КУБЕНСКИЙ КРАЙ
В кабинете главы Новленского сельского поселения Дмитрия Валентиновича Ячменнова, на территории которого находится наша деревня Коробово, мое внимание привлекла большая настенная карта. Я сначала подумал, что это карта Российской Федерации. Но, приглядевшись, понял, что это изображение границ Вологодской области. Оно удивительно совпадает по своим контурам с современной Россией. Пусть это случайное совпадение, но для меня весьма символическое.
Тридцать лет я ездил-летал по России. Бывал на саамских кочевьях в Ловозере на Кольском полуострове, видел «выморозку судов» в заполярном порту Тикси. Не раз путешествовал по Чуйскому тракту в Горном Алтае, стоял в центре Азии, что находится в тувинской столице Кызыл. Любил приезжать на реку Селенгу в Бурятию, а на Байкале ловить рыбу. А сколько впечатлений дала мне Якутия, зимняя, с пятидесятиградусным морозом и ослепительным солнцем, и летняя, с широким разливом реки Лены и бескрайней тайгой, где чайными блюдцами разбросаны тысячи озер.
В Дагестане я гулял на лакских свадьбах и дважды посещал исторический аул Гуниб, где был пленен Шамиль. Поднимался на подошву Эльбруса в Кабардино-Балкарии и гостил у друзей в Адыгее.
Бывал и во многих областях Центра России, на Урале, Крайнем Севере, в Среднем и Нижнем Поволжье, в Карелии, в Республике Коми... А еще в Грузии, Украине, Прибалтике...
Занимаясь творчеством писателей национальных республик, видел да и сам описывал их настоящий культ родных мест, малых родин. Уважение и признательность той пяди земли, на которой человек сделал первые шаги, широко распространено среди наших народов. Где-то зарывают в землю пуповину ребенка и позднее, повзрослевшему человеку указывают: здесь ты родился, это место свято для тебя. Где-то ставят коновязь — сэргэ: здесь твоя отчая земля, помни ее!..
Все эти десятилетия я очень редко приезжал на свою родину.
Совсем недалеко от Москвы, не в Сибири и не в Поволжье, на вологодских кладбищах лежали мои самые близкие родственники, второго и третьего от меня поколений. Мой дед и бабушки, мои прадеды и прабабушки по отцовской и материнской линии. О последних я почти ничего не знал. Получилось, как в стихах Николая Рубцова: «Когда ж повзрослеет в столице, посмотрит на жизнь за границей, тогда он оценит...» Дальше каждый читатель волен подставить название своего родного места.
Русские — стыдливый народ и не любят высоких слов. Нахваливать свои края, признаваться им прилюдно в любви у многих из нас как-то не принято. Что в душе, то и свято. А зачем самые дорогие для себя и сокровенные чувства выставлять на всеобщее обозрение?! Тем более что десятилетиями приучали нас видеть несовершенства наших малых родин, стремиться к иным далям, более светлым, гармоничным, «общечеловеческим».
Но другой подлинности, кроме малой родины, у нас сегодня не осталось. Чего мне в этой связи стыдиться?!
Кубеноозерье — часть великого водного пути из Каспийского в Белое море через знаменитый в древности Словенский волок. Наши края на протяжении шести веков были географическими воротами на Урал и в Сибирь. Здесь был основан один из первых в Заволжье монастырей — Спасо-Каменный. В Заозерье находился центр Северной Фиваиды — монастырской земли спасения православной веры и Русского государства по замыслу Сергия Радонежского и князя Дмитрия Ивановича Донского. Здесь творили духовные подвиги 28 святых православной церкви, больше, чем в других местах русской земли. На берегах Кубенского озера находились шестнадцать монастырей и тридцать приходских церквей. В Кубеноозерье бывали многие великие князья и цари Иван Грозный и Петр Первый. Отсюда вышли чудотворные иконы и древние рукописные книги.
По всему юго-западному берегу озера могилы моих предков. Деревня Каргачево — родина прадеда Александра Александровича Дементьева. Чуть дальше, через Кирилловскую дорогу (шоссе Вологда—Кириллов) деревня Бубырёво, родина моей бабушки Екатерины Александровны и всей ее родни. С Дементьевыми их связывал общий церковный приход храма Архангела Михаила в деревне Коробово, где Екатерина Александровна Демичева венчалась с Василием Александровичем Дементьевым, моим дедушкой. Проехав тридцать километров в сторону Вологды, попадешь в деревню Хрипелёво, откуда вышли Кирьяновы, мое прямое родство по материнской линии. Здесь родился мой прадед Анатолий Дмитриевич Кирьянов.
