Напряжение стихотворения строится на возрастающей яркости и остроте образов. В первом четверостишии подчеркивается непривычно грубоватый и даже зловещий характер облика Кармен: коричневая тень вокруг глаз гитаны (un trait de bistre cerne son oeul de gitana), волосы зловещей черноты (ses cheveux sont d'un noir sinistre), кожа, которую дубил дьявол (sa peau, le diable la tonna).
С первой же строфы все три переводчика и не точны в выборе слов, и вводят дополнительные образы.
В. Брюсов
Она худа. Глаза, как сливы;
В них уголь спрятала та;
Зловещи кос ее отливы;
Дубил ей кожу сатана.
А. Эфрон
Кармен тоща – глаза Сивиллы
Загар цыганский окаймил,
Ее коса черней могилы,
Ей кожу – сатана дубил.
Н. Гумилев
Кармен худа – коричневатый
Глаза ей сумрак окружил,
Зловещи кос ее агаты,
И дьявол кожу ей дубил.
Наиболее неудачны первые строчки Брюсова, где появляются «сливы» и «уголь», не сочетающиеся к тому же между собой. А. Эфрон, темпераментно врываясь в материал, теряет сдержанность первой строки оригинала: «Кармен – тоща «, «коса черней могилы». Ближе всех к оригиналу Н. Гумилев, но и он вводит новый образ: «кос ее агаты». Изменяется при переводе и следующий образ: «Женщины говорят, что она безобразна, но все мужчины от нее без ума» («Les femme disent qu' elle est laide, / Mais tous les hommes en sont fous»). У Брюсова вместо женщин – «суд соседский». Слишком остро и эмоционально переводит Эфрон: «Она страшнее василиска! – Лепечет глупое бабье...». Опять-таки ближе всех к тексту Готье Гумилев:
Урод – звучит о ней беседа,
Но все мужчины взяты в плен...
Кульминационная строфа у Готье – четвертая: победный смех (une bouche aux rires vainqueurs), рот, как красный перец, как багряный цветок на бледном лице, который берет свой пурпур из крови сердец (Piment rouge, fleur ecarlate / Qui prend sa pourpre au sang des coeurs). У Брюсова появляются новые образы: «чернеют брови», «красный мед». Внутренне, по темпераментности близок к оригиналу перевод А. Эфрон:
На бледности ее янтарной,
Как жгучий перец, как рубец
Победоносный и коварный
Рот – цвета сгубленных сердец.
Но, по сравнению с этим перенасыщенным темпераментом переводом, текст Готье более свободный, тропов в нем меньше и главный образ более отчетлив. Опять-таки ближе всех к оригиналу перевод Гумилева:
Средь бледности сверкает пьяный
Смеющийся победно рот,
Он – красный перец, цвет багряный,
Из сердца пурпур он берет.
Последняя, шестая, строфа в стихотворении Теофиля Готье завершает тему Кармен и вместе с тем отчетливо выявляет подтекст стихотворения. Готье сближает образ Кармен с «жестокой Венерой горькой бездны» (Г acre Venus du guoffre amer). Вся лексика стихотворения, окрашенная в темные, горькие и даже жестокие тона (bistre, noir sinistre, laide, fous, fauve, piment rouge, sang des coeurs) приводит к этому финальному образу горькой бездны (gouffre amer).
В переводе Брюсова финал более мажорный: «соль пучины той, /Из коей древле Афродита/ Всплыла прекрасной и нагой».
Темпераментно и в подборе слов близко к подлиннику завершает перевод А. Эфрон:
Ведь в горечи ее сокрыта
Крупица соли тех морей,
Из коих вышла Афродита
В жестокой наготе своей.
И ближе всех к Теофилю Готье по-прежнему Гумилев:
В ее уродстве скрыта злая
Крупица соли тех морей,
Где вызывающе нагая
Венера вышла из зыбей.
В переводе Брюсова три восклицательных знака, в переводе Эфрон – три восклицательных и один вопросительный («Красавица, – кто победит?»), в текстах Готье и Гумилева только повествовательные предложения и более отстраненно – объективная манера.
Самый темпераментный, эффектный и популярный перевод А. Эфрон, наиболее забытый – Н. Гумилева. Но именно Гумилев близок к художественной манере Готье в лексике, образах, интонации, замысле.
Все три перевода написаны четырехстопным ямбом, которым обычно и переводится восьмисложный стих. Но Гумилев, переводя отдельные стихотворения Готье, пытался быть максимально близким к источнику и «искал... путь к возрождению русской силлабики». Эти искания отражены в переводе стихотворения «На берегу моря», размер которого МЛ. Гаспаров определил как трехсложный дольник [1, с. 147-148].
Первые переводы стихотворений Гумилева на французский язык сделаны им самим. Их всего три: La pierre («Камень»), La fille chinoise («Китайская девушка»), La miniature persane («Персидская миниатюра»). Все три самоперевода напечатаны по текстам в записных книжках Гумилева, хранящихся в архиве Г. П. Струве, во втором томе Вашингтонского издания [4, т.Н, N 407 – 409].
Кажется, что Гумилев недостаточно бережен при переводе своих стихотворений.
Зловещее, как заклинание, стихотворение «Камень» из сборника «Жемчуга» (1907 -1910) переведено близко к русскому тексту, но теряет свою неповторимую интонацию ужаса, возникающую благодаря вторящим друг другу однородным сказуемым и прилагательным. Во французском тексте появляется соединительный союз и интонация заклинания исчезает: «Он вышел черный, вышел страшный» («Elle emergea noir et terrible»), «за куст приляжет, отдохнет» (в переводе повтора сказуемого нет), «Горячей кровью пьяный, сытый» – французское «epuisee et saule» звучит не так жутко. И, конечно, исчезают шипящие звуки, на которых строится фоника стихотворения:
Но где бы ты не скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть,
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.
При сравнении самопереводов Гумилева с их источниками становится еще более понятным звучание каждого стихотворения, выбранного для перевода. Каждое из них по-своему энергично: «Камень» – своим языческим колоритом, «Китайская девушка» стилизацией мотивов восточной поэзии и живописи, «Персидская миниатюра» особенно близка по характеру к парнасской поэзии и экзотичностью, и стремлением передать словом произведение изобразительного искусства.
При переводе, опуская одни слова и заменяя другие, Гумилев теряет что-то очень важное для его русского стиха – излучение образа.
Голубая беседка
Посредине реки,
Как плетеная клетка,
Где живут мотыльки.
Аu milieu d'une rivie re
Un joli pavilion,
Comme une cage en fer
Ou vivent les papillons.
Вместо «голубой беседки» – «un joly pavilion», вместо «плетеной клетки» – «cage en fer» (железная клетка) – и утрачивается ощущение невыразимой легкости образа. Поэт стремится, видимо, прежде всего к максимальному сближению в метрике стиха.
При переводе своей «Персидской миниатюры» Гумилев меняет количество строф (вместо восьми их становится шесть), и исчезают именно те строфы, где в тончайшей поэтической пластике передаются образы персидской миниатюры.
Кроме того, в своем самопереводе Гумилев заменяет образы, вводит новых персонажей в содержание миниатюры (вместо «с копьем окровавленным шаха» появляется дьявол).
В примечании к этому самопереводу Г. П. Струве пишет: «Есть два черновых варианта на обороте его французского меморандума об Абиссинии. В одном из них 6 строф, в другом – 7. В обоих черновиках есть строфа о какой-то страшной птице Гаруде» [4, С.345 – 346].
Видимо, самоперевод создавался как вариант стихотворения. Мари Малин в своей обстоятельной и серьезной книге о Гумилеве, поэте и критике – акмеисте, выпущенной бельгийской Королевской Академией в 1964 году, пишет о восприятии самопереводов поэта французским читателем: «Стих часто хромает, переносы (enjambements) слишком дерзкие для французского языка, в ритме слишком заметно влияние русской метрики» [|9, с.Иб].
