N° 48. Рассказывали еще, что вот парень с девушкой гуляли. Забирают его в армию, а она обещалась ему писать, и говорит: «Я тебя на вокзал приду встречать в белом платье». Ну вот год проходит, писем нет от девушки. Приходит парень, а она его на вокзале встречает в белом платье. Ну и дружки его тут, ну пошли в ресторан, ну взял он ей красного вина, а ребятам водки. Тосты-то стали говорить, а она и пролей себе на платье, сделалось три красных пятна, на белом-то платье. Ну она, мол, говорит: «Пойду да замою». Ну, вышла она, а ее ждут, а ее все нет. Ну, они к матери, а мать им говорит, что вы мне, мол, мозги вставляете, она год ужо как померла. Ну настояли они, свидетелей-то много, что она жива, так открыли гроб-то, а она и правда, лежит, а на платье три пятна, трехдневной давности. Вот что мне рассказывали (Новгородская обл., Старорусский район, Виджа, 1990).
ПРОКЛЯТЫЕ И ОБМЕНЕННЫЕ
(о людях, побывавших в ирреальном мире)
№ 49. Случай был. Прокляла мать, выругала дочку по-всякому, да и в поход послала: «Понеси тебя леший». Ну и все, пропала девушка. Год ходила девка, а потом пришла. Хрест врос в долонь [Долонь – ладонь (руки)], на шее был, она держалась на него, потому и жива осталась. А им, окаянным-то, не положено хрест вырезать-от (Архангельская обл., Мезенский район, Кижма, 1986).
№ 50. Крёстна крестницу обругат, та и пропадет. «Опять, крёстна, доставай», — говорят. Пропавших детей стерегут. Их, говорят, стерегут такой же народ, как мы, только, говорят, он проклёнутый. Корову стерегут, кормят, ее доят, если уйдет в лес. У нас у самих была корова потерявши. Приходим, за лесом стоит. Смотрим, и титьки слабенькие, доили, значит, те, проклёнутые. Они неизвестно где живут, в лесу, наверно (Новгородская обл., Пестовский район, Никулкино, 1986).
№ 51. Говорили, парнишка однажды гейнул [Гейнуть - крикнуть, гикнуть], и шишки его подхватили. Его и по елкам водили, и везде. И на елках кладут спать, и яблоками кормят. И парнишки не увидишь. А потом поставили крёсты [Кресты кидать (бросать, поставить) - совершили магические действия, бросая назад за спину или устанавливая на перекрестках дорог крестики из палочек, прутиков] и его увидели. Шишки и отпустили его.
Шишки, говорят, как люди. В шляпах все, ходят в джинсах. Это, значит, такие люди есть, а мы и не знаем (Новгородская обл., Любытинский район, Ковриг, 1986).
№ 52. Девушку нашел тихвинский мужик, у леса. Год бродила. На ней уж платье лопалось. В сельсовет привел, спрашивают там: «Чем питалась?» Говорит: «Хлеб неблагословленый ела, в любой избе». Хлебушко закрывать надо на ноць: «Господи благослови». Надо скатёрко постлать. Видно, уж от матери проклёнутая. Год целый ходила, в лисе-то (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, 1989).
№ 53. Потерялись три девочки — семи, семи и девяти лет. Пошли искать. Нет и нет. На тринадцатый день нашли. Нам, говорят, дяденька приносил кушать. А спать ложиться — подойдет к ели. Внизу все мхом, а сверху как одеяло. А заморозки до —12. Летние платьица, в сандаликах. Он, говорят, каждый вечер за нами ухаживал, и хлеб приносил, и суп мы кушали. Он нас угощал все время (Вологодская обл., Белозерский район, Пятница, 1988).
№ 54. В деревне мать прокляла дочку: «Леший тя унеси». И дочка ушла и ушла. И жила с вольним [Вольный - одно из наименований лешего]. Она много годов жила. Каждый год рожала чертей. Говорит, рожу, сразу и убегут. Везде он ее водил, где только ни водил. Сама рассказывала.
Стала мать ходить к колдунам. Наколдовали. Так он ее пнул, и она сколько катилась от него катком. Выкатилась в поле. Домой пришла. Но скоро померла (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 55. Зеленцовы жили, Сергей проклёнутый у них был. Полосы у нас рядом были. Он парень еще молодой был, годов пятнадцать. И вот косят, а он пошел на залогу [Залога - сенокосный луг, покос] кислинку [Кислинка - щавель] есть. Нужно ведь было косить, а он ушел. Вот матка его и поругала, всяко его обозвала: «Побрали б тебя черти». Так и послала его ко всем чертям. Стали уходить, да было-то вечером. Он-то вперед ушел. Шел, шел домой, а как до колодца дошел, так и пропал. Пришли домой, а его и нету. Вечером стали искать и не нашли. Мать, она и забегала по деревне, а надо, чтоб ходил искать крестный. Дожили до утра, собрались и пошли искать. Видели его в половенной [Половенная (яма) - яма для хранения отходов, полученных при молотьбе, - половы] яме, токо начнут подходить, а его и нет. И на лошадях догоняли, никак. На другой день увидали соседи. Ходит, говорят, по лугу, зеленая рубаха на нем. Его стали рычать [Рычать - кричать], а он рванул в лес. Рубаха подымается на нем, как вихрем его унесло в лес. Пошли к бабе Оне, к колдушке. Та и сказала, чтоб он [крестный] до дому шел, не оборачивался да молчал, а парень сам придет. Пришел он к Зеленцовым домой, сидит, дожидает. Потом он пришел. Приоткрыл щелиночку и молчит. Говорят: «Заходи, Сергей». А он стоит и не говорит. Крестный-то и нацепил крест на него. Он вроде лучше сделался. Прошел и сел. Крестный говорит: «Посиди, Сереженька, отдохни». А он говорит: «А меня докидают, дедушка и бабушка». Потом сам Сергей рассказывал: «Я как из поля пошел, так туман поднялся, я в нем вместе с дедушкой и бабушкой ходил. Спички и бумагу отобрали». А дедушко-то с бабушкой померли давно. А кто ему привиделся, кто его знат. Как пришел из лесу, так не велено было к нему матке подходить, слово говорить, с месяц. Потом Сергей долго печальный ходил, задумавши (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 56. Девочка ушла на Троицу за березкой. Матери говорила: «Мама, я пойду в лес». А мать не пускала. А потом говорит: «А, лешак тебя возьми». И она ушла и ушла. Убежала и все. Долго искали. Ходили к колдуну. Колдун сказал отцу: «Обойдите всю паству с иконой 3 раза». И пошел отец, обходил. Такой ветер был, что отец думал, как живым остался. Береза отца как хрястнет, как хрястнет.
Ее отпустило, дедушко не мог ее дольше вести. И вот из этой деревни люди в Череповец поехали. Увидели ее. Она запомнила дедушку, который умер, он ее и водил, кормил ее. С краю-то деревни жила бабушка Степанида. Вот они под амбаром у нее отдохнули и пошли дальше. Лесом ее вел. Есть захочется — сойдут в деревню, он накормит. Или в магазин зайдет, накормит. Не боялась его — наш дедушко. Вывел ее в Череповец, в няньки нанял. А хозяйка говорит, наняла няньку странную. Ребенок ее боится, и она на ребенка не глядит. Привел ее пастух. Из леса вышла. Пусть, говорит, побудет у тебя в няньках. Лет 10—11 ей было. Евлановой Нюркой звали. Год не было дома. Наказал ей никому не говорить, где была. Она немного сказала, так ее под амбар забило. Она и не стала рассказывать. Она и сейчас живет, на Глебове (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 57. Мальчик у нас был потерявши. Это правда было. Раньше мальчиков посылали за лошадям. Он поленился, а мать, разозлилась, да и сказала ему: «Будь ты проклят!» Мальчик, испугался, взял мешком накрылся и убежал. И не найти его нигде, искали всей деревней, служат во всех церквах, а его нет как нет. А дорога через лес у нас шла; как едут на возке, так лес зашумит, приклонится, мальчик выбежит из лесу, мешком накрывши, и попросится на возок, его посадят, а он просит: «Накиньте на меня крестик, плохо мне, меня мучают». А лес зашумит, и все равно черти выхватят. Он было ужо мхом оброс и все мешком укрывши. Девять лет ходил.
Раз ребята пошли в лес за гоноболью, видят под кустом мальчик сидит, мохом обросши и мешком укрывши. Мальчик заплакал: «Накиньте на меня крестик!» Один мальчик пожалел его, накинул. А ребята испугались, прибежали домой и все рассказали. Прибегли с деревни люди, мать его, и забрали того мальчика. Принесли домой, отмыли, а пожил он всего денька три, все рассказал, как черти его мучили. Он только уйти хочет, ёны лезут сзади и волокут его к себе. В деревне Чернигове это было. А, может, нельзя было ему рассказывать, оттого и помер, что все рассказал (Новгородская обл., Старорусский район, Святогорша,, 1990).
