Мы видели, что 1) от точного определения в каждой местности этого возраста насаждения различных древесных пород при различных системах лесного хозяйства, – этого периода времени, в течение которого пастьба скота должна быть безусловно запрещена, в видах сбережения леса и в интересах лесного хозяйства и 2) от верности избрания оборота рубки, положенного в основу лесного хозяйства в известной даче, зависит и верное определение величины пастбищной площади в даче и площади заповедной, а вместе с тем и верное уравновешивание интересов лесного хозяйства с интересами общенародного хозяйства. Мейер в своем сочинении: «Forstdirectionslehre» (учение о лесоуправлении) приводит следующее отношение между собою площадей в лесу, на которых пастьба может быть допущена, в угоду экономической необходимости населения, без особенно ощутительного вреда для лесонасаждений, и площадей заповедных, на которых она должна быть безусловно запрещена. Он определяете
для бука и пихты под заповедную площадь ?-1/6 всего пространства лесной дачи
для бука и пихты под пастбищную площадь ?-5/6
для дуба и пихты под заповедную площадь 1/6-1/9
для дуба и пихты под пастбищную площадь 5/6-8/9
для клена, ясеня, илима, вяза под заповедную площадь 1/5-1/8
для клена, ясеня, илима, вяза под пастбищную площадь 4/5-7/8
для сосны и ели под заповедную площадь 1/5-1/10
для сосны и ели под пастбищную площадь 4/5-9/10
„ В этих цифрах мы находим только несоответственным сопоставление сосны и ели в одну категорию: рост обеих этих древесных пород настолько отличается между собою, что смешение сосны с елью является невозможным. Ель, как известно, в первые лет пятнадцать своей жизни растет весьма туго, между тем как сосна с первых же лет своей жизни быстро поднимается вверх.
Резюмируя в заключение меры предотвращения от лесов вреда, сопряженного с лесною пастьбою скота, мы приходим к следующим выводам: 1) Пастбищная площадь в лесу должна быть точно определена по соображению всех местных условий и по указанному нами способу определения. 2) Заповедная площадь, выделенная при этом, должна быть точно ограничена и указана пастухам. Независимо от этого, на заповедных площадях, должны быть выставлены какие-нибудь запретительные знаки, напр., как это обыкновенно и делается, пучки соломы, подвязанные к высоким шестам. 3) Питомники в лесах должны быть загорожены плетнем или еще лучше обнесены живыми изгородями из колючих кустарных пород и окопаны рвами. Вообще желательно бы было, чтобы и все заповедные места обносились рвами или загораживались плетнями и чтобы скотопрогонные дороги были отгорожены от прилегающих к ним молодняков, но это требование на практике редко бывает исполнимо, потому что в тех местностях, где лесной материал, нужный на отгороди, имеет незначительную цену, там население редко и рабочие руки дороги, а где он дорог, там на отгораживание заповедных площадей и скотопрогонных дорог потребовались бы слишком большие затраты. 4) Количество пасущегося на известной площади скота, должно быть точно определено, смотря по породе его, по возрасту его и по качеству лесного пастбища. 5) Так называемая дикая лесная пастьба скота, когда скот пускается в лес без пастуха и бродит в лесу, без всякого надзора, должна быть безусловно преследуема: скот должен быть под постоянным наблюдением опытного пастуха и не находиться в лесу в разброде, а быть вместе и не оставаясь долго на одном месте, должен быть перегоняем с места на место. Пастуху должны быть внушены все правила предосторожности против огня: он, а вместе с ним и владельцы стада должны отвечать перед законом за всякое повреждение леса, происшедшее при пастьбе скота. 6) Следует стремиться к тому, чтобы на одной и той же пастбищной площади не паслось одновременно стадо, состоящее из коров и овец, а чтобы они паслись двумя отдельными стадами. 7) Коз совсем не пускать в лес. 8) Пасти скот в лесу только в течение дня, начиная с солнечного восхода и кончая солнечным закатом, не начиная лесную пастьбу скота раньше мая месяца, если к тому не побудит неотвратимая нужда – недостаток стойлового корма. На ночь по возможности не оставлять скот в лесу; если же его почему-либо невозможно гнать из лесу, то выгонять его на поляны на ночлежку, не оставляя в густом лесу. Места ночлега должны быть устроены загоном, т. е. загорожены. 9) Скотину, склонную отделяться и удаляться от стада, нужно снабжать на шею бубенчиком. 10) В сырую погоду не следует пускать скот в средневозрастной жердняковый лес: крупный скот ломает в это время особенно охотно сочные боковые побеги.
Лишь при соблюдении указанных мер и при строгом наблюдении со стороны лесной стражи за исполнением этих мер в пастбищном лесу, пастьба скота может быть допущена в средневозрастных и старых лесных участках; вред, наносимый лесному хозяйству лесною пастьбой скота, лишь в этом случае, при строгом соблюдении мер предосторожности, будет уменьшен до незаметных размеров, а иногда и вовсе отстранен от лесов, а между тем лесная пастьба скота внесет свою лепту в общую сокровищницу народного благосостояния, – лепту тем более значительную, чем более в данной местности необходимость пастьбы скота в лесах обусловливается экономическим положением местного населения!
ГЛАВА IV.
Сбор лесной подстилки.
Лес, как и поле, для поддержания статического равновесия между величиной потребления пищи и количеством производимых продуктов, требует применения удобрительных веществ, потому что древесные растения, подобно хлебным. кроме минерального состава почвы, для своего питания требуют в почве присутствия органических веществ, заключенных в почвенном наземе Богатство наземом, в связи с физическими качествами почвы: глубиной ее, степенью рыхлости и степенью влажности, обусловливает степень плодородия почвы, выражающуюся в данных условиях места и времени количеством производимого почвою древесного запаса. Хотя древесный организм и получает главную массу заключающегося в них углерода из воздуха, и хотя вопрос о переходе углекислоты из назема через корни в растения все еще не разъяснен достаточно наукою, но все-таки опыт показывает, что наши древесные породы, особенно бук и ясень, для успешного своего произрастания, требуют содержания в почве назема и что назем уже является посредником между питательными веществами, заключенными в почве, и древесным растением, их потребляющем, доставляя последнему, даже зимой, когда нет листвы, нужную им углекислоту из назема. Кроме того назем способствует разрыхлению поверхности почвенной, впитывает в себя влагу и содействует разложению минеральных частей почвы влиянием щелочных соединений, которыми богат лесной назем. – Последний образуется главным образом из разлагающихся растительных в лесу тел; притом же, так как заготовленный уже назем постоянно разрушается, будучи потребляем растительностью в пищу и выветриваясь на воздух, то конечно наступает время, когда почва совершенно истощается, если ее лишать почвенного покрова и тем уничтожать возможность возобновления назема. Выросшим лесным материалом мы можем и должны воспользоваться, потому что из за этой цели мы воспитываем и охраняем лес: опадающие же ежегодно листва и хвои должны быть сбережены в лесу: они в состоянии не только поддерживать производительность лесной почвы, но и улучшать еще почву в сомкнутых насаждениях. Опадающая листва и хвои, а также и мох, составляют естественный покров почвы и защищают ее от слишком быстрого испарения влаги и от действия мороза вглубь лесной почвы; покров этот задерживает слишком быстрый сток дождевой и снеговой воды в наклонных почвах и способствует впитыванию влаги в почву. Опадшая листва и хвои не только образуют почвенный покров: они составляют, кроме того, естественное и единственное удобрительное средство в лесах. – Вырубая деревья через известный промежуток времени по истечении принятого оборота рубки, мы тем самым удаляем из лесу известный запас важнейших и необходимейших питательных веществ для будущей растительности, которая бы воспользовалась ими, если бы срубленным деревьям дать сгнить в лесу, не вывозя их; если мы кроме лесного материала будем удалять из лесу еще и опадающую листву и хвои, то мы, взамен извлеченных из почвы питательных веществ не возвратим почве ничего и приведем ее через короткое время в состояние совершенного истощения. – Всем известно про пашню, что ее плодородие уменьшается скоро, если мы будем только жать, не удобряя вместе с тем почвы, т. е. не вводя в нее вновь извлеченную из нее предшествовавшим урожаем сумму питательных веществ и что наступает время, когда при сельском хозяйстве, не удобряющем почву, затраты на обработку земли, на засев ее и на жатву перестают окупаться стоимостью урожая. Лес подлежит, действию тех же основных законов природы, как и пашня: и его производительная сила истощается, если мы извлекаем из него все продукты этой производительной силы, не возвращая лесу никаких питательных веществ; и в лесу наступает при таком хозяйстве время, когда раньше или позже – сделанные на лес затраты перестают окупаться стоимостью продуктов лесного хозяйства. Примеров, подтверждающих этот вывод, привести нетрудно: в Германии, где сбор лесной подстилки развит в сильной степени, много прекрасных лиственных лесов, требующих более плодородной почвы, должны были быть превращены с течением времени в хвойные леса, менее требовательные относительно плодородия почвы; во многих лесах, вследствие сбора подстилки, уменьшались заметно количество древесного прироста и, следовательно, доходность лесного хозяйства и на многих почвах, истощенных сгребанием подстилки, облесение заметно затрудняется.
