По словам Г. Пауля, все явления, так или иначе затрагивающие душу человека: строение организма, окружающая природа, вся культура, весь опыт и переживания - все это оказывает влияние на язык1. Особенности познавательного опыта конкретного этноса, черты материальной и духовной культуры нации воплощаются в единицах лексического уровня языка.
Процесс познания мира человеком можно представить как процесс моделирования окружающей действительности. При этом окружающий мир не просто дублируется с помощью знаковых средств, а оказывается включенным в личностную сферу человека: явления и предметы оцениваются, принимаются или отвергаются человеком, т. е. человек не только познает мир, но и оценивает его стороны и свойства с точки зрения их значимости для удовлетворения своих потребностей. Но, чтобы оценить мир, "человек должен пропустить его через себя"2.
Поскольку "восприятие и осознание человеком мира оказывается производным от культурно-исторического бытия человека"3, то анализ языковой модели, репрезентирующей это восприятие, дает возможность "погрузиться" в мир ценностей русского народа.
Данная статья посвящена лексике, которая тесно связана с материальной культурой народа, его традициями, обычаями. Материалом для исследования послужили наименования женских рубах и сарафанов, зафиксированные в севернорусских говорах.
Основные части традиционного женского наряда Русского Севера - рубаха и сарафан. Рубаху наши предки носили с незапамятных времен - это подтверждается множеством связанных с ней поверий. Например, собственную сорочку не продавали: считалось, что вместе с ней продаешь и свое счастье. Рубаха была главная, а порой и единственная одежда: по обычаю деревенские парни и девушки еще в XIX веке кое-где до самой свадьбы ходили в одних рубахах, перехваченных пояском.
Обычно приданое начинали запасать, когда девушка была еще почти ребенком. В Архангельской губернии существовала поговорка: "дочку в колыбельку, приданое в коробейку". Бабка, мать, а с 11 лет и сама девушка ткали холсты и пестряди, вышивали рубахи и полотенца.
В старину рубаху шили из льняного или конопляного холста, пропуская цельное полотнище от ворота до подола. Отсюда и название - проходни'ца, бытовавшее в Никольском уезде Вологодской губернии. Также рубаха данного покроя получила название односта'н, односта'нка - 'женская рубаха, сшитая из одного полотнища'. (Волог.). В архангельских говорах женскую рубаху, сшитую из цельных полотнищ, идущих от ворота до подола называли исце'льница, пропускни'ца - 'цельнокроеная женская рубаха': "Была рубаха моя подвенечная, венчалась, стан не отрезной, пропускница" (Пинеж. Арх.). (Пропускной - 'цельнокроеный, не отрезной (об одежде'). Рубахи "исцеленницы" были распространены по рекам Мезени и Пинеге в первой половине и середине XIX века4.
Для цельных рубах употребляли преимущественно домотканый материал, более состоятельные женщины шили их из полотнищ тонкого холста. Рубахи, составленные из двух частей, чаще шили из разных тканей: верхняя часть, до пояса, которая у северных великорусов называется "рукавами", "воротушкой", - из более тонкой, иногда покупной материи; нижнюю, которую называют "стан", "станушка", "подстава", - из более грубой, домотканой. У южных великорусов "станом" называют верхнюю часть рубахи.
В XIX веке цельные рубахи отмечены большей частью как обрядовые - свадебные, "смертные", праздничные; иногда в них косили и жали. Однако в одежде центральной полосы и юга цельная рубаха встречалась чаще, чем в одежде населения северных областей.
День первого выгона скота в поле в Егорьев день (иногда раньше или позже - в зависимости от географической зоны) считался праздником. На севере (Олонецкая губерния) этот день имел огромное значение: скот после долгого зимнего стояния, наконец, выгоняли на подножный корм. Все надевали лучшие рубахи, сарафаны, подолы. Особенно большое внимание уделялось одежде молодух первого года замужества. Молодуха надевала рубаху - подо'льницу, украшенную по подолу широкой полосой вышивки или тканого узора, сверху которой, под сарафан, надевала несколько (до 5 подолов) холщовых юбок, почти сплошь затканных и вышитых разноцветным гарусом. Молодуху, появившуюся на сгоне, односельчанки внимательно осматривали, поднимали подол сарафана - таким образом судили об искусстве хозяйки. Существовал обычай, чтобы нарядно одетая молодуха шла на реку за водой - от этого коровы лучше доились.