В общем же и переводы, и самопереводы Н. С. Гумилева – пример глубокого сотворчества с французской культурой.
Французская культура ответила взаимным интересом к поэзии Н. Гумилева не сразу, слишком сложными были 30-е – 50-е годы. С начала 60-х годов Франция словно откликнулась на первую русскую оттепель. В 1961 году появилась на французском языке антология русской поэзии, переводы Кати Граноф (Katja Granoff). Газета «Mercure de France» откликнулась на появление антологии восторженной заметкой Филиппа Шабаней (Philippe Chabaneix): «Эта украинка уже раскрыла перед нами неповторимое дарование поэта, полного грации, очарования и утонченности, и проявила ... редкие качества музыкальности языка. С тем же дарованием и теми же качествами мы встречаемся в этой монументальной Антологии русской поэзии, где Катя Граноф перевела с одинаковой верностью и лиризмом ... около ста поэтов на ста семидесяти страницах» [В предисл.]. Антология переиздана в 1974 году.
Катя Граноф выбрала для антологии стихотворения Гумилева «Слово» и «На полярных морях и на южных...» («Капитаны»). Катя Граноф остается верна слову и образу Гумилева. Она жертвует немногим: меняет синтаксическую конструкцию, метрику (пятистопный хорей «Слова» она заменяет восьмисложником), но передает главное – внутреннюю энергию стиха.
Н.Гумилев
В оный час, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
Перевод Кати Граноф
Sur I'univers a son reveil
Dieu veillait en sa majeste!
Un mot arretait le soleil,
Un mot effagait les cites!
L'aigle arretait son vol superbe,
Les etoiles tremblaient de peur,
Quand la flamme rose du verbe
Traversait parfois les hauteurs.
В конце стихотворения переводчица несколько меняет строфику и рифмовку. Ей приходится жертвовать некоторыми формальными ограничениями, чтобы сохранить образную систему, внутренний накал чувства, создающий напряжение всего стихотворения.
В1965 году в Париже выходит двуязычная антология «La poesie russe», созданная под редакцией Эльзы Триоле. Во вступлении Эльза Триоле пишет о своем стремлении объединить лучших французских поэтов для создания этой антологии, о том, что идеальные условия для создания хорошего перевода – совершенное знание обоих языков и высокое поэтическое дарование. Стихи Гумилева в этой антологии перевел Эжен Гийевик (Guillevic), член ФКП с 1942 года, участник Сопротивления, талантливый французский поэт, известный и переводимый у нас в России. Он был соратником и другом Луи Арагона и Эльзы Триоле. Им переведены в антологии стихотворения Гумилева «Вечер» и «Дон Жуан». Эльза Триоле стремилась подобрать для переводов каждого русского поэта подходящего ему по своей творческой индивидуальности поэта – переводчика. Эжен Гийевик близок к поэтической манере Гумилева своей лаконичностью и пластичностью образа. Он перевел пятистопный ямб Гумилева в обоих случаях александрийским стихом, сохранив образную систему стихотворения.
Оба стихотворения Гумилева, выбранные для перевода французским поэтом, – об активном вмешательстве человека в движение времени. В стихотворении «Вечер» поэты «слагают окрыленные стихи / Расковывая косный сон стихий». В переводе торжественность александрийского стиха соответствует возвышенной лексике оригинала (вселенское, слагают, косный) и возвышенности образа.
Les hommes... ont alors pour devoir de composer des vers, / Qui secouent 1'engourdissement de l'univers».
В стихотворении «Дон Жуан» герой стремится «обмануть медлительное время». Более длинная строка дает возможность переводчику применить синтаксическую конструкцию, задерживающую внимание на этом стремлении героя:
«Et c'est аи long des jour tromper le temps trop leute...».
Этому способствует и цезура после шестого слога.
Несколько раз переводили во Франции стихотворение «Заблудившийся трамвай». Написанное в 1919 или 1920 году, возможно, в предчувствии смерти, стихотворение вызывает у исследователей многочисленные литературные ассоциации и различные толкования. Явно одно – это мгновенный пробег через собственную жизнь: «через Неву, через Нил и Сену...». Эпизод с берегов Сены:
Вывеска ... кровью налитые буквы
Гласят – зеленная, – знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.
Может быть, самый страшный образ якобинской диктатуры, не менее явный, чем повторяющийся сон в новеллах Шарля Нодье, в котором герой смотрит на собственную казнь («Фея с крошками»), или полное ужаса описание казни Андре Шенье в книге А. де Виньи «Стелло, или Голубые бесы». В этом образе через сознание героя словно встречаются две революции – французская и русская.
Стихотворение, проникнутое символикой, сложной для истолкования, написано размером, напоминающим перебои сердца. Акцентный рифмованный стих сочетается с дактилическими строчками, слогов в строке от 9 до 11. Поэтам – переводчикам не нужно выдвигать свои домыслы относительно смысла символики Гумилева, и Мари Малин, и Никита Струве бережно передают образы стихотворения и его эмоциональный настрой.
Мари Малин использует форму свободного стиха. Именно образ и эмоция становятся у нее стихотворной строкой.
Il volait comme une sombre tempete ailee,
Il s'etait egari dans I'abime des temps.
Arretez, conducteur,
Arretez vite le wagon.
Никита Струве ближе всего к поэтике Гумилева, он словно колеблется между свободой и строгостью формы. У него также от 9 до 11 слогов в строке, строфы есть рифмованные и нерифмованные, но очень чутко сохраняется образ и чувства.
Il filait – tempete noire, ailee,
Il s'etait egare dans Vabime des temps…
Arretez, conducteur, arretez,
Arretez le wagon sur – le champ.
История взаимоотношений Гумилева с французской культурой говорит о многом: о трагизме человеческих судеб, о сложившейся традиции взаимосвязей между двумя культурами, о том, что эти связи неизбежно будут развиваться.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Гаспаров М. Л. Русские стихи 1890-х-1925-го годов в комментариях. – М.: «Высшая школа», 1993
2. Готье Т. Эмали и камеи / Перевод Н. Гумилева. – СПб, 1914.
3. Granoff Katia. Antologie de la poesie russe. – Paris, 1961.
4. Гумилев Н. Собрание сочинений в 4 томах. – Т.П. – Вашингтон, 1964.
5. Гумилев Н. Сочинения в трех томах. – т. 3 – М., 1991
6. Extrait de 1'Antologie de la poesie russe par Nikita Strouve. – Paris, 1970.
7. La poesie russe: Antologie reunis et publiee sous la direction de Elsa Triolet: Edition bilingue. – Paris, 1965.
8. Лукницкая В. Н. Гумилев: Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. – Л., 1990.
9. Maline Marie. Nicolas Goumilev: Poete et critique acmeiste. – Bruxelles, 1964.
КНИГА
ПЕРЕВОДНАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XVIII ВЕКА В ФОЕДАХ ОТДЕЛА РЕДКОЙ КНИГИ ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТНОЙ БИБЛИОТЕКИ
Н. Н. ФАРУТИНА
Россия и Франция связаны давними отношениями, и в них всегда заметную роль играли книжные связи – незаменимое средство культурного и духовного общения.
В начале XVIII века при Петре I начинается активное культурное сближение России и Франции. G 1708 по 1724 годы в России было выпущено 8 книг французских авторов. Из них пять посвящены военно-морскому делу, одна – архитектуре, одна – гидротехнике и одна – религиозного содержания. В фондах нашей библиотеки эти издания отсутствуют.
Вторая половина XVIII века – это время необычайно возросшего интереса ко всему французскому, и особенно к французской книге. С 1750 по 1800 год в России было издано около 1400 названий переводов с французского языка. На долю французских книг приходится 1/6 часть всех изданий, выпущенных с 1725 по 1800 год.