Во многих местностях Германии, Франции и Швейцарии сбор опавшей листвы и мха заменяется срезкою зеленых ветвей с растущих деревьев, причем ветви идут на подстилку под скот: пользование это высказывает довольно значительную долю вреда на ход древесной растительности, потому что срезкою ветвей деревья лишаются части своих органов питания и если срезка ветвей произведена в сильной степени, то дерево нередко умирает: во всяком же случае, даже и сравнительно умеренная срезка зеленых древесных ветвей отражается на древесном организме уменьшением древесного прироста. Совершенно безвредно в хозяйственном отношении пользование на подстилку древесными зелеными ветвями с деревьев уже срубленных, тем более, что ветви, как топливо, имеют лишь совершенно подчиненное значение. Особенно вредно действует срезка ветвей на растущую ель: на местах срезки ветвей легко зарождается древесинная гниль и дерево теряет свою техническую ценность. – Поэтому-то замен сбора опавшей листвы и почвенного мха срезкою зеленых древесных ветвей часто не устраняет вреда для насаждений, потому что одинаково, хотя и в разных формах, нарушает, процесс питания.
Охранение леса от сбора подстилки должно быть поэтому в местностях, где без нее население может обойтись, самое строгое; нужно помнить, что для леса опадающая листва и хвои составляют единственное удобрительное средство; удаляя его, мы идем навстречу совершенному истощению производительных сил лесной почвы. В сельском хозяйстве мы можем форсированным урожаем истощить нашу почву и если только искусственным удобрением мы возвратим почве утраченные ею питательные вещества, то ее производительная сила не пострадает. В сельском хозяйстве это возможно, потому что сумма нашей затраты с необходимым % на затраченный нами на удобрение капитал возвращается в будущую жатву, т. е. через год; – не то в лесном хозяйстве, где каждой затрате на хозяйство приходится пролежать долго в земле, прежде чем она может вернуться, иногда целое столетие, при длинных оборотах рубки. Если мы при этом будем рассчитывать правильно и присчитаем к затраченному нами на искусственное удобрение леса капиталу нарастающие на него сложные проценты до момента эксплуатации леса, то затраченный капитал наш вырастет до такой значительной цифры, что не в состоянии будет окупиться стоимостью возращенного лесного материала. Положим, что на искусственное удобрение десятины лесной почвы мы произвели весьма умеренную затрату в 20 руб. При расчете сложными процентами из 5% на капитал в год, оказывается, что затраченный нами на удобрение капитал в 20 р. возрастет на 2.640 рублей через 100 лет, т. е. к тому времени, когда лес на удобренной нами десятине достигнет своей хозяйственной спелости и может подлежать эксплуатации. Отсюда видно, что употребление в лесах искусственных тунов – вещь немыслимая при теперешнем состоянии лесного хозяйства и они в Европе нигде еще не вошли в употребление в лесах, исключая питомников, в которых прилагается садоводственный уход за молодым всходом. Невозможность употребления искусственных удобрительных средств в большом виде в лесном хозяйстве обусловливается долгосрочными промежутками между отдельными жатвами и это обстоятельство отстранить мы не можем, потому что мы не в силах ускорить значительно рост древесины. В виду невозможности применения в лесах искусственного удобрения, для полного сохранения производительности почвы, мы и должны стремиться к удержанию в лесу единственного естественного удобрения, опадающей ежегодно древесной листвы.
– Впрочем, бывают случаи, когда сельскому хозяйству приходится воспользоваться частью листвы, потому что без нее невозможно будет поддержать пашню в том состоянии плодородия, при котором она может пропитать население. Необходимость эта обнаруживается в тех местностях, где существует недостаток в лугах или в таких почвах, на которых бы было возможно разведение кормовых трав, где бедная и бесплодная почва дает так мало соломы, которая еще к тому же по необходимости идет в корм скоту, что почва не может сама собою поддерживать собственную свою производительную силу, а требует исключительного усиления удобрительных средств. Часто раздробление поземельной собственности и связанное с ним разведение известных плодов, требующих сильного удобрения, а между тем в незначительной степени возвращающих его почве, бывает причиной усиленного требования лесной подстилки из лесу. Так как при большинства этих условий обыкновенно существует больше лесов, чем сколько их требуется для непрерывного и постоянного удовлетворения потребностей населения в лесном материале, то нельзя восставать против того, если часть производительных сил леса пойдет в пользу сельскохозяйственной экономии: к чему столько леса, если у нас не хватает продуктов сельского хозяйства для пропитания себя? Между тем, по Гартигу, на десятине 80-летнего букового насаждения, выросшего на плодородной почве, запас лесной подстилки составляет 200 пудов, в 100-летнем насаждении 190 пудов, в 120-летнем 180 пудов с десятины. Тарантский профессор Круч нашел даже на десятине 50–60-летнего соснового насаждения, выросшего на песчаной почве, запас в 1138 пудов лесной подстилки, высушенной предварительно при температуре в 100° Цельсия: в 30-летнем сосновом насаждении, происшедшем от посева, 1034 пуда, в 23-летней сосновой посадке 1138 пудов на десятине и наконец в 27–30-летнем еловом насаждении 344 пуда с десятины. – Но такое сельскохозяйственное пользование лесною подстилкою из лесу должно быть настолько ограничено, чтобы лес мог бы продолжать свое существование. Трудно придумать что-нибудь неразумнее того, чтоб неумеренно сильным сбором лесной подстилки уничтожить производительную силу лесной почвы, а вмести с тем и будущее пользование лесной подстилкою: это значило бы срубить дерево, чтоб достать с вершины его плоды. Истощением почвы запас подстилки уменьшается точно так же, как и древесный запас.
– Покойный Котта, один из известнейших лесоводов в свете, бывший директором Тарантской лесной академии, и поднявший ее на степень международной лесной академии, в своем сочинении «Grundriss der Forstwissenschaften», говоря о побочных пользованиях из лесов, выражает о сборе лесной подстилки ряд следующих мыслей: «Что бы Вы сказали о сельском хозяине, который бы вздумал продавать навоз, нужный на его пашне, и стал бы при этом смотреть на продажу навоза, как на побочное сельскохозяйственное пользование? Точно также неразумно поступает и лесной хозяин, если он смотрит на опадающую в лесу листву и хвои как на побочное лесное пользование и продает подстилку. Это не пользование лесом, а истребление его; кому же неизвестно, что продолжительный сбор лесной подстилки рано или поздно совершенно истощает производительность лесной почвы. Не существует почвы, которая была бы настолько неистощима в своих составных частях, годных для питания растений, чтобы она могла постоянно производить, не получая ничего обратно: это известно каждому сельскому хозяину и потому-то он стремится к получению возможно большей массы подстилки, в том числе и лесной. Но почему же он не хочет понять при этом, что лесные деревья, точно также как и сельскохозяйственные растения, не могут расти в почве бесплодной? И почему он не допускает того, что почва лесная становится бесплодною, если с нее постоянно сгребать лесную подстилку? Мы, люди, не в состоянии удобрять свои леса так, как мы удобряем наши пашни, сады и луга: но сама природа позаботилась о том, чтобы лесной почве возвращалась часть питательных веществ, взамен массы древесины, которою мы пользуемся из лесу. Деревья своими корнями и листьями берут из воздуха большую часть необходимых им питательных веществ, иначе бы нельзя было возращать воспитываемую в настоящее время массу древесины, если б запрос со стороны лесных деревьев на питательные вещества был бы обращен исключительно на одну почву. Ежегодно на землю падают листья и хвои, предаются процессу гниения и образуют при этом назем, способствующей питанию растений. Сгнивающая листва отчасти растворяется в дождевой и снеговой воде и впитывается вместе с нею вглубь почвы: таким образом почва становится все плодороднее. – Если же мы удалим из лесу опавшие листву и хвои, то мы похищаем у почвы большую часть удобрения, предназначенного ей природою и почвенный покров, существование которого имеет огромное значение для успешности роста леса; и если мы такое хищничество продолжим надолго, то необходимым последствием нашего хищнического хозяйства будет наступление времени полного бесплодия почвы, что уже к сожалению и встречается довольно часто в лесах Германии.
