В 1777 году в Санкт-Петербурге при типографии «Артиллерийского и инженерного шляхетного кадетского корпуса» «на иждивении книгопродавца К. В. Миллера» были напечатаны «Георгики, или О земледелии четыре книги» П. Вергилия Марона. Переводчиком «Георгик» вот уже в течение двух столетий считается В. Г. Рубан. Это представление закрепилось и в исследовательской литературе,1 [1 См.: Неустроев А. Н. Литературные деятели XVIII века. Вып. 1. В .Г. Рубан. СПб., 1896. С. 18; Черняев П. Следы знакомства русского общества с древнеклассической литературой в век Екатерины II: (Рубан Василий Григорьевич) // Филологические записки. 1905. Вып.
III-IV. С. 189.] и в библиографических указателях.2 [2 См.: Опыт российской библиографии, или Полный словарь сочинений и переводов, напечатанных на славенском и российском языках от начала заведения типографий до 1813 года
/ Собранный из достоверных источников Васильем Сопиковым. СПб., 1814. Ч. 2. С. 198. № 2508; Роспись российским книгам для чтения из библиотеки А. Смирдина, систематическим порядком расположенная: В 4 ч. с приложением / Сост. В. Т. Анастасевич. СПб., 1828. Ч. IV. С. 597. № 8161; История русской литературы XVIII века: Библиографический указатель / Сост. В. П. Степанов и Ю. В. Стенник / Под ред. П. Н. Беркова. Л., 1968. С. 365. № 6944.] Между тем из описания книги, сделанного de visu, следует, что Рубан был лишь издателем и редактором книги («изданы в свет с исправлением во многих местах Васильем Григорьевичем Рубаном») и что «Георгики» Вергилия «с латинского языка переведены на Вологде».1 [1Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века: 1725-1800. М., 1962. Т. 1. С. 151. № 913.] Но кем? Ведь ни один из вологодских писателей того времени (А. В. Олешев, А. М. Брянчанинов) особого интереса к классическим древностям не проявлял. Значит, переводчик «Георгик» Вергилия не просто неизвестное, но и новое для литературной Вологды последней четверти XVIII века лицо.
Разгадка найдена неожиданно. В одном из многочисленных рукописных томов М. Н. Муравьева обнаруживаем запись, имеющую непосредственное отношение к нашему сюжету: «Михаил Андреевич Засодимской. Георгики без рифм. Латинское стихосложение»2 [2 РНБ. Ф. 499. Муравьев М. Н. Ед. хр. 30. Сборник переводов и отрывков из греческих, латинских, французских и английских авторов и собственных сочинений по литературе, истории, философии и др. [1772—1801]. На русском, греческом, латинском, французском языках. Л. 15.] Ошибка исключена. Во-первых, потому, что М. А. Засодимский — вологжанин. Во-вторых, в «Предуведомлении» к «Георгикам» специально подчеркивается: «Перевод сей учинен белыми стихами без рифм, дабы сообразнее быть римскому стихосложению, не употребляющему оных...»3 [3 Предуведомление, возвещающее о жизни автора и о переводе сей книги // П. Виргиния Марона Георгик, или О земледелии четыре книги... СПб., 1777. Ссылки на «Предуведомление» даются без обозначения страниц, ввиду того что нумерация страниц в издании начинается с текста.] Датировать запись трудно. Никакой системы, а тем более последовательности в тетрадях Муравьева нет. Они представляют собой многослойный текст, в котором рядом оказываются записи, нередко разделяемые десятилетием: в нашем случае от 1771 года («Трагедия Дидона, 1771. Вергилий. Сумароков. Расин. Корнель») до 1787 («Княжна Анна Андреевна Урусова-Муравьева 1772, 73, 76, 77, 80, 87 в Москве»).4 [4 РНБ. Ф. 499. Муравьев М. Н. Ед. хр. 30. Л. 15, 16.] Остается неясным, связана ли эта запись с выходом «Георгик» Вергилия на русском языке или она сделана для памяти и фиксирует самый факт существования перевода. Одно несомненно: переводчик, скрывший свое имя от читателей, теперь известен. Это Михаил Андреевич Засодимский. Но кто он?
