Время Павла I (1796-1801)
Лишь с недавнего времени личность и судьба импера-
тора Павла получили надлежащее освещение в исторической
литературе. Кроме старого, но не стареющего труда Д. Ф.
Кобеко "Цесаревич Павел Петрович" мы имеем теперь для
общего ознакомления с царствованием Павла труды Е. С.
Шумигорского ("Имп. Мария Федоровна", "Е. И. Нелидова"
и "Имп. Павел I"), в которых господствует благожела-
тельное отношение к Павлу, и затем монографии Н. К.
Шильдера ("Имп. Павел" и "Имп. Александр I") с тенден-
цией против Павла. Кроме того, ценны по материалам и по
изложению отдельных сторон павловского времени: Панчу-
лидзев "История кавалергардов", т. II; Брикнер "Смерть
Павла I" и сборник "Цареубийство 11 марта 1801 года"
(СПб., 1907). В самое последнее время (1916) вышел обс-
тоятельный труд проф. М. В. Клочкова "Очерки правитель-
ственной деятельности времени императора Павла I", в
котором сделана попытка научного изучения внутреннего
управления России при Павле. С освобождением павловской
эпохи от условий государственной тайны наука получает
возможность не только изучить причины странностей этого
государя и обстоятельств его смерти, но и понять его
психологию и истинные мотивы возмущения против него.
Личность и внутренняя деятельность императора Пав-
ла I. Наследовавший императрице Екатерине ее сын Павел
Петрович вступил на престол б ноября 1796 г., уже 42
лет от роду, пережив много тяжелых минут в своей жизни
и испортив свой характер под влиянием холодных, неиск-
ренних и даже враждебных отношений, существовавших меж-
ду ним и его матерью. Императрица Екатерина не только
не любила своего сына, но даже подозрительно относилась
к нему, так как не могла не видеть в нем претендента на
власть, перешедшую к ней помимо Павла, от его отца,
Петра III. Конечно, благодаря этой подозрительности,
она держала Павла вдали отдел, не допуская его ни к
участию в своем Совете и в администрации, ни к командо-
ванию войсками. Отсутствие любви к сыну вызывало в Ека-
терине небрежность в обращении с ним; такая же небреж-
ность усвоена была и всеми любимцами императрицы. Павел
был в открытой опале при дворе и не был гарантирован
даже от дерзостей со стороны придворных его матери.
Понятно, как должно было все это угнетать и разд-
ражать самолюбивого Павла, который, при всей своей вы-
нужденной сдержанности, не мог не понимать, что право
на его стороне, что унижения и оскорбления, которым он
подвергался, составляют не просто дерзость и невежли-
вость, а преступление. Чувство личной обиды соединялось
у Павла и с чувством обиды за своего отца Петра III:
судьба Петра оставалась ему в точности неизвестна до
самой смерти Екатерины (когда он узнал, что смерть Пет-
ра III была случайной и что Екатерина в ней нисколько
не повинна); не был в точности известен ему и характер
Петра III. Отношение Павла к матери поэтому было очень
сложно и не могло быть беспристрастно.
Находясь в стороне от двора и политики, Павел ис-
кусственно ограничивал свои интересы семьей, личным хо-
зяйством и командой над теми немногочисленными войска-
ми, которые составляли гарнизон вновь устроенного Пав-
лом городка Гатчины. На государственное управление и на
придворную жизнь смотрел он со стороны, как чуждый зри-
тель, и поэтому оценивал факты государственной жизни с
полной свободой критики. Несовпадение его личных идеа-
лов с тем, что совершалось на его глазах, вызывало в
нем чувство глубокого недовольства ходом дел, осуждение
и правящих лиц, и самой системы управления. Он рвался к
деятельности, а возможности действовать у него не было
никакой. Силы ума поневоле растрачивались на мелочи и
не обогащались необходимым опытом государственной дея-
тельности.
При таких условиях император Павел, вступая во
власть, обнаружил явную вражду к порядкам, существовав-
шим при дворе его матери, и к людям, имевшим влияние на
дела при Екатерине. С первых минут его царствования
стало ясно, что новый государь будет действовать с по-
мощью новых людей и совершенно в новом направлении.
Властные фавориты Екатерины потеряли всякое значение;
раньше унижаемый ими Павел теперь высказывал самое вы-
сокое представление о существе своей власти. Исполнен-
ный самых лучших намерений, он стремился всей душой к
благу государства, но отсутствие правительственных на-
выков мешало ему действовать удачно. Недовольный систе-
мой управления, он не мог найти вокруг себя способных
людей, чтобы заменить ими прежнюю администрацию. Желая
водворить порядок при дворе и в администрации, он гром-
ко осуждал и искоренял старое, новое же насаждал с та-
кой строгостью, что оно всем казалось горше старого.