Некоторые предполагают, что если оберегать от сбора лесной подстилки только молодые насаждения, до возраста их, соответствующего половине принятого в даче оборота рубки, то сбор лесной подстилки не оказывает особенно вредного влияния на ход древесной растительности. Положим, что в высокоствольном лесу подстилка сберегалась до 50 или 60-летнего возраста насаждения; до этих пор она улучшала почву, но при этом корни насаждения развивались преимущественно вблизи поверхности почвы и если только снять благодетельный почвенный покров, то это тотчас же вредно повлияет на общее состояние лесонасаждения и почва, если с нее начнется постоянное пользование лесною подстилкою до времени эксплуатации насаждения, ухудшится в своих питательных качествах к тому времени настолько, что принесет собою мало пользы делу облесения срубленного участка. – Итак, – во всех случаях, пользование лесною подстилкою оказывается чрезвычайно вредным для лесов и ее бы нужно было совсем отбросить, в качестве побочного лесохозяйственного пользования».
Гундесгаген, австрийский лесовод, много работавший на своем веку, подвинувший лесное дело вперед и, к сожалению, слишком рано умерший для науки, на основании произведенных им опытов, выводит, что в 80-летнем буковом насаждении сбор лесной подстилки в довольно умеренном количестве 40 пудов с десятины уменьшает текущий ежегодный прирост с десятины на 80 куб. футов, т. е. наполовину, если принять, что в нормальном буковом 80-летнем насаждении ежегодно прирастает 160 куб. футов.
Пфейль утверждает, что при плохой почве сбором лесной подстилки уменьшается текущий прирост древесины в насаждении на 50%, если сбор этот начинается в 15–20-летнем возрасте насаждения и продолжается до времени жатвы леса. Если же сбор лесной подстилки начинается в 40-летнем возрасте насаждения, то убыль текущего годичного прироста составляет 35°/о, а если, наконец, опавшая листва и хвои будут удаляться из лесу лишь после 50-летнего возраста насаждения, то потеря прироста выразится 15–20% нормального текущего прироста.
В виду такого авторитетного мнения стольких вполне компетентных лесных хозяев, нельзя не согласиться с большою вероятностью их выводов, тем более что нам самим приходилось видеть в Баварии вблизи Нюрнберга в сосновых лесах резкие примеры уродливого и слабого роста насаждений, в которых производится сбор лесной подстилки, и сравнивать их с нормальными насаждениями, в которых весь опавший хвой оставался в лесу и служил ему удобрительным средством!..
– Необходимые ограничения, которым должен быть подвергнуть сбор лесной подстилки, чтоб сохранить в целости лес и по возможности предотвратить истощение лесной почвы, различны, смотря: 1) по почве и степени влажности ее, 2) по древесной породе и по роду строения ее корневой системы и 3) по роду лесного хозяйства.
1) Для хорошего роста деревьев всегда требуется известный запас назема – гумуса. Чем беднее почва таким растительным перегноем, тем больше нужно стремиться к тому, чтоб улучшить состав ее сгнивающей листвой и сделать ее способною успешно производить древесину. В очень рыхлой песчаной почве под влиянием более сильного доступа воздуха скорее потребляется назем, чем в почве плотной глинистой, долее удерживающей в себе назем. Кроме того высоколежащие рыхлые почвы часто бывают так сухи, что в них недостает нужной доли влаги для происхождения процесса разложения листвы. Тоже самое мы замечаем на крутых склонах, которые при большом угле наклона очень выставлены сильному влиянию солнечных лучей и воздуха и в которых еще кроме того много назема смывается дождевой и снеговой водой в долины. Точно также легко истощается известковая почва, в которой сама известь действует на назем разлагающим образом. Все это совершенно оправдывает ограничение сбора лесной подстилки, который следует даже совершенно прекращать на почвах, бедных самих по себе, рыхлых и легких, напр., на песчаных, особенно если есть опасность, что они сделаются летучими и поэтому в них почвенный покров ни в каком случае, не должен быть удаляем; и далее на крутых южных и западных склонах. выставленных усиленному действию солнечных лучей. Бедная известковая почва точно также легко может истощиться. Чем ближе следовательно какая-нибудь почва по своим качествам подходит к этому почвенному типу, тем большую опасность для производительности лесной почвы представляет сбор в лесах подстилки и там с большей осторожностью и с большим ограничением он лишь может быть производим. Скорее может он быть допущен на почвах, в которых в прежнее время никогда не было пользования подстилкой и где следовательно накоплен многолетний запас ее, или где собираемая подстилка постоянно наносится вновь, напр., в речных долинах, где выступают воды и после разлива на почвах остается наносный слой питательных веществ, или где напр., почва имеет ту долю влажности в себе, что независимо от мха, и опадающей листвы или хвоя, имеет уже известную естественною степень плодородия.
2) Некоторые древесные породы успешно произрастают лишь при существовании в почве относительно больших запасов назема, как дуб, бук, ясень, илим, вяз, клен, пихта; другие породы довольствуются меньшею степенью плодородия почвы: сосна, ель, береза, осина и др. Чем в большей мере древесные породы требуют плодородной почвы и может быть растут на естественно бедной почве, но лишь случайно приобретшей плодородие, тем напр., что запасы назема, накопившиеся веками, не истощались сбором подстилки, тем тщательнее насаждения из таких древесных пород должны быть оберегаемы от сбора подстилки, если идет речь о сохранении производительности таких насаждений. Таким образом дуб и прочие названные выше вместе с ним древесные породы: бук, ясень, илим, вяз, клен, пихта, если они встречаются на песчаной почве, вовсе не переносят сбора подстилки, хотя бы сбор этот, произведенный в той же степени, в том же количестве, на той же почве, и не повлиял бы вредным образом на успешность произрастания сосны. На вред от сбора подстилки имеет также влияние строение древесного корня: чем больше корень известной древесной породы приближается к типу развития горизонтальной корневой системы, стелющейся под поверхностью земной вдоль ее поверхности, тем вреднее оказывается сбор лесной подстилки; бук, напр., страдает более всех остальных древесных пород. Отсюда, мы выводим заключение, что древесные породы, растущие на бедной почве, но требующие по своим природным условиям почвы плодородной, вовсе не переносят сбора подстилки и что он в них должен быть абсолютно запрещен; во всяком же случае, при всех благоприятных условиях почвы, он должен быть ограничен в буковых насаждениях и его можно лишь допускать в тех местностях, где население не может обойтись без лесной подстилки, и то не больше, как в продолжение 10 – 20 лет в насаждениях 80–100-летних. В сосновых насаждениях сбор может производиться не раньше, пока вершины не округлятся, т. е. пока не прекратится естественным путем рост дерева в высоту, потому что рост в высоту у сосны тотчас прекращается, когда будет снят почвенный покров.
3) Чем на меньшей глубине расположены древесные корни, тем вреднее действует удаление с почвы опавшей листвы. Поэтому во всех молодых насаждениях, точно также как и в низкоствольном лесу, где, благодаря краткости оборотов рубки, почва чаще оголяется, сравнительно с высокоствольным лесом, и легче следовательно истощается от свободного доступа света, сбор подстилки оказывает в высшей степени вредное влияние на ход растительности. Пока не прекратится рост дерева в вышину и вершина не начнет округляться, до тех пор сбор подстилки должен быть безусловно запрещен в лесу. Этот период роста наступает при 100–120-летнем обороте рубки приблизительно в 60-летнем возрасте; насаждения, при 60–80-летнем обороте рубки в 40–50-летнем возрасте насаждения. В среднем и низкоствольном хозяйстве лучше вовсе прекратить пользование лесною подстилкою или по крайней мере ограничить его так, чтобы оно имело место лишь за год или за 2 года до эксплуатации насаждения. Безвредным сбор подстилки становится лишь в таком случае, когда дело идет об удалении лесных сорных трав или слишком густого почвенного покрова, препятствующих успеху облесения лесного участка.