Титульный лист "Георгик" П. Вергилия Марона
«Сама фамилия Засодимский, — пишет О. В. Шаляпина, — происходит от названия речки Содимы, протекающей недалеко от города Кадникова. За ней находилась Ильинская церковь, в которой служил дьячком прадед писателя (П. В. Засодимского. - Р. Л.) Андрей Ильинский. Сын Андрея Ильинского Михаил носил уже фамилию Засодимский».1 [1 Шеляпина О. В. Борец за народное счастье // Засодимский П. В. Хроника села Смурина. Архангельск, 1986. С. 6.] Из воспоминаний П. В. Засодимского видно, что его дед М. А. Засодимский был «в своем роде человек довольно замечательный. Сын бедного сельского священника, он, по окончании курса в Вологодской семинарии, отправился пешком доучиваться в Москву и здесь поступил в Славяно-греко-латинскую академию, а по окончании академического курса слушал лекции в Московском университете. По выходе из университета он несколько времени давал уроки в домах тогдашней московской знати, а затем был сделан
инспектором Вологодской гимназии и учителем греческого и французского языка. Он первый стал преподавать в Вологодской семинарии французский язык: до него кафедры этого языка не существовало».2 [2 Засодимский П. Из воспоминаний. М., 1908. С. 44—45.] Формулярные списки разных лет из разных собраний (1784, 1785 - РГАДА;3 [3 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 746. Л. 343-344, 348-349.] 1793, 1795 - ГАВО; 1819 - РГИА) позволяют представить жизнь М. А. Засодимского (по крайней мере, с ее внешней, служебной стороны) гораздо полнее и точнее, чем записки его внука, появившегося на свет через двадцать лет после смерти деда и писавшего о нем лишь по семейным преданиям. Мы можем назвать годы рождения и смерти М. А. Засодимского, датировать уже известные факты его жизни, устранить неточности, дополнить рассказ его внука новыми подробностями.
М. А. Засодимский родился в 1746 году.4 [4 По данным формулярного списка, в 1793 году Засодимскому было 47 лет. - ГАВО. Ф. 833. Оп. 1. Ед. хр. 564. Л. 5 об.] С 17565 [5Послужные списки служащих Вологодского губернского магистрата за 1795 год. (Там же. Ед. хр. 707. Л. 3 об. — 4 об.). В дальнейшем цитируется этот список как наиболее исправный. Разночтения даются по другим документам.] (в других источниках — 1757)6 [6 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 746. Л. 343-344.] по 1763 он «обучался в Вологодской семинарии на собственном содержании латинскому и греческому» языкам «от первых классов до риторики». Потом (с января 1767 года) — Московская академия, где он изучал «философию и богословие, еврейский и греческие языки». Через два года — Императорский Московский университет. Теперь он штудирует «элоквенцию, историю и чистую математику». В течение тринадцати лет (январь 1770 — март 1782 года) М. А. Засодимский был учителем Вологодской семинарии, «сперва грамматики, пиитики и риторики, потом философии и богословия, еврейского и греческого языков и арифметики»,1 [1 ГАВО. Ф. 833. Оп. 1. Ед. хр. 707. Л. 3 об. - 4.] «начальных оснований немецкого и французского языков».2 [2 РГИА. Ф. 733. Оп. 29. Ед. хр. 10. Л. 2 об. - 3.] В этой должности он был «награжден чином коллежского архивариуса» (май 1779 года).3 [3 ГАВО. Ф. 833. Оп. 1. Ед. хр. 707. Л. 3 об. - 4.]