В 60-е годы XVIII века в России возникает «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг». С1768 по 1783 годы им издано 120 названий книг. Большой его заслугой является ознакомление русского читателя с идеями французских просветителей.
В годы Великой французской революции еще более возрастает интерес русского читателя к французской просветительской книге, поскольку в ней можно было найти ответы и на многочисленные проблемы русского общества того времени.
Французская переводная литература XVIII века была широко представлена в дворянских библиотеках Вологодского края, таких, как библиотеки семьи Брянчаниновых (с. Покровское, Грязо-вецкого у.), Левашевых (с. Минькино, Грязовецкого у.), Зубовых (с. Погорелово, Вологодского у), Резановых – Андреевых (С. Спасское – Куркино, Вологодского у.)
По числу переводов и изданий на первом месте среди французских писателей – просветителей, издававшихся в России в XVIII веке, был Вольтер (1694 – 1778), славу которого в России того времени трудно с чем-либо сравнить. С 1744 по 1798 годы было выпущено 72 отдельных издания Вольтера. В среднем каждый год выходило по 2 книги, в отдельные годы по 3 и 4 книги. Вольтерьянство являлось одной из характерных черт жизни России XVIII века. Начиная с 1760 года, распространению вольтерьянства способствовало так называемое «официальное просветительство» Екатерины II, стремившейся завоевать поддержку передовых мыслителей Западной Европы.
В деле распространения в России XVIII века произведений Вольтера нельзя переоценить личность книгоиздателя Ивана Герасимовича Рахманинова (1750-е годы – 1807), страстного почитателя великого французского просветителя, переводчика и издателя его сочинений.
Любопытно, что свою деятельность он начал с перевода двух антивольтеровских памфлетов. В наших фондах есть издание одного из них:
Сели, Никола Жозеф (1737-1802)
Известие о болезни, о исповеди и о смерти г. Вольтера, объясняющее о его сочинениях, с критическими рассуждениями о других писателях; /Сочиненное Иосифом Дюбоа, комнатным его служителем: С приложением его завещания, найденного между его бумагами; Переведено и издано Иваном Рахманиновым. – СПб.: Печ. у Брейткопфа, 1785.
Сам Вольтер называл это сочинение «пошлой имитацией». Рахманинов, мотивируя свои намерения по изданию памфлета, так это объясняет: «Благоразумный читатель и из дурного сочинения может извлечь нечто доброе, подобно пчеле».
В 1791-1793 годах Рахманинов предпринял издание «Полного собрания сочинений Вольтера», которое предполагалось издать в двадцати частях. Но вышли только три части тиражом 600 экземпляров. Когда в 1793 году они появились в продаже, Екатерина II сразу же объявила издание незаконным, «вредным и развращением наполненным» и распорядилась «все выкупить и конфисковать». Это не удивительно. Начиная с 1791 года, Екатерина II становится на путь открытого преследования французской литературы. Рядом секретных распоряжений Сенату и Синоду издание и распространение сочинений французских просветителей в России было запрещено. Издатель же Иван Рахманинов был подвергнут гонению. В1794 году типография его была опечатана, а в 1797 году все оставшиеся там книги погибли при пожаре, в том числе полностью все 600 экземпляров четвертой части.
В фонде нашей библиотеки есть две книги Вольтера, переведенные Иваном Рахманиновым:
Вольтер
Аллегорические, философские и критические сочинения г. Вольтера / Переведены с французского языка И[ваном] Рахманиновым]. – СПб.: Тип. Галченкова, 1784.
Вольтер
Философические речи о человеке /Сочинение г. Вольтера; [Перевел с французскаго И. Г. Рахманинов]. – СПб.: [Тип. Рахманинова], 1788 – Книга из библиотеки архиепископа Вологодского Арсения, поступившая затем в библиотеку Вологодской Духовной семинарии после его кончины.
В 1760-е 80-е годы на русском языке появилось едва ли не все, созданное Вольтером-прозаиком. Самая глубокая из его философских повестей «Кандид» издавалась в России в XVIII веке 5 раз. Перевод был сделан по велению Екатерины II.
В фонде отдела редкой книги есть первое издание этой повести на русском языке, издание «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг»:
Вольтер
Кандид, или Оптимизм, то есть, наилучший свет /Переведен с французскаго [Семеном Башиловым]. – СПб.: Тип. Акад. Наук, 1769- – Книга из библиотеки Семена Брянчанинова.
Последнее десятилетие XVIII века явилось одной из самых мрачных эпох «русского Вольтера». В это время переводятся на русский язык сочинения французских авторов, «изобличавшие» Вольтера. Среди них сочинение аббата Ноннота «Вольтеровы заблуждения». Перевод выполнен под редакцией Евгения Болховитинова учениками Воронежской духовной семинарии. В предуведомлении к российскому переводу Е. Болховитинов пишет: «Имя Волтера в нашем веке есть одно из тех имен, кои возбуждают почти всеобщее внимание любителей чтения... Нашему отечеству также известен он уже переводами нескольких его сочинений. Просвещенные люди давно винят сего знаменитого писателя в том, что он ничего почти обще принятого не уважает и всему почти смеется, сей характер действительно оказывается в каждом Волтеровом сочинении... Правда, любезное наше отечество до ныне предохранялось еще от самой вреднейшей части Волтерова яда... но может быть, от сего предохранены только книжные наши лавки, между тем как сокровенными путями повсюду разливается вся его зараза. Ибо письменной Волтер становится у нас известен столькож, как и печатной».
На XVIII век приходится пик интереса русского читателя к Жан-Жаку Руссо (1712-1778) – одному из самых выдающихся представителей французского Просвещения. В XVIII веке в России издано 20 произведений Руссо. В фонде редкой книги есть 7 из них.
Руссо Ж. Ж.
Исповедание Жан Жака Руссо, уроженца и гражданина женевскаго / Перевел с французскаго языка Дмитрий Болтин. – Ч. 1-2. -М.: Унив. тип., 1797.
Руссо Ж. Ж. Разсуждение о начале и основании неравенства между людьми, / Сочиненное г. Ж. Ж. Руссо; Перевел Павел Потемкин. – М.: Печ. при Имп. Моск. ун-те, 1770. – Книга из библиотеки Дмитрия Харламова.
Огромное влияние на русское общество оказал роман Ж.-Ж. Руссо «Новая Элоиза» (Т.1 – 1769, т.2 – 1792).
В фондах отдела редкой книги есть два издания этого романа:
Руссо Ж. Ж.
Новая Элоиза, или Переписка двух любовников, живущих в маленьком городке при подошве Алпийских гор / Творение Жан Жака Руссо; С французскаго перевел Петр Андреев. – 4.2. – /Иждивением В.С[опикова]. – Во граде св. Петра: [Тип. Сытина], 1792.
Руссо Ж. Ж.
Новая Элоиза, или Переписка любовника с любовницею, жителей одного маленькаго городка, лежащего при подошве Алпийских гор. / Творение Женевскаго гражданина г. Жан Жака Руссо. – Ч. 1-2. – Во граде Петра: Имп. тип., 1792-1793-
Отношение русского общества к творчеству Руссо менялось. После революции 1789 года многие бывшие ярые почитатели Руссо в ужасе от него отшатнулись. Екатерина II называла Руссо «очень опасным автором», манера писать которого «увлекает и возбуждает молодые головы». Неприязнь Екатерины II к Руссо обусловила и судьбу его сочинений в России в дальнейшем. Так, цензурный запрет воспрепятствовал в XVIII веке переводу его «Общественного договора» и других философских трактатов и рассуждений.
В 1751 году во Франции началось издание «Энциклопедии искусств и ремесел», предпринятое группой ученых во главе с Дени Дидро. В Энциклопедии нашли отражение взгляды наиболее передовой части французского общества. Много статей из Энциклопедии переведено и издано в России.