И на сенокос наиболее нарядные рубашки надевали молодухи первого года замужества. Именно они начинали первыми ворошить сено на покосе. Специально предназначенной для покоса женской одеждой была рубаха - поко'сница, сеноко'сница, которую надевали без сарафана, с пояском (Волог., Арх., Олон., Новг., Яросл. и др. губ.). В Кадниковском уезде Вологодской губернии ее называли наподо'льница: "К сенокосу девки и бабы готовят себе чистые наподольницы - рубахи с вышитыми по подолу из красной бумаги каймами, или с обложенным кругом его лентами и кружевами". В начале XX века в ней нередко сочетались разные ткани: верх (часто шили на кокетке) был из кумача, нижняя часть - из пестряди или синей набойки, по подолу шли полосы браного узора разноцветным гарусом.
Бытовали также рубахи, состоящие только из одной верхней части, без пришивного стана. Как правило, они надевались под сарафан. Это отразилось в таких лексемах, как пупови'ха (Шенк., Арх.), полруба'шье, полруба'шьице, полуруба'шье (Пинеж., Арх.), вороту'шка (Тотем., Волог.).
Интересно посмотреть на покрой женской рубахи, которую невеста надевала на свадьбу. Во время свадебного обряда невеста причитала, "убивалась". Этот функциональный признак нашел отражение в лексеме убива'льница - 'женская рубаха, в которой невеста причитала, "убивалась", взмахивая рукавами' (Шенк., Арх.)5, Плакальные рубахи Олонецкой губернии с длинными, суживающимися к кисти рукавами (длиною до 100-120 см) назывались еще маха'вки6. Невеста надевала ее в день свадьбы и, прощаясь с родителями, махала концами рукавов вокруг головы и по полу, причитая об ушедшем девичестве и будущей жизни в чужой семье. Рубахи долгорука'вки отмечены в отдельных местах Олонецкой, Архангельской, Вологодской, Тверской, Псковской, Рязанской, Калужской и других губерний. Отсюда становится понятным, почему рубахи с рукавами длиннее рук (со вторым отверстием для кисти руки или без него) в XIX - начале XX века бытовали как свадебные. Они выполняли функции закрывания рук невесты и взмахивания рукавами во время плача.
Обращает на себя внимание обычай обязательного покрывания рук участниками свадьбы. Обычай не касаться друг друга голой рукой сохранялся в XIX - начале XX века и был связан с представлениями, что это могло сулить бедность. С таким толкованием обычай бытовал у всех восточных славян и многих их соседей7.
Еще в древнерусских рубахах рукава делались узкими и длинными, у женских рубах они собирались в складки у запястья и закреплялись браслетами. Во время ритуальных танцев, в обрядовых действах рукава распускались и служили орудием колдовства. Об этом повествует всем хорошо известная русская народная сказка о Царевне-лягушке.
В русской деревне украшали не всякую одежду, а только праздничную и обрядовую. Самую богатую, годовую, надевали три-четыре раза в году, в самые торжественные дни. Ее очень берегли, старались не стирать и передавали по наследству. Готовя нарядную рубаху, деревенские рукодельницы показывали все, на что они способны.
Широко распространенным в декоре рубах был мотив ромба - символа плодородия, который соединял в себе женский символ - треугольник острием вниз и мужской символ - треугольник острием вверх. С появлением земледелия ромб стал знаком вспаханного и засеянного поля, а дополненный крючками-отростками - изображением древней богини жизни и плодородия Рожаницы8. Ее мы встречаем в орнаментах подолов женских рубах-сенокосниц, что легко объяснимо. Ведь первый день сенокоса - это тот момент, когда начиналась заготовка корма скоту на всю долгую холодную зиму, от него, по существу, зависело благосостояние крестьянской семьи в предстоящем году. Орнаментика же рубах была теснейшим образом связана с магией плодородия. Считалось, что, чем богаче украшена рубаха, тем выше репродуктивная сила одетой в нее женщины.
Поскольку льняная рубашка воспринималась фактически как вторая кожа, то на ней оформлялись детали, призванные защищать определенные части тела человека. Прежде всего - ворот, на шее крепится голова и шею надо оберегать. Далее плечи, так как отсюда начинается главный рабочий орган - руки. Затем большое количество орнаментов помещалось на груди женской рубахи, так как здесь хранилось молоко, а следовательно, и возможность выкормить следующее поколение. И наконец, тщательно оформлялся подол.
