяйственной неопределенности сторонники монетарного крыла посткейнсианства выводят причины неравновесных состояний и безработицы в «индустриальной экономике, организованной на основе денежных контрактов на срок» 11 [Davidson P. Post Keynesian Economics: Solving the Crisis in Economic Theory // The Crisis in Economic Theory / Ed. by D. Bell, I. Kristol. №.Y., 1981. P. 170].
Деньги и другие ликвидные активы обладают двумя важными свойствами, которые могут способствовать возникновению безработицы. Это, во-первых, нулевая эластичность их производства по спросу и, во-вторых, нулевая или крайне незначительная эластичность замещения по цене. Первое означает, что увеличение спроса на деньги не приводит к увеличению их производства и, что особенно важно, вовлечению в это производство новых работников. Нулевая эластичность замещения ликвидных средств по цене означает, что рост их «цены» (ставки процента) не приводит к смещению спроса на них на другие товары. Эти свойства денег, пишет Я. Крегель, создают «саму основу объяснения имманентной нестабильности накопления в капиталистической экономике и устойчивого неравновесия в экономике с неполной занятостью» 12 [Kregel J.A. Hamlet without the Prince: Cambridge Economics without Money //American Economic Review. 1985. Vol. 75. № 2].
В силу неопределенности будущего любое неожиданное событие, повышающее вероятность ухудшения конъюнктуры, может спровоцировать смещение спроса с товаров на деньги (погоню за ликвидностью). Поскольку рост спроса на ликвидные средства не может привести к увеличению их производства и росту числа производящих их работников, а повышение цены денег (ликвидов) не ведет к увеличению спроса на товары-субституты, его результатом неизбежно становится безработица. На этом основании посткейнсианцы рассматривают безработицу как фундаментальную проблему всякой денежной экономики, в которой важны соображения ликвидности. Столь пристальное внимание посткейнсианцев-монетаристов к феномену денег и ожиданий определяется тем, что, на их взгляд, без неопределенности и ошибочных ожидании «не будет необходимости в теории эффективного спроса, поскольку при таких нейтральных условиях весь денежный доход будет полностью расходоваться на приобретение текущего продукта» 13 [Kregel J.A. Economic Methodology in Face of Uncertainty: The Modelling Methods of Keynes and the Post-Keynesians // The Economic Journal, 1976. Vol. 86. № 342. P. 211]. Признание же совершенного предвидения и полной информированности якобы лишает теорию эффективного спроса ее логических оснований. Такой вывод по крайней мере неточен: полная информированность сама по себе еще не гарантирует достижения полной занятости. Тем не менее монетарные посткейнсианцы правы, утверждая, что неопределенность и существование денег создают потенциальную возможность возникновения устойчивого состояния неполной занятости.