– При производстве сбора подстилки лесной следует наблюдать: 1) чтобы при сборе подстилки и вывозке ее из насаждения не портились бы древесные растения; 2) чтобы не употреблялись на соскребание подстилки в кучи – грабли с железными зубьями, которыми очень легко портятся и вырываются древесные корни; 3) чтобы в насаждениях из тех древесных пород, всходы которых являются и поддерживаются лишь в почве, защищенной покровом листвы, сбор подстилки в будущих семенных лесосеках прекращался бы за 10–20 лет до эксплуатации насаждения и следующего затем обсеменения почвы; 4) чтобы сбор опавшей листвы производился в определенные лишь дни, под строгим наблюдением лесной стражи, незадолго до листопада, а не вслед за ним или не откладывая сбор до весны, потому что в первом лишь случае почва остается сравнительно короткое время без покрова опадшей листвы; 5) на одной и той же площади сбор подстилки не должен производиться ежегодно, а лишь периодически, по истечении известного числа лет. С этою целью большое научное значение имеет учреждение в последние годы опытных лесных станций в лесах Германии. В круг деятельности опытных этих лесных станций входит, между прочим, статическое исследование вопроса о влиянии сбора лесной подстилки на ход древесной растительности и на величину текущего древесного прироста. С этой целью опытными станциями избираются опытные площади в однохарактерном лесном насаждении: половина площади остается неприкосновенною, а другая половина подвергается усиленному сбору опадающей листвы и хвоя, на одних площадях ежегодно, на других через известные промежутки времени. Одновременно с этим идет исследование хода прироста в опытных насаждениях. Опиты эти производятся сравнительно еще очень недавно, так что не успели привести к точным цифровым выводам, верность которых только тогда и может быть убедительна и неотвержима, когда выводы будут сделаны на основании многочисленных наблюдений, предпринятых при различных условиях местности. В настоящее время почти повсеместно в лесах Германии принято возвращаться на известную площадь за сбором с нее лесной подстилки не чаще, как раз в 10 лет в насаждениях лиственных и раз в 5 лет в насаждениях хвойных, так что в этот промежуток времени лесная подстилка снова накопляется в достаточном для роста древесного количестве. При этом допускается лишь поверхностное сгребание листвы, а не выцарапывание ее с помощью железных грабель глубоким слоем, и действительно, нельзя ни в каком случае допускать, чтоб сбор подстилки производился в такой степени, чтобы почва обнажалась совершенно от своего почвенного покрова: в таком случае она под слишком сильным влиянием солнца и ветра очень скоро утратила бы свое плодородие и истощилась бы ее производительная сила.
– Кроме названных наши всех этих частных мер, клонящихся к уменьшению вредного влияния сбора подстилки на ход древесной растительности, в тех местностях, где сбор лесной подстилки установился, как проявление неотложной экономической потребности сельского населения, нельзя упускать из виду ряд общих мер, имеющих целью уменьшить количество требования из лесу лесной подстилки со стороны сельских хозяев. –
Чтобы оберечь леса наши от истощения их производительной силы в тех местностях, где начинают появляться требования на лесную подстилку под скот, нам, лесным хозяевам, нужно путем убеждения распространять в окрестном населении здравые экономические знания; нужно стремиться к тому, чтобы на подстилку шла не опавшая листва, которая к тому же по своему подстилочному и удобрительному достоинству стоит втрое ниже соломенной подстилки, а тонкие зеленые ветви со срубаемых лесных деревьев при эксплуатации лесосек, при проходных рубках в лесах и т. д.; чтоб вместо сухой листвы подстилкой в хлевах и стойлах вошли в употребление древесные опилки, древесные стружки, сухие листья с плодовых дерев из садов, сухая земля, торф и тому подобные подстилочные суррогаты; нам нужно распространять пользование травянистым кормом, произрастающим в лесах, насколько удаление его безвредно для молодых древесных растений и не препятствует возращению полных и благонадежных лесонасаждений, нужно поощрять сбор сухой листвы по лесным дорогам и лесным канавам и рвам, чтоб увеличением питательных кормовых средств и пользования безвредным для лесов сбором лесной подстилки с дорог и рвов, отстранить необходимость кормить скот соломой, вместо того, чтобы употреблять ее на подстилку и лишать лес производительной силы его путем сбора лесной подстилки из-под лесонасаждений, что действует, несомненно, вредно на успешность роста лесных деревьев. Нам нужно наконец содействовать тому, чтобы в населении распространялись разумные и бережливые способы сохранения подстилки, не уменьшающие ее достоинства, со времени сбора ее до времени ее употребления в дело, целесообразные и бережливые способы употребления подстилки в хлевах и стойлах и разумное пользование твердыми и жидкими испражнениями домашнего скота в хлевах, на пашне и лугу. Только соблюдением всех этих предосторожности при сборе подстилки лесной и разумного экономического пользования существующими в хозяйстве подстилочными средствами, мы будем поставлены в возможность отвратить или по крайней мере уменьшить вред для интересов лесного хозяйства, вытекающий из производства сбора лесной подстилки в наших лесах, в подмогу местным экономическим условиям сельскохозяйственного пользования землей. Во всяком же случае, во всех тех местностях, где сбор лесной подстилки, как вредное в лесу пользование, истощающее без всякого сомнения, производительность лесной почвы, может быть заменен обменом плохих сельскохозяйственных почв на хорошие, уступкой лугов в пользование населению, распространением стойлового кормления, при котором получается и больше навоза, допущением пользования травой, произрастающей в лесах, употреблением земли и торфа на подстилку вместо листвы и хвоя, – во всех таких случаях лесной хозяин не должен останавливаться ни перед какими жертвами, чтоб освободить свой лес от сбора лесной подстилки, все равно, идет ли она в пользу его собственной экономии или она идет на удовлетворение сервитутов на лесную подстилку, от которых так страдают леса Германии.
– В Германии самое больное место лесного хозяйства составляет пользование подстилкою из опадших листьев, сорных растений, мха и зеленых ветвей: здесь столкновение интересов сельского и лесного хозяйств достигло самой высшей степени, потому что с одной стороны лесная подстилка действительно составляет предмет крайней необходимости для многочисленных тамошних мелких землевладельцев, не имеющих возможности вырастить достаточное количество кормовых средств на своих полях и потому употребляющих в корм скоту полученную с полей солому, заменяя подстилку соломы лесной подстилкой; с другой же стороны для леса в высшей степени разорительно удаление единственного удобрения, поддерживающего производительные силы почвы лесной. Пользование подстилкой производится в Германии на основании сервитутных прав, от законного существования которых наши русские леса к счастью убереглись: там, в Германии, сервитутные права эти давались в то отдаленное время, когда вследствие обилия лесов и низкого уровня развитая лесного хозяйства, никто и не догадывался об огромном влиянии опадшей листвы на рост леса. Впоследствии, с переменой обстоятельств и взглядов правительства, раздававшиеся прежде щедрой рукой сервитуты приступили энергически к их выкупу, и если бы вопрос этот был только чисто денежный, то давно бы уже ни один воз подстилки не увозился бы из лесов Германии; но пользование подстилкой лесной, при густоте населения и недостатке соломы, идущей как кормовое средство скоту, является там необходимостью, истекающею из экономического строя народного быта.
