Но скоро началась у Александра вражда с другим братом, Ярославом,
княжившим в Твери. Вследствие появления на севере отдельных отчин,
уделов между князьями необходимо обнаруживается стремление усиливать эти
уделы на счет других; уже в Ярославе Всеволодовиче ясно обнаружилось это
стремление: недовольный своим Переяславским уделом, он старался
утвердиться в Новгороде, даже в Киеве; сын его Ярослав тверской шел по
следам отцовским. В 1254 году он отправился княжить во Псков (а по
другим известиям, в Ладогу), где приняли его с большою честию; но Псков
находился в тесной связи с Новгородом, а в Новгороде не все были
довольны великим князем Александром, вместо которого княжил теперь здесь
сын его Василий, и вот в 1255 году новгородцы выгнали Василия и перевели
к себе изо Пскова Ярослава тверского. Но Василий не думал уступать дяде
без борьбы и, засевши, по обычаю, в Торжке, дожидался отца своего с
полками, и ждал недолго; Александр явился с двоюродным братом своим
Димитрием Святославичем и, присоединив к себе сына с новоторжцами,
выступил против Новгорода; на дороге встретил его какой-то Ратишка с
переветом. "Ступай, князь! - говорил он, - брат твой Ярослав убежал".
Несмотря, однако, на бегство князя, новгородцы не хотели безусловно
покориться Александру и выстроили два полка, конный и пеший, причем в
первый раз высказались две сословные партии: меньшие люди, собравши вече
у св. Николы, сказали: "Братья! а что как князь скажет: выдайте мне
врагов моих!" В ответ все меньшие целовали образ богородицы стать всем
заодно - либо живот, либо смерть за правду новгородскую, за свою
отчизну. Но лучшие люди думали иначе: им хотелось побить меньших и
ввести князя на своей воле, и Михалко, сын последнего посадника, внук
Твердиславов, предводитель стороны лучших людей, уже побежал из города к
св. Георгию (к Юрьеву монастырю), чтоб оттуда со своим полком ударить на
меньших. Посадником в это время на место Твердиславова сына Степана
(умершего в 1243 году) был Анания, который, желая добра Михалку, послал
за ним тайно; но весть о замысле Михалковом уже разнеслась между черными
людьми, и они погнали было грабить его двор, но были удержаны
посадником. "Братья, - говорил им Анания, - если хотите убить Михалка,
то убейте прежде меня!" Он не знал, что лучшие люди уже порешили
схватить его самого и посадничество отдать Михалку. Между тем посол
Александров явился на вече и объявил народу волю княжескую: "Выдайте мне
Ананию-посадника, а не выдадите, то я вам не князь, еду на город ратью".
Новгородцы отправили к нему с ответом владыку и тысяцкого: "Ступай,
князь, на свой стол, а злодеев не слушай, на Ананию и всех мужей
новгородских перестань сердиться". Но князь не послушал просьб владыки и
тысяцкого; тогда новгородцы сказали: "Если, братья, князь согласился с
нашими изменниками, то бог им судья и св. София, а князь без греха", - и
стоял весь полк три дня за свою правду, а на четвертый день Александр
прислал объявить новое условие: "Если Анания не будет посадником, то
помирюсь с вами". Это требование было исполнено: Анания свергнут, его
место занял Михалко Степанович, и Василий Александрович опять стал
княжить в Новгороде.