С 1782 годом связан перелом в карьере М. А. Засодимского: он оставляет педагогическую работу и переходит на статскую службу. В течение пятнадцати лет (1782—1797) он был секретарем Вологодского губернского магистрата. Когда в 1781 году в Вологде открылось народное училище, М. А. Засодимский был определен туда «учителем немецкого и французского языков, арифметики, географии и истории» «по резолюции Вологодского приказа общественного призрения»,4 [РГИА. Ф. 733. Оп. 29. Ед. хр. 10. Л. 2 об. - 3.] дозволившей ему совмещение педагогических занятий и статской службы. Не знаем, что заставило коллежского секретаря5 [5 Этот чин он получил 31 декабря 1792 года. (Там же. Л. 3 об.). Далее все сведения приводятся по списку РГИА.] Засодимского покинуть Вологду, но в 1797—1802 годах он живет в Архангельске, где служит в удельной экспедиции. В 1802 году мы видим его в должности столоначальника Вологодской казенной палаты. В октябре 1804 года Засодимский возвращается к педагогической деятельности. Вплоть до осени 1819 года он был смотрителем Вологодского уездного училища,6 [6 Вопрос о назначении Засодимского на эту должность обсуждался в переписке директора Вологодской гимназии К. С. Станиславского с попечителем Московского учебного округа М. Н. Муравьевым. См.: Дело об открытии Вологодской губернской гимназии. — ГАВО. Ф. 438. Оп. 3. Ед. хр. 37. Л. 5, 13.] инспектором над классами в гимназии и «сверх сего» с 1 января 1806 года «учителем юриспруденции».7 [7 РГИА. Ф. 733. Оп. 29. Ед. хр. 10. Л. 3 об. - 5. ] 30 декабря 1807 года М. А. Засодимский был пожалован чином коллежского асессора, дававшим ему право на получение потомственного дворянства.8 [Там же. Ф. 1343. Оп. 2. Ед. хр. 1142. Л. 21.] Вологодское дворянское депутатское собрание внесло Михаила Андреевича и род его (сына Владимира и дочь Градиславу) в третью часть Дворянской родословной книги Вологодской губернии.1 [1РГИА. Ф. 1343. Оп. 2. Ед. хр. 1142. Л. 3, 4, 21.] Свою служебную карьеру М. А. Засодимский завершил в чине надворного советника, которым он был награжден 24 мая 1820 года. Полвека на службе, и скорее всего до последнего дня... Михаил Андреевич скончался 23 августа 1821 года.2 [2 Там же. Ф. 733. Оп. 29. Ед. хр. 10. Л. 1.] Он пережил Засецкого, Брянчанинова, Олешева. Единственный из содружества вологодских литераторов 1770—1780-х годов, Засодимский вступил в XIX столетие. Как ему жилось среди новых поколений, удалось ли избежать тех ощущений, о которых так мудро и грустно скажет впоследствии другой поэт:
Теперь в ходу, теперь в чести
Другие люди и новинки.
А мы? Мы на живом пути
Чего-то прошлого поминки.3 [3 Вяземский 77. А. Поли. собр. соч.: В 12т./ Изд. гр. С. Д. Шереметева. СПб., 1896. Т. 12. С. 443-444.] Очевидно, дед писателя-народника был человеком состоятельным. В 1786 году он купил по «крепости» дом и, следовательно, владел недвижимым имением. В «Городовой обывательской книге» дом Засодимского значился под № 839 и находился «в Первой части, в Христофоровской улице, в приходе церкви Николая Чудотворца, что на Извести».4 [4 ГАВО. Ф. 496. Оп. 1, т. 2. Ед. хр. 4211. Л. 370-371 об.]
О частной жизни Михаила Андреевича известно немного. Он был женат на дочери коллежского регистратора Андрияна Дмитриева сына Шахматова. Жену М. А. Засодимского (а значит, бабушку писателя-народника по отцовской линии) звали Елизавета Андрияновна.5 [5 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 746. Л. 349.] По-видимому, Михаил Андреевич вступил в брак, когда ему было около тридцати лет. Любопытный штрих к его портрету — чрезвычайно редкое имя Разумник, которое он дал своему первенцу, скорее всего, под влиянием своих просветительских убеждений.6 [6 ГАВО. Ф. 833. Оп. 1. Ед. хр. 564. Л. 6.] Не будь у Михаила Андреевича таких соображений, младенца назвали бы иначе. В день памяти мученика Разумника (Синезия) 12 декабря (старого стиля) церковь чтила святителя Спиридона чудотворца, епископа Тримифунтского, преподобного Ферапонта Монзенского, священномученика Александра, епископа Иерусалимского, преподобных Амонафы и Анфа. Таким образом, выбор у родителей был. (См.: Месяцеслов. Цит. по: Настольная книга священнослужителя. М., 1978. Т. 2. С. 382-386). За сообщение этих сведений приношу сердечную благодарность М. Ю. Трубицыной.] Оправдал ли Разумник Засодимский ожидания отца, мы не знаем. Михаил Андреевич пережил своего сына. Имена остальных детей — Игорь,1 [1 Он умер в младенчестве. — ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 51. Л. 38.] Владимир, Градислава (два последних древнеславянского происхождения) свидетельствуют об особом интересе их отца к истории Киевской Руси.