№ 58. Мама говорила. Девка у них в деревне была, проклятая, и как мать проклянет, попадает такой момент, что сбывается, дочь делается как слабая умом, и ее подхватывают шишки, черти, по лесу носят, бегает по лесу днем, шишки ее гоняют, а ночью приводят домой. Матка стала ходить в церкву, бога просить, святых прощения просить. И вдруг одную ночь ея пригоняют домой, дочь-то, а матери подсказали, чтобы в эту ночь она читала молитвы и зааминивала [Зааминивать - крестить и произносить слово «аминь», чтобы уберечь кого-, что-н. от действия нечистой силы] двери и окны, крестила чтоб двери и окны и говорила: «Аминь». Слышит мать, кто-то топочет. Она стала читать молитву, а дочь на печке сидит. Мать взяла пояс, крест и полезла к ней на печку, а она кусает мать. Та одела ей крестик, поясом обвязала, и она уснула. И все, больше не убегала (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 59. Я когда в девках была, слыхала. В Ванюшине было. Ушла девка, Маруськой звали, березки копать. Нет и нету ее. А ее вольний водил. Она на дедушкин [Дедушкин след - след лешего] след ступила. Водил за левую руку, так положено. До чего доводил — оборвалась вся.
Она говорит, Машка эта, открывали сундук любой, брали, что нужно, поедят, где хотят, а люди не видят. Соседи говорят: «Ваша Машка скатерку трясла». А родители ее не видели. Три недели эдак шаталась.
А у ее матери завет дан был на Казанскую Божью матерь. Так он сколько раз ее топил — никак. Два раза подводил к озеру топить, так зачнет топить — колокола зазвонят, он и бросит. А третий раз — как зазвонили колокола, он ей размахнулся да как кинет — на берегу она оказалась.
Пришла домой. А он ей заказал — ни гу-гу. А еще, говорит, бывало, не могу через перешагнуть, он так держит за руку— ноги ни до чего не достают.
А эта женщина после долго жила. В Ленинграде померла (Вологодская обл., Белозерский район, Акинино, 1988).
№ 60. Нельзя проклинать, особенно когда служба идет в церкви. Одная была дочка проклята. Она была у етых чертях, и много год была тама, ее было не вернуть. И матка долго молилась, просила, а отец торговал дома, у его был магазин. Бедный человек какой-то, ейна судьба, и идет как-то откуда-то и говорит: «Хоть бы мне бес невесту-то дал!» А бес как тут был, и говорит ему человечьим голосом, прямо перед ним появился, говорит: «Приходи вечером на гумно, я тебе любую дам». Сказал он ето матери, а она говорит: «Иди, но бери вот крест и пояс, и как ее поймаешь, одень на яе, и бери ее за руку и иди, не оглядывайся». И говорит: «Нарядных и красивых не бери, ето тоже шишки, черти, а сзаду будут рваные, драные, этих бери». Он и пошел, часов в одиннадцать. Тот [бес] выскакивает. Подошли к воротам, там музыка веселая, идут первые, нарядные. Он ему говорит: «Бери, бери». — «Погоди». А потом ети, загонянные, они измученные. Он ету одну последнюю и схватил, крест надел и пояс. Там все заорало. Потащил, домой, к матке притащил. Девчонка очень измученная, худенькая. Матка одела яе, ночевали, объявили о свадьбе, венчаться надо. А девка оказалась того батька, который магазин имел. Пришли в етот магазин, а родителей она помнила. Жених что и то [Что и то - то и сё] купил ей, а денег нет. А она все набирает. Она говорит: «Ладно, не твое дело!» А он все это понес, а она говорит отцу: «Я дочь твоя!» Он в обморок упавши, она опять ему доказывает родство свое. Он признал ею. И день сказала, когда мать ее прокляла, все верно ему сказала. И батька им всю свадьбу сделал (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 61. Раньше, молодые мы были, слушали [Слушать - гадали о замужестве, обычно на перекрестке дорог. Если гадающим послышится звук, напоминающий звон бубенцов, считают, что будет свадьба, если стук – то это предвестие несчастья, болезни, смерти] да кудесили [Кудесить - ворожили]. Раз говорят, кто из байны камень вынесет на похвас [на спор, чтобы похвастаться удалью]. Один пошел, сунул руку в каменку, а там его схватило. Говорит ему: «Возьми меня замуж— отпущу, а не возьмешь — спокою не дам». Пришел на другой день в байну, говорит: «Выходи, кто тут есть». А ему: «Сходи к матери, да возьми крест, да пояс, да рубаху принеси». Он взял, накинул на нее крест, така красавица получилась.
Свадьбу сыграли, пошли к ейным родителям. Там мати качает ребенка в зыбке. Она пришла: «Здравствуй, мама». Та говорит: «Кака я тебе мама, я двадцать лет качаю». Она родила ее да в байны оставила ребенка, а его обменили. Девушка говорит: «Дай-ка ребеноцка». Сама взяла его да колонула об стол, а ето голик [Голик - веник из прутьев без листьев] оказался. Таких детей называют «обменены» (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги., Кушкопала, 1984).
№ 62. Одна женщина горазд разругалась с мужем. А у ей ребеночек был. Стопила байну и говорит мужу: «Сатана, приди в байну за ребенком», — и ушла мыться. Моется. Приходит он, с виду, как муж, и забрал ребенка. Немного погодя муж приходит в байну за ребенком, спрашивает, вымыла ль, успела? А жена рассердилась и давай кричать: «Ты долго будешь надо мной смеяться? Вымыла ль, успела! Ты ж уже забрал ребенка». Пришла домой: «Ты куда ребенка запрятал?» А его сатана унес. Пошли они в церкву, батюшка и говорит: «Ты сама ребенка черту в руки отдала. Если решишься в церкви отстоять ночью в кругу, может, и отдадут тебе дитя твое». Она встала в тую ночь, горазд страшно было, но она с ума не сошла, вытерпела. Батюшка наутро спросил: «Отдали ль?» — «Нет, даже не показали». Второй раз встала в ночь. Ей его не отдали, но показать — показали. Батюшка и говорит: «Если возьмется крестная мать отстоять, может, ей отдадут». А крестная старенькая была, согласилась, отдали крестной матке, а ей не отдали (Новгородская обл., Старорусский район, Хорошово, 1990).
№ 63. В какое-то время пугали русалками, это еще когда Спаситель не родился, тогда было. Вот когда Спаситель родился, тогда и русалки скрылись. А до Спасителя русалки были, кто-то видел, но не кажный человек.
До перёд Спасителя рожденья это было. Сама [одна женщина] родила ребенка и сказала мужу: «Вот ребенок-то мой, сама буду мыть его, а ты приди возьми». Ну, мужик-то пришел. Вымытый-то ребенок, справленый, готов. Она дала через порог ребенка мужу. А через малое время приходит муж: «Ну, где вымытый ребенок?» — «А я тебе уж отдала ребенка». — «Я и не был еще за ребенком». И бесам и отдала ребенка. И так, пока ребенок не крещен, тоже сменивали. И своих-та кидали, тех-то [бесов] кидали. А свои-то такие были убогие, страшные, что им и смерти не было. А как Спаситель родился, все вычистило ето. Когда не было Спасителя, подменивали детей. Это мы только помним, которое родители рассказывали, а ведь мы ничего не знаем этого (Эстония, Пылевский район, Любница, 1977).
№ 64. У ей же [у сестры матери] черти ребенка чуть не утащили. Они же детей, пока маленьки, тащат до сорока дней, так вот нужно, чтоб мать с ним была, чтоб один-то он не оставался, а то утащат. Нужно около головы его ножницы или нож держать, если вдруг уходишь.
Вот приходит сестра домой, а ребенок под кроватью уже лежит. Ну, когда крадет черт ребенка-то, так свово чертенка подкладывает. Вот если ребенок под кроватью, надо поднять его и сказать: «Сейчас брошу!» Ну кака мать захочет, чтобы ейного ребенка убили, и если подменила она ребенка, так обратно поменяет (Новгородская обл., Старорусский район, Виджа, 1990).
№ 65. На Новом Погосте Анна Максимовна живет. Она в поле жнет, а дети все в лес убежали. Она сыну кричит: «Воротись, воротись!» Он не вернулся. Ребята пришли, а он не вернулся. Она и пошла: ворожули где-то были. Ей сказали, иди. в гаэле, там будет копна, бери, чего там лежит. Она пришла в поле. Под одной копной ничего не было, под второй лежала змея. Она устрашилась, не взяла. Пошла домой, а он заревел: «Мама!» Еще ходила, не показалась больше змея ей. Так он и не вернулся. Она никому не призналась, а как-то проболталась, так ее под анбар запихало. Теперь ей нельзя рассказывать — задавит. Ока и сейчас живет в Глебово (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
N° 66. Со мной женщина работала санитаркой в больнице, так у ней в молодости ребенок трех лет потерялся. Она сама мне рассказывала, как это было.
С ребятами убежал в лес. Они вернулись, а он нет. Не могли его никак найти. Так она ходила на Андому куда-то, к старичку одному. Он ей и сказал: «Там-то и там-то стоит копна, и что бы там ни лежало — бери руками». А женщина эта из Ивановского. Ну, она идет и видит, копна стоит. Откуда она взялась? Перед деревней-то они не косят. Копну она подняла, а там змея… Ой, как она переживала, что ее не взяла. Испугалась, закричала. И все пропало: и копна, и змея. Только по лесу слышно, как ребеночек побежал и заплакал.