Через год (1257 г.) злая весть, что татары хотят наложить тамги и
десятины на Новгород, опять смутила его жителей. Первая перепись
татарская для сбора дани должна была происходить еще в начале княжения
Ярослава; Плано-Карпини говорит, что во время пребывания его в России
ханы - Куюк и Батый - прислали сюда баскаком одного сарацина, который у
каждого отца семейства, имевшего трех сыновей, брал одного, захватил
всех неженатых мужчин и женщин, не имевших законных мужей, также всех
нищих, остальных же перечислил, по обычаю татарскому, и обложил данью:
каждый человек мужского пола, какого бы возраста и состояния ни был,
обязан был платить по меху медвежью, бобровому, соболиному, хорьковому и
лисьему; кто не мог заплатить, того отводили в рабство. В 1255 году умер
Батый, ему наследовал сын его Сартак, или Сертак, скоро умерший, и
Золотая Орда досталась брату Батыеву, Берге, или Берке. По воцарении
этого нового хана, в 1257 году, по русским известиям, происходила вторая
переписью приехали численники, сочли всю землю Суздальскую, Рязанскую и
Муромскую, поставили десятников, сотников, тысячников и темников, не
считали только игуменов, чернецов, священников и клирошан. Подобная же
перепись происходила одновременно во всех странах, подвластных татарам,
и везде служители всех религий, исключая еврейских раввинов, были
освобождены от подати. В Новгороде после вести о переписи все лето
продолжалось смятение; а зимою убили посадника Михалка; "если бы кто
добро друг другу делал, - прибавляет летописец, - то добро бы и было, а
кто копает под другим яму, тот сам в нее попадает". Вслед за этим
приехал в Новгород великий князь с татарскими послами, которые начали
требовать десятины и тамги; новгородцы не согласились, дали дары для
хана и отпустили послов с миром; сам Василий, сын Невского, был против
дани, следовательно, против воли отцовской, и выехал во Псков, как
только отец приехал в Новгород; Александр выгнал его оттуда и отправил в
Суздальскую область, а советников его наказал жестоко. Волнения не
прекращались в Новгороде: тою ж зимою убили Мишу, быть может того
самого, который так славно бился со шведами при Неве; посадничество дано
было Михаилу Федоровичу, выведенному из Ладоги. Целый следующий год,
однако, прошел без слухов о требованиях татарских; но в 1259 г. приехал
с Низу (из Суздальской области) Михайла Пинещинич с ложным посольством.
"Если не согласитесь на перепись, - говорил он новгородцам, - то уже
полки татарские в Низовой земле". Новгородцы испугались и согласились;
но когда зимою приехал Александр и с ним окаянные татары-сыроядцы с
женами, то опять встал сильный мятеж; татары испугались и начали
говорить Александру: "Дай нам сторожей, а то убьют нас", и князь велел
их стеречь но ночам сыну посадничью со всеми детьми боярскими. Татарам
наскучило дожидаться. "Дайте нам число, или побежим прочь", - говорили
они. Но в Новгороде и в этом случае, как в предыдущем, высказались две
враждебные сословные партии: одни граждане никак не хотели дать числа.
"Умрем честию за св. Софию и за домы ангельские", - говорили они; но
другие требовали согласия на перепись и наконец осилили, когда Александр
с татарами съехали уже с Городища. И начали ездить окаянные татары по
улицам, переписывая домы христианские. Взявши число, татары уехали;
вслед за ними отправился и князь Александр, оставивший в Новгороде сына
Димитрия.
В Новгороде стало тихо; но поднялись волнения на востоке, в земле
Ростовской: здесь в 1262 году народ был выведен из терпения насилиями
татарских откупщиков дани; поднялись веча и выгнали откупщиков из
Ростова, Владимира, Суздаля, Переяславля и Ярославля; в последнем городе
убит был в это время отступник Изосим, который принял магометанство в
угоду татарскому баскаку и хуже иноплеменников угнетал своих прежних
сограждан. Понятно, что в Орде но могли спокойно снести этого события, и
полки татарские уже посланы были пленить христиан: тогда Александр,
чтобы отмолить людей от беды, отправился в четвертый раз в Орду; как
видно, он успел в своем деле благодаря, быть может, персидской войне,
которая сильно занимала хана Берге. Но это было уже последним делом
Александра: больной поехал он из Орды, проведши там всю зиму, и на
дороге, в Городце Волжском, умер 14 ноября 1263 года, "много
потрудившись за землю Русскую, за Новгород и за Псков, за все великое
княжение отдавая живот свой и за правоверную веру". Соблюдение Русской
земли от беды на востоке, знаменательные подвиги за веру и землю на
западе доставили Александру славную память на Руси, сделали его самым
видным историческим лицом в нашей древней истории - от Мономаха до
Донского. Знаком этой памяти и славы служит особое сказание о подвигах
Александровых, дошедшее до нас вместе с летописями, написанное
современником и, как видно, человеком близким к князю. Великий князь
Александр Ярославич, говорит автор сказания, побеждал везде, а сам не
был нигде побежден; приходил в Новгород от западных стран знаменитый
рыцарь, видел Александра и, возвратясь в свою землю, рассказывал:
"Прошел я много стран и народов, но нигде не видал такого ни в царях
царя, ни в князьях князя"; такой же отзыв сделал об нем и хан. Когда
Александр после отцовой смерти приехал во Владимир, то был грозен приезд
его, промчалась весть о нем до самых устий Волги, и жены моавитские
начали стращать детей своих: "Молчи, великий князь Александр едет!"
