ночи в Ситхинский залив, чтоб быть готовым тотчас по рас
свете войти в порт Ново-Архангельск. Наружный вид берега,
знакомый Калинину по прежнему его здесь плаванию, уверил
его еще более в точности счисления; он нимало не сомневал
ся, что видит гору Эджком, по положению коей определив
курс, оставался покойным. Ветер дул умеренно, и корабль
шел от 3 до 4 миль в час. Ночь была довольно темна, но позво
ляла увидеть берег на таком расстоянии, что без всякой опас
ности можно было от него отворотить, ибо он в сем месте
чист и приглуб.
В полночь они видели берег и продолжали идти тем же
курсом; наконец, когда нашла пасмурность с дождем и закры
ла берега, Калинин и тогда велел продолжать тот же курс.
Трудно изъяснить причину, которая в это время руко
водствовала Калининым. Он поступил против всех правил
морского искусства, и тем более в Ситхинском заливе, где на
ходится много камней наравне с водою и подводных и есть
довольно сильный прилив, действующий неправильно; сле
довательно, одни только опытные местные лоцманы, коих
здесь вовсе нет, могут принимать в соображение действие
течений. Все сии обстоятельства, конечно, были известны
Калинину, и потому я думаю, что весьма худое состояние, в
котором находился корабль, заставило его отважиться на
столь опасный и при лучших обстоятельствах неблагоразум
ный поступок; он боялся, что если крепким ветром отнесет
их опять от берегов, то они должны будут погибнуть в море,
и для того решился во что бы то ни стало не упускать благо
приятного ветра, позволявшего ему войти в желанный порт.
Часа за два до рассвета (9 января) отчаянный голос с бака
«Земля вплоть перед носом!» сначала произвел страх, а по
том замешательство по всему кораблю. Все кричали, бегали,
суетились; все хотели управлять, советовать. Словом, про
изошел величайший беспорядок, какой обыкновенно при
опасных случаях бывает в обществах, где нет единоначалия
и подчиненности. Сперва хотели отворотить, но не знали, в
которую сторону, и потому решились бросить якорь, канат
[
834
]