У нас в России, при относительной редкости населения и избытке соломы, вопрос о лесной подстилке представляет собою пока лишь научный интерес, но не имеет еще особого практического значения, хотя уже в некоторых местностях нашего отечества, напр., в прибалтийском крае, и являются покушения со стороны сельского населения на пользование лесною подстилкою. – Тем не менее мы считали необходимым познакомить наших читателей с значением лесной подстилки, со вредом, связанным с удалением ее из лесу и мерами к уменьшению или даже отвращению этого вреда, с тем, чтобы мы, снабженные знанием, могли в своей хозяйственной деятельности, успешно бороться и отстаивать интересы леса от неумеренных и неуместных притязательств сельского хозяйства. Конечно, и у нас, с возрастанием народонаселения и связанным с этим уменьшением нормы душевого земельного надела, явится время, когда население обратится повсеместно в лес за подстилкой; нужно теперь же готовиться к будущей борьбе с ним – а для успешности борьбы лучшее орудие – знание. Нужно теперь же стремиться отдалять то время, когда на долю мелкого землевладельца придется так мало кормовых средств для пропитания содержимого им скота, что солома пойдет на корм, вместо того, чтобы идти на подстилку и когда недостаток в соломенной подстилке будет заменяться сбором лесной подстилки: сухой листвы, хвоя, мха и т. п. – Предотвратить это можно только тогда, если население в состоянии будет поддерживать на полях своих плодородие и без помощи лесной подстилки. Одним из действительнейших средств обойтись без лесной подстилки, это – уступить, где нужно, в лесах сырые прогалины, ольховые трясины и вообще низменные лесные пространства, заросшие малоценным кустарником, под луга: тогда станет получаться больше сена и, следовательно, получаемая с пашен солома может пойти не на корм скоту, а на подстилку под него – ее прямое назначение. В этом же отношении действительным средством отдалить время наступления в русских лесах необходимости сбора лесной подстилки может послужить мера, о которой мы уже упоминали, а именно дозволение населению пользоваться произрастающею в лесах травою, без вреда конечно успешности роста лесонасаждений...
ГЛАВА V.
Охранение границ. Повреждение и похищение лесного имущества.
Организация лесной стражи.
Вред, наносимый лесу непосредственно человеком, может быть двояким: он или ограничивается повреждением лесного имущества или характеризуется похищением его. Повреждения, не связанные с стремлением присвоить себе поврежденный предмет, причем, следовательно, человек, наносящий лесу вред, не извлекает для себя прямой выгоды, составляют проступок; повреждения же леса, предпринимаемые с целью присвоения себе поврежденного имущества, и похищения лесного имущества носят на себе характер преступлений, причем похищение лесного имущества должно бы быть в одной категории со всяким воровством – кражей и наказываться одинаково строго. Между тем на всех почти европейских законодательствах отразился взгляд, существовавший в прежнее время во всем обществе и теперь еще существующей в темной массе народа, в которой еще недостаточно развиты чувство законности и уважения прав собственности. На лес смотрели и теперь еще многие смотрят, как на какой-то источник общего дарового пользования, потому что в большинстве случаев, особенно в странах, где лесная культура стоит еще на очень низком уровне развитая, лес произрастает без всякого содействия человека и народ привык смотреть на него, как на дарованное природою общее пользование, не требующее хозяйственных затрат: он смотрит на лес точно также, как на воду и на воздух. В давно прошедшие времена, когда население было редкое, а лес существовал в таком количестве, что даже неумеренное потребление его не особенно резко бросалось в глаза, что права на лесной материал были очень незначительны: в то время, когда еще не успели установиться существующие в настоящее время отношения собственности и права – в те времена появление такого взгляда на лес было совершенно естественно и у нас в России такой взгляд еще более упрочивался существованием лишь недавно отмененного крепостного права. Пока господствовало крепостное право, при котором крестьянин в большинстве случаев работал лишь на своего барина, причем тяжелым бременем ложилась на него уплата податей, ему необходимо было предоставлять известные даровые пользования во владельческом лесу и смотреть на эти льготы, как на один из источников уплаты податей. Это даровое пользование еще более укрепляло существующий взгляд населения на лесное имущество, взгляд, исключавший возможность применять лесоохранительные меры, направленные к предотвращению всевозможных вредных влияний, обнаруживающихся на лесном хозяйстве страны. Но в настоящее время эти темные времена для лесного хозяйства прошли безвозвратно: крепостного права более не существует; права собственности разъяснены; лес составляет такую же ценную собственность, как и любое другое имущество и поэтому существующий еще взгляд на лесное имущество, будто оно менее свято, чем всякое другое, потому что оно накопляется при посредстве производительных сил природы, без всякого содействия со стороны человека, является совершенно несвоевременным и устаревшим, имевшим когда-то действительный повод к существованию, но в настоящее время совершенно утратившим всякое разумное значение. Напротив того, с строгой точки зрения чистого права, нарушение прав собственности относительно лесного имущества должно бы пасть более тяжелою ответственностью на нарушителя лесных узаконены, чем на любого другого вора, потому что лес нельзя держать под замком, как другие ценные вещи. Между тем, в большинстве европейских законодательств отразился снисходительный взгляд на нарушение прав лесной собственности, взгляд, явившийся как реакция тем страшно строгим взысканиям, которые были установляемы лесными законодательствами в то время, когда впервые почувствовался недостаток в лесном материале, грозивший окончательным истреблением лесов. При Петре Великом, нашем первом русском лесоводе, за срубку кораблестроительного дуба была назначена законом смертная казнь; в Германии было время, когда за самовольное сдирание коры на дереве в лесу виновному распарывали живот, вытягивали его внутренности, обвивали ими поврежденное дерево и, приковавши, таким образом, несчастную жертву варварства к дереву, заставляли умирать ее. Эти времена, давно прошли; но и существующий в настоящее время в некоторых лесных законодательствах слишком снисходительный взгляд на нарушения лесоохранительных постановлений имеет свой неотразимый вред для лесного хозяйства, упрочивая лесные проступки и преступления и содействуя развитию обычности нарушений прав лесной собственности. Взыскания за нарушение этих прав, взыскания за похищение леса, должны быть, по крайней мере, настолько значительны, что величина денежной пени за похищенный лесной материал исключало бы возможность спекуляции со стороны похитителя и не позволяла бы ему смотреть на свое занятие, как на ремесло выгодное, если ему удастся иной раз скрыть концы в воду и ускользнуть из лесу непойманным на месте преступления.
Нарушения прав лесной собственности направлены или на лесную почву, или на вещества, произрастающие на ней: древесину, кору, траву, лесные плоды и т. п. Они проявляются: 1) нарушением окружных границ, 2) механическим повреждением растущего леса и 3) похищением продуктов лесного хозяйства.
1) По существующему у нас в России межевому законодательству, границы поземельной собственности могут быть установляемы, и исправляемы лишь уездными землемерами и землемерами межевого корпуса. Частные землемеры могут лишь проводить границы внутри отдельного владения, разграничивая напр., между собою различные хозяйственные угодья. Но для защиты лесного имущества важна именно ясность граничной межи отдельного лесного владения, где оно соприкасается с лесами и землями других владельцев. Граничные межи укрепляются различными знаками: во всяком же случае необходимо, чтобы 1) употребленные знаки были бы легко узнаваемы и не могли бы быть перемешиваемы с другими подобными им предметами, но не имеющими значения граничных знаков, 2) чтобы знаки эти не могли изменить своего положения, как это напр., бывает часто, если границей избирается дорога или ручей, изменяющее свое направление и, наконец, 3) чтобы граничные знаки не могли бы быть уничтожены или передвинуты на другое место. Всем этим трем условиям, соединение которых необходимо в виду упрочения ясности граничной межи между отдельными лесными владениями, лучше всего соответствуют каменные граничные знаки, отесанные в правильные формы и снабженные последовательно от одного граничного знака к другому текущим рядом номеров, высеченных на каждом граничном камне. Хотя такие правильно отесанные камни и служат самым лучшим граничным признаком, но они не везде применимы и могут быть употреблены лишь в тех местностях, где они имеются в близком расстоянии и, следовательно, доставка их на граничную межу не обходится дорого. При употреблении граничных камней, как граничных знаков, нужно под ними искусственно уплотнить почву, чтобы они не погружались в землю. У нас в России во многих местностях нет камней и потому они, как граничные знаки, у нас употребляются редко, а заменяются другими родами граничных знаков. В прежнее время, как граничные признаки, охотно потреблялись лесные деревья, растущие вдоль граничной межи: на них вырубался крест и они получали значение граничных дерев. В настоящее время такие граничные знаки совершенно оставлены и действительно они имеют слишком много неудобств: метки заплывают и зарастают, если они не сделаны глубоко, а глубокие метки, особенно на молодых деревьях, легко причиняют смерть деревьев; метки эти легко могут быть самовольно перенесены на другие неграничные деревья, граничные деревья могут быть похищены; оставаясь граничными, они исключаются из оборота хозяйства, достигают момента своей физической смерти, разрушившись и не принеся хозяйству прямой денежной выгоды и т. д. Все эти неудобства побудили оставить совершенно этот способ закрепления границ и затеска граничных дерев, как средство более легкой ориентировки в лесу, употребляется в настоящее время лишь при съемке внутренней ситуации в лесной даче, при отводе лесосек и т. п.
