Румянцев, человек тонкий и незаурядный, остается личнос
тью, до конца непознанной, его жизненный путь овеян тайна
ми и легендами, да и сам он был причастен к некоторым заку
лисным событиям эпохи. Составить полное представление о
его образе трудно. Сохранились лишь портреты: живописный
Дж. Доу и скульптурный В. И. Демут-Малиновского. Произве
дения талантливых мастеров, созданные в традициях своего
времени, однако не дают целостного представления о Николае
Петровиче Румянцеве. Свидетельства современников говорят о
нем как о человеке, обладающем «сердечной зоркостью», как об
«истинном вельможе, несущем в себе остатки старого, лучшего
мира» (Н. М. Карамзин). В общении Румянцева отличали спо
койствие, сдержанность, благородная откровенность. «Одарен
ный голосом благозвучным, он говорил плавно, не ища слов, с
каким-то спокойствием, с благородной откровенностью; про
тиворечил хладнокровно, с возможной вежливостью, даже и то
му, кто в выражениях иногда был колок». Однако его душа и
сердце оказывались беззащитными перед тревогами и болью
Отечества. Известно, например, как тяжело Румянцев пережил
поражение русских войск при Фридланде. Исход переговоров
Наполеона I и Александра I в Тильзите не смог повлиять на воз
вращение его к нормальной жизни. Румянцев был сломлен и не
мог оправиться. Возглавить торжественное посольство по ито
гам Тильзитского мира в Париже императору пришлось дове
рить другому. Вторжение Наполеона в июне 1812 года в преде
лы России повергло Румянцева в шок. Он пережил тяжелейший
стресс, катастрофически отразившийся на его здоровье.
В повседневной жизни он был человеком скромным, но
гордым. Не сносил необоснованных обид, подозрений. Доро
жил собственным именем, а более всего —честью и достоин
ствами предков. Когда политические реальности обесценили
его прежние устремления, а отношение к нему стало напоми
нать почетную отставку, в одном из своих многократных обра
щений к Александру I Румянцев пишет: «Отец мой, умираю-
чи, довел до сведения императрицы Екатерины, что по многих
он печалях в гроб несет сию утешительную мысль, что я по
нем буду имя его носить без унижения ему и себе в честь. Я го
тов исполнить сие святое завещание и для того удаляюсь от
службы, как от поприща, среди которого обстоятельства не
допускают меня дух отца и волю его исполнить»1.
Жестокосердное время разметало многое из того, что сумел
создать, основать, обустроить и собрать Румянцев. Однако не
тленным остается его духовное наследие. Из разбросанных по
' РНБ. ОР. Ф. 859. К. 5.
284