Неподготовленность к делам сказывалась на всем, что де-
лал Павел, и, соединяясь с неровностью его характера,
сообщала всем его мерам колорит чего-то случайного, бо-
лезненного и капризного. С годами горячность и впечат-
лительность Павла перешли в тяжелую способность терять
самообладание из-за пустяков; любовь к порядку и закон-
ности заменялась пристрастием к внешним формам подчине-
ния и благочиния; вспыльчивость обратилась в припадки
жестокости. Если бы все эти черты Павла оставались в
узких рамках его личной жизни, они были бы едва заметны
для историка, но Павел свои случайные настроения пере-
носил в законодательство и политику, и они стали неиз-
бежным материалом для характеристики его как правителя.
А между тем какую симпатию будит в нас личность
Павла в детские годы! Он рос под руководством умного
Никиты Ив. Панина. Ни Панин, ни Порошин (один из млад-
ших наставников Павла, день за днем отмечавший в своем
известном дневнике все поступки маленького Павла), и
решительно никто не замечал в мальчике ненормальных
психических черт или несимпатичных сторон характера.
Наоборот, читая дневник Порошина, мы видим перед собой
Павла живым, способным мальчиком, интересующимся серь-
езными для его возраста вещами. Павел 10-12-ти лет
охотно занимался с Порошиным математикой и любил чи-
тать. Во время обеда, когда обыкновенно приходил его
воспитатель, Н. И. Панин, за столом шел интересный и
часто серьезный для лет Павла разговор, умело поддержи-
ваемый Паниным; к сожалению, другие служебные обязан-
ности отвлекали Панина от воспитательной должности, да
и обращался он с Павлом сухо и несколько свысока, что в
значительной степени парализовало влияние воспитателя
на воспитанника. Но в более позднее время Павел ближе
сошелся с Паниным, горячо его любил и горько оплакивал
его кончину.
Важнейшие факты внутренней деятельности императора
Павла не могут быть изложены в виде стройной и правиль-
ной системы управления именно потому, что в основе дея-
тельности Павла лежали его личные чувства и взгляды, не
всегда постоянные и определенные. Первым правительст-
венным актом большой важности в царствование Павла был
акт о престолонаследии, обнародованный при короновании
его 5 апреля 1797 г. Порядок наследования определялся
"Учреждением об императорской фамилии" очень подробно
по праву "естественному". Вместо прежнего, установлен-
ного Петром Великим в 1722 г., порядка произвольного
назначения наследника престола лицом царствующим уста-
новлялся неизменный порядок перехода престола по прямой
нисходящей линии от отца к старшему сыну, "дабы госу-
дарство не было без наследника, дабы наследник был наз-
начен всегда законом самим, дабы не было ни малейшего
сомнения, кому наследовать". Учреждение императора Пав-
ла, как нетрудно заметить, восстановляло и узаконивало
старый допетровский обычай перехода власти. Нарушение
этого обычая Петром дало горькие плоды в XVIII в. и на
самом Павле отразилось тяжелым образом. Под влиянием
холодных отношений к матери у него создалась мысль о
возможности лишиться своего законного права; мысль эта
угнетала Павла задолго до смерти Екатерины; самый акт о
престолонаследии составлен был им и его супругой Марией
Федоровной (урожденная София-Доротея Вюртембергская,
внучка сестры Фридриха II Прусского) задолго до обнаро-
дования его, еще в 1788 г., в те дни, когда Павел думал
ехать из Петербурга на театр шведской войны.
Менее важны были мероприятия императора Павла в
сфере управления и относительно сословий. Недовольный
приемами екатерининской администрации и беспорядком в
делах, Павел перенес свое недовольство от злоупотребле-
ний на административную систему, при которой эти злоу-
потребления существовали. Он, можно сказать, пытался
даже изменить эту систему: восстановил упраздненные при
Екатерине коллегии, изменил административное деление
Рос-си: уменьшив число губерний), возвратил прежние
формы управления окраинам государства, тем областям,
которые отошли к России от Швеции и Польши, отменил
многое в том местном самоуправлении, на котором была
построена при Екатерине местная администрация. Все эти
меры императора Павла, нарушая стройность прежней сис-
темы, ничего нового, однако, взамен не создавали; они
мало приносили пользы, иногда же клонились и ко вреду.
Общие формы управления, действовавшие во всем государс-
тве, были распространены Екатериной на недавно приобре-
тенные провинции западные и юго-западные, конечно с це-
лями скорейшего слияния их населения с основным населе-
нием государства; реформы Павла испортили это разумное
дело. Восстановление коллегий не вдохнуло новой жизни в
отжившие учреждения, и преемник Павла, император Алек-
сандр, заменил коллегии министерствами.
В отношении сословий политика императора Павла
проникнута была тем же духом противоречия политике Ека-
терины, какой заметен и в его административных мерах.
