Поднял восстание Антонов, и все верили что им взята Мос
ква. Поджидали с часу на час, что Буденный взбунтуется и
иызовет Русскую армию —ведь он вахмистр царского пол
ка. Ну, конечно, придется его произвести в генералы...
Но гасли надежды, и люди снова окунались вжизнь гар
низона на знойной окраине мирной России.
Априезжавшие в Галлиполи гости видели нечто другое.
Главнокомандующий видел овеянные славой полки. Под
звуки Преображенского марша неслось громовое «ура!»,
колыхались знамена, сверкали штыки, мерным топотом гу
дела земля.
Старый почтенный юрист-генерал удивлялся:
—Это рыцарский орден монахов. Тридцать тысяч здо
ровых тел, и ни одного, понимаете ли, ни одного покуше
ния на честь и целомудрие женщин!
—Мы видели град Китеж и низко поклонились ему, —
говорили друзья армии, жившие тоже в изгнании.
7
Врангель прилагал все усилия, чтобы добиться разреше
ния на расселение Русской армии по славянским страна
ми. Переговоры затягивались. Для русских войск Сербия и
Болгария становились обетованной землей. Постоянные
консервы, от которых появлялись язвы на теле, и полное
отсутствие зелени подкашивало людей, и без того изнурен
ных войной и ранениями. Все чаще войска под торжествен
ные звуки марша хоронили своих боевых товарищей.
Смерть в Галлиполи стала снова величавым таинством.
Умерший уже не валялся с раскинутыми руками, уткнувшись
в землю никому не нужным комком, мимо него не неслась
вихрем боеваяжизнь. Умершийпокоился вгробу, вокругнего
мерцали свечи, хор пел надгробное рыданье. И это было
странно. Отвыкли от благостной смерти. Пристально вгля
дывались в знакомое лицо близкого вчера еще человека, а
сегодня отчужденного мудростью последнего познания. В
застывших чертах не было недоумения, боли, гнева, всего
человеческого, что оставалось на лицах у тех, чья жизнь так
внезапно пресекалась в бою. И то, что в гробу были видны