В фонде библиотеки есть несколько таких переводов – это издания «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг»:
Жокур, Луи (1704-1779)
Париж статья из Бнциклопедии. – СПб.,:
При Имп. Акад. наук, 1770.
Жокур Л.
О государственном правлении и разных родах онаго, из Енцик-лопедии / Переводил Иван Туманский Правительствующего Сената переводчик. – СПб.: При Имп, Акад наук, 1770.
В России XVIII века достаточно хорошо было известно имя епископа Фенелона (1651-1715), который в течение шести лет состоял воспитателем при наследнике престола, внуке короля Людовика XIV. Самым популярным произведением Фенелона был роман, написанный в назидание его воспитаннику – «Приключения Телемака» – опубликованный в Париже в 1669 году. Роман Фенелона -образец западноевропейского «государствено-политического» романа XVIII века. Первый перевод «Телемака» в России был опубликован в 1747 году «по особому высочайшему соизволению» Елизаветы Петровны. Всего в XVIII веке в России было предпринято еще пять изданий этого произведения.
В фонде отдела редкой книги имеется три разных издания этого сочинения:
Фенелон Ф.
Приключения Телемака, сына Улиссова; / Сочинение г. Фенелона. Вновь перевел с подлинника Федор Лубяновский: С прибавлением Краткого описания свойств высокой добродетели и изящных сочинений великаго Фенелона, содержащаго несколько о нем анекдотов, между коих есть и мало еще известные; и с картинкою представляющею некоторые из них, при изображении достопамятнаго восторга почтения, коих преисполнен был к Фенелону славный Ж. Ж. Руссо. – 4.2. – Владимир: В тип. губернского правления., 1800.
и др.
Русскому читателю XVIII века было хорошо известно еще одно произведение епископа Фенелона – трактат «О воспитании девиц». Вышло четыре издания этого сочинения. Автор энергично восстает против господствовавшего в то время взгляда, согласно которому девочек достаточно было обучить закону Божьему и тому, что необходимо женщине для внешнего успеха, то есть танцам и манерам светского поведения. Фенелон настаивает на том, что женщина – прежде всего мать, она должна воспитывать сыновей на пользу королю и отечеству. Фенелон ратует за достоинство женщины, требуя, чтобы ей давали образование и облагораживали ее ум, чтобы девушка умела выбирать развлечение разумное, интересовалась чтением книг разумных.
В отделе редкой книги есть первое издание этого сочинения:
Фенелон Ф.
О воспитании девиц/ Сочинение г. Фенелона архиепископа дюка Камбрийскаго; С французского языка переводил Иван Туманский
Геролдмейстерской конторы переводчик. – СПб.: [Тип. Сухопутн. кад. Корпуса], 1763 – – На книге владельческие записи Прасковьи и Семена Брянчаниновых.
В 1773 году вышло первое издание русского перевода трудов аббата Мабли (1703-1785) – французского политического мыслителя, публициста, идеолога утопического коммунизма. Перевод был сделан молодым А. Н. Радищевым, снабдившим книгу собственными примечаниями. Одно из примечаний Радищева начинается словами: «Самодержавие – есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние». Книга издана тиражом 650 экз. при содействии «Общества, старающегося о напечатании книг» Николая Новикова.
В фонде отдела редкой книги есть это издание:
Мабли, Габриель.
Размышления о греческой истории, или о причинах благоденствия и несчастия греков;/ Сочинение г. аббата де Мабли; Переведено с французскаго [А. Н. Радищевым]; Иждивением общества, старающегося о напечатании книг. – СПб.: При Имп. Акад. наук., 1773 – – Книга из б-ки Вологод. Духовной семинарии.
Большой популярностью во Франции пользовалась книга французского писателя и ученого Бернара Фонтенеля (1657-1757) «Разговоры о множестве миров», изданная в Париже в 1686 году. В книге в очень изящной и легкой форме разговоров излагаются важнейшие сведения о мироздании. «Разговоры о множестве миров» популяризируют учение о вселенной Николая Коперника и Рене Декарта. Перевод на русский язык и комментарии к книге сделаны известным русским писателем XVIII века Антиохом Дмитриевичем Кантемиром.
В библиотеке имеется второе издание этого сочинения, которое было предпринято по инициативе М. В. Ломоносова в 1761 году:
Фонтенель, Бернар Ле Бовье.
Разговоры о множестве миров господина Фонтенеля, Парижской академии наук секретаря;/ С французского перевел и потребными примечаниями изъяснил князь Антиох Кантемир в Москве 1730 году. – 2-е изд. – СПб.: При Имп. Акад. наук, 1761. – Книга из библиотеки Николая Левашова.
В отделе редкой книги имеется рукопись сочинения Фонтенеля «Разговоры о множестве миров» из библиотеки семьи Брянчаниновых, что свидетельствует о большой популярности этой книги в России. К сожалению, рукопись не датирована, предположительно, книга переписывалась в конце XVIII века или в самом начале XIX века.
Говоря о французской художественной литературе, хлынувшей в Россию во второй половине XVIII века, следует отметить, что большей частью это была развлекательная литература. Жеманные, сентиментальные сочинения с несложной фабулой и интригой, лишенные каких-либо художественных достоинств, но тем не менее трогающие сердца и чувства читающей публики, особенно чувствительных девиц.
В фонде отдела редкой книги они представлены следующими изданиями:
Злощастное замужество девицы Гарви / Переведено с французскаго Н. Д. – [М.]: Печ. при Имп. Моск. ун-те, 1770. – Книга из библиотеки Семена Брянчанинова.
Нугаре, Пьер Батист.
Парижская дура, или От любви и легковерности происходящие дурачества // Изданная г. Нугаретом, сочинителем Тысячи и одного дурачества. – Ч. 1-2. – М.: Тип. И. Зеленникова, 1795. – Книга из библиотеки Софьи Брянчаниновой.
В России имел большой успех преследуемый во Франции роман Жана Франсуа Мармонтеля (1723-1799) «Велизарий», в котором писатель отстаивает идею веротерпимости. В период увлечения «просветительством» Екатерина И содействовала переводу романа и даже сама перевела десятую главу книги. Этот роман переиздавался в России четыре раза.
В библиотеке есть два издания этого сочинения:
Мармонтель Ж. Ф.
Велисарий /Сочинение г. Мармонтеля, академика французска-го. С амстердамскаго 1767 года издания, переведено в Москве в том же году [П. П. Курбатовым] – [СПб.]: Печ. при Имп. Акад. наук, 1769 – Из библиотеки Михаила Матвеевича Зубова.
Мармонтель Ж. Ф.
Новые Мармонтелевы повести / Изданные Н. Карамзиным; Перевод с французского [Н. Карамзина]. – Ч. 1-2. – М.: Унив. тип., у Хр. Ридигера и Хр. Клаудиа, 1794-1798.
Аббат Прево (1697-1763) – один из крупнейших французских писателей – романистов XVIII века. В России во второй половине века вышли почти все основные его произведения. Его перу принадлежит ряд многотомных романов, изображающих разнообразные авантюры, убийства, злодеяния. В 1756-1765 годах были опубликованы первые шесть книг «Приключений маркиза Г..., или Жизнь благородного человека, оставившего свет». В 1780-90 годы выходят все семь томов этого издания. В 7-ом томе, как и во французском издании, опубликовано его знаменитое произведение «История кавалера Де Грие и Манон Леско».
В фонде отдела редкой книги этого издания нет, но есть первое издание 1756-1765:
Прево д'Экзель, Антуан Франсуа.
Приключения маркиза Г..., или Жизнь благородного человека, оставившего свет /Переведена на российский язык Иваном Елагиным. – Ч. 1-6. – СПб.: При Имп. Акад. наук, 1756-1765. – Книги из библиотеки Семена и Софьи Брянчаниновых.