Надо было ей взять, конечно. Может, это ее сын в змея превращен был. А может, просто где рядом за копной стоял. Так мальчишку и не нашли (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 67. Теленка в первый раз выгоняли. Не хотел идти. Хозяйка сказала: «Чтоб тебя леший взял!» Он и пошел в лес стрелой. Не вернулся. К дому потом подбегал, держали его, да он вырывался. Пошли к колдуну. Тот сказал пойти на кресты [Кресты - перекресток или развилка дорог], взять, что там лежит. «Не трусь, — говорит, — взять надо». А там куча змей на крестах. Она и струсила, не взяла. Так и пропал теленок (Вологодская обл., Белозерский район, Бекренево, 1988).
№ 68. Лошадь поведут в поле, оброть [Оброть - узда, недоуздок (обычно веревочные)] снимешь с лошади, не имей привычки лошадь обротью стегнуть. У нас лично было. Он покатался, мерин-то по земле, сняла оброть и им бить. Мерин и исчез. Ходит, люди его видят, а он не дается. Говорят: «Вон ваш мерин!», а мы и не видим. Говорят, ударили его не в час. Баба Феня [известная в этих местах колдунья] говорит: «Хлебца положь под куст, там ваш мерин и ходит». Пришел (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 69. Раз было, в лес поехали. Девочка бежит и ревит, за матерью в лес, остаться ждать не хочет. Оставили ее на роспусках [Роспуск - вид телеги], сказали: «Черт не возьмет!». Ушли. Потом пришли — девки нет. Хрест оставлен да ботиночки, а девки-то нет. Молили, молили — нет. А потом ее носить стало. Мальчик в окошко видел, дедушко несет на кукоречках [На кукоречках - на плечах, на закорках], да мне пальчиком грозит. Лешакаться [Лешакаться - ругаться, браниться, упоминая имя лешего] нельзя в лесу (Архангельская обл., Мезенский район, Кимжа, 1986).
№ 70. Раз бабка с дедкой внучку лешему подкинули. Лешакнули, она и пропала. Они в церковь пошли завещание [Завещание - обет, завещание] делать. Тут ветер поднялся, и в пологу [Полог - 1) кровать с задергивающимся занавесом – пологом; 2) вид рыболовной снасти] девочка образовалась. Ее в бане с испугу [Испуг - от испуга, чтобы избавить от нервного шока, вызванного страхом] помыли, она и рассказала: «Меня дедушка на плецах носил, мимо дома носил да не пускал. Угощали порато [Порато - много, в большом количестве] я не ела, да»,— а то хоть ягодку съешь, дак не вернешься домой. Они говорят: «Ты у нас ничего не брала, выбросим тебя обратно домой». Плоха была девочка потом, худа, церна. Десять дней ее этот дедушка носил на плечах (Архангельская обл., Мезенский район, Усть-Пеза, 1986).
№ 71. Что-нибудь с ним получится, если мать ребенка проклянет.
Женщина одна была. Принесли молоко, а она коров доит. А ее спрашивают: «А Васька где!» «А! — говорит, — черти его побрали, куда-то делся». В сей же час прибегают, говорят: «Зарезали Ваську!» Сусед ихний зарезал. А все оттого, что мать так о сыне сказала (Новгородская обл., Старорусский район, Гривы, 1990).
НАРОДНАЯ ДЕМОНОЛОГИЯ
Домовой и дворовой
№ 72. Домовой-та да, есть и домовой. Дом стережет, конечно. Когда корову в дом приводят, когда уходят в новый дом или заболел кто, всегда с домовым разговор заводят. Или вот делаешь чо, так и говоришь с им, просто вслух, но иногда и безобразит, да. Может ночью поесть из оставленной яды, и, говорят, бывает, вещь какая пропадет, так он безобразит. Люди сказывали, и двигает иногда, да вот стулья переставляет. Как выглядит, не знаю, а что на хозяина похож, это, говорят, будто так, а, может, и нет. И скот хранит, чтоб не пал. Дворовой? Так это и есть домовой. Все одно, что тот, что другой (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 73. Сушили, молотили на гумне. Намолотили овса, ну, послали меня сторожить. Там положен был лен, сушили и йотом мять. Там печка была. Вот лежу на печке и вдруг зашевелился кто-то. Из-за печки выходит вот так человек, как ребенок ростом, голова с подойник или вот с чугун. Глаза вот так большущие, так идет и глядит на меня. Повернулся и пошел. Я еще молодой был, еще неженатый. Волосенки-то дыбом поднялися. Он за печку зашел и пропал. Я туда глядь, а его и нету. Пропал. Он весь черный был (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 74. Женщина рассказывала. Сижу я, спину к печке жму. Зашел вот такой маленький мужичок, немного от пола, и говорит: «Через три дня война кончится». Война и кончилась через три дня. Это домовой был, наверно (Архангельская обл., бассейн р.Пинеги, Шардомень, 1984).
№ 75. Был взят у меня хозяин на войну, а я с дитем осталась. Много домов сгорело, а мой стоял. Раз суседка пришла, говорит: «Пусти ночевать, я замерзла». Я лежала на печи, вреде как уснула. Вдруг навалился на меня как собака, мне не дохнуть. Ох, тошно. И лапам и стащил с кровати и говорит: «Так тебе и надо». Я спрашиваю: «Бабка Марья, не спишь?» — «Нет». — «А что это на меня навалилось, как собака?» А она: «Это ж дворовой, а ты чего не спросила, к худому он или к хорошему. Он тебе сказал бы «кху», если к худому» (Новгородская обл., Старорусская обл., Святогорша, 1990).
N° 76. Домовой, хозяин есть такой. Он не показывается, никто его не видит. Братец у меня. Зашел, а его водит по двору и не найти ему никак двери. Заводил его во весь двор, водит просто его по двору, сам его не видит. Отец открыл воротечки и постучал три раза, он и вошел (Новгородская обл., Старорусский район, Котецкое, 1990).
№ 77. Один раз старшине-то надоело одному жить. Вышел на двор: «Дворовой батюшка, дворовая матушка, покажитесь, а то больно скучно!» Пришел и лег на кровать. Только лег и покурил, вдруг дверь открывается, стоит женщина, косы не заплетены, в рубашке без пояса. Подошла к нему и говорит: «Ну-ко, подвинься, я мокра, озябла». Он и подвинулся, а она ему: «Иди-ко выключи свет». Так пока он чиркал, а ее-то уж и нету (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 78. А на скотне все модовейко [Модовейко - одно из наименований домового: домовейко?модовейко] плаце, к плоху это. У сестры доць, с повети [чердак] спущатся, видит: в красных сапожках, в красной шубейке старицок спущается. Бородка узенька, длинна. А после-то дом сгорел. Уж он вещевал [Вещевать - предсказывать, вещать]. Ведь маленький, с бородой (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Прилук, 1985).
№ 79. Он у нас всегда живет. Зимой беленький, летом коричневенький. Вот коровам трубочкой хвосты плетет (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 80. Он, домовой, хорошего не желает, а дом оберегает. Ето коли по-хорошему, а поругай его, и пошло дело. Когда ехать куда, дом моют, убирают, чтоб домовому хорошо жилось, а то плакать будет (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 81. Домовой в подполье живет. Одна женщина видела — маленький такой, черный, мохнатый, из-под полу вылезает, на человека не похож, на ласку. К порогу головой ляжет спать. Домовой давить будет, если двойной такой синяк, скажут, домовой укусил — это перед покойником (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Шардомень, 1984).
№ 82. В каждом доме есть дворовой, как сам хозяин он. Лошадей чешет, сено гребет. Ему, бывало, бутылку водки выставляли, угощенье. Когда скотину приводили, говорили: «Хозяин дворовой, я будут ею любить, и ты люби, как я ею люблю» (Новгородская обл., Старорусский район, Святогорша, 1990).
№ 83. Домовой живет в подполье, под порогом, на чердаке, мохнатый, как леший, он дышит, зализывает волосы людям (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Шардомень, 1984).
№ 84. Домовой не показывается, а если показывается, то как хозяин или хозяйка. Какая хозяйка, такой и домовой. Домовой и дворовой одно и то же. На Пасху с дворовым христосуюсь. Положу в блюдечко яичко и говорю: «Дворовой батюшка, дворовая матушка, со своими малыми детушкам, Христос воскресе!» (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 85. Дедушко-то домовой давливает. Сын мой как-то спать повалился, и приснилась ему собака, и лицо грызет. Он завопил: «Мама! Мама!» — Я говорю, что с тобой, а он: «Вот, мне приснилось». Я ему: «Ничего, ничего, спи». Он лег, опеть то жы приснилось. А потом в лес поехали, его и сострелили, из-за девки. Вот какой плохой сон (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Немнюга, 1984).
№ 86. На печи лежу, кабыть как лезет дедко. Лезет, на скамейку встал, на приступок встал, за эти места, за стебли [Стебли - голени ног] схватил меня, я реву, не могут зареветь в голос, потом вдруг все отвалилось — и все (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Немнюга, 1984).