Однажды явились к нему послы из великого Рима от папы, который велел
сказать Александру: "Слышали мы о тебе, князь, что ты честен и дивен, и
велика земля твоя: поэтому прислали мы к тебе от двенадцати кардиналов
двоих хитрейших - Галда и Гемонта, да послушаешь учения нашего".
Александр, подумавши с мудрецами своими, описал папе все случившееся от
сотворения мира до седьмого вселенского собора, прибавив: "Все это мы
знаем хорошо, но от вас учения не принимаем". Идя по следам отцовским,
Александр передавал много золота и серебра в Орду на выкуп пленных.
Митрополит Кирилл был во Владимире, когда узнал о смерти Александра; он
так объявил об этом народу: "Дети мои милые! знайте, что зашло солнце
земли Русской", и все люди завопили в ответ: "Уже погибаем!"
Занимаясь по смерти отца преимущественно отношениями ордынскими,
Александр должен был следить и за обычною борьбою на западе, в которой
прежде принимал такое славное участие. Мы видели, что Михаил московский
недолго пользовался старшим столом, отнятым у дяди, пал в битве с
литвою; но другие Ярославичи отомстили за его смерть, поразивши литву из
3убцова (в 1249 году); около этого же времени псковичи потерпели
поражение от литвы на Кудепи; в 1253 году литва явилась в области
Новгородской; но князь Василий с новгородцами нагнали ее у Торопца,
разбили, отняли полон. В 1258 г. пришла литва с полочанами к Смоленску и
взяла город Войщину на щит; после этого литовцы явились у Торжка, жители
которого вышли к ним навстречу, но потерпели поражение, и город их много
пострадал; под 1262 годом встречаем известие о мире новгородцев с
литвою. Шведы и датчане с финнами пришли в 1256 году и стали чинить
город на Нарове; новгородцы, сидевшие в это время без князя, послали в
Суздальскую землю к Александру за полками, разослали и по своей волости
собирать войско; неприятель испугался этих приготовлений и ушел за море.
На зиму приехал в Новгород князь Александр и отправился в поход - куда,
никто не знал; думали, что князь идет на чудь, но он от Копорья пошел на
ямь; путь был трудный, войско не видело ни дня, ни ночи от метели;
несмотря на то, русские вошли в неприятельскую землю и опустошили ее.
После мира 1242 года немцы десять лет не поднимались на Русь; только в
1253 году, ободренные удачными войнами с Литвою, они нарушили договор,
пришли под Псков и сожгли посад, но самих их много псковичи били,
говорит летописец. Видно, впрочем, что осада крепости тянулась до тех
пор, пока пришел полк новгородский на выручку; тогда немцы испугались,
сняли осаду и ушли. В Новгороде в это время было покойно, и потому
решились не довольствоваться освобождением Пскова, а идти пустошить
Ливонию: пошли за Нарову и положили пусту немецкую волость; корелы также
ей много зла наделали. Псковичи с своей стороны не хотели оставаться в
долгу, пошли в Ливонию и победили немецкий полк, вышедший к ним
навстречу. Тогда немцы послали во Псков и в Новгород просить мира на
всей воле новгородской и псковской и помирились. В 1262 г. собрались
князья идти к старой отчине своей, к Юрьеву ливонскому. Этот поход
замечателен тем, что здесь в первый раз видим русских князей в союзе с
литовскими для наступательного движения против немцев. Русские князья -
брат Невского Ярослав и сын Дмитрий с Миндовгом литовским, Тройнатом
жмудьским и Тевтивилом полоцким уговорились ударить вместе на