В России XVIII века издавались и переводы французской драматургии.
В фонде отдела редкой книги есть такие, например, издания:
Легран, Марк Антуан (1673-1728)
Развратное семейство /Комедия переведена с французскаго на российский язык 1777 года [княгинею Катериной Меншико-вой] – М.: При Унив. тип., 1788. – Книга из библиотеки семьи Брянчаниновых.
Данкур (1661-1725)
Опекун обманут, бит и доволен /Комедия г. Данкура, переведенная с французского языка [А. А. Волковым]. – СПб.: [тип. Ар-тиллер. инж. кад. корпуса], 1778. – Книга из библиотеки Семена Брянчанинова.
Известен был в России великий французский драматург Пьер Корнель (1бОб-1б84). В XVIII веке в России было издано четыре его трагедии: «Цинна», «Смерть Помпеева» и «Рогуна», «Сид». Все переводы были выполнены Яковом Княжниным для «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг» и должны были составить первую часть неосуществленного издания «Корнелиевы трагедии».
В библиотеке есть издания пьес Корнеля:
Корнель, П.
Сид трагедия Петра Корнелия /[Перевод Я. Б. Княжнина]. – [СПб.: Тип. Акад. наук, 1775]. – Книга из библиотеки Дмитрия Харламова.
Корнель П.
Цинна, или Августово милосердие, трагедия Петра Корнелия/ [Перевод Я. Б. Княжнина]. – [СПб.: Тип. Акад. наук, 1775]. – Книга из библиотеки Брянчаниновых.
Современник Корнеля Жан Батист Мольер (1622-1673) переводился в России не так уж много. В 1760 году Иван Кропотов предпринял попытку познакомить русскую публику с собранием сочинений Мольера, но был издан лишь первый том в 4-х выпусках:
Мольер, Ж. Б.
Комедии из театра г. Мольера/ Переведенные Иваном Кропото-вым. – Т.1, вып.4: Школа жен. – [М.]: Печ. при Имп. Моск. ун-те, [1760]. – Книга из библиотеки Семена Брянчаниова.
В XVIII веке для чтения дворянских девиц переводились книги французских писательниц Мари Лепренс де Бомон (1711-1774) и Стефани Жанлис (1745-1830). Основная цель этих книг – подготовить будущих жен, даучить их светским манерам. Главными добродетелями дворянской девушки полагались великодушие, щедрость, скромность, благонравие, приятные манеры.
В фонде отдела редкой книге есть книги госпожи Лепренс де Бомон:
Лепренс де Бомон М.
Детское училище заключающее в себе разумные и нравоучительные между учительницею и ученицами ея разговоры, касающиеся до священаго писания всеобщей истории и других полезных юношеству знаний: С приобщением некоторых нравоучительных повестей/ Сочинение г. Бомонта; Перевела с французскаго М. М. -Т.1. – СПб.: Тип. Галченкова, 1784. – Книга из библиотеки Вологод. Духовной семинарии.
Среди переводных художественных произведений наибольшее распространение в XVIII веке получили издания модных французских романов и педагогических сочинений г-жи Жанлис. Законодательница светского французского воспитания, Стефани Жанлис была гувернанткой детей герцога Орлеанского и среди них будущего короля Франции Луи Филиппа. Во Франции вышло девяносто ее произведений. В России в конце XVIII и первой четверти XIX века изданы 54 ее произведения.
В фонде отдела редкой книги есть два издания:
Жанлис С.
Дворец правды /Сочинения госпожи де Жанлис; Перевод с французскаго. – М.: Унив. тип. у В. Окорокова, 1791 – – 178 с. – Книга из библиотеки Софьи Брянчаниновой.
Жанлис С.
Новое детское училище, или Опыт нравственного воспитания обоего пола и всякого состояния юношества: Содержащий преполезнейшие наставления к образованию разума и сердца совершенному нравственному воспитанию, представленные в изящнейших письмах сочиненных весьма известною и прославившеюся сочинениями своими касающимися до воспитания и других предметов нравственности графинею Жанли/ Переведено с французскаго; Иждивен. Книгопродавцов Т[имофея] Полежаева] и Герасима] Зотова]. – Т.1-3. – СПб.: Имп. тип., 1792. – Книги из библиотеки А. Резанова.
В XVIII веке широко издавалась отраслевая и популярная переводная французская литература.
В фонде отдела редкой книги есть такие издания, среди них:
Дамский туалет: Содержащий в себе разные воды, умывания и притирания для красоты лица и рук, порошки для чищения зубов, пасты для белизны рук, помады для губ, средства для отращивания и красоты волос, ароматические ванные для всего тела, секрет для хороших румян и белил. – Ч. 1-3 – М.: Тип. при театре, у Хр. Клаудия, 1791-1792. – Книга из библиотеки Софьи Брянчаниновой.
Рассуждение о шарах горючим веществом наполненных и по воздуху летающих, или воздухоносных, изобретенных г. Монголь-фиером в Париже: С рисунком; С французскаго на российский язык переведенныя Щестером] Максимовичем] Амбодиком] во граде святаго Петра 1783 – 34 с, 1л. ил. – Книга из библиотеки Иосифа Кирдана.
Русский читатель XVIII века был хорошо знаком с переводной французской литературой, которая составляла практически третью часть репертуара дворянских библиотек. Как видим, это было характерно и для стародворянских библиотек Вологодской губернии.
СЕРИЯ «ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» ИЗДАТЕЛЬСТВА «ACADEMIA» В СОБРАНИИ ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТНОЙ БИБЛИОТЕКИ
Е. Л. ДЕМИДОВА
Хотя в названии обозначена только серия «Французская литература», речь пойдет не только о тех книгах, которые были выпущены под титрами данной серии, но и о других изданиях произведений французских авторов, вышедших под маркой известного издательства «Academia».
Многим вологжанам памятна выставка иллюстраций к изданиям «Academia», проходившая в Вологде в 1985 году по инициативе М. В. Раца – библиофила и историка знаменитого издательства.
Несколько слов о самом издательстве. Оно было основано в конце 1921 года как издательство Философского общества при Петербургском университете. Постепенно издательство меняло свою ориентацию и к началу 30-х годов перешло к систематическому и планомерному выпуску классической художественной литературы с высоким качеством справочного аппарата и превосходным художественным оформлением. Все это привело к тому, что сейчас, как и два – три десятилетия назад, мимо изданий «Academia» не может пройти ни один собиратель классики мировой литературы, ни один любитель мемуаров.
Единство стиля, гармония были достигнуты как в отдельных книгах, так и в целых сериях.
Серия «Французская литература» была основана в 1932 году. Всего издательством было выпущено 66 названий произведений французских писателей и 5 книг мемуаров французских авторов. 31 одно название вышло в серии «Французская литература», а остальные в сериях «Сокровища мировой литературы», «Литература Средневековья» и вне серий. Издательство строило свой репертуар так, чтобы отразить все многообразие французской литературы: от литературы средневековья (в нашем собрании это «Окассен и Николетт», 1935) через литературу XVII века (роман – утопия «История Севарамбов» Дени Вераса, 1937) и литературу XVIII века («Картины Парижа» Луи Мерсье, т. I, 1935), многочисленные издания писателей XIX века – до писателей XX века (Анри Ренье. Собрание сочинений в 19 томах). Отметим, что первыми французскими изданиями стали как раз издания произведений современной французской литературы. В библиотеке имеется седьмой том из собрания сочинений А. Ренье в оформлении Николая Акимова.
Классики французской литературы были выпущены позднее – в 30-е годы. Именно издания произведений и собраний сочинений П. Мериме, Ж. Санд, А. Дюма, А. Франса пользовались наибольшим спросом читателей, недаром томики произведений таких писателей, как А. Прево и 0. Бальзак, имеющиеся в нашей библиотеке, отличаются плохой сохранностью – за 60 лет их читала не одна сотня читателей.