№ 87. Мужику похоронной быть, у меня ноцью как камень навалился, вся мокрехонька. По полу как лошадь пошло. Домовейко давил. Спрашивать надо: «Дедушко-домовеюшко, скажи, к добру ли, к лиху?» Он в ухо дунет, к худу или к добру (Архангельская обл., Мезенский район, Жердь, 1986).
№ 88. У меня было опосля войны. Я пришел с гулянки, будто кто меня душит, и глаз не открыть. Я спросил, к плохому или к хорошему. Он только: «кху». Легко мне стало. А через пару дней ушли плотничать, к нам прибегают и говорят, что три домика сломали. Вот тебе и к худому.
Надо его спрашивать, к хорошему или к худому (Новгородская обл., Старорусский район, Хорошево, 1990).
№ 89. А вот, бывало, ночевали с братом на сене, не пьяные были, не. Ну вот, он уснул, мы с ним разговаривали, я слышу, он засыпает, ну, думаю, сейчас и я спать буду. Вдруг чувствую, все прямо сотрясло, ну ходит надо мной все. Вдруг сверху навалилось что-то, и не знаю, прямо давит, сильно. И ни рукой, ни ногой не двину. Я его матом, все перебрал, да не берет ничто, давит. Ну, може, и тут что сдавило, не знаю (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 90. Домовой, да, на хозяина похож, появляется только ночью. Я видела своего деда, он не родной, моего отца дядька, жил с нами. Он уже не живой. Ночью в шубе ходил. Забоялась я, мама тоже его боялась, а говорила, что, мол, это не правда.
Домовой разный. Одни, бывает, тоже плохо делают. Вот одна мне говорила. Купила корову, домой привела. Войдешь во двор, так говори: «Новый домовой, возьми мою коровушку, доченьку, ухаживай, углаживай за ей, корми, береги, ото всех бед стереги ее». А, бывает, придешь, а она будто вся облитая, он ее всю ночь гоняет, выживает с двора.
А дома, пришла раз с вечерки, с работы, поужинала. Спали дети уже. И забралась я на печку спать, а плохо, что не разделась, нельзя, домовой приснится. Я забралась и вся легла, как была, и чулки надо было снять, нельзя в чулках спать. И вдруг дверь стукнула, кто-то вошел. Он за ноги меня забрал, за ети чулки, и вдруг как сильно навалился, сдавил, и мне не крикнуть. И решила молитву творить, стала читать, стало ето все отходить. Он, слышу, спустился и потопал к двери, дверь хлоп, и пошел он за дверь. А мама и говорит мне: «Значит, он тебя с дому выживает, куда-то ты уйдешь». И уже через год я вышла замуж. Один раз всего приходил, больше не видела его. А бывает, и задушит, и до смерти может (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 91. Есть хозяева. Я помню, одна была — себя видела. Села на печке, прялкой пряду. В желтом платке — золовка привезла — белой кофте. Пряду. Вижу — сама иду! Идет мимо, тем заулком [показывает]— туда [показывает]. Ну прямо сама иду. В желтом платке, белой кофте. Жуть взяла. Я лампу погасила, на печке в одеяло с головой завернулась — не знаю, как и ночь перекоротала.
Невидимая сила какая есть (Вологодская обл., Белозерский район., Акинино, 1988).
№ 92. Лет восьменадцать назад было. Дед на ферме дежурил. Дочка младша училась. Ю отправили в Пудож картошки обирать. Работа была тяжела. Я все расстраивалась про нее. Рядом нас дом стоял, пьяницы там жили. На окны у них пилька [Пилька - небольшая керосиновая лампа или светильник типа коптилки] горела. Я боялась, как бы дом не сожгали. Все по окнам ходила и глядела. В четвертом часу собралась лечь на кровать. А мне-ка врачи не велели ложиться на левый бок, а я думаю, дай лягу, и легла. В ногах в одеяле вдруг ком. Я ногой отпихнула, думала, кот Барс. А ён на грудь прыгнул, хрыпит да душить меня. Мне принаумилось: это гнётушка [Гнетушка - одно из наименований домового, который наваливается на спящего человека, гнетет, давит] гнетёт. А перед чем? Мни-ка вдруг показалось — с-под кровати голос: «Перед смертью». И ком пал на пол. Тут я чинно [Чинно - очень, в значительной степени] испугалась. Вся либандаю [дрожу, трясусь]. Ён мне на руку лёг, рука стала трястись. После того случая я начала болеть. Когда четвертай час, дак не сплю. Говорят, в ночное время не надо по окнам смотреть. Сказывают, что это домовой (Kapeлия, Медвежьегорский район, 1979).
№ 93. Меня домовой-то раз выдавил. Он вот так навалится, и ты не можешь дохнуть, не можешь пальцем пошевелить. Вот говорят некоторые, он трогает. Он иногда бывает, если голое, голый, как человек, это к плохому давит, а если мохнатенький, как кошечка, это к хорошему давит. А я-то... Он меня давил, давно это было, навалился, я дохнуть не могу ничего, ан, слышу, говорит: «Вот как тебе будет тяжело жить, вот как будет тяжело» (Архангельская обл., бассейн р.Пинеги, Засурье, 1985).
№ 94. Мартос какой-то синяки выкусыват. Ежели на заднице выкусит, нигде больше нету, это не к добру. Нигде не вережалась [Вережаться - получать травму, ушиб], чтоб синило [синяк]. Мартос, конечно. Ежели пятно от себя, это к худу. Въедат меня мартос. Можно, ето и есть дедушко. Не знаю. Дедушко, говорили, выкусыват (Архангельская обл., Мезенский район, Лампожня, 1986).
№ 95. Мардос выкусал, если к себе, то к неприятности, а от себя, то к добру. Говорят, что домовой выкусал. Какой синило появится, говорят, дедушка-домовеюшко кусал. И не чувствуешь, и не больно. Мартос это. Я легла как-то, и надавило на меня, и вижу: ручонка тоненька-тоненька. А оказывается, надо было попроситься у дедушки, когда ложилась (Арханегельская обл., Мезенския район, Закокурье, 1986).
№ 96. У деда вот, конь был белый, а домовой, уж коли скотину полюбит, так все ей сделает, а уж коли не полюбит, так изведет. Так вот конь-то был белый. Бывало, придет дед в конюшню, а у коня сено положено. «Бать-те, — говорит, — ты ложил?» — «Не, — говорит, — не я». А другой раз и коса у коня заплетена. Спрятался дед, смотрит, человек-то будто высокий такой, да и подошел к коню-то, сена ему положил и косу заплел. Вот дед пришел домой и сказал, что домовой сено кладет (Новгородская обл., Старорусский район, Виджа, 1990).
№ 97. Еще вот. Бывало как-то у нас, придет дед утром, а конь-то весь в мыле. Раз, два, на третий решил подкараулить. Пошел в конюшню, спрятался с плеткой. Вот за полночь, вскочил на коня домовой и стал ездить. А дед как выскочит и говорит: «Раз!» и плеткой-то его стегат и все приговариват: «Раз, раз!», а домовой ему: «Скажи — два, скажи — два!» Чтоб их двое-то было-то. А дед знает только: «Раз» и «Раз». Так и отхлестал его (Новгородская обл., Старорусский район, Виджа, 1990).
№ 98. Одного любит лошадь дворовой, а другого нет. Случай был. Раз идет женщина, а с сараю идет, несет охапку сена вроде как свекр ейный. Она его окликнула, а он наклонился, цоп кирпичиной в дверь, она и разлетелась. Баба едва успела в избу забежать. Глядит, а свекр в избы сидит. Она бросилась к нему с испугу, а он ей и говорит: «Крестись, детонька, это дворовой» (Новгородская обл., Старорусский район, Святогорша, 1990).
№ 99. Отец идет домой, а дедушка в это время уж спит, бывало. Видит отец, во дворе выездной конь стоит, и ходит кто-то с кузовом [Кузов - корзина для ягод, грибов]. Отец решил — дедушка, удивился. Пришел домой, а дедка-то дома. Отец разбудил деда, говорит, я тебя видел сейчас во дворе, ты сено нес. Пошли во хлев, посмотрели, а сено свежо, только наношено (Новгородская обл., Старорусский район, Святогорша, 1990).
№ 100. Вот если домовому приглянется скотина, тогда он это животное любит, оно гладкое, холодное. Ну, у лошади-то косички будут. А если не нравится ему животное, то изведет его. Ну, утром в пене вся скотина-то. Ну, домовой-то маленький такой, лохматенькнй, в шерсти весь (Новгородская обл., Старорусский район, Виджа, 1990).
№ 101. Пошли сын да невестка в новый дом. Я взяла хлеба, соли, крупки, зашла: «Дедушко-домовеюшко, прими моих детушек, обогревай, обувай, одевай, на добры дела их наставляй»— обошла по углам.
Покупают, заводят корову и приговаривают: «Дедушко-домовеюшко, пусти нашу Белонюшку на подворьюшко». Кусочек хлеба окружат над головой коровы и скормят, чтоб она ходила.