Предпринятая нами реконструкция биографии М. А. Засодимского позволяет привести дополнительные доводы, подтверждающие принадлежность ему опубликованного в 1777 году перевода «Георгик» Вергилия. Засодимский получил прекрасное классическое образование. О высокой филологической культуре переводчика свидетельствуют не только выбор белого стиха,2 [2 Этот выбор одобрен автором рецензии, опубликованной в пятом номере «Санктпетербургских ученых ведомостей на 1777 год» Н. И. Новикова (2-е изд. СПб., 1873. С. 36-37).] но и знакомство с традицией переводов Вергилия на французский и русский языки, с опытами Ломоносова в частности. В предисловии к «Георгикам» читателю предлагается сопоставить два варианта перевода «начальных стихов из введения 1 книги «"О земледелии"» (с рифмой и без рифмы) с тем, чтобы оценить, «сколько в том и другом образе перевода успеть можно».
Нет сомнений и в том, что цитируемое нами анонимное «Предуведомление, возвещающее о жизни автора и о переводе сей книги», написано М. А. Засодимским. Предвидим возражения оппонентов. Но ведь и В. Г. Рубан, окончивший Славяно-греко-латинскую академию и Московский университет, имел не только классическое образование, но и большой опыт переводческой работы. Он один из активных участников Собрания, старающегося о переводе иностранных книг, учрежденного Екатериной II.3 [3 См. об этом: Семенников В. Л. Собрание, старающееся о переводе иностранных книг, учрежденное Екатериной II: 1768—1783: Историко-литературное исследование. СПб., 1913. С. 9.] Он переводчик по профессии.4 [4 Н. И. Новиков пишет о Рубане как о «коллегии иностранных дел переводчике». См.: Опыт исторического словаря о российских писателях / Собр. Н. Новиковым. СПб., 1772. С. 191.]
Наконец, Рубан не просто издал перевод Засодимского, но «с исправлением во многих местах». Ограничимся несколькими контраргументами. Во-первых, Рубан всегда подписывал и свои переводы,1 [1 «Из строки в строку с подлинника перевел В. Рубан». Этой подписью завершается перевод 1 эклоги Вергилия, «называемой Титир», текст которой в издании 1777 года приобщен к «Георгикам» Вергилия.] и «Предуведомления...» к чужим переводам.2 [2 См., например: Публия Виргиния Марона Енииды книга первая -третья / С латинского на российский язык переведена Васильем Санковским.
Печатана вторым тиснением с исправлением против первого и с приобщением предуведомления, содержания книги и баснословных, землеописательных и исторических изъяснений, учиненных г. Рубаном Кн. 1-3. СПб., 1775. С. 1-IV.] Предисловия Рубана легко узнаваемы по многословию, громкой риторике и плохо скрываемой лести, по беспредметности разговора, в традициях которого общие места и общие рассуждения.3 [3 См.: Карла Линнея
наставление путешествующему / С латинского на российский язык перевел Василий Рубан. СПб.. 1771] На этом фоне предпосланное русскому изданию поэмы «Георгики» «Предуведомление, возвещающее о жизни автора и о переводе сей книги», отличается не только конкретностью обсуждаемых в нем проблем, но и достаточно высоким профессиональным уровнем их решения.
В переводчике «Георгик» чувствуется педагог, хорошо знающий своего читателя (на титульном листе книги значится: «Для пользы российских училищ»), заботящийся о понимании текста (в частности «собственных имен мифологических, оставленных без примечания и изъяснения»), отсылающий читателя к соответствующему словарю. Напомним, с января 1770 года М. А. Засодимский был учителем Вологодской семинарии. Наконец, отметим и чисто психологическую деталь. По тому, как переводчик этой дидактической поэмы Вергилия извиняется за опечатки, пускается в длинные объяснения с читателем («дабы при чтении погрешностей не отнес их ко мне»), как он простодушен («мое желание состоит в угождении добрым, а не злым людям»), видно, что в литературе он новичок и перед публикой явно робеет.