Ряд привилегий, данных Екатериной дворянству и в мень-
шей степени горожанам, не согласовался с личными взгля-
дами Павла на государственное положение русских сосло-
вий. Император не допускал возможности существования в
государстве привилегированных лиц, а тем более целых
групп, и высказал это в очень резких фразах. "В России
велик только тот, с кем я говорю, и только пока я с ним
говорю" -- так выразился однажды Павел в беседе о русс-
ких аристократах. Ясно, что не только закрепления, но и
соблюдения сословных прав, созданных Екатериной, от
Павла ожидать было трудно. И действительно, Павел унич-
тожил некоторые привилегии высших классов (при нем дво-
ряне и горожане снова подпали телесным наказаниям за
уголовные преступления); Павел ограничил во многом
действие Жалованных грамот 1785 г., стеснил местное са-
моуправление. Он установил законом 1797 г. высшую норму
крестьянского труда в пользу помещиков (три дня барщины
в неделю) и таким образом положил первое ограничение
помещичьей власти. К тому же ограничению вело и запре-
щение продавать дворовых людей и крестьян без земли с
молотка. Такое направление мер Павла в защиту низшего
класса и в ущерб интересам высших классов указывает на
начало переворота в правительственной деятельности, ко-
торый наступил яснее в эпоху императора Александра I и
позднее повел к падению крепостного права и исключи-
тельных сословных привилегий. Под влиянием распоряжений
Павла крестьянство заговорило о свободе от помещиков, и
уже в 1797 г. начались крестьянские волнения во внут-
ренних губерниях. Однако, отмечая противодворянские
тенденции Павла, не следует придавать им характера соз-
нательной и планомерной деятельности в пользу простона-
родья и против крепостничества. Твердо стоя на одном
принципе самовластия, Павел, впрочем, не выдерживал
своих настроений и, как во всем, далек был от строгой
последовательности и в сословной политике. При нем в
Новороссии был воспрещен существовавший там свободный
переход крестьян, а в центральных местах масса казенных
населенных земель была пожалована в частное владение, и
тем самым крестьяне государственные обращались в част-
новладельческих, т.е. крепостных. В 4 года царствования
Павел раздал более полумиллиона крестьян, тогда как
Екатерина за 36 лет своего царствования раздала их 800
000 (обоего пола).
Внешняя политика императора Павла I. В момент
смерти Екатерины 11 Россия находилась в формальном сою-
зе с Австрией, Англией и Пруссией против Франции. А. В.
Суворов получил приказание сформировать армию в 60 000
человек для совместного действия с австрийцами. Импе-
ратрица Екатерина считала, таким образом, необходимым
противодействовать французской революции и восстановить
монархию. Император Павел сначала не признавал этой не-
обходимости. Вступая на престол, он заявил, что "оста-
ется в твердой связи со своими союзниками", но отказы-
вается от прямой войны с Францией, ибо Россия, будучи в
"непрерывной" войне с 1756 г., ныне нуждается в отдох-
новении. Итак, вопреки своей матери, Павел желал дер-
жаться политики невмешательства. Но это желание он не
мог исполнить и почти все свое царствование провел или
в войне с Францией, или в приготовлениях к войне с Анг-
лией, довольно случайно меняя свой политический фронт.
Сперва ряд произвольных действий французского пра-
вительства на Западе обнаружил перед Павлом полное неу-
важение директории к Международному праву и приличию.
Загадочные приготовления Франции к какой-то войне (это
была египетская экспедиция), арест русского консула на
Ионических островах, покровительство польским эмигран-
там, слухи о намерении французов напасть на северный
берег Черного моря -- все это заставило Павла примкнуть
к коалиции, образовавшейся (1799) против Франции, из
Англии, Австрии, Турции и Неаполя. Русский флот дейс-
твовал против французов в Средиземном море и посылал
десанты в Италию на помощь неаполитанскому королю Фер-
динанду VI. Русская армия в соединении с австрийскими
войсками под начальством Суворова действовала против
французов в северной Италии. Суворов, не только опытный
и отважный боевой генерал, но и самостоятельный тактик,
одаренный замечательным талантом военного творчества,
быстро, всего в полтора месяца, очистил всю северную
Италию от французских войск, разбив французов на реке
Адде. Когда же французские армии Моро и Макдональда
устремились на него с целью лишить завоеваний и вытес-
нить из Италии, Суворов заставил Моро отступить без
боя, а Макдональда разбил в трехдневной битве на бере-
гах Требии. Назначение нового французского главнокоман-
дующего (вместо Моро), Жубера, не поправило дела, Жубер
был разбит и убит в битве при городе Нови. С падением
крепости Мантуи северная Италия окончательно перешла во
власть Суворова, но в это время Суворов был оттуда
отозван для действий в Швейцарии. Вступив в Швейцарию
после упорных битв с французами у Сен-Готарда, русские
войска не были вовремя поддержаны австрийцами и попали
в отчаянное положение, так как были лишены припасов и
снарядов и окружены превосходными силами неприятеля в
Мутенской долине. С громадными усилиями удалось, одна-
ко, Суворову одержать несколько блестящих побед, про-
биться к Гларису, а оттуда уйти в южную Германию. Дру-
гой же русский корпус Римского-Корсакова, действовавший
в Швейцарии, был разбит французами при Цюрихе. С полным
основанием Суворов приписывал неудачи кампании плохим
распоряжениям австрийского военного совета (гофкригсра-
та), желавшего из Вены руководить всеми движениями на
театре войны. Император Павел разделил мнение Суворова
и, обвиняя австрийцев в поражении отряда Римского-Кор-
сакова, отозвал свои войска в Россию и разорвал союз с
Австрией, отозвав своего посла из Вены в 1800 г. В том
же году отозван был русский посол из Лондона по совер-
шенно аналогичным причинам: император Павел был недово-
лен отношением англичан к вспомогательному русскому
корпусу, действовавшему против французов в Голландии.