Дали нам ягненка, стайку [Стайка - отгороженное место для скотины в хлеву] сделали, а у домовеюшкн не попросились. Овечка не стоит, чуть отвернешься, она и выскочит. И все за коровой ходит. Ноцью корова ляжет, и овца все на корове лежит. И шерсть ведь оленина [как у оленя] была, не росла. Старушки сказали, домовеюшко не любит, ина шерсть. У домовеюшки не попросились (Архангельская обл., Мезенский район, Жердь, 1986).
№ 102. Я с собой хозяина повела. Надо сказать: «Сама пошла, и мой хозяин со мной». Свой хозяин, чтоб сюда пришел, а эти ушли совсем. Они на вторую ночь ушли. Я свист слышала, стук послышался на мосту [Мост - 1)сени; 2)пол, настил в сенях, на крыльце], потом зачастили на мосту, затопотали. Не один человек. Покатились на улицу и пошли к Георгиевскому (Вологодкая обл., Белозерский район, Акинино, 1988).
№ 103. Человеком знакомым кажется [дедушко]. И только счастливому (Вологодская обл., Белозерский район, Меросло, 1988).
№ 104. Дедушко домовой есть. когда в новый дом переедешь, надо проситься. Покланяешься: «Дедушко домовой! Пусти!» Не попросишься, так, говоря, будет пугать. Ночью ходит по дому, чуешь, что ходит, а видеть-то не видиши. Если уедешь, дедушко не позовешь, так он плаче. «Пойдем, — позовешь,— дедушко-заманушко, пойдем со мной». А если не позовешь, воет кто-то (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Кеврола, 1984).
№ 105. Бывал случай у меня. Мы жили с Марьей Петровной в одном доме. У Марьи Петровны золовка была отдана за Подрезова, комиссаром в деревни он был. Его утопили во время революции, белые, должно. У нас верхня изба была не доделана. Мама ушла печь топить, я с ребенком осталась. Вдруг щелкнула у нас половица, я испугалась, и ревить боюсь, Я промолвила: «Мама!» Оно и исчезло. Игнатья-то и нашли потом. А женку всю ночь тащило с кровати, нас всех тревожило, предвещало, вот и предвестило. Вообще это к несчастью (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Кеврола, 1984).
№ 106. Женщина одна жила. Ночью легла спать, и вдруг двери настежь открыло. Встала, двери закрыла, легла на печь, и кто-то 3 раза погладил по руке, домовой, наверное (Вологодская обл., Кирилловский район, Благовещенское, 1979).
№ 107. Бывало это, правда. Жили мы раньше на хуторе. Две невестки нас было, вместе жили, лес разрабатывали. Семья-то большая была — делиться надо. Нас свекровушка и поделила. Той невестки лошадь досталась, две овцы, а нам дала корову да жеребенка, стриган [Стриган - жеребенок второго года жизни] был. Да корова-то у нас в то же время и околела. Сама доила, да домовой скамеечкой треснул, а коровушка-то закачалась и упала. Я сама-то в глаза его не видела, ну а скамеечка прямо по корове. Корова закачалась, закачалась, я от нее токо отскочить успела, а она и упала. Не успели мы в новый дом хозяина позвать, верно, и обиделся он (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 108. В дому домовейка раз плакал, как все ушли, его одного оставили дак. Корова растелится, домовейка просят: в чотыре угла плюнуть да три раз сказать: «Дедушко-домовеюшко, полюби моего теленоцка, пой, корми, цисто води, на меня, на хозяюшку, не надейся» (Архангельская обл., Мезенский район, Усть-Пеза, 1986).
№ 109. Иной раз ведь как быват. Если дедушко домовеюшко любит хозяина, он ему косичку назади засуслит, заплетет, и ты эту косичку не смей распутывать. Сам заплел, сам и расплетет. А если расплетешь, он ведь по-всякому взглянуть может, может и хорошо, может и плохо.
У домовых-то, раньше так говорили, сколько в доме людей, такая же у домового и семья: муж, жона и дети (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Засурье, 1985).
№ 110. Сестра мне рассказывала. Куды ни лягешь, все домовой меня муцит. Кабыть [Кабыть - как будто, словно] собака на это место, на горло, мне прыгат. А однажды к ней [сестре] старуха стара пришла, плацет, обнимает ей. Она говорит: «Ты откуда?» — «Я, — говорит,— из нового дому пришла». Это домовой муцил ей, смерть показал. Она и померла скоро. А еще быват, домовой на жердоцке плаце, вое. Это не к добру ведь. У меня плакал, дак братьев двух убили.
А как входишь в новый дом, зовешь: «Дедушко-модовеюшко, пусти в новый дом жить, дедушко-модовеюшко, напой моих овецушков, пой [пои] пар божий [Пар божий - именование домашних животных в заговорах, заклинательных формулах; тварь, создание Божье ( если о человеке можно сказать «божья душа», по отношению к скотине это выражение не может быть использовано, поскольку душа дана Богом только человеку)] моих овецушков, пой-корми сладко, води гладко, стели мягко. Сам не декайся [Декаться - дурачиться, беситься, причиняя кому-нибудь неприятность], жены нe давай, детей закликай, здоровья давай». Еще, говорят, быват, не домовой, а ласка. Он на дворе и на повети — везде (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Остров, 1985).
№ 111. Домовеюшко в доме-то есь. Татка коня продавать хотел, а мы спим, да на нижнем двори воет: у-у-у—коня жалеет. Брат голову-то спустил вниз, а там на гривы у коня как ластоцка сидит, в косу плетет, как котко какой. Любит, дак косу все плетет. У меня все плел, дак состригала. Тата говорил, летели сорок ангелов, летели да пали. Кто куда пал, тот там и стал. На дом — дак домовеюшко, в баню — дак баенник, в лес — дак лесовой. Если не любит домовой скотину, дак на ноге вьет ей [шерсть]. Домовой, он хозяин и есть. На повети плацет он, Васю, сына, домовеюшко, верно, выживал. С пецки соскоцит, да давит. Хоть иконку под подушку дожил он, да умер все. Он, домовейко, как котко какой, похож. Такие побайки я слыхала про него (Архангельская обл., Мезенский район, Усть-Пеза, 1986).
№ 112. Само-то ведь дед-домовой, это ласка, зверек такой. Ушки черненьки. Она скотину нову не любит, завьет гриву-то. А у меня серых овец не любила, дак все гоняла овец до ноци, не любила. Как двенадцать часов прошло, как рукой сняло, все проходит. Заберется на спину и гоняет. Это-то домовейко и был, ласка-то (Архангельская обл., Мезенский район, Жердь, 1986).
№ 113. Животное ласка, если лошадь полюбит, то кос наплетет. Женщину ласка полюбила, завила косы, расплести не могли, отрезала. Ласка похожа на хорька, длинная, тонкая, черная, гладкая, будто блестит. Ласки коров чистят. Так вычистят, что просто прелесть (Вологодская обл., Кирилловский район, Благовещенское, 1979).
№ 114. Ласка и есть доможирка, белый зверек, как цего-то не ко двору, то скотина плохая будет, ласка сделает. Дедушко-медведушко, ясно, ласка и есть. Приговаривали, когда просятся во двор: «Дедушко-медведушко, пусти нашу коровушку!» Ласка ходит, шерстит, пугает (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Летопала, 1984).
№ 115. Домовой хозяин есть. Он бывает и крысой большой, и гадом. Говорили, если домового хозяина убьешь, то скота не будет. И лаской показывается, и в разных показывается видах. Домовой живет под пологом, из-под пола он выползает (Новгородская обл., Любытинский район, Своятино, 1986).
№ 116. В каждом доме свой домовой. Маленькие — добрые, большие—злые. Мы огород пахали. Выползла така жаба большая. «Не тронь, не тронь, — муж говорит, — это домовой, хозяин конюшни». Мы обратно ее положили. Какой хошь может домовой быть. Гад лежит на заваленке, не тронь, говорят. Кто знает, что это (Новгородская обл., Любытинский район, Своятино, 1986).
№ 117. Старуха говорила, не бей в конюшне крыс, к плохому это, домовую не бей. Крыса околела, не выноси, плохо со скотом будет. Бабка говорила, ихний дедко слезает с печи в белом во всем. Вот бывают таки зверюги, носят весь овес от одного к другому. Домовой какой-то делает это. Крысы дивья [Дивья - хорошо] бы мне носили, хоть бы кур кормили. Главные были в конюшне крысы (Новгородская обл., Любытинский район, Ковриг, 1986).
№ 118. Меня попросила Настя: «Подежурь в конторе, а я матерь встречу». Лежу я, сова прилетела и сидит, глядит в окошко. «Пошла, — говорю, — что тебе надоть? Ах ты, зеленоглазая, улетывай!» Она и полетела. Я спать повалилась. Лежу, в углу вдруг слышу: «Няу, няу». Вскочила: «Тебе чего нать? Я в ворота входила, разрешение просила переночевать, чего ты хочешь, не знаю». Я трухнула. Он два раз прорычал по-кошачьи да замолк. Дедка предвещает. Дак она [Настя] потом померла.
А еще вот. Иду я из дому, вижу, котанко ускочил, котан серый, хвост пушистый. Зашел на поветь [Поветь - чердак], свернул, да и нет нигде. Я бабушке говорю, что котана-то видела. Она: «Куды котану, домовой то дедка!»