Но как перевод Засодимского попал в Петербург? Судя по сведениям, сообщаемым биографами В. Г. Рубана, он никогда не бывал в Вологде. Значит, переводчика и издателя свел посредник. Тогда кто? Быть может, М. Н. Муравьев (вспомним его запись в тетради из собрания Российской национальной библиотеки)? Тем более что с осени 1772 года он служит в Петербурге. Вряд ли. Антипатия Муравьева к «подлой лести» сочинителя подносных од1 [1 Цит. по: Кулакова Л. И. Поэзия М. Н. Муравьева // Муравьев М. Н. Стихотворения. Л., 1967. С. 25. (Библиотека поэта, большая серия).] исключает какое-либо сотрудничество с Рубаном. Но что если в роли посредника между переводчиком и издателем выступил А. В. Олешев? Ведь именно со списка, полученного от «действительного статского советника, Вологодского наместничества губернского предводителя и Санкт-Петербургского экономического общества члена Алексея Васильевича Олешева»,2 [2 Трифона Коробейникова, московского купца, с товарищи, путешествие во Иерусалим, Египет и к Синайской горе в 1583 году / Издано для пользы общества [В. Г. Рубаном] / Печатано на кошт М. Овчинникова. СПб., 1783. С. 4.] Рубан напечатал в 1783 году «Трифона Коробейникова, московского купца, с товарищи, путешествие во Иерусалим, Египет и к Синайской горе в 1583 году».
П. В. Засодимский вспоминает «большой книжный шкап из орехового дерева и с наполовину стеклянными дверцами»3 [3 Засодимский П. Из воспоминаний. С. 28.] в кабинете отца. Стояли ли на одной из его полок «Георгики, или О земледелии четыре книги» Вергилия, переведенные с латинского языка дедом писателя? Известно, что после смерти П. В. Засодимского, согласно его завещанию, библиотека была отправлена на родину, в Великий Устюг.4 [4 Вологодский листок. 1915. 4 июня. № 864. С. 3.] Следы ее потерялись... В середине XIX века экземпляр «Георгик» находился в библиотеке Вологодской гимназии. Не исключено, что Павел Засодимский (а он учился здесь в 1856—1863 годах) читал это сочинение Вергилия в переводе своего деда. Впрочем, в самой гимназии едва ли помнили (а возможно, и вообще не знали) о труде, предпринятом их скромным коллегой — инспектором над классами и учителем юриспруденции в 1804-1821 годах М. А. Засодимским. Со дня его смерти прошло всего тридцать лет, но как безжалостно время. Составитель каталога не обратил внимания на одну чрезвычайно важную деталь заголовка книги («...с латинского языка переведены на Вологде») и потому переводчиком «Георгик» Вергилия назвал Рубана.5 [5 Каталог книг, находящихся в фундаментальной библиотеке Вологодской мужской гимназии: 1851-1852. - ГАВО. Ф. 453. Оп. 1. Ед. хр. 1497. Л. 87. (№ 57). Обратим внимание на стоимость книги - один рубль серебром.]
Ошибка весьма характерная. Но почему П. В. Засодимский не упоминает о переводе деда? Или он ничего не знает об этом? Какова судьба второго варианта перевода «Георгию»? М. А. Засодимский намеревался сделать его «рифмотворчески». По свидетельству П. В. Засодимского, его дед «много писал и в прозе, и в стихах; особенно легко давались ему стихи».1 [1Засодимский П. Из воспоминаний. С. 45.] Найдутся ли они когда-нибудь?
Любопытна запись в тетради Муравьева из собрания Российской национальной библиотеки: «Сатиры Авла Персия Флакка, перевод одного вологодского гражданина,
1772 года 30 мая».2 [2 РНБ. Ф. 499. Муравьев М. Н. Ед. хр. 48. Сборник драматических произведений, стихотворений, переводов из Персия, Вольтера и других авторов, литературно-критических статей, исторических работ и др. [1770-е -1780-е годы]. На русском, немецком и французском языках. Л. 22.] Далее следует русский текст I и IV сатир. Перевод с латинского... К тому же анонимный... Может быть, он принадлежит М. А. Засодимскому? Судя по поэтическим воспоминаниям Муравьева (они относятся к 1771-1772 годам), у Засодимского уже была репутация поэта, учителя в стихосложении, строгого критика чужих стихов, словом, признанного в Вологде литературного авторитета:
Ты часто, слушая стихи мои с раченьем,
Прочь гонишь от меня прельщающий туман.
