7 / 196
ДЕМОНЫ И БЕСЫ НИКОЛАЯ РУБЦОВА
кем...”, — и закончить также правдиво: “Не помню, когда
видел его в последний раз... А он, наверное, и подавно не
помнит...”
Но ладно, хватит ерничать да изгаляться! Нужно сле
довать событиям, ибо они основополагающи, а мои пере
живания, суждения-рассуждения вторичны и субъективны.
Но сдается: кроме меня, поведать об очевидном нынче уже,
к сожалению, некому. Очень, очень жаль!
Но, увы, всех не пережалеешь, даже себя самого ...Но
постараюсь в своем сочинении пожалеть хотя бы Николая
Рубцова, ибо мало кто его жалел в жизни сей, да и после
жизни тоже.
Общежитие Литературного института. Жуткие, пустот
но-паучьи коридоры. Мертвый зырк замочных скважин.
Яркая тьма и тусклый свет, — и безумный, покойницкий
голос человека с забытым лицом и прозвищем, скандиру
ющего в заплеванном коридорном углу неведомые стихи:
Придумали
—
то ступор, то депрессию!
А мне одно покоя не дает:
Как бился Достоевский в эпилепсии?!
Как падал Гаршин в лестничный пролет?!
Ущербный гогот будущего самоубийцы и скрежет клю
ча за испуганной дверью. И сразу всплывает в памяти:
Трущобный двор. Фигура на углу.
Мерещится, что это Достоевский.
И желтый свет в окне без занавески
Горит, но не рассеивает мглу.
Гранитным громом грянуло с небес!
В трущобный двор ворвался ветер резкий,
И видел я, как вздрогнул Достоевский,
Как тяжело ссутулился, исчез...
8