Так совершился разрыв Павла с его союзниками. В
1800 г. вследствие этого разрыва Россия заключает мир с
Францией и готовится к войне с прежними союзниками. Им-
ператор Павел заключает союз с Пруссией против Австрии
и союз с Пруссией же, Швецией и Данией против Англии.
Особенно деятельно идут приготовления к военным дейс-
твиям против Англии: донское казачье войско уже высту-
пило в поход к Оренбургу с целью нападения на Индию. Но
смерть Павла (11 марта 1801 г.) прекратила эти приго-
товления.
Итак, принцип невмешательства не был выдержан им-
ператором Павлом. Отвлеченное чувство законности и
страх подвергнуться нападениям со стороны Франции зас-
тавили Павла воевать с французами; личное чувство обиды
заставило его отступить от этой войны и готовиться к
другой. Элемент случайности так же силен был в политике
внешней, как и в политике внутренней: и там, и здесь
Павел руководился скорее чувством, чем идеей.
Смерть императора Павла. Рано нарушенное духовное
равновесие Павла не восстановилось в пору его царство-
вания; напротив, власть, доставшаяся ему поздно, кружи-
ла ему голову еще сильнее, чем страх перед матерью. По-
ка он жил в добрых отношениях со своей женой Марией Фе-
доровной и продолжал свою платоническую дружбу с фрей-
линой Нелидовой, эти обе женщины, дружные одна с дру-
гой, влияли благотворно на Павла, смягчали его настрое-
ние, тушили его гнев, сглаживали его бестактности. Но
семейному миру Павла пришел конец в первой половине
1798 г. После рождения сына Михаила Павел отдалился от
Марии Федоровны и попал под иные влияния: он стал жерт-
вой кружка, в центре которого находились его брадобрей
Кутайсов и Лопухины. Его уверили в том, что жена желала
держать его под своим "игом", и побудили порвать с ней.
Императрица и Нелидова "узнали свою беду" и подверглись
гонению. В семье Павла началась драма, потому что Павел
явно увлекся девицей Лопухиной, а к семье стал резко
враждебен. Подчиненный внушениям неизменных угодников и
интриганов, Павел готов был видеть в жене недруга, же-
лавшего будто бы повторить 28 июня 1762 г., а в старшем
сыне Александре -- соперника, готового захватить прес-
тол. Такое настроение государя сказывалось открыто и
грубо и стало для него роковым. Павел переносил опалы с
подданных на родных, угрожал самой династии; и это при-
давало вид лояльности мятежному против него движению.
Лица, желавшие свергнуть Павла, руководились разными
побуждениями: и чувством личной мести, и злобы, и сос-
ловными инстинктами, и видами чужой (говорят, английс-
кой) дипломатии; но напоказ у всех было желание изба-
вить страну от тирана и спасти императорскую семью от
болезненной жестокости невменяемого отца и мужа.
В первом периоде заговора самую видную роль играл
вице-канцлер Никита Петрович Панин (племянник Никиты
Ив. Панина, нам известного). В дружбе с английским пос-
лом Витвортом и Зубовым он составил круг заговорщиков,
имевших целью, ввиду душевной болезни Павла, создать
регентство и вручить его Александру, убедив Павла ле-
читься. В эти планы, как кажется, Панин вовлек и самого
Александра, который никогда не мог этого простить Пани-
ну, считая его начальным виновником смерти отца. Рань-
ше, чем заговорщики приготовились действовать, Павел
начал подозревать Панина и осенью 1800 г. выслал его в
подмосковную деревню. Дело замедлилось, но ненадолго.
Руководство заговором перешло в руки петербургского во-
енного губернатора, графа Палена, любимца Павла, кото-
рый повел его к определенному и решительному концу --
"к совершенному устранению Павла от престола какою бы
то ни было ценою". Заговор окреп к весне 1801 г. В нем
принимало участие петербургское офицерство, опиравшееся
на солдатскую массу, пассивно шедшую за своим начальст-
вом. 11 марта 1801 г. заговорщики к полуночи проникли в
новый дворец Павла, Михайловский замок, построенный на
месте старого Летнего дворца. Из 40 или 50 человек за-
говорщиков до комнат Павла дошло человек 8, и в запаль-
чивом объяснении с ними Павел был убит, в отсутствии
графа Палена. Неизвестно, насколько преднамеренно было
совершено убийство, но рассказывали, что заговорщики
открыто величались своим поступком в первые дни по кон-
чине Павла.
Так кончилась жизнь императора Павла, первого из
русских государей после Петра, не служившего дворянским
интересам.