Здесь рифмой оскорблен, там смысла опущеньем,
Свергаешь без чинов мной чтимый истукан.
Послушай: я еще являюсь с сочиненьем,
Чтоб случай дать тебе свой править важный сан.3
[3 Муравьев М. И. Стихотворения. С. 53.] О прошлом говорится в настоящем времени, и потому ситуация, «действующие лица», отношения представлены живо, обрисованы тепло и одновременно с мягкой иронией.
Память не раз возвращала Муравьева к Засодимскому. Из упоминаний о нем особенно значимо одно. Муравьев вписал имя «Засодимский» в «Записки, касающиеся до истории письмен и наук», куда включены писатели и художники. Запись сделана другими чернилами по соседству с рассуждениями о Вергилии, Гомере и греческом языке. Засодимский оказался в одном ряду с Лосенко, Детушем, Буало, Лашоссе.4 [ 4 РНБ. Ф. 499. Муравьев М. Н. Ед. хо. 48. Л. 44 об.] Что это: случайность? или попытка определить реальный масштаб дарования вологодского поэта? Не знаем. Но не хотим и боимся преувеличений. Какие уроки Засодимского усвоил четырнадцатилетний Муравьев, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Внуку Михаила Андреевича определить это влияние было легче: «Если действительно некоторые наши душевные, так же, как и физические, качества мы получаем в наследство от предков, то я могу думать, что свою раннюю страсть к книжным занятиям и к писательству я получил в наследство, вместе с настойчивостью и упрямством, именно от моего деда по отцу». 1 [1 Засодимский П. Из воспоминаний. С. 45.]
Имя М. А. Засодимского сегодня известно разве только специалистам по творчеству его внука. А ведь в Вологде последней четверти XVIII — первой четверти XIX века его знали и почитали. «По учености и аттестатам» он причислен к именитому вологодскому купечеству2 [2 Путешествие по Северу России в 1791 году: Дневник П. И. Челищева / Издан под наблюдением Л. Н. Майкова. СПб., 1886. С. 215.] и «избран» «за различные заслуги» в «именитые граждане г. Вологды».3 [3 ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Ед. хр. 4211. Л. 1609 об. - 1610.] «Грамота на права и выгоды городам Российской империи» даровала именитым гражданам право «ездить по городу в карете парою и четвернею», «иметь загородные дворцы и сады». Старшему из внуков именитого гражданина по достижении тридцатилетнего возраста «дозволялось просить дворянства», если, конечно, дед, отец и внук вели «беспорочную жизнь».4 [4 Поли. собр. законов Российской империи с 1649 года. СПб., 1830. Т. XXII. С. 381.] «Сильный характер» и дарование привлекали к М. А. Засодимскому людей. Сын дьячка «был в очень дружеских отношениях и состоял в постоянной переписке с Петром Васильевичем Лопухиным, занимавшим в ту пору какой-то важный пост»,5 [5 В 1794-1796 годах П. В. Лопухин (1753-1827) был ярославским и вологодским генерал-губернатором. (Губернский служебник, или Список генерал-губернаторам, правителям, поручикам правителя, председателям уголовной и гражданской палат и дворянским предводителям в 47 наместничествах (губерниях) (1777-1796) / Сост. Кн. X. Туркестанов. СПб., 1869. С. 16). «Наш Меценат», «благотворитель наш» — так называл П. В. Лопухина ярославский поэт В. Санковский; впрочем, иногда Санковский выполнял «заказы» своего патрона («Стихи, сочиненные по приказанию его высокопревосходительства Петра Васильевича Лопухина под инструментальную и вокальную музыку Васильем Санковским в 1795 году»). - Ярославские губернские ведомости. 1889. 7 марта. Часть неофициальная. № 19. С. 5-6.] «переписывался стихами со своими сановитыми друзьями».1 [1 Засодимский П. Из воспоминаний. С. 45.] Друг Радищева П. И. Челищев, посетивший Вологду во время своего путешествия по Северу в 1791 году, встречается с «секретарем губернского магистрата первого департамента» М. А. Засодимски как местной знаменитостью и историком города.2 [2 Путешествие по Северу России в 1791 году... С. 211.]