В 70-х годах XIX века в Архангельской губернии женских рубах в приданом у девушки среднего состояния бывало 10 и более, а у богатых 30 и даже 50 рубах9. Особенности в одежде различных по зажиточности групп крестьянства в середине XIX века выражались не столько в покрое и типе одежды, сколько в качестве тканей, употреблении ценных украшений. Богатая невеста должна была иметь весь набор сарафанов, начиная с дорогого шелковинка и кончая будничным крашенинником Шелковинки, атласники, штофники и гарусники были дорогими, надевались по большим праздникам, и их количество у невесты указывало на уровень благосостояния семьи: "Штофник да какой-то гранитурник давала бабка наряжаться" (Пинеж., Арх.); "В галитурниках венчались, красивы с застежками, синяк такой, только он красивой с вышивкой по подолу да с застежками" (Арх.). Богатые девушки имели по несколько штук каждого вида сарафанов, невеста из семьи среднего состояния - только по одному. Самые бедные девушки и женщины совсем не имели атласников и гарусников, и самой их нарядной одеждой были кумачники и ситечники. Вследствие этого то небольшое количество домотканой одежды, которое они могли изготовить своими силами, они старались как можно наряднее украсить узорным ткачеством и вышивкой: "У меня был атласник, гарусник и канифасовик" (Тарног., Волог.); "У крещеных-то было аглечник да сатинник, агличник только богатые держали, а у бедных не было" (Пудож., КАССР).
В бывшем Череповецком уезде Новгородской губернии, как пишет М. К. Герасимов, девушки в соответствии с их богатством или бедностью составляли отдельные хороводы в праздник: наиболее богатым был хоровод "бархатниц", затем - хоровод девушек, одетых в "гарусники" - сарафаны из шерстяной материи, а бедные составляли хоровод из одетых в "ситцевики"10.
Сарафаны из домотканой ткани дубили, то есть красили: кра'си'к - 'сарафан, сшитый из домашнего холста и выкрашенный в черный или синий цвет' (Волог.); дуба'с, дубня'к, дубани'к - 'сарафан из толстого домотканого холста, окрашенного в синюю или красную краску' (Волог.), дубяно'й сарафан (Олон.). В севернорусских областях сарафан иногда окрашивали корнем подмаренника (мареной, матурой). Эта особенность легла в основу номинации следующих лексем: маре'нни'к, маре'дник (Волог.), мату'рник (Арх.) - 'сарафан из домотканой шерстяной ткани, окрашенной мареной'.
Русский крестьянский мир жил по своим природным законам, основанным на коллективном принципе жизни. Это осознается и выражается на языковом уровне. За лексической единицей диалектного языка закреплено особое культурное поле, в котором отражены особенности крестьянского мировосприятия. Язык любого народа - это его историческая память, отраженная в слове.
* При написании статьи автором использовались следующие словари: СРНГ - Словарь русских народных говоров / Гл. ред. Ф. П. Филин, Ф. П. Сороколетов. - Л., 1964-2001. - Вып. 1-35; Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. - СПб, 1994-1999. - Вып. 1-4; Словарь вологодских говоров. - Вологда, 1983-1999. - Вып. 1-8; Архангельский областной словарь / Под ред. О. Г. Гецовой. - М., 1980- 1999. - Вып. 1 - 10.
1 Пауль Г. Принципы истории языка. - М., 1960.
2 Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: оценка, событие, факт. - М., 1988. - С. 58.
3 Петренко В. Ф. Психосемантика сознания. - М., 1988. - С. 14.
4 Работнова И. П. Русская народная одежда. - М., 1964. - С. 12.
5 Работнова И. П., Вишневская В. М., Кожевникова Л. А. Народное искусство Архангельской области //Сборник трудов НИИХП. - Вып 1 - М., 1962. - С. 18.
6 Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX - начала XX в. - М., 1984. - С. 39.
7 Тазихина Л. В. Север Европейской части РСФСР //Крестьянская одежда населения Европейской России: XIX - начало XX в.: Определитель - М., 1972. - С. 133.
8 Жарникова С. В. О попытке интерпретации значения некоторых образов русской народной вышивки архаического типа //Советская этнография - 1983. - № 1. - С. 87-94.
9 Ефименко П. Приданое по обычному праву крестьян Архангельской губернии. - СПб, 1872. - С. 13.
10 Герасимов М. К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого уезда Новгородской губернии // Этнографическое обозрение. - 1894. - XX. - № 1. - С. 121.