—Это главный большевик велел стрелять в вас... Кадеты,
мол, на старое повернуть хотят... Амолодки с ребятами убегай
от вас. Бачут, что вы убиваете детей, а парней на кол садите...
Обетованная земля —Кубань —встретила доброволь
цев радушно. Поражали сытость и довольство станиц.
Кубанцы в помощь Корнилову выставляли небольшие
отряды, но уже через несколько переходов добровольцы
столкнулись с большевистскими войсками под руковод
ством военного самородка фельдшера Сорокина.Живущие
на Кубани иногородние всячески помогали большевикам,
к ним иногда присоединялась казацкая молодежь, побывав
шая на фронте Великой войны.
После одного боя, где против добровольцев сражались
и молодые кубанцы, добровольцы заняли богатую станицу.
Была масленая неделя. Быстро забылся пережитый страх, и
нарядная станица в яркий солнечный день высыпала на
улицу. Повсюду смех, шутки. Белозубые бойкие казачки в
разноцветных платках угощают поджаренным в кипящем
масле, тонким, хрустящим тестом, сыпят пригоршнями
тыквенные семячки.
Вдруг все устремились к станичному правлению, около
которого сидел атаман и стояли старые казаки в серых, ко
ричневых и малиновых черкесках.
—Ведут их, ведут, —послышалось отовсюду.
Окруженные казаками шли, понуря головы, обезору
женные молодые казаки-фронтовики. Суд над каждым был
краток:
—Против отцов пошел? Спускай штаны и ложись на ска
мью.
Под свист нагайки раздавалось нравоучение:
—Вот тебе, мерзавец, коммуна... Вот тебе большевики,
вот тебе и советская власть!
Со скамьи неслось:
—Ой, простите меня, простите, казаки-отцы...
Под общий хохот наказанный вставал со скамьи и, под
бирая на ходу штаны, быстро скрывался.
—Ой, дивчины, срам-то, срам-то какой, —неслось им
вслед, а из корниловского оркестра в это время доносились
плавные звуки «Дунайских волн».