Время Александра I (1801 - 1825)
Вступление на престол. В момент смерти Павла два
его старших сына Александр и Константин находились в
Михайловском замке под домашним арестом и ждали грозы
от отца, не ведая за что. О движении против отца Алек-
сандр знал; но он и мысли не допускал о возможности
кровавой развязки. Поэтому, когда Пален сообщил ему,
придя из покоев Павла, о происшедшем, Александр впал в
обморок и потом обнаружил сильнейшее отчаяние. Пален не
был в силах убедить Александра "начать царствовать" и,
говорят, только окриком привел его в себя. Положение
Александра было очень тяжело: он чувствовал, что, зная
и попуская умыслы на власть отца, он рисковал подпасть
обвинению и в том, что случилось. Он смотрел на себя
как на невольного участника убийства и боялся, что так
посмотрят на него и другие. Горше всего было то, что в
первые минуты после кончины Павла его супруга и мать
Александра отнеслась к Александру с подозрением и как
бы ждала его оправданий. В отчаянии и гневе она требо-
вала отчета в происшедшем, настаивала на наказании ви-
новных, хватаясь за власть, боясь, что Александр ее не
достоин. Надобны были большие усилия, чтобы ее успоко-
ить и уничтожить недоразумения между ней и сыном. Тако-
ва была обстановка воцарения Александра. Мучительные
движения совести при воспоминании об отце; трудность
положения между матерью и заговорщиками, которых пока
не было возможности наказать; необходимость уживаться
до времени с теми, кто, произведя один переворот, мог
отважиться и на другой, -- все это удручало Александра
и делало его глубоко печальным и тоскующим безутешно.
Таким явился он перед своими подданными, и его трога-
тельное горе подкупало сердце тех, кто видел в нем лю-
бящего сына.
Характерен был манифест императора Александра I,
обнародованный 12 марта: "Судьбам Вышняго угодно было
прекратить жизнь любезнейшего родителя Нашего Государя
Императора Павла Петровича, скончавшегося скоропостижно
апоплексическим ударом в ночь с 11 на 12 число сего ме-
сяца. Мы, восприемля наследственный Императорский Все-
российский престол, восприемлем купно и обязанность уп-
равлять Богом нам врученный народ по законам и по серд-
цу в Бозе почившей Августейшей Бабки нашей Государыни
Императрицы Екатерины Великия, коея память нам и всему
Отечеству вечно пребудет любезна, да, по Ея премудрым
намерениям шествуя, достигнем вознести Россию на верх
славы" и пр. Новая власть свидетельствовала, что она не
солидарна с только что прекратившейся властью Павла и
желает возвратить страну к порядкам, которые он осуждал
и преследовал. Отсутствие опал и гонений на участников
переворота и милостивое увольнение от дел в июне 1801
г. гр. Палена еще более утверждали в мысли, что новый
государь очень далек от режима императора Павла. Каза-
лось, воскресает "бабушкин век" (выражение самого Алек-
сандра) дворянской царицы Екатерины II. Однако такое
заключение было бы несправедливо: в лице Александра для
государства явился не подражатель Екатерины, а руково-
дитель совсем нового склада и необычного типа, уразу-
меть который было очень трудно. Не понимая Александра,
современники звали его "очаровательным сфинксом" и до-
гадывались, что его разгадку надобно искать в ею воспи-
тании.
Личность Александра действительно становится нам
понятна лишь тогда, когда мы вдумываемся в обстоятель-
ства его воспитания и в его семейную обстановку. Судьба
поставила его между бабкой и отцом как предмет ревности
и спора. Когда Александр родился, Екатерина взяла его у
родителей на свое собственное попечение и сама его вос-
питывала, называя его "мой Александр", восхищаясь здо-
ровьем, красотой и добрым характером ласкового и весе-
лого ребенка. Выросши бабушкиным внуком, Александр не
мог, разумеется, уйти и от влияния родителей и понял,
какая бездна разделяет большой двор Екатерины и скром-
ный гатчинский круг его отца. Чувствуя на себе любовь и
бабки, и Павла, Александр привык делать светлое лицо и
там, и здесь. У бабки в большом дворце он умел казаться
любящим внуком, а переезжая в Гатчину, умел принимать
вид сочувствующего сына. Неизбежная привычка к двуличию
и притворству была последствием этого трудного положе-
ния между молотом и наковальней. Но умение менять по
произволу свое настроение и прятать свои мысли и чувс-
тва могло бы стать для Александра удобной привычкой об-
щежития, если бы эта привычка выработалась не в столь
тяжких условиях. В последнее десятилетие своей жизни
Екатерина пришла к мысли о необходимости отстранить
Павла от престола и воспользоваться законом 1722 г. для
того, чтобы передать престол мимо Павла Александру. В
1796 г. она пыталась посвятить в это дело самого Алек-
сандра, который и ранее (1793--1794) мог уже ловить
сторонние намеки на этот проект. На сообщение Екатерины
Александр ответил ей ласковой благодарностью за доверие
и благоволение; в то же время в письме к отцу именовал
его пока не принадлежавшим ему титулом "величества", а
за спинами их обоих говорил, что сумеет уклониться от
передачи ему власти, и собирался даже "спастись в Аме-
рике". Надо вдуматься в дело, чтобы понять, какой ужас
переживал Александр в своей душе за это время и как тя-
жела была для него необходимость двоиться между Екате-
риной и Павлом и уметь казаться "своим" для обеих сто-
рон. Воспитанные семьей двойственность и двуличие оста-
лись навсегда свойством Александра; он отлично входил
во всякую роль, какую хотел играть, и никогда не внушал
уверенности, что он в данную минуту искренен и прям.