Дедушко-доможирушко выдавить может. Если заденешь — волосатой, в шерсти, так хорошо, пустой — так к лиху (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги., Немнюга, 1984).
№ 119. Легла я спать, а двери открытые оставила. Идет кошечка, как снеговая, белая. Положила лапки на окошко, постояла. Обратно мимо меня пошла, я ее захватила, она, как вата, мягкая (Вологодская обл., Кирилловский район, Благовещенское, 1979).
№ 120. Однажды вышел, а под мостом [Мост - 1) сени; 2) пол, настил в сенях, на крыльце] красная змия, так и увиватся. А это дворовой. Так она толстая, красная.
Купили тогда жеребенка, хороший, вороной был. Немного времени прошло, так он [дворовой] на двор не пустил, ударил по крестцам. Он-то сразу и упал. Недолюбил, видно. Он как ударил, у него сразу зад и отнялся. Оттащили его от двора. Все и ползал на передних ногах. Так отец отвез его к колдуну. Тот как наговорил, то и опять стал ходить. Но дед-то и сказал: «Смотри, чтоб не повторилось. Надо еще искать человека, я слабоват». Другого-то не нашли. Вторично повел на двор, а он опять не пустил. Привязал его отец к дереву, так и сгинул. У лошади-то черные пятна на крестце, как от удара (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 121. Дедушко-домовеюшко, така животна, бело пробежало, как ягышок [ягненок]. Хвостик долгой, низенько на ножках. Целовеку он уже не касается. Иногда так бывает, что всех овец совьет одной веревкой. Говорят тогда, дедушка не любит овец в хлеве. Сено навьет на ножку у овец, на телят, говорят, дедушко не полюбил.
Когда перед весной гнездо вьет, так шерсть берет у коня. Обязательно берё потную, лучше вить гнездо (Архангельская обл., Мезенский район, Кимжа, 1986).
№ 122. Да-да, помню. Пришла я как-то в хлев-то, а у одной овецки задние ножки свиты, солома навита. Киты [Киты - комки свалявшейся шерсти на ногах скотины, обычно у овец] вьет, когда шерсть больша нарастет у овецки, всего навива, запутыват. Если молоко у коровы убывае, домовейко не люби. Это по-нонешнему-то лаской зовут. У них лапки, как пальцы, как рука, я видела; носик длинный, черненький, черненький. Он весь такой небольшенький, а токо длинной, вроде белки. Говорят, стоит дом за дедушкой-домовеюшкой, он хозяин в доме. Дедушко-атаманушко, бабушка-домушка. И дети есь.
Когда скотину приведут, просят дедушку-домовеюшку: «Дедушко-домовеюшко, привела тебе скотинку двухкопытную, люби мою коровушку, сам не гоняй, детей унимай, жены воли не давай. Пой-корми сытехонько, гладь гладехонько, местечко стели мягкохонько, сам ложись на край, его вали в середочку» (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Кеврола, 1984).
№ 123. Летучий змей, так разговор есть. Вроде летучий; змей или уж. Как-то у нас в соседней деревне в Кошевой при обмолоте видели. Они видели, как огненный змей прилетел, вроде уж. По старине, слышал, здесь, в этой деревне, жила старуха, занималась колдовством. Дескать, у ней есть этот змей, и он носит ей добро (Новгородская обл., Пестовский район., Малышево, 1986).
№ 124. Змеи были в наших местах. Все говорили, что уж какой-то летает. Летит, да все как волокно красное, как огонь красный и есть. У кого он залюбит, то наносит, а у кого не залюбит, все вынесет (Новгородская обл., Пестовский район, Ельничное, 1986).
Леший
№ 125. Женщина рассказывала, что видела, как леший по деревне прошел. Он выше домов, а за ним ветер по деревне дет. Эта женщина ночью воду черпала. А ночью воду нельзя брать, ночью вода спит (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 126. У меня сестра потонула. А пошла она за лошадью. Идет лесом и... выше лесу пошел кто-то. Идет он, и колпак медный на голове. И пересек ей дорогу. И ей уж не живать на свете. Так она и умерла в этом году (Вологодская обл., Белозерския район, Олькино, 1988).
№ 127. На сенокос пошла. Идет весь черный, красным кушачком опоясан. Корзина на боку, будто за ягодам. Видела бочком. Потом боялася ходить. А если сказать: «Как на эти-то на ны надеть красные штаны», — он песню запоет. Но я-то не сказала, испугалась очень (Вологодская обл., Белозерский район, Ванютино, 1988).
№ 128. Какие они лешие, кто зна? Вот у меня бывало. Пошла я в лес за реку, вдруг слышу, кто-то песни поет, красивы, таки песни, про Дунай. Все захохотало, зашумело, и нет никого. Это свадьба у чертей и лешачих. Я стала под сосну и дрожу. Вот как было (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Шардомень, 1984).
№ 129. Хозяин лесу есть. В зеленой одежды ходит, в ботинках, и кепка, фуражка зеленая (Карелия, Медвежьегорский район, Рим, 1979).
№ 130. Леший, говорят, роста небольшого, и борода есть им детей пугают. И у лешего должен быть дом. Леший в болоте водится. И жена у него тоже должна быть, и дети, лешанята (Новгородская обл., Любытинскитй район, Своятино, 1986).
№ 131. Хозяин грибов, мха есть. Хозяин везде должен быть. Он вроде бы выйдет, такой старичок старенький выйдет с-под корня или с земли, окрикнет мальчишек: «Зачем так делаете неладно!», если они грибы неправильно собирают. Это лесовой хозяин, он бережет, сторожит лес (Новгородская обл., Любытинский район, Своятино,1986).
№ 132. Нам раз примерещивши было. Ходили за брусникой, мы глянули в сторону: весь белый, одевши. Мигнул, пробежал. «Ой, лесной хозяин!» Ктой-то его знает! Большой, настоящий человек. И не укнул никто, уж сколько мы укали, укали (Новгородская обл., Любытинский район, Ковриг, 1986).
№ 133. Говорят, лешацы переходы [Лешачий переход - место, где часто показывается леший] есь, показывается. Девчонкамы наряжываюся [лешачихи], пляшут, не дай бог увидеть.
В Жерди было. Мать ушла с двумя ребенками в лес, мать никого не видит, а мальчик говорит: «Дедушко нашего вижу, он меня ведет». Вот и увел. Это леший был (Архангельская обл., Мезенский район, Кимжа, 1986).
№ 134. Лешачий переход там, как к деревне идешь, озерко там, так говорят, лешачий переход, что-нибудь случается.
Есь еще места в лесе, называют их окаянный крюк. В уме, и все ходишь, ходишь, а опять в то же место придешь, да не один раз, а раза три иль четыре.
Когда человек заблудился да через дорогу переходит, тут-то— окаянный дух. Обдумают [Обдумать - сглазить кого-н., подумав о нем] его да ум отбирают у него у человека (Архангельская обл., Мезенский район, Кимжа, 1986).
№ 135. Две жонки ехали с сеном по Государевой дороге. Так дорога за рекой называется. Вдруг что-то спросило у них: «Чья дорога?» А вокруг никого. Одна жонка да и говорит: «Божья да государева». Тут все захохотало, загремело, по всему лесу да раздалось. Это леший тоже, он в лесу хозяин (Архангельская обл., Мезенский район, Шардомень, 1984).
№ 136. В одной деревне были святки, а там есь лешевая тропа рядом с деревней. Один раз там было гостьбище, все веселятся, пляшут. А в одну избу, там беседа была, зашел леший. Его и не заметили. Он зашел, голову на воронец [Воронец - в крестьянской избе: один из двух деревянных брусьев, расположенных перпендикулярно друг другу от печи до стен; на него крепятся полати, перегородка; используется в качестве полки для хранения горшков, кринок и другой посуды] положил и хохочет. Сам весь еловый, и руки, и голова. Тут его и заметили. Испугались все, а он и пропал (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, 1989).
№ 137. Почему блудят-то, уводят? Это леший покажется вот и ведет. Лешаков не лешакают, матюкать надо, они матюков боятся. Лешаки — это черт. Бог да черт есть.
Муж по лесу шел, видит старичка, а он первый раз видит его. Подумал, из другой деревни. Говорит: «Давай посидим»! Выпили они, чашку отнял, а ни старика, ни чашки, ни водки нет. Побежал, бросил все. А это — рыжая бородка — отец мой был, леший отцом представился (Архангельская обл., Мезенский район, Жердь, 1986).
№ 138. Мужик один пошел в лес, а от нашей деревни чаща была. А он глядит, бежат зайцы, а за им идет пастух и как перегнал их в лес, да как щелкнул кнутом, так у меня в глазах и потемнело. У всех свой пастух есть — и у волков, и у лисиц (Новгородская обл., Пестовский район, Осташкино, 1986).
№ 139. Я была ушодцы за ягодами, а братик Мишенька пошел по лесу. Я искала его, искала, никак не найти. Обратно иду, ревлю во всю глотку: «Ох, желанный Мишенька, меня мамка убьет!» А он выходит из лесу и говорит: «Я с зайчиком играл да ягодки собирал». А какие там ягодки, не было там никаких ягодок (Новгородская обл., Любытинский район, Своятино, 1986).