Среди «академических» изданий французских авторов нет таких шедевров, как среди итальянских, что объясняется, вероятно, особой привязанностью издательства к эллинизму и Италии, недаром имя школы греческого философа Платона стало названием издательства. Но часть книг можно считать несомненным успехом издательства. К таким относится, например, томик «Кармен» П. Мериме (1936), в котором параллельно приводятся французский текст и русский перевод. При этом французский текст печатается по парижскому изданию 1927 года, воспроизводящему первое издание новеллы в 1846 году. Разноязыкие полосы набора превосходно согласованы между собой благодаря использованию единого рисунка шрифта в латинском и русском написаниях, и образуют цельный разворот. К сожалению, в библиотеке нет экземпляра этого издания.
Имеющиеся в фондах отдела редкой книги и книгохранения 23 названия, относящиеся к французской литературе, датируются в основном серединой 30-х годов, часть их принадлежит к нехарактерному для издательства массовому типу. К сожалению вологодское собрание французских книг издательства «Academia» далеко не полно..
Из 26 экземпляров 11 книг поступили в библиотеку в 20-30-е годы, когда библиотека имела право получения обязательного экземпляра, остальные – в 70-80-е годы, в результате докомплектования. Наибольшее число их поступило из библиотеки педагогического института – это томики Мерсье, Мюссе, Скаррона, Валлеса. Одна из книг – и это наиболее ценный экземпляр из изданий французской литературы – была приобретена библиотекой.
В книгах французских авторов, имеющихся в фондах библиотеки, отразилась и трагическая история нашей страны. Это относится к двум книгам (сочинения Дидро и Беранже), из которых вырезана вступительная статья русского литературоведа Ивана Капитоновича Луппола, репрессированного в 1937 году. Он был одним из редакторов серии «Французская литература». Другого редактора серии – Абрама Эфроса – обвиняли в «оттенке эстетизма и субъективизма». Но не эти ли черты и позволили издательству создать новый тип книги, настолько своеобразный, что библиофилы узнают издания с маркой «Academia» с первого взгляда?
В изданиях французской литературы, пусть и не столь многочисленных, видно все многообразие художественных приемов оформления книги. Это и автолитографии Е. Белухи (Пайен из Мезьера. Мул без узды, – 1934), ксилографии В. Фаворского, отпечатанные с авторских досок (П. Мериме. Собрание сочинений. Т.7, 1927) и В. Кравченко (Окассен и Николетт, 1935), офорты Н. Филипповско-го (Скарон. Комический роман, 1934). Суперобложки, переплеты и титулы делали мастера русской книги Д. Митрохин, Н. Акимов, В. Конашевич, Н. Дмитревский.
ИСКУССТВО
ЕЛИЗАВЕТА МЕРКУРЬЕВНА БЁМ. ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО.
Т. В. КАСЬЯНЕНКО
12 февраля 1998 года исполнилось 155 лет со дня рождения Елизаветы Меркурьевны Бём (урожденной Эндауровой). В конце XIX – начале XX века это имя было широко известно и любимо не только в России, но и далеко за ее пределами. В редком доме не знали книг с ее иллюстрациями, поздравительных открыток, альбомов с силуэтами. В. В. Стасов писал о ней в 1884 году: «Госпожа Бём – самая даровитая из наших художниц, и всего более одарена инициативой и изобретательностью... Она едва ли не единственная покуда русская художница, пользующаяся широкой и почетной известностью в Европе»1.
Е. М. Бём родилась в 1843 году в Петербурге. Детство провела в имении родителей – селе Щипцы Пошехонского уезда Ярославской губернии. В возрасте 14 лет поступила в Рисовальную школу Общества Поощрения художеств, где ее руководителями были Крамской, Чистяков, Бейдеман и другие. Закончив курс обучения с серебряной медалью, молодая художница не прерывала связей с учителями и привозила на суд Крамского рисунки, сделанные самостоятельно. Через Крамского Елизавета Бём познакомилась со Стасовым и четверть века поддерживала с ним дружеские отношения. В круг общения художницы входили Толстой, Тургенев, Гончаров, Григорович, Лесков, Гаршин, Некрасов, Полонский, Майков, Рубинштейн, Врубель, Репин. Многих из названных выше она портретировала. Врубель, Репин, Богданов-Бельский писали ее портреты.
Елизавета Меркурьевна была замужем за известным скрипачом, профессором Петербургской консерватории Людвигом Бёмом (родился в 1825 году, в 1840 – поступил в Венскую консерваторию, где обучался игре на скрипке у своего дяди, талантливого педагога и виртуоза, ученика Роде – Иосифа Бёма. По возвращении в Петербург Людвиг вначале служил в Императорском театре, а с 1870 года преподавал скрипичную игру в Петербургской консерватории).
Скончалась Е. М. Бём 25 июля 1914 года на руках своей сестры Л. Эндауровой. Дочь и внуки из-за войны не смогли попасть в Россию2. Еще за неделю до смерти она делала наброски карандашом…
Творческое наследие Е. Бём велико и чрезвычайно разнообразно. Первую свою награду – медаль Академии художеств – она получила в 1870 году за рисунки животных. В 1869 году журнал «Художественный автограф» поместил эти рисунки – голова теленка и собака с дикой уткой в зубах. В 1872 году вышла серия из шести литографий-иллюстраций к поэме Некрасова «Мороз Красный нос».
С именем Е. М. Бём связано, прежде всего, возрождение интереса к искусству силуэта, казалось, совсем уже угасшему в России после 30-40 годов XIX века. Художница создала множество силуэтов, в основу которых были положены натурные зарисовки. Большую часть из них она сама литографировала на камне в картографическом заведении в Петербурге, принадлежавшем ее дяде, генерал-лейтенанту А. А. Ильину.
Работы Е. Бём отличали прекрасный рисунок, ум и тонкая наблюдательность, умение правдиво передать чисто русские типы детей разных сословий и составлять из черных фигурок сцены, полные жизни и грации. В 1885 году журнал «Художественные новости» отмечал:
«Силуэты Е. М. Бём понятны как взрослым, так и детям. У первых они вызывают отрадную улыбку, вторых заставляют радостно смеяться. Так действовать на два разных возраста может не всякий, а лишь истинный талант»3.
И. Е. Репин написал на портрете Е. Бём в 1883 году: «Елизавете Меркурьевне Бём в знак моего глубокого почитания ее таланта. Ее «черненьких» я люблю больше многих беленьких»4.
Е. М. Бём принадлежит целая серия открыток религиозного и нравоучительного содержания, изданных как в России, так и за рубежом.
У нее был неистощимый запас маленьких натурщиков – деревенских детей. Лето Елизавета Меркурьевна всегда проводила в Ярославской губернии в имении Эндауровых. Собираясь туда, она закупала охапки лент, платков, вятских игрушек для окрестных крестьянок и их ребятишек, которые охотно позировали доброй барыне.
Журнал «Искусство и художественная промышленность», в 1898 году отмечал как чрезвычайно приятное явление издание «Открытых писем и карточек» с рисунками Е. Бём, Н. Каразина, К. Маковского, И. Репина, С. Соломко и других:
«Если открыть красивый конверт и взглянуть на изящные карточки с милыми изображениями девочки и мальчика по акварелям г-жи Бём..., то нельзя не согласиться, что ничего подобного у нас не бывало. Мода на такие карточки давно существует на Западе...»5.