Сперанский назвал Александра "сущим прельстителем" за
умение овладеть собеседником; но именно Сперанский на
себе мог познать, как неожиданно исчезало благоволение
прельстителя и как призрачно бывало его расположение.
Но если жизнь рано вытравила в характере Александ-
ра искренность и непосредственность и сделала его дву-
личным, то умственное его воспитание сообщило двойс-
твенность его мировоззрению. Екатерина стремилась пос-
тавить воспитание Александра на высоту современных ей
педагогических требований и желала вести внука в уро-
вень с умственным движением века. Поэтому она и вверила
его "передовому" воспитателю, швейцарскому гражданину
Лагарпу. В умственной обстановке, созданной Лагарпом,
Александр действительно шел в уровень с веком и стал
как бы жертвой того великого перелома, который произо-
шел в духовной жизни человечества на рубеже XVIII и XIX
столетий. Переход от рационализма к ранним фазам роман-
тизма сказался в Александре сменой настроений, очень
характерной. В его молодых письмах находим следы поли-
тических мечтаний крайнего оттенка: он желает свободных
учреждений для страны (constitution libre) и даже отме-
ны династического преемства власти; свою задачу он ви-
дит в том, чтобы привести государство к идеальному по-
рядку силой законной власти и затем от этой власти от-
казаться добровольно. Мечтая о таком "лучшем образце
революции", Александр обличает в себе последователя ра-
ционалистических утопий XVIII столетия. Когда же он
предполагает по отказе от власти уйти в сентиментальное
счастье частной жизни "на берегах Рейна" или меланхоли-
чески говорит о том, что он не создан для придворной
жизни, -- перед нами человек новых веяний, идущий от
рассудочности к жизни чувства, от политики к исканию
личного счастья. Влияние двух мировоззрений чувствуется
уже в раннюю пору на личности Александра и лишает ее
определенности и внутренней цельности. Мы поэтому не
удивимся, если будем наблюдать и во все прочие эпохи
жизни Александра ту же неопределенность и раздвоенность
его умственного настроения и малопонятные переходы от
религиозного равнодушия почти к религиозному экстазу,
от освободительных стремлений -- к реакции, от Сперанс-
кого -- к Аракчееву и т. п. Человек переходной поры,
Александр не успел приобрести твердых убеждений и опре-
деленного миросозерцания и по житейской привычке прино-
равливался к различным людям и положениям, легко прино-
равливался к совершенно различным порядкам идей и
чувств.
Понимание основного свойства натуры Александра
(именно его внутренней раздвоенности) и его господству-
ющей манеры (именно склонности и способности носить ли-
чину) дает нам ключ к пониманию тех резких и частых пе-
ремен в системе и личном поведении Александра, какие
удивляли современников и исследователей и заслужили
Александру название сфинкса.
Первое время царствования. Застигнутый врасплох
известием о кончине отца, Александр потерялся. Извест-
ные
слова гр. Палена: "C'est assez faire l'enfant! al-
lez regner!" заставили его совладать с горем и смущени-
ем, но пока не
сделали хозяином положения. Можно думать, что пер-
вые шаги нового правительства, именно манифест 12 марта
и группировка вокруг Александра дельцов "бабушкина ве-
ка", произошли без его деятельного участия. Но скоро
Александр осмотрелся: со свойственной ему мягкостью и
благовоспитанностью он успел удалить гр. Палена, счи-
тавшего себя временщиком, и собрал вокруг себя близких
себе людей. Верный мечтаниям юности, он дал ряд распо-
ряжений либерального характера, даровав свободу и про-
щение заключенным и сосланным во время императора Пав-
ла, отменив разного рода ограничения и запрещения,
восстановив действие грамот 1785 г. и т. п. Эти распо-
ряжения и личное поведение Александра, чарующее и лас-
кающее, доставили ему удивительную популярность. Многим
казалось, что Александр -- "это сердце и душа Екатерины
II, и во все часы дня он исполняет обещание, данное в
манифесте". Но Александр не ослеплялся достоинствами
екатерининской политики и ее дельцов. Он жестоко и нас-
мешливо критиковал екатерининский двор и презирал ее
придворных. Не подражать старому и ветхому он хотел, а
повернуть дела по-своему, по-новому. Отсюда его отноше-
ния к делам и людям. Текущую практику управления пре-
доставляет он опытным чиновникам, выбирая их из старших
поколений, из людей "бабушкина века". С ними он ласков,
хотя иногда и не стесняется в отзывах о них за глаза (о
гр. П. В. Завадовском: "Il est nul... un vrai mouton").