№ 140. Пастух в деревне был, ваган, чужой, с реки Вага. К нему все обращались с делом. Один раз потерялась корова красная, одна из двух. Пришли к вагану. Он сначала не соглашался, потом согласился, но сказал, чтобы никому не говорили. «Не скажете—хорошо будет, скажете — плохо», — сказал. «Идите, выйдите в лес, положите два яйца, леший яйца любит, на росстани [Росстань - развилка или перекресток дорог] левой рукой, не глядя и уходите». Старуха пошла, снесла и на другой день снова пришла и встала не шевелясь. Лес зашумел и вышел леший — небольшой, в сером кафтане, в шляпе, с батогом. Идет и гонит семь коров, видно, у многих отобрал. Ваган говорил ей: «Стой, не шевелись и не говори, пока не прогонит, а твою он отхлестнет». А она не вытерпела, подумала, ведь прогонит ее корову и сказала: «Ой, ты, Красулюшка!» Леший обернулся и хлестнул ей вицей и выхлестнул глаз. Но корову отмахнул. Пришла она домой, а ваган все это уже знал и сказал ей: «Не послушалась меня, так ходи весь век кривая. Мог бы хуже, всю переломать» (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, 1989).
№ 141. Старик рассказывал. Девяти лет наняли в Бело-зерске скотину пасти. 3 дня поводили. Коров шестьдесят. На третий день одного послали. Он и давай реветь. Вдруг старичок. «Что плачешь?» —«Вот батька нанял в пастухи, а коровы ушли». — «А будешь пасти?» — 3 раза спрашивает. — «Буду». Взял поясок — раньше у пастухов пояски были — что-то сказал и отдал. «Завтра утром приведешь, в лес не ходи. Утром распусти, вечером затяни, на ночь сымай». Не вытерпел, затянул, коровы в мыле прибежали. Много денег тогда заработал, скотина в сохранности была. На следующий год нанялся в ту же деревню. Затянул поясок — ничего. Только на один год был дан (Вологодская обл., Белозерский район, Шубач, 1988).
№ 142. Из-за куста выскочил в балахоне, хто такой, он хоронился, а мать лошадей искала, пастуху-то и сказала, так он на мать рассердился. Это он помогал пасти коров, помощник, его видеть нельзя. Он ему заворачивал коров. Он черт; пастух в рог рыкнет, и помощник коров ему заворотит. Черти пригнали коров, евонны помощники. Пастухи, кто и с чертом ворожат, кто и с богом, кто как сумеет. Все говорят, что передают чертей (Новгородская обл., Любытинский район, Ковриг, 1986).
№ 143. Бывает, что леший помогает человеку. Мне леший помогал дрова рубить. Праздник был, а у меня дров не было, лошадь-то не всегда дают. Я поехала в лес и взяла с собой сына Юру, он маленький тогда еще был. Смотрим, лесом какой-то человек идет. Мы едем, а он идет. Стали дрова рубить, я рублю и рядом кто-то рубит, эхо так и раздается. Не знаю, как и воз нарубила, как отмахала. Это мне леший помогал. Поехала обратно, Юра-то у меня на возу сидел. Смотрю, над лесом, выше леса леший идет. Тут ветер очень сильно задул, только нам с горы-то спускаться, тут как ураган начался. Не знаю, как и вышло так, воз-то у нас перевернуло, Юра под возом оказался. Не знаю, откуда и силы хватило, как одним духом поставила повозку правильно. Достаю сынишку-то, как из гроба, весь в снегу, и не видно. И дорога гладкая была, ну ровная, ровная. Потом мне старушка сказала, что хорошо, я с собой сына взяла, ангельская душа, вот бог-то меня и помиловал. Не знаю, как и до дому добралась (Вологодская обл., Кирилловский район, Благовещенское, 1979).
№ 144. Еще про охотника расскажу. Далеко ходил в лес, охотился на медведей. Была избушка срублена в лесу. Он в ей ноцевал. А у него было шесть собак. А он-то [охотник] тоже ходил со статьей [Статья - лист бумаги, на котором написан пастушеский заговор; пастушеский заговор], как встретится, так слова не скажет. В етом-то глубоком лесу вздумал ночевать-то. И собаки с ним. Как к избушке подходит, а двери-то полые стоят. Заглянул — праведный [Праведный - одно из наименований лешего] там, лежит на лавоцке. [Охотник] уж убродился и итти больше некуда. Так говорит: «Настоящий, — говорит, — крещеный человек, так выходи разговаривать со мной по-целовецески, а ежели, — говорит, — нечистый дух, так тебе здесь места нету, поди отсюда, опростай мне место!» Не выходит. Три раза сказал. Он разворотился, в сапогах, в армяке, в серой шляпе встал и пошел, и пошел... Зашумело, зашумело, собаки все за ним вслед убежали, и собачьего лая не слышно, и лес зашумел. Он [охотник] вошел в избушку, уж ночь подстигла. Истопил печку, сварил себе. Вдруг торок [Торок - шум] пошел, собаки. Он скликал их. Пять прибежали, а шестая, сама последняя, самая ловкая, захлестнул ее насмерть [леший]. Таку осину пустил [леший], повалил, так приперло дверь, до утра выйти не мог. Утром потолок разобрал. Стал бояться ночевать (Архангельская обл., Каргопольский район, Хотеново, 1989).
№ 145. Много в лесу путают. Я вот коров пас, так никак домой не загнать, говорят, лесовик держит. И с дояркой пойдем. Потом колокольчик повесили, и все дней пять пасется в лесу, не пускает. Там колокола — пойду, и сюды приду — звонят, и тут звонят. Хватит! Прихожу домой, а коровы дома. Кусты тут были, дня три пас коров. Искал, а их и нет, а они в кустах ночуют. Хто-то их держит, бывало, что и не найти. Ищу — нет, потом пришли, не знаю, где были (Новгородская обл., Старорусский район, Ночевалово, 1990).
№ 146. Вольный у ствола руку поставит — порох летит, а дробь ловит. Вольного только медью взять можно. Один мужик охотился. Стрельнет, а попасть не может. Догадался, медью патрон зарядил. Выстрелил, а ему: «Что ты мне, — говорит,— наделал. Я бы тебе, — говорит, — дробь-то бы отдал». Руку пробил. «Иди домой» — и три раза стегнул, но не больно. Мужик пришел, на 3-й день с тоски умер. Свинец вольного не берет, а медь взяла (Вологодская обл., Белозерский район, Лойда, 1988).
147. Коровы потерялись. Пошли к старику. Он сказал, сколько человек пойти должно и какие слова сказать. «Ищите, где стояли коровы». Пришли. Стоит чудище, одна нога на берегу, другая на другом. Сказали: «Как на эти-то на ны надеть красные штаны». Хлопнул в ладоши и пошел. Лес дак... Идет и так громко. Как он пошел, обернулись, коровы стояли позади людей (Вологодская обл., Белозерский район, Пятница, 1988).
№ 148. Раньше рассказывал старик лойденский [из с. Лойда]. Знался один старик с вольнем. На Звижнев день [Здвиженье, Здвижнев, Звижнев день - церковный праздник Воздвиженья креста Господня] варили пиво ушатами. Выносили вольнему ушат пива и просили сплясать или спеть. Но если сплясать, то все повалится. Выносили пиво и говорили: «Приходи мотыгой пиво пить». Он выпьет и спрашивает: «Ну что, вам теперь спеть или сплясать?» Да, видно, не просили. Если плясать будет, так все повалится (Вологодская обл., Белозерский район, Боярское, 1988).
№ 149. Баба взяла ребенка на ниву. Сама жнет, а ребенок зыбке на кусту. Мужику наказала: «Поедешь, не забудь парня взять». Мужик поехал и забыл, в зыбке, на ниве-то. Прибежала баба, а Он качает:
«Бай-бай, спи, дитятко,
Матушка оставила,
Батюшко забыл».
Она растерялась, говорит: «Куманек, ты, батюшко, отдай-ко мне ребеночка». — «Ну, раз мой крестник, я ему принесу подарок». И корову ко двору пригнал (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 150. В Бекреневе один рыбак на зимнике [Зимник - дорога, по которой ездят только зимой] ночевал, на озере. Идут два вольных. Один нашего прихода, другой — иного. Один говорит: «Я его растопчу. Невежа! Лег на зимнике». А наш: «Нет, надо обойти!» (Вологодская обл., Белозерския район, Ивановское, 1988).
№ 151. Леший в лесу живет, он большой порато. И у нас лесу есь. Вот мы мужиков на войну провожали, и леший провожал, дак плакал и все кричал: «Я помогу вам, помогу, помогу!» У нас дедушка говорил, леший за Русь идет, хто на усь нападе, все леший за Русь встане. Он все силы кладе, а помогать — он в войну пули откидывал. Так дедушка говорил.
У нас отец зимой впотемни поехал за дровами, вдруг видит, человек идет, большой, выше сараев, длинной. То леший был, наверно (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Засурье, 1985).
№ 152. Вот пугало у нас на Поклоннице [горе], где пионерский лагерь, там лес раньше был. Дак вот раньше, все говорят, кричало. Так и кричит: «Эй, колхозная зараза!» И в образе солдата встретится, в образе человека, человека с копытами, священника, в образе ребенка может встретиться, леший в любом образе, в любом.