Е. М. Бём получала множество заказов на карточки из Парижа. Один издатель даже предложил ей работать исключительно на него, но, несмотря на выгодные условия художница не захотела разорвать связи с русскими издательствами. Однако полиграфическое качество открыток, выпущенных за границей, было превосходным, и некоторые издатели из Петербурга посылали карточки с рисунками Е. Бём для отпечатывания в Лейпциг, Мюнхен, Париж. В Париже печаталась и ее «лебединая песня» – великолепная «Азбука», последняя большая работа Е. М. Бём.
Энергия и работоспособность Е. Бём были поистине безграничными. Она выполняла рисунки по заказам частных лиц: несколько молитвенников с живописью по пергаменту, веера – для серебряной свадьбы греческой королевы и для бракосочетания Великой Княгини Ксении Александровны. Более всего ею было выполнено акварелей по заказу Великого Князя Сергея Александровича и графа Шереметева, постоянных ценителей творчества художницы. За веер, силуэты и изделия из стекла Е. Бём была присуждена медаль на Всемирной выставке в Чикаго. Изделия художницы пользовались огромной популярностью и в России, и за границей.
В1893 году во время поездки в Орловскую губернию, где ее брат Александр был директором Мальцевского хрустального завода, художница решила попробовать свои силы в этой художественно-промышленной отрасли. Формы для посуды она брала «из старины»: братины, ковши, чарки, штофы. Рисунки на них делались эмалью, некоторые гравировались по воску иглой, как офорты. Изделия, изготовленные на Мальцевском заводе выставлялись на нескольких всемирных выставках Европы: в Париже в 1900 году, где одним из первых покупателей был известный художественный критик Ж. Кларети; в Мюнхене в 1902 году, в Милане – в 1906 году. Везде им были присуждены медали (в Милане – золотая). Хрустальная посуда имела большой успех среди художников и любителей в Петербурге на выставке Императорской академии художеств.
Елизавета Меркурьевна много путешествовала по России, бывала во Франции, Германии, Швейцарии, многократно – в любимой ею Италии, постоянно участвовала в выставках не только на родине, но и за рубежом. Она постоянно сотрудничала в популярных журналах и газетах: «Нива», «Новое время», «Посредник», «Игрушечка», «Малютка».
В январе 1896 года во время празднования юбилея двадцатилетия художественной деятельности Е. М. Бём в залах Императорского Общества Поощрения художеств были выставлены все ее лучшие произведения. Художница получила поздравительную телеграмму от Великих Князей Владимира и Сергея Александровичей, письмо от Общества Поощрения художеств за подписью Принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской. В. В. Стасов прочел текст адреса «От публики» (прекрасно оформленный в виде старинной русской чаши, увенчанной орнаментальной композицией из карандаша, пера, кисти и ящика с акварельными красками). В телеграмме из Москвы, подписанной Л. Толстым, Горбуновым-Посадовым, Бирюковым, выражались слова благодарности за участие в народных изданиях журнала «Посредник». Приветствия прислали также Айвазовский, Третьяков, знаток русских древностей Забелин и многие другие. Аполлон Майков посвятил ей стихотворение:
Ваш карандаш – моя обида,
Зачем не мне он Богом дан?
Я не показываю вида,
А в сердце целый ураган!
В заключении приведем слова Е. М. Бём, произнесенные ею весной 1910 года: «В настоящее время, то есть имея за своими плечами 67 лет, имея взрослых внуков, я все еще не оставляю своих занятий, и не только в силу необходимости, сколько любя по-прежнему свое дело. Благодарю Бога за это наслаждение, которое имела в своей жизни, ради своего призвания. Сколько интересных знакомств с людьми замечательными оно мне доставило; сколько дорогих дружеских отношений, и все это благодаря тем занятиям, которые сами по себе доставляли мне наслаждения».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Художественные новости. – 1884.
2 Русская старина. – 1911 – – март.
3 Художественные новости. – 1885. – N1.
4 Искусство и художественная промышленность. – 1898. – N 3.
5 Русская старина. – 1911 – март.
ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА В ИЛЛЮСТРАЦИЯХ
РУССКИХ ХУДОЖНИКОВ.
ИЗ ФОНДОВ ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТНОЙ КАРТИННОЙ ГАЛОРЕИ
В. В. ВОРОПАНОВ
Русско-французские связи в области изобразительного искусства и музейного дела глубоки по временному развитию, чрезвычайно разнообразны по творческому материалу. В последние десятилетия был осуществлен ряд крупномасштабных проектов, представлявших эти связи на конкретном историко-культурном материале. В 1981 году в ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве проходила комплексная выставка «Москва – Париж. 19О0-1930»1, в подготовке которой принимала участие и Вологодская областная картинная галерея. В 1987 году в Государственном Эрмитаже была открыта выставка «Россия – Франция. Век Просвещения. Русско-французские культурные связи в XVIII столетии»2. В 1990-е годы был осуществлен ряд крупных музейных проектов, посвященных взаимосвязям искусства Франции и России XX века на примере «русского сезаннизма»3 и формирования художественных коллекций раннего авангарда4. С течением времени появляются новые темы и творческие проблемы, связанные с конкретными аспектами взаимодействия культур России и Франции5. Среди них представляет значительный профессиональный интерес рассмотрение работ русских художников-графиков в области иллюстрирования французской литературы. Эта тема еще не стала предметом научных и музейно-выставочных публикаций. Вместе с тем, она включает в себя большой по объему и значительный по художественным достоинствам творческий материал, который недостаточно знаком даже специалистам. Первый подход к исследованию этой важной и интересной темы можно сделать на примере графической коллекции Вологодской областной картинной галереи, одной из лучших среди региональных музеев6. Книжная графика в собрании ВОКГ является предметом специального исследования сотрудников галереи как в сфере ее музейного комплектования, так и в области научного изучения.
Традиция иллюстрирования французской книги в России XX века опиралась на достижения и творческое своеобразие искусства «серебряного века». Стиль разных эпох французской культуры наиболее тонко чувствовали те художники, которые в начале XX века учились и творчески работали во Франции. Среди лучших книжных работ тех лет – «Париж накануне войны» Е. С. Крутиковой (1914 год), иллюстрации Д. И. Митрохина к произведениям А. де Ренье и В. Гюго (1920-е годы).
Наиболее плодотворный период в области иллюстрирования французской книги в России пришелся на 1920-1930-е годы. В рамках стилистического своеобразия московской и ленинградской школ графики тех лет был осуществлен целый ряд крупных, целостных книжно-иллюстративных творческих проектов, ставших классикой русской графики. К ним можно отнести иллюстрации В. М. Конашевича к роману Прево Д' Экзиля «Манон Леско» (1931) для издательства «Academia», оформление книг Мопассана К. И. Рудакова 1930-х годов для Гослитиздата, иллюстрации Е. А. Кибрика к повести Р. Роллана «Кола Брюньон» 1934-1936 годов для издательства «Время». В этих произведениях ленинградской школы графики основное внимание было обращено на тщательное воссоздание бытовой и творческой атмосферы французской жизни разных эпох. Работы выполнены в технике литографии, которая позволила передать тонкие нюансы свето-воздушной среды и душевных переживаний литературных героев.
Московская книжная графика 1920-1930-х годов отличалась большим конструктивизмом и акцентом на активном личностном прочтении текста тем или иным художником. Ведущее место принадлежит ксилографии и оригинальным техникам рисунка и акварели. Среди классики московской иллюстрации тех лет можно отметить гравюры В. А. Фаворского к книге А. Франса «Суждения господина Жерома Куаньяра» 1918 года, иллюстрации к собранию сочинений П. Мериме 1927-1934 годов для издательства «Academia». Взволнованно-романтические образы Парижа создал в начале 1930-х годов А. И. Кравченко в гравюрах на дереве к «Избранному» А. Франса. Полны драматизма и экспрессии рисунки и акварели М. К. Соколова для поэмы Вольтера «Орлеанская девственница» (1935 год), иллюстрации В. Г. Бехтеева 1930-х годов к роману Т. Готье «Девица де Мопен» и книге Ш. Нодье «Жан Сбогар», которые были выполнены для издательства «Academia».