Другие средства закрепления окружных граничных лесных меж представляют собою:
1) Граничные столбы и ямы, которые у нас в России употребляются всего чаще. Ямы делаются большие, емкостью не меньше кубической сажени, а столбы становятся деревянные из прочных древесных пород: дуба или сосны и на них вдоль границ казенных лесных дач выжигается изображение государственного герба; 2) граничные рвы; 3) граничные насыпи (купицы); 3) плужные и сошные борозды; 5) дороги, ручьи, речки, если последние таковы, что нет основания предполагать в будущем изменения их теперешнего направления. При этом за граничную линию считают обыкновенно средину дороги, ручья, речки, просеки и т. п.
При возведении всяких искусственных граничных знаков, следует непременно класть под них какие-нибудь не разрушающиеся от времени предметы: стекло, кирпич, уголь и т. п., чтоб потом легче было находить эти граничные знаки и чтоб не смешать их с другими подобными предметами, в случае утери границы. Положенные под граничные знаки упомянутые вещи должны, конечно, быть такими предметами, которые не попадаются случайно в лесу и не разбросаны в нем. Как ни ничтожным кажется это обстоятельство, однако существование этих предметов под исчезнувшим граничным знаком в состоянии предупредить не один граничный процесс. Как граничная линия между двумя граничными точками принимается всегда кратчайшая прямая линия и в углах этих линий должны быть закреплены границы межевыми граничными знаками. Очень длинные линии между двумя точками снабжаются, кроме того, межевыми знаками на отдельных пунктах протяжения прямых линий. Вообще граничные линии должны быть ведены так, чтобы с известного граничного знака по возможности были бы видны два соседних граничных знака, расположенных в обе стороны. В лесу, поэтому между отдельными граничными точками прорубаются широкие просеки (до 5 саж. шириною): просеки эти, зарастая лесом вновь, должны быть от времени до времени прорубаемы и всегда содержаться в чистоте. Где границу образует ров и насыпь, там граничная линия идет по средине рва. – Стоимость закрепления окружных лесных меж должна, конечно, равномерно распределяться между лицами, владения которых соприкасаются: при закреплении границ должны присутствовать или сами владельцы или их поверенные.
Какие граничные знаки употребить в данном случае, зависит от многих обстоятельств: столбы напр., необходимо употреблять там, где грозит опасность, что низкие камни или насыпи будут занесены летучим песком; где скотопрогонные дороги, воды, проезжие дороги, смываемая с гор земля и т. п. грозят разрушением насыпей или засыпкою низких камней. - Где приходится отграничивать от лесов поля и луга, там лучше рва не может быть никакого другого знака, потому что ров совершенно исключает возможность запашки или закоса в лес, которые всегда прорываются при всяком другом способе закрепления границ. Вообще, окопка дач канавою, если возможно на такую глубину, чтобы в ней постоянно стояла вода, выбрасывание земли из канавы на сторону леса, образование из этой земли насыпи и разведение на ней густой живой изгороди из лжеакации или других быстро растущих кустарников напр., боярышника, ирги и т. д. составляет, по нашему глубокому убеждению, лучшее лесоохранительное средство. Такие граничные канавы, не говоря уже про то, что они служат лучшею граничною межою, отвращают от леса самовольную пастьбу скота, вероятность перехода лесных пожаров из соседних лесных дач, и частое повторение самовольных порубок, особенно если вместе с тем, по даче пролегает только необходимое число лесных дорог, при выходе которых из лесу можно сосредоточить поселения лесной стражи, которая в такой окопанной даче и потребуется в меньшем числе. Проезд к даче можно загораживать ночью: срубленного самовольно бревна никто на себе не унесет, а если в даче нет множества выходящих из лесу дорог, то и преследование похищения по свежим следам облегчается. Мы говорим по опыту, в Рязанской губернии нам приходилось сравнивать состояние лесных насаждений в дачах, окопанных рвами и в остальных дачах: в первых лесоохранение везде было лучше и мы припоминаем одну казенную дачу в Спасском уезде, окопанную рвом: Федосьевскую пустынь, в которой лесоохранение могло бы послужить образцом для любого немецкого леса, несмотря на то, что дача расположена вблизи села. Конечно, такая окопка дач рвами, как лесоохранительная мера, может быть в большом виде применена лишь в тех местностях, где похищаемый самовольно лесной материал имеет такую цену, что выгода от прекращения или ослабления самовольных порубок равняется процентам на затрату капитала на рытье обводных рвов, но так как рытье рвов, вообще говоря, влечет за собою слишком значительных и непреодолимых затрат, то в центральной полосе нашего отечества, где лесной материал уже достиг значительной цены, окопка лесных дач рвами является совершенно современною лесоохранительною мерою. – Казенное лесное управление, пока оно до 1868 года пользовалось даровою рабочею силою, доставляемою ему натуральною лесною повинностью, заключавшеюся в даровой поставке одного рабочего лесного дня в году с двух душ мужского населения бывших государственных крестьян, постоянно употребляло часть этих обязательных рабочих сил на окопку казенных лесных дач рвами и многие дачи в центральных губерниях защищены таким образом от вредных влияний разного рода. В настоящее время, когда натуральная лесная повинность государственных крестьян переложена на денежную и когда на дальнейшую окопку дач канавами приходится затрачивать денежные средства, окопка дач рвами – эта полезнейшая лесоохранительная мера, вероятно станет распространяться медленнее, хотя с другой стороны, затрата на эту окопку в местностях малолесных и густонаселенных, где цены на лесной материал высоки и где самовольные порубки и повреждения леса случаются в большем числе, всегда будет носить на себе характер вполне производительной хозяйственной затраты. К тому же рвы, как и граничные знаки, весьма пригодны в местностях степных, безлесных, где нет ни камня, ни леса для закрепления границ другими граничными знаками. В настоящее время в таких местностях у нас проводят плужные или сошные борозды, но они, разумеется, легко заметаются, уничтожаются и в достоинстве своем далеко уступают хорошим граничным рвам.
– В Пруссии, а вслед за нею и в нашей балтийской окраине, границы закрепляются насыпкою земляных холмиков, так называемых купиц. Они могут иметь значение ясного межевого знака лишь на почве, легко задерневающей и где нет опасности, что холмики эти будут растоптаны пасущимся скотом или вдоль дорог срыты колесами проезжающих телег. – В центральных губерниях в некоторых случаях, обусловленных местною почвою, употребляют земляные насыпи, только их делают гораздо практичнее и прочнее: на болотах, где ямы заплывают, делают небольшой деревянный срубик и его в уровень с верхними краями засыпают землей. Вообще же земляные насыпи холмами на поворотах граничных линий не могут служить ясными межевыми признаками, потому что их легко разрушить или перенести на другое место.
Самыми плохими и неточными граничными признаками должны быть названы воды, особенно быстро текущие, подмывающие свои берега и легко изменяющие направление своего течения; далее лесные тропинки и проезжие в лесу дороги, в особенности, если последние находятся в плохом состоянии и местами их нужно объезжать, вдаваясь в лес и выезжая на дорогу, где она снова станет удобною для проезда. Такие отъезжие дороги, снова соединяющиеся с главною дорогою, сплошь и рядом служат причиною межевых споров и ведут к долголетним и дорогим граничным процессам. Это и указывает на необходимость, если уж проезжая дорога раз избрана границей, следить за хорошим ее состоянием, постоянно поддерживать ее, исправляя всякое повреждение и строго наблюдая за проезжающими, чтобы они не съезжали с дороги в лес; вообще же, как дороги, так и ручьи с речками уже потому одному служат плохими и неточными граничными линиями, что съемка их невозможна совершенно точная, так как они представляют собою не прямые линии, а кривые. Поэтому-то их и не следует избирать граничными линиями; если же необходимость заставляет воспользоваться ими как граничными линиями, то их направление следует закреплять каким-нибудь из вышеизложенных прочных граничных признаков, располагаемых, сообразно кривизне граничной линии, на известном расстоянии друг от друга. Кроме того, такие граничные линии должны подлежать самой точной съемке и верному нанесению на планы.