Из документов, хранящихся в Государственном архиве Вологодский области, видно, что в 1780-х годах по «предложению» ярославского и вологодского генерал-губернатора А. П. Мельгунова Засодимский «сочинял топографическое, географическое и историческое описание всему Вологодскому наместичеству по трем в тогдашнее время бывшим областям».3 [3 ГАВО. Ф. 833. Оп. 1. Ед. хр. 707. Л. 3 об.-4 об.]
Обследование неопубликованных топографических описаний нашего края4 . [4 Они установлены Н. П. Козловой и Г. Р. Якушкиным. См.: Археография и источниковедение истории Европейского Севера РСФСР: Тезисы выступлений на республиканской научной конференции. Вологда 2-5 июня 1989 г Вологда, 1989. Ч. 2. С. 38-44.] позволяет предположить, что М. А. Засодимский был составителем «Топографического описания Вологодского наместничества» из собрания Российского государственного военно-исторического архива.5 [5 Н. П. Козлова убедительно датирует этот источник 1784 или 1785 годами. Там же. С. 41] К такому выводу мы принцу в результате анализа стилистики текста. Многочисленные отступления от того делового стиля, которого требовали ответы на вопросы, выдают в составителе литератора. Там, где чиновник ограничился бы сообщением факта (Холмогоры - родина Ломоносова) возникает подробное описание: «Сей город может пред прочими городами хвалитися рождением Славного мужа господина Ломоносова, статского советника, Императорской Санкт-Петербургской Академии наук профессора Стокгольмского и Болонского члена, который в пределах сего города Холмогор, верстах в пяти, в Ухтостроевской волости) родился в 1711 году от промышленника рыбной ловли, как о сем в "Опыте исторического словаря о россииских писателях" написано на странице 119».6 [6 РГВИА. ВУА. Ед. хр. 18646. Л. 156.] Там, где предписывалось лаконичное указание на источник финансирования, появился восторженный пассаж, прозаический аналог оде: «...Великодушию и щедротам (императрицы. — Р. Л.) подражая, верные сыны отечества, разного звания люди от имений своих присоединили и ныне присоединяют по возможности своей довольные суммы» или: «...Из скитающихся бедных и беспомощных уже не слышно плача и стенания, но вместо оного слышны всечастно до небес восходящие восклицания: Екатерина — чадолюбивейшая наша матерь, ее матерные щедроты, исторгнувши нас из челюсти несчастия, да и наслаждатися спокойною и блаженною жизнию». Наконец, в информации о Вологодском училище проскальзывает и не предусмотренная вопросом информация об успехах его воспитанников («...можно ожидать полезных обществу сограждан, к чему многие изрядные о себе подают надежды»)1 [1 РГВИА. ВУА. Ед. хр. 18646. Л. 17.] -деталь, раскрывающая профессию составителя. Нет сомнений, он учитель...
М. А. Засодимский был первым переводчиком «Теоргик» Вергилия на русский язык. Второй перевод был выполнен А. Раичем и опубликован в Москве в 1821 году. Почти полвека российское юношество читало эту поэму Вергилия только в переводе, сделанном «на Вологде». Почему М. А. Засодимский не решился назвать свое имя? Внук считал его «не честолюбивым».2 [2 Засодимский П. Из воспоминаний. С. 45.] Мы бы сказали иначе. Потомок «скромных, неизвестных тружеников»,3 [3 Там же. С. 44.] он просто делал свое дело, твердо веря в то, что те, которые придут после него, сделают это лучше. «...О Земледелий книги никогда еще никем переводимы не были, — пишет он в предисловии, — и для того, каков ни есть, оных первый перевод издается свету, дабы впредь кто-нибудь исправнее и лучше перевесть мог, ибо в первоначалии ничто совершенным не бывает, но приводится к тому постепенно и со временем». Он не думал остаться в истории, потому что в его время полагали: историю творят цари и герои. Возвращая имя М. А. Засодимского в литературу, мы надеемся вернуть и добрую память о нем.