Новое обращение русских художников к иллюстрированию французских книг пришлось на период возрождения творческой иллюстрации в конце 1950-х и в 1960-е годы. В книгу пришло новое поколение художников, не имевших возможности лично соприкоснуться с традициями французской культуры. Ведущее место в их работах принадлежало черно-белому драматично-тревожному рисунку, раскрывавшему основной эмоциональный нерв классической литературы. Так были созданы иллюстрации Б. М. Басова к роману О. Бальзака «Блеск и нищета куртизанок» (1959-1963 годы) для издательства «Известия». В 1970-80-е годы вновь расширился круг иллюстрировавшихся французских авторов. Была продолжена традиция создания единых гравированных иллюстративных циклов, раскрывающих историко-художественное своеобразие того или иного периода французской литературы. Среди наиболее значимых работ этого времени можно назвать ксилографии А. Д. Гончарова для серии «Сокровища лирической поэзии» издательства «Художественная литература». А в ней – оформление книги лирики Ф. Вийона 1981 года. Особенным изяществом отличались цветные офорты М. С. Майофиса, иллюстрировавшего в 1970-е годы классические произведения Г. Флобера, О. Бальзака, Э. Золя, А. Франса, отмечавшиеся специальными дипломами на Всесоюзных конкурсах искусства книги тех лет.
В коллекции графики Вологодской областной картинной галереи представлены книжные работы вышеназванных авторов. Эти произведения экспонировались на специальных выставках книжной графики, которые галерея проводит регулярно. Вместе с тем, лишь отдельные иллюстрированные циклы из этого ряда собраны в ВОКГ со значительной полнотой. Это произведения К. И. Рудакова, Е. А. Кибрика, Б. М. Басова, Ф. Н. Бочкова. Собрать воедино целостные книжные ансамбли в настоящее время чрезвычайно сложно. Многое просто пропало в издательских архивах и типографиях. Длительное время существовала практика приобретения для государственных коллекций и музеев отдельных, наиболее значительных произведений из того или иного иллюстрационного ансамбля. Зачастую при перераспределении приобретенных государственными комиссиями книжных работ даже очень известных художников единые серии распылялись по разным музейным коллекциям. Большой пласт русской книжной графики, связанный с французской литературой, находится в частных собраниях, не экспонируется, не публикуется. В последние годы заметно сократилась деятельность музеев по научной каталогизации, особенно в области современной книжной графики. Все это побуждает с большим вниманием отнестись к имеющимся или формирующимся целостным коллекциям музейных памятников. К таковым можно отнести собрание иллюстраций русских художников к французской литературе в BOKF.
Большой интерес представляет история поступления многих произведений книжной графики в собрание галереи. В ней воедино соединены художники, коллекционеры, музейные специалисты. Так, достаточно полная коллекция иллюстраций К. И. Рудакова к романам и рассказам Мопассана поступила в ВОКГ в разные годы от людей, близко знавших и ценивших графику художника. Это -II. Е. Корнилов, коллекционер, историк искусства и музейный работник. Он начинал свой творческий путь в Казани, затем жил и работал в Ленинграде, был заведующим отделом гравюры Государственного Русского музея, дружил с первым директором галереи С. Г. Ивенским. В 1971 году в ВОКГ под руководством П. Е. Корнилова была проведена персональная выставка К. И. Рудакова. Вторая часть книжных работ художника поступила в галерею в 1990-е годы от другого видного ленинградского музейного работника Т. М. Соколиной, также хорошо знавшей и любившей творчество К. И. Рудакова. Соколина длительное время была хранителем советского рисунка в Русском музее. Свою небольшую, но интересную коллекцию графики она подарила галерее незадолго перед своей смертью.
Редкие иллюстрации Е. А. Кибрика к «Кола Брюньону» Р. Роллана были приобретены в 1980-е годы в Ленинграде у внучки известного художника, историка искусства, музейного работника В. В. Воинова. Он много писал о современной графике и собирал работы близких ему художников 1920-30-х годов. Как правило, все работы из его собрания подписаны авторами и точно датированы, что позволяет подчас уточнить процесс создания иллюстрационных циклов. Отдельные работы Кибрика были приобретены в последнее время в галерею из собрания самого крупного современного собирателя книжной графики, исследователя и пропагандиста искусства книги М. В. Раца в Москве.
Большое значение в творческой жизни картинной галереи имеют дары художников и коллекционеров. Весь комплекс творческого наследия Ф. Н. Бочкова, в том числе его иллюстрации к книгам А. Барбюса и Ж. Дюамеля, поступили в ВОКГ в дар от сыновей художника, живущих в Москве. В последние годы в фонды галереи пришли живописные и графические работы Б. М. Басова, оформленные в дар от художника с помощью его сына. Особую ценность представляет книжная графика Басова, представленная теперь в галерее с исключительной полнотой. Можно гордиться тем, что иллюстрации художника к роману О. Бальзака «Блеск и нищета куртизанок» собраны в ВОКГ в полном объеме, включая все подготовительные материалы, варианты и типографические корректурные листы. Именно такой подход к собиранию и изучению творческого материала позволяет глубоко и всесторонне раскрыть творческую лабораторию художника, проследить взаимосвязь литературы и изобразительного искусства, русских и французских культурных традиций.
В коллекции книжной графики ВОКГ особенный интерес представляют иллюстрации Ф. Н. Бочкова к книгам А. Барбюса и Ж. Дюамеля. Творчество художника почти забыто и только в последнее время начинает привлекать внимание историков искусства и музейщиков7. Для нас особенно интересно, что Бочков родился в Вологде в 1901 году и здесь начинал свой творческий путь. Он учился в Государственных свободных художественных мастерских, созданных на основе Рисовальных классов Северного Кружка любителей изящных искусств. В коллекции ВОКГ представлена большая серия его графических пейзажей Вологды 1920-х годов. С 1921 по 1929 год Бочков учился в Москве во ВХУТЕМАСе-ВХУТЕИНе у Н. Н. Купреянова, П. И. Львова. Серия графических работ «Пуалю» по мотивам произведений А. Барбюса «В огне» и Ж. Дюамеля «Жизнь мучеников» была дипломной работой художника. Частично она экспонировалась в 1928 году в Вологде на первой выставке местных художников.
Серию цветных автолитографий и акварелей Ф. Бочкова «Пуалю» можно отнести к тенденциям экспрессионизма в московской графике 1920-х годов. Его старшие коллеги и учителя Н. Купреянов, П. Львов, А. Дейнека, Ю. Пименов, А. Гончаров в книжно-журнальной графике и живописи подчеркивали силу и страстность эмоционального переживания, боль, страдание, много внимания уделяли сложным ракурсам фигур, работали на контрастах колорита, композиции, образного решения. Трагические события Первой мировой войны и Гражданской войны в России с остротой и повышенной экспрессией в 1920-1930-е годы были отражены в иллюстрациях А. Дейнеки к роману А. Барбюса «В огне», А. Гончарова к поэме А. Блока «Двенадцать», А. Тышлера к поэме И. Сельвинского «Улялаевщина», в цикле картин Ю. Пименова «Война войне».
Книжная графика Ф. Бочкова по своим художественным достоинствам полностью выдерживает сравнение с произведениями более известных современников. Его работы ближе стилю А. Дейнеки и Ю. Пименова. Графические листы Бочкова отличаются большей цветной нюансированностью и интересом к бытовым подробностям эпохи. Это особенно ярко представлено в листах «В окопе», «Операция», «Взрыв», выполненных в технике цветной литографии. Героико-экспрессивный и тревожно-романтический настрой времени сильно и впечатляюще воплощен в листах черно-белой литографии «Пуалю» и «Смерть».