Вообще всякое закрепление границы и все граничные знаки должны быть сняты и нанесены на планы, на которых должны быть верно означены длина в саженях погонных, линии, соединяющей два известные пункта, которые служат граничными знаками и, кроме того в углах линий должны быть вписываемы ромбические и астролябические углы, определенные в лесу с помощью астролябии или буссоли. – Только при таком порядке, можно всегда найти в лесу утерянную межевую линию или место исчезнувшего граничного знака и избежать межевых споров.
Лесная стража должна постоянно наблюдать за целостью граничной межи в своем обходе и о каждом самовольном захвате со стороны соседа тотчас же доносить хозяину или лесничему. Особенно установить надзор за сохранностью окружных лесных меж нужно в то время, когда со стороны соседа пашут, косят траву и т. п. Лесничий, не полагаясь на одну свою стражу, должен от времени до времени, лично убеждаться в состоянии границ вверенной его управлению лесной дачи: с этою целью он их должен объезжать и подробно осматривать: раз в год он обязан доносить о состоянии границ в дачах своего лесничества. В обширных лесничествах наших северных губерний, особенно в тех громадных лесничествах, где нет никакого сбыта лесного материала и где никто из редко разбросанного населения не пойдет в лес срубить дерево и похитить его, роль лесного хозяина ограничивается чисто полицейскою деятельностью: он следит за состоянием границ, за тем, чтоб в лесу не было производимо недозволенных чищоб, т. е. выжигания леса под пашню и чтобы дозволенные чищобы выжигались с соблюдением необходимых мер предосторожности против распространения чищобного огня и против появления опустошительных лесных пожаров.
Где граничными линиями служат широкие лесные просеки, там необходимо постоянно поддерживать их ясность вырубкою появляющейся на них древесной растительности. – Вообще постоянное содержание граничных линий и знаков в порядке, как средство против захвата лесной собственности, заключающейся в лесной почве, составляет в лесном хозяйстве настолько серьезное и необходимое требование, что на него должно, между прочим, всегда обращаться внимание со стороны лиц, контролирующих и ревизующих данное лесное хозяйство на месте, в лесу!...
2) Что касается повреждений лесного имущества, со стороны человека, то повреждения эти, произведены ли они умышленно или неумышленно, проявляются в стольких разнообразных формах, происходят от настолько разнообразных побудительных причин, что смотря по роду их группируются или в число самых легких лесных проступков, как напр., легкомысленное повреждение коры дерева, или в число самых крупных, как напр., умышленный поджог леса из мести, хотя в том и в другом случае повреждение лесного имущества не сопровождалось покушением на его похищение. Вид повреждения и степень его значительности обусловливают и разнообразные наказания за нарушение прав лесной собственности путем умышленного или неумышленного повреждения ее и побудительные причины к нанесению повреждения со своей стороны обусловливают допущение в судебную практику по нарушениям лесных постановлений обсуждение разнообразных обстоятельств, смягчающих или усиливающих вину подсудимого. Повреждения лесного имущества производятся людьми или по злобе, мести, нерадению, легкомыслию, или по корыстолюбию или, наконец, по нужде. Что касается материального вреда и ущерба, наносимого лесному имуществу тем или другим видом повреждения, то один и тот же вид повреждения может совершенно различно отозваться на материальном довольства лесовладельца, напр., выкошенный самовольно воз травы на опушке насаждения или на лесосеке среди молодого всхода, причем в последнем случае уничтожено много древесного всхода. Вообще в тех местностях, где пользование лесною травою составляет для местного населения необходимое условие их экономического благосостояния, там пользование это может быть допущено для благонадежных людей в видах предупреждения повреждений молодого древесного всхода на лесосеках, где, как известно, трава растет лучше, в сомкнутых насаждениях. В таких местностях, где нет возможности предупредить похищение травы, лучше допустить даровое ею пользование с лесосек. Мы упоминали уже о том, что при травокошении на лесосеках нужно вырезывать траву с большою осторожностью, чтобы не повредить молодому древесному всходу; при спешном похищении травы осторожность эта, разумеется, не применяется и вместе со скошенной травой безвозвратно пропадает множество благонадежных древесных всходов. В таких случаях даже выгоднее произвести сбор травы особыми рабочими под наблюдением лесной стражи и собранную траву продавать окрестному населению по дешевой цене или даже отдавать ее даром беднейшим жителям, чтоб только предотвратить похищение травы с лесосек и сопряженное с этим повреждение молодых древесных всходов. Вообще на лесосеках повреждения молодняка ведут за собою часто порчу насаждения навсегда: поэтому-то лесосеки и следует охранять от впуска людей, особенно конных, повреждающих колесами своих телег молодой всход. Там, где существуют низкоствольные леса и где население содержит овец и коз, в пищу им часто употребляют древесную листву, представляющую в некоторых древесных породах порядочное кормовое средство. В таких местностях жители часто являются в лес для недозволенного сбора листвы, но при этом деревья не только лишаются существенно необходимых им органов питания, но и повреждаются древесные почки, из которых бы в будущем году должна была развиться новая листва и новые ветви. Вред для деревьев, лишаемых листвы, становится тем меньше, чем в более позднее время года сбор листвы начинается, когда дерево уж окончило свой рост и чем меньше при этом повреждается древесных почек. Ни под каким условием сбор листвы не должен быть начинаем раньше половины сентября. Нуждающиеся в древесной листве на корм скоту принадлежат обыкновенно к беднейшему классу населения: безусловное запрещение сбора листвы ни к чему бы ни повело, тем более что лесной страже трудно поймать виновного на месте проступка, потому что он, спрятавшись в густом лесу, без всякого шума обшмыгивает древесную листву. Лучше поэтому отдавать нуждающимся листву с насаждений низкоствольных, поступивших в очередь рубки, осенью, перед пожелтением листьев. При таком новом даровом пользовании лес все-таки будет целее, чем если обшмыгивание древесной листвы войдет в разряд обычных самовольных действий. Сбор живицы с деревьев становится чрезвычайно вредным для последних, если сбор этот не будет ограничен известными правилами: польза, которая получится от смолокурения, не будет иначе превышать вреда, наносимого лесу сбором живицы. Точно также вредно и надбуравливание берез с целью извлечения из них березовицы, сладковатого весеннего восходящего сока, из которого приготовляется шипучий прохладительный напиток. Сок нужен дереву для образования древесины и семени; а от удаления смолы древесина портится, теряя свою естественную прочность: кроме того раны, наносимые дереву для извлечения смолы, порождают местную гниль древесины, уменьшающую ценность древесины в значительной степени. Поэтому, где уже сбор живицы составляет развитую промышленную отрасль в жизни народа, там его необходимо удержать, но оградивши лес от смертного повреждения. С этой целью 1) деревья, которые воспитываются на получение поделочной древесины, не должны быть вовсе подсачиваемы. Дровяной лес переносит подсочку не далее, как начиная лет за 20 до вырубки его. 2) При сдирке подсочных полос для получения серы или живицы, сосновой и еловой, не следует повреждать древесной оболони; подсочку нельзя производить из году в год и, во всяком случае, на 90–120 летнем дереве не должно находиться вокруг ствола больше 4–5 подсочных полос шириною в 2–3 дюйма при длине их в 3–4 фута. Интересные подробности в статье проф. Собичевского о подсочке можно найти в двух книжках 1869 г. (№ 4 и 5) Московского журнала «Русское Сельское Хозяйство».