Общие же принципы и задачи управления Александр пытает-
ся установить не с этими старыми чиновниками, а с лич-
ными своими друзьями, и не в первенствующих учреждениях
империи, а в бесформенном дружеском кружке, которому
участники его дают шутливое наименование, взятое
из практики французской революции, -- "comite du
salut public". В состав этого интимного комитета входят
четыре лица: Н. Н. Новосильцев, граф В. П. Кочубей,
граф П. А. Строганов и князь Адам Чарторыжский -- все
четыре малоприкосновенные к служебным делам и все четы-
ре настолько не старые, что заслужили от стариков през-
рительное наименование "молодых наперсников Александро-
вых". Влияние этого интимного комитета на дела было
настолько ощутительно, что раздражало не принадлежащих
к составу комитета сановников и вызывало с их стороны
осуждение и даже брань. Однако это не мешало Александру
несколько лет управлять с одними, а советоваться с дру-
гими лицами. Это и составляло особенность первых лет
правления Александра.
Несмотря на то что интимный комитет не был вовсе
оформлен, его занятия велись систематически, и даже су-
ществовало нечто вроде журналов комитета, составляемых
П. А. Строгановым. Записки графа Строганова, изданные
целиком великим князем Николаем Михайловичем в его тру-
де "Граф П. А. Строганов", дают нам прочное основание
для суждения о деятельности комитета. Созданный по мыс-
ли П. А. Строганова, комитет был впервые собран в засе-
дание 24 июня 1801 г., тотчас же по увольнении графа
Палена. Свою задачу комитет понял очень широко: по оз-
накомлении с действительным положением дел в государс-
тве и с внешней политикой России он полагал начать с
частичных реформ управления и закончить установлением
общих основ правопорядка. Можно без колебания признать,
что все движение законодательства и все перемены в ад-
министративном строе в первые пять лет царствования
Александра вышли прямо или косвенно из интимного коми-
тета, и потому значение комитета надобно признать весь-
ма важным. Переустройство высших органов управления
(Сената и Государственного совета) и образование минис-
терств вместо отживших коллегий было назревшим очеред-
ным вопросом того времени, и он разрешен был в 1802 г.
с участием именно комитета. Вопросы сословного устройс-
тва также обсуждались в комитете: и в частности, вопрос
о крепостном праве на крестьян много занимал комитет.
На поместное дворянство члены комитета смотрели небла-
госклонно. "Это сословие самое невежественное, самое
ничтожное и в отношении к своему духу наиболее тупое
(dont l'esprit est le plus bouche)" -- так высказывался
Строганов, и Александр, очевидно, разделял его взгляд.
Оставлять за такой средой право на личность и труд
крестьян казалось несправедливым. Но как отменить это
право, комитет не додумался, и император Александр ог-
раничился в области положительных мероприятий законом
1803 г. о вольных хлебопашцах. Мысль, легшая в основа-
ние закона, была подана государю не в комитете, но она
вполне соответствовала настроению комитета и самого
Александра. Помещикам предоставлялось освобождать своих
крепостных на условиях, выработанных по их взаимному
соглашению и утвержденных правительством; освобожденные
крестьяне составляли особое состояние вольных хлебопаш-
цев. Закон 1803 г. остался почти без применения, но
послужил для общества достоверным признаком, по которо-
му можно было заключить о направлении правительства в
крестьянском вопросе. Если правительство не пошло здесь
далее частной меры, то причина этого не в его настрое-
нии, а в трудности дела. Интимный комитет нашел в кре-
постном праве камень преткновения и, не разрешив этого
основного вопроса русского общественного устройства,
ему современного, не мог успешно разрешить и вопрос об
основаниях того будущего идеального правопорядка, к ко-
торому мечтал вести страну. Обратясь в негласный совет
государя по делам текущим и обнаружив свою неспособ-
ность или неподготовленность к тому, чтобы решить широ-
кую задачу, для которой он был образован, интимный ко-
митет потерял прежнее расположение государя и понемногу
распался. Совершилось это настолько постепенно, что да-
же нет возможности установить точную дату:
дело начало расстраиваться с 1804 г., а в эпоху
Аустерлица и Тильзита комитет окончательно перестал су-
ществовать, и его члены перестали быть в непосредствен-
ной близости к Александру.
Одновременно с распадением комитета произошла пе-
ремена и во внешней политике императора Александра.
Вступая на престол, император Александр намеревался
сохранять мир и нейтралитет. Он остановил приготовления
в войне с Англией и возобновил дружбу как с этой держа-
вой, так и с Австрией. Отношения с Францией стали от
этого хуже, чем были перед кончиной императора Павла,
так как Франция в то время находилась в острой вражде с
Англией. Однако никто в России не думал о войне с фран-
цузами в первые годы императора Александра. Война сде-
лалась неизбежна только после целого ряда недоразумений
между Наполеоном и русским правительством. Наполеон
превратил Французскую республику в монархию; его гро-
мадное честолюбие раздражало Александра, а его бесцере-
монность в делах средней и южной Европы казалась опас-
ной и недопустимой. Наполеон, не обращая внимания на
протесты русского правительства, насильственно распоря-
жался в Германии и Италии, и это заставило Александра
постепенно готовить новую коалицию против Франции.