Сохранились могилы только Дементьевых на новленском кладбище, а все остальные, в том числе и Кирьяновские, пропали на уничтоженных местных погостах.
В этих краях находили прибежище погорельцы из центральных русских княжеств, бежавшие сюда от татаро-монгольских захватчиков. Нашу волость упоминали в своей родословной Дмитрий Донской и его сын Василий Дмитриевич. Беседуя с Сергием Радонежским, победитель Мамая соглашался, что только за Волгой, за угличскими и ярославскими лесами можно спасти русский народ, его православную веру, оказавшуюся между молотом и наковальней, между воинственными католиками на западе и дикими кочевниками мусульманами на востоке. Еще раньше появились на Кубенском озере первые монастыри, духовно-культурные центры того времени — Спасо-Каменный, Святолукский на истоке реки Сухоны, Богородицкий на Лысой Горе, в устье реки Кубены, Антониево-Введенская пустынь у реки Порозовицы.
Не только игумены и старцы монастырей совершали духовные подвиги, но вместе с ними государственному делу освоения и обустройства кубенских территорий помогали и удельные князья Заозерские, Пенковы, Бохтюгские, Новленские, Кубенские из ярославского и ростовского княжеских домов. Особенно прославился праведной жизнью святой благоверный князь Дмитрий Васильевич Заозерский со своей супругой, святой благоверной княгиней Марией. Их заботами возникли и возобновились в родовой отчине монастыри Дионисия Глушицкого, Александра Куштского, Пахомия Святолукского.
Прошло еще несколько десятилетий, и вот уже в кибитке по санной дороге мчится вдоль озера царский поезд с Иваном Грозным, спешащим в соседнюю Кирилло-Белозерскую обитель помолиться у гроба чудотворца Кирилла. Смотрит царь с высоких косогоров на островной монастырь, на заозерные храмы и на монашеские обители, думает свою нелегкую думу.
Другой русский государь, Петр Великий, прослышав в юности о чудесном озере, приезжал сюда с целью спустить здесь на воду первую русскую флотилию. Самолично измерял он с рыбацкой лодки глубины Кубенского, дивился на внезапную крутую волну, которую поднимал ветер-дольник. И справедливо решил не рисковать.
«Начиная с XIX в. — пишет исследователь А.Е. Финченко в книге «Русский Север. Ареалы и культурные традиции», — в отечественной науке утвердилось мнение о монолитности севернорусской культуры в сравнении с южнорусской (к которой относились, по существу, все культурные традиции южнее Москвы). Но есть и культурные очаги».
Культурный очаг Кубеноозерья, располагающийся на стыке двух крупных регионов: западного (бассейны рек Мологи и Шексны) и восточного (бассейны рек Сухоны и Ваги), обычно относят к древнему Белозерью, считая его периферией этого региона. Между тем явные природные отличия и другие факторы говорили о том, что единая связь этих регионов весьма условна и основана на административных границах удельного Белозерского княжества, одного из самых крупнейших по территории Древней Руси XIII—XIV вв. Кубеноозерье, примыкая на севере к Поморью и с юга к Центру, занимая между ними промежуточное и связующее положение, оказалось почти не исследованным. «Между тем, — пишет историк Е.Н. Бакланова, специалист по местной крестьянской общине, — само местонахождение Вологодского уезда на периферии как Замосковья, так и Поморья могло способствовать синтезу там специфических черт, присущих хозяйству двух названных регионов, и определить историческое своеобразие края» (Бакланова. С. 5).
Самобытность всех сторон местной жизни хорошо показали авторы академического исследования «Русский Север: этническая история и народная культура. XII—XX века», подготовленного и выпущенного двумя изданиями (2001 и 2004 гг.) Институтом этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. В результате многолетней экспедиционной работы и архивных изысканий выявлены и описаны три природно-экономические зоны Вологодской земли. Кубеноозерье вошло в центральную зону, к которой также «относятся уезды вдоль Сухонско-Двинского речного пути («экономического нерва» всего края), население которых занималось земледелием и промыслово-торговой деятельностью. Это был центр северного земледелия, а в ряде мест и производства товарного хлеба в XVII в.» (курсив мой. — В.Д.) (Русский Север... С. 5).
Район Кубенского озера подразделялся на обширную местность Сяма на западном берегу, на местность Кубена, охватывающую южный конец озера, и огромную территорию Заозерья на восточном берегу.