А как ветер, вихорь, дак это уж самый леший. Вот здесь позапрошлый год, такой был ураган, крыши сняло, а град с маленькое яичко был. А где он шел, этот вихрь-то, дак столько лесу навалило, вы и не поверите. Все сосны вповалочку леший-то выворотил.
Это уж нечистая сила тоже, леший-то. Он кем хошь прикинется, хоть зверьком, хоть колесом у телеги, да кем хошь (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Засурье, 1985).
№ 153. Леший превращается. В дом может превратиться. Вот у нас здесь стоит дом, и в каждом окне свецка. Это леший дом, люди так скажут. У нас было дупло березово, лучину запихали, дак три дня горело. Горит, горит, да пыхнет. Беда! (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Засурье, 1985).
№ 154. Огарев живет в лесу. По ночам ходит-то Огарев. Света-то он не боится, а людей боится. Он, если захоче, разобьет окошко, если захоче, возьме ребенка, маленьких только бере. Он страшный, у него глаза большие (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Веркола, 1985).
№ 155. Вот мы один раз, лешего-то мы не видели, а лешачих две видели, небольших. Они нарядятся, как девочки. Вот мы идем малину брать с одной девкой, и бежит две девоцки попереже нас, по подслудью-то [Подслудье - сырой, заболоченный луг], глина вот. А девоцки-то знакомые, ну мы и пойде их догонять. А они бежа, как по вершиноцкам: чтоб где они засели [Засесть - увязнуть в слякоти, болоте], увязли — нигде не засели, а мы идем — по колено бредем. Нас-то они не допускали к себе. Потом вышли на берег (река ведь), и вдруг пошло через реку, дак вот реку и раздвоило. Они-то вот так поперек пошли через реку, и реку пополам-то и раздвоило. Ну мы тут испугалися да выбежали на пожню, да и пошли домой (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Засурье, 1985).
№ 156. В лесу леший и боровухи-те. Вот дедушка, он испугался тех боровух и чокнулся потом. Она и обнимать начнет, как муж и жена. Говорят, как сотворишь блуд с боровухой, дак и с ума сойдешь.
Вот милиционер у нас, он рыбачить пошел, и вот ночью к нему приходит голая женщина. Он пистолет вынул, она и исчезла (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Гора, 1985).
№ 157. Поехал пахать, пашет, и вдруг впереди лошади мышь пробежала. А лошадь-то испугалась. Он взял и матюгнулся. Приехал домой — болен невозможно. Там в деревне-то и говорят: «Ну, это боровухи к нему привязались». Боровухи — это лешачихи, на бору дак. Вот отцу-то его и говорят: «Ты возьми, воскресну молитву прочитай в рубаху-то, да и дай эту рубаху сыну-то. Если он оденет воскресну-то рубаху, то это не боровухи, а если не оденет, то это боровухи, значит, завязались, надо от боровух лечить» (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Засурье, 1985).
№ 158. Красивой-то боровуха выглядит, а лешачиха некрасивая, волосы растрепанные.
У нас старик один охотник жил в Нюхче. По ворге [Ворга - болотистая местность, лощина, заросшая кустарником, мелколесьем ] раз пошел и встретил свою жонку. Они давно не виделись и сотворили, что надь. А это боровуха была, вот и помер он, и как помер-то на кровати, дак между досками оказался (Архангельская обл., бассейн р. Пинеги, Городец, 1985).
№ 159. Тата рассказывал. Они ехали из Дорогорского зимой. Едем, вдруг конь фушкат, шарахатся, не идет. Глядим, впереди нас бежит молоденька девоцка, белой платоцек наперед концами завязан. У ей уголоцек до цего прямо лежит на спине, как добры, аккуратны девушки повязывали. Вот она бежит, бежит, бежит. Тата говорит: «Подвезем». Мы лошади остановили, и она вроде стала. Тата ременкой жигнул, лошади шибче побежали, и девка. На лошади доганить не можем. Повернула на леву руку и исчезла. Посмотрели в том месте на снег, а там и следочка нету. Говорили потом, что это лешачиха. Ведь уж человек настоящий в сторону свернет, и следы есть. А тута нет ничего.
А лешачиха красива, волосы долги. Один мужик видел. Стоит, сама высока, волосы длинны, в красном сарафане. А леший, он в красном колпаке ходит. Ой, каки волосы долги да путаны. Идет, не оглядывается (Архангельская обл., Мезенский район, Лампожня, 1986).
№ 160. Небаские-то [Небаские - общее название нечистой силы, букв. нехорошие, некрасивые] жили в ямах больших. Один парень шел с пляски, дак, говорит, она ходит, волосы распустила да в фартук набрала много травы, лешачиха-то. Он тут стал молитву читать (Архангельская обл., Велегодский район, 1988).
№ 161. Не доезжая до Белозерска восьми километров, мой отец хлеб ездил покупать. Зимой, на лошади — хлеба мало на год хватало — поехал ночью домой. А сорок километров к нам ехать. Лошадь, грит [говорит], под гору больно бегла быстро. Было воз большой — пять мешков муки.
Доехал там до деревни — далеко еще домой, поди, километров шестнадцать — ревит ревом... До другой деревни поехал — ревит. Вот уже последняя деревня к нам подходит. А до нашей еще восемь километров.
Вот как я заехал на гору — а ночь-то была месячная, светлая,— стоит, грит, на полозу как стог сена. Ну, вот, грит, остановил лошадь, что, если мы заденем, он нас остановить может. Я, грит, свернул на другой полоз, к нему, грит, спиной повернулся. Как, грит он, поровнялся я с ним, а он мне все в лицо заглядывает: такой дед, что ль, не знаю, в армяке (раньше носили). И весь-весь, грит, в этой, весь. Я, грит, как мерина стегнул, в сани повалился. Не помню, как и до деревни доехал.А он все там ревит, так и остался (Вологодская обл., Белозерский район, Лаврово, 1988).
Водяной, русалка, фараоны
№ 162. Я была сторожем два года. Иду поздно, вдруг с плота как вытянется, как в воду хлопнется! Такой весь, как в черной шубе. То ли это водяник. Или это водяник, или уж не знаю (Новгородская обл., Пестовский район, Малышево, 1986).
№ 163. Бывает, из воды водяник выйдет, а то и тетка водяница. А то было, пошла женщина топиться и говорит: «Господи, благослови!» А из воды голос; женщина встала, такая же, как она, и говорит: «Топиться идешь, а крестишься».
За водой ноцью ходить нельзя, в колодце мужчина стоит, водяной (Новгородская обл., Пестовский район, Пестово, 1986).
№ 164. Он па всякаму бывает. Высунет голову на сушу и наложит. Цветам бывает синий или, как налим, цвятной, ета летом окала Пятрова дни, кагда жаркие лучи. У няго есть два уса толька. Он пахож на рыбу с хвастом. Снизу у няго два крыла (Эстония, Музей им. Крейцвальда в г. Тарту, I, 300(1)16).
№ 165. У меня мать шла домой, подходит к деревне, а там пруд. Она глядит, тащит сила лошадь за хвост. Это чудо водяное было. Ее на берег вытащат, а она опять в воду упадет. Видно, так надо было (Новгородская обл., Пестовский район, Осташкино, 1986).
№ 166. В реке водяной живет. Однажды искали утонувшего парня, но найти не могли. Бросили березовое полено, сказали: «Черт, черт! Черт, возьми полено, отдай тело». После таких слов в том месте, где упало полено, было найдено тело (Вологодская обл., Кирилловский район, Благовещенское, 1972).
№ 167. Маленьки были, так говорили нам старики-то, что нельзя после дождя купаться, русалка там моется. Волосы-то у ей длинные. Утащит она. Никто их не видывал-то (Новгородская обл., Старорусский район, Котецкое, 1990).
№ 168. На мельнице тятя был. Мельница ходила, работала, вдруг остановилась. Открыли дверь в колесницу — сидит красавица, коса распущена, в воде ноги моет. Они испугались, выбежали. А она им говорит: «Чего испугались? Вот вымоюсь уйду». Вытащила ноги, ушла, и мельница заработала (Вологодская обл., Белозерский район, Георгиевское, 1988).
№ 169. Бабушка умерла. Приехавши был дядя с Москвы. Пьяный пошел на речку. В костюме, одевши как следует. Ему показалась девушка красивая. Он приобнять хотел, руками так сделал — и нырнул в речку. Привиделась хорошая девушка, красивая. А он пришел, льет с него, а в хорошем костюме был (Новгородская обл., Батецкий район, Черная, 1988).
№ 170. Русалки были тож. Разны виды показывали: и женщиной, и мужчиной, и скотиной. Как привидится. Увидят их и болеют (Архангельская обл., Мезенский район, Лампожня, 1986).
№ 171. Проклинаться через ребенка нельзя, а то умрет, русалкой будет. Мужик блюдовал, мать прокляла, потом крестная замолила. А девчонку мать выругала, та двенадцать дней плакала. В такой час попала, и потащили черти (Новгородская обл., Старорусский район, Рукаты, 1990).