Главными союзниками его были Австрия и Англия. В 1805
г. открылась война с Наполеоном. Русские войска, под
командой одного из учеников Суворова, Мих. Илар. Голе-
нищева-Кутузова, двинулись в Австрию на соединение с
австрийскими войсками. Но раньше, чем они достигли те-
атра военных действий, Наполеон разбил и пленил авс-
трийскую армию и взял Вену. Кутузов успел увернуться от
неравного боя с Наполеоном и искусными маршами отвел
свои войска назад, на север от Вены. Однако вслед за
тем, по личному настоянию императора Александра, он
принял бой с Наполеоном у г. Аустерлица, хотя и не ве-
рил в победу над французами своих усталых солдат и
расстроенных неудачами австрийцев. Действительно, под
Аустерлицем Наполеон разбил русских и австрийцев и при-
нудил императора Франца к миру. Русская же армия должна
была отойти на родную границу. Так окончилась кампания
1805 г. В следующем, 1806 году император Александр во-
зобновил войну против Наполеона в союзе с Пруссией.
Пруссия не дождалась русских войск и одна начала воен-
ные действия. Французы разбили пруссаков одновременно в
двух битвах, под Иеной и Ауэрштедтом. Наполеон занял
Берлин и овладел прусскими землями до самой Вислы.
Прусский король (Фридрих Вильгельм III) укрылся со сво-
им двором в Кенигсберге и решился с русской помощью
продолжать войну. Всю зиму 1806/07 г. шла кровопролит-
ная борьба вблизи Кенигсберга. Русская армия под на-
чальством Беннигсена оказала упорное сопротивление
французам, между прочим, отразив армию Наполеона в
большом сражении при г. Прейсиш-Эйлау. Но летом 1807 г.
Наполеону удалось разбить русских под г. Фридландом и
война окончилась. Все Прусское королевство оказалось в
руках Наполеона, а русская армия ушла на правый берег
Немана, в родные пределы. Тогда император Александр
заключил с Наполеоном перемирие и имел с ним свидание у
г. Тильзита в павильоне, поставленном на плотах среди
р. Немана. Настроенный ранее не в пользу Наполеона,
Александр после первого свидания делал вид, что вошел с
ним в дружбу. Оба монарха лично договорились об услови-
ях мира. Александр настоял на том, чтобы не уничтожать
Прусского королевства (как того хотел Наполеон), но он
не мог сохранить за прусским королем всех его владений.
У Пруссии была отобрана добрая половина земель. Между
прочим, из большей части тех польских областей, которые
достались Пруссии при разделах Польши, был образовано
"герцогство Варшавское", отданное саксонскому королю.
Россия получила при этом от Пруссии Белостокскую об-
ласть. Кроме того, Пруссия подпала вполне влиянию Напо-
леона и должна была принять в свои города французские
гарнизоны. Россия выходила из неудачной войны без по-
терь и унижения. Но император Александр, не ограничива-
ясь заключением мира, вступил с Наполеоном в союз, ус-
ловия которого были тайно выработаны в Тильзите. Осно-
вой союза было признание за Наполеоном права господства
на западе Европы, а за Александром -- права господства
на востоке. Наполеон прямо указывал Александру, что
Россия должна усилиться на счет Швеции и Турции, пре-
доставив Наполеону Германию и Италию. Оба государя сог-
ласились действовать сообща против Англии, и Александр
принял измышленную Наполеоном "континентальную систе-
му". Она состояла в том, что континентальные страны от-
казывались от торговых сношений с Англией и не пускали
в свои гавани английские корабли и товары; Наполеон ду-
мал достигнуть этим путем экономического разорения Анг-
лии. Тильзитский мир и союз заключили собою первый пе-
риод царствования Александра.
На пространстве первых шести лет император Алек-
сандр успел показать, что он способен к быстрым переме-
нам. Его внутренняя политика не удовлетворила ни людей
"бабушкина века", ни членов интимного комитета: и те и
другие увидели, что не владеют волей и настроением
Александра и не могут положиться на его постоянство.
Одних он раздражал дружбой с "молодыми наперсниками",
попиравшими старину; других удивлял своей сдержанностью
в вопросах преобразования, и "молодые наперсники" с не-
удовольствием замечали, что он легко давал "задний ход"
их начинаниям, которые, казалось, так соответствовали
его собственным недавним мыслям. Двойственность настро-
ения Александра уже тогда делала его "сфинксом". Проис-
шедший же в 1807 г. поворот его внешней политики и союз
с Наполеоном, совершенно непонятный для русского об-
щества, сделали его сфинксом и для широкой публики.
Возвратясь из Тильзита в Петербург, Александр мог ло-
вить вокруг себя, вместо прежних знаков бурного обожа-
ния, молчаливые недоуменные взгляды.
Годы 1807--1812, составляющие второй период царс-
твования императора Александра, характеризуются внутри
государства влиянием Сперанского, а вне -- союзом с На-
полеоном.