Сдирание коры кольцом вокруг всего дерева ведет прямо к смерти древесного ствола; где поэтому требуется береста на сидку дегтя или напр., еловая кора на дубление кож, там сдирание коры может быть допущено в таких только исключительно насаждениях, которые в близком будущем, через год или два, поступают к рубке, когда еще деревья, после сдирки коры, не успеют испортиться. При собирании ягод и грибов, часто сдирают бересту и делают из нее сосуды; чтоб добраться до орехов и других лесных плодов, повреждают при этом кустарники и деревья сломкою сучьев: предупредить этот вред лесной хозяин может только тем, что предоставляет вообще сбор лесных плодов лишь людям известным и надежным, и то не иначе, как по особым билетам, которые всегда должны находиться у пользующегося в лесу сбором лесных плодов; у нас такие билеты, оплачиваемые незначительным взносом, введены пока лишь в Засурско-Селенкинском образцовом лесничестве Пензенской губернии, в Погонно-Лосином острове, в Казанской и Рязанской губерниях. В наших южных губерниях, на лесосеках часто оставляют при эксплуатации насаждения попадающиеся в нем дикие плодовые деревья на корне: это влечет за собой всегда известное повреждение молодого древесного всхода, затеняемого плодовыми деревьями; с другой стороны, существование на лесосеке плодовых дерев всегда привлекает на лесосеку много народу для сбора плодов и под плодовыми деревьями, а также в непосредственной близи их молодой всход совершенно вытаптывается. В молодых насаждениях часто вырезывают себе гуляющие палочки, трости, дубинки и хотя этот вред, разумеется, по ценности своей и не может иметь особенного влияния на доходность лесного хозяйства, но если он повторяется часто и в больших размерах, то он может невыгодно отразиться на состоянии молодых лесных насаждений.
В тех странах, где существуют разнообразные лесные сервитуты, рука об руку идет с ними и развитие умышленных повреждений леса, с целью усилить свое сервитутное пользование. Пользующиеся сухоподстойным лесом и лесною пастьбой не жалеют средств, чтоб обнажить подо мхом корни от коры или выставить корни наружу, чтоб они под действием солнечных лучей и с другой стороны морозов потеряли бы свою жизненную силу и дерево бы засыхало на корню, насаждение бы разреживалось и в нем бы являлось лучшее лесное пастбище. Вообще сервитуты имеют то громадное неудобство, что много народу по праву может являться в лес и усмотреть за всеми одинаково строго лесная стража теряет всякую возможность. Для обозначения дороги по лесу часто затесывают глубоко до спелой древесины растущие деревья; они умирают: иной раз и без всякой надобности дерево повреждается, потому что рука расходилась и дерево попалось под топор. Такое неразумное, бессмысленное повреждение встречается часто и причина его лежит, разумеется, в невежестве и в неуважении к правам чужой собственности; противодействовать этому может только поднятие уровня образования в народе. Во всяком же случае, для сохранения лесов от всевозможных повреждений, существование деятельной, надежной и хорошо оплачиваемой лесной стражи составляет существеннейшую и неотложнейшую необходимость.
Существование и поддержание в порядке хороших лесных дорог необходимо для предупреждения невольных повреждений молодняков, прилегающих к дороге, если ее придется объезжать на плохих местах. Кроме того хорошее состояние лесовозных дорог и связанные с этим удобства сбыта лесного материала из дачи, увеличивают доходность леса и поэтому затраты на постройку дорог и на ремонтирование их окупаются в течение очень скорого времени. При этом усилившаяся доходность леса дает возможность делать со своей стороны известные затраты на приведение в действие разных лесоохранительных мер. С целью поддерживать хорошее состояние дороги в лесу, нужно ее на глинистой почве взмотыживать от времени до времени, чтоб дать ей высыхать на солнце и под влиянием тяги воздуха. Дорога должна быть такой ширины, чтобы две телеги могли бы свободно разъехаться. В углублениях, где задерживается вода, нужно устроить отводные канавки и мостики; песчаную почву можно покрывать хворостом, вереском и дерном, чтоб уплотнить ее: на торфяных почвах дорога должна быть выслана фашинником и покрыта песком или гравием. На болотистых местах проводят гати из поперечно положенных жердей, засыпанных хворостом и землей и т. д. *) [Подробности об устройстве лесовозных дорог см. в XVI главе недавно вышедшего сочинения Попова «Лесная технология». Авт.]. Как важны хорошие дороги лесовозные, видно из примера Франции, которая на проведение в своих казенных лесах шоссированных дорог для удобнейшего открытия сбыта лесного материала из отдаленных мест, где он пропадал до сих пор даром, ассигновало в течение 4 лет громадную сумму в 25 миллионов рублей; затрата в самом деле огромная, но она окупилась в течение первых же лет и навсегда значительно подняла доходность лесов! В Баварии устройство правильной сети лесовозных дорог подняло корневые цены на лес почти на 50%! В последнее время и русское государственное лесное управление обратило внимание на необходимость улучшения состояния лесовозных путей и на необходимость проведения новых лесовозных дорог .
3) Нам остается рассмотреть случаи похищения леса, так называемые самовольные порубки.
Число таких нарушений прав лесной собственности, разумеется, колеблется из году в год, смотря по урожаю хлебов, причем у сельского населения в урожайный год является возможность купить нужный ему лесной материал; по степени суровости зимы, по числу и размерам пожаров в селениях и городах и т. п. и число самовольных порубок в течение известного года зависит существенно от этих и других тому подобных условий. Точное определение числа самовольных порубок в лесах России пока еще немыслимо: относительно частных лесов у нас не существует об этом предмете никаких статистических данных, потому что число дел, производимых в судах о лесопохищениях по искам частных владельцев, ни в каком случае не может нам дать указание на число лесопохищений в частных лесах, происшедшее в течение известного года, так как 1) не все похищения приводятся в известность, а напротив многие случаи, особенно мелкие самовольные порубки в больших лесах, остаются незамеченными, и 2) не по всем случаям похищения леса заводятся в судах дела: во многих случаях частный лесовладелец и лесная его стража входят в добровольное с порубщиком соглашение и взыскивают с него, помимо судов, определенное с обоюдного согласия вознаграждение за понесенный лесным хозяйством ущерб. Что касается лесов, состоящих в ведении государственного лесного управления, то хотя у нас и существуют статистические данные о числе открытых самовольных порубок, произведенных в течение известного года, но цифры эти грешат очевидным преуменьшением сравнительно с числом действительно производимых самовольных порубок, так как далеко не все случаи похищения леса открываются лесною стражею, по недостаточности числа последней в наших казенных лесах. В прошлом году государственный совет утвердил в бюджете лесного управления увеличение суммы, отпускаемой на лесную стражу, на 491.490 р., так что в 1870 году в распоряжении лесного управления на содержание лесной стражи находилась сумма в 1.095.790 руб., вместо 604.300 р., бывших в распоряжении лесного управления в 1869 году. Такое увеличение в бюджете повлечет, конечно, за собою увеличение числа лесной стражи и с другой стороны даст возможность лучше обеспечить ее материальное положение, так что решение Государственного Совета не преминет высказать самое благодетельное влияние на успешность лесоохранения и на увеличение доходности от государственных лесов. В последние годы число открытых самовольных порубок в лесах, состоящих в ведении министерства государственных имуществ, выражалось следующими цифрами:
в 1866 г. их открыто 11.494 случая,
в 1867 г. их открыто 12.242 случая,
в 1868 г. их открыто 16.723 случая,
в 1879 г. их открыто 19.383 случая.
Лесная стража у нас улучшается с года на год и вместе с тем увеличивается последовательно с года на год число открываемых ею случаев самовольных порубок.
Это видно и из приведенных цифр, но еще легче убедиться в этом, из отчетов лесного управления за прежние годы, до 1866 г.; везде подтверждается тот факт, что в связи с постепенным увеличением числа лесной стражи и с улучшением материального ее положения, постепенно возрастало и число открываемых ею случаев злоупотребления в лесах. Вчитываясь в главу «о нарушениях лесных постановлений» в отчетах лесного управления, мы находим там чрезвычайно отрадное фактическое объяснение увеличения числа самовольных порубок, сравнительно с числом их, открытом в предшествующие годы. Дело в том, что общее число открытых стражей порубок возрастает, но при этом крупные и ценные самовольные порубки становятся с каждым годом реже, а число мелких, малоценных увеличивается. Это указывает на бдительность лесной стражи и на возможность, при посредстве хорошей, надежной лесной стражи, предотвратить случаи крупных похищений леса, особенно чувствительных для лесного хозяйства. Совершенно же прекратить случаи самовольных порубок, разумеется, невозможно в настоящее время: такое время наступит разве тогда, когда все члены человеческого общества будут пользоваться благосостоянием и не будет на земле бедности и нужды – а такие социалистические надежды – чистейшая утопия!..