Кроме Сямы, которая позднее разделилась на ряд волостей, Кубена и Заозерье многократно упоминаются в исторических документах. На всех этих территориях происходили события общерусского масштаба.
Замечу, что для читателей, плохо знакомых с географическими реалиями здешних мест, иные названия не совсем понятны: историки говорят, к примеру, о Кирилло-Белозерском монастыре, но его расположение не связано напрямую с Белым озером, до него от Сиверского озера, на берегу которого и стоит монастырь, сравнительно далеко. Точнее бы назвать монастырь Кирилло-Сиверским. Просто вторая часть названия знаменитой «государевой крепости» произошла от древней земли Белоозеро, где она и расположена.
Так получилось и с Кубеноозерьем. Помимо озера, такое же название носит и большая река, впадающая в него на восточном берегу. Вернее сказать, озеро получило название по своему притоку — реке Кубене. Но местность Кубена принадлежала не только бассейну реки, а и всей южной оконечности озера, где располагался поставленный еще новгородцами городок Кубенский (ныне село Кубенское). На противоположном берегу в устье Кубены расположено большой торговое село, ныне районный центр Устье. Его еще называют Устье-Кубенское, что создает иногда путаницу с селом Кубенским.
В XIX в. этнографы и краеведы стали выделять Кубеноозерье в отдельную историческую и территориальную единицу. Редактор «Вологодских губернских ведомостей» Ф.А. Арсеньев считал, что существует общий Шекснинско-Кубеноозерский край. В Памятной книжке Вологодской губернии на 1862 и 1863 гг. он уже пишет о Кубенском крае, поясняя, что «Кубенским краем я называю ту полосу местности, которая тянется по направлению правого берега Кубенского озера и далее по системе вод герцога Вюртембергского до города Кириллова». Вряд ли все-таки следует относить Кириллов к Кубеноозерью, его крайнюю северо-западную линию можно провести по Словенскому волоку (ныне село Волокославино), где недалеко проходила граница Новгородской и Вологодской губерний.
Малоизвестный историк-краевед А.Е. Мерцалов выделял и рассматривал вопросы хозяйствования в Кубенском Заозерье. Популярный писатель XIX в. Николай Полевой писал о Закубенской стороне.
В наши дни самостоятельность и своеобычность территории Кубеноозерья признаны в трудах академика РАН Н.А. Макарова, вологодского искусствоведа А. Рыбакова, который отнес его к особой культурной области.
Я ограничусь рассмотрением нынешних территорий тех сельсоветов, которые до революции входили в Кубенскую треть, — это волости Ракульская, Кубенская, Сямская, Воздвиженская, Перебатинская и Верхневологодская. Кубенская треть после административной реформы 1713 г. входила в первую долю Вологодского уезда. На другом от нас берегу озера располагалась Заозерская половина, насчитывающая немало крупных волостей и сотни мелких деревень. Ныне за землях Заозерья, прилегающих к озеру, располагаются Усть-Кубенский и Кадниковский районы.
Кадниковский уезд до революции считался самым большим в Вологодской губернии: 49 волостей, 1900 деревень и сел с 200 тысячами жителей. А само древнее Заозерье тянулось аж до верховьев реки Вага, представляя собой огромный район, примыкавший к Кокшеньге и Устюжской земле, к знаменитому Заволочью, которое располагалось в Двинских землях. Места эти были давно обжитыми и, несмотря на многочисленные болота и густые леса, славились, как я уже упоминал, своим хлебопашеством (Кокшеньга кормила заселяемую в XVII в. Сибирь хлебом, а когда кокшары перебрались на земли под Томском, то и здесь устроили сибирскую хлебную житницу).
В.И. Ленин совершенно ошибочно утверждал, что севернее Вологды царит настоящая дикость. Эту его цитату всюду затаскали, открывая ею даже краеведческие сборники, видно, и сами поверили, что жили в «диком краю». Мало того, что Кубеноозерье являлось наряду с Белозерьем самым населенным краем к северу от Вологды, а значит, и самым обжитым, обустроенным, оно к тому же славилось своей зажиточностью, грамотностью*[* Авторы «Очерков истории СССР. Конец XV-XVII вв.» (Л., 1957) А.И. Копанев, А.Г. Маньков, Н.Е. Носов утверждают, что «в начале XVI в. грамотных среди мужского населения Русского Севера было 80 процентов» (С. 94)] и культурой, своими промыслами — кружевоплетением, роговым, гончарным, своим купеческим размахом, своей чудесной природой.