ся не за те или иные формы государственного устрой
ства, а за возрождение России. Я лично не скрываю того,
что считаю для России наиболее подходящей монархи
ческую форму правления; многие чины армии думают так
же, но из этого не следует, что наша армия —армия «мо
нархическая». Если в России после свержения коммуниз
ма установится другая форма национальной власти, за
щищающая жизненные интересы, честь и достоинство
Российского государства, армия будет не за страх, а за
совесть служить России, подчиняясь этой власти, как бы
она ни называлась. Еще в 1920 году в Галлиполи на воп
рос представителя общественных организаций я отве
тил: армия должна освободить Россию, а потом взять под
козырек. В этом твердом убеждении мы черпаем уверен
ность, что мы сможем слиться с национальномыслящей
частью нынешней Красной армии.
Мы —«белые», пока «красные» владеют Россией, но как
только иго коммунизма будет свергнуто, с нашей помо
щью или без нее, мы сольемся с бывшей Красной армией в
единую Русскую армию, и только наша внепартийность и
служение общегосударственным целям сделают это слия
ние возможным, иначе была бы увековечена Гражданская
война. В нашей печати было правильно отмечено, что со
хранение внепартийного характера армии затрудняется
тем, что левые элементы эмиграции находятся в оппози
ции к военным организациям. Это, конечно, так, и это боль
шая ошибка со стороны левой антибольшевистской час
ти русского зарубежья. Но и я могу удостоверить, что в
своем сознании армия никогда не перестанет ощущать
себя представительницей России как целого, а не пред
ставительницей только тех политических течений, кото
рые ее поддерживают и которым она искренно благодар
на за эту поддержку.
Армия, как и сама государственная власть и все ее пред
ставители, должна чувствовать себя представительницей
государственного целого, а не отдельных его частей или
отдельных классов населения. И здесь, в зарубежье, когда
нет над нами русской государственной власти, армия дол
жна особенно ясно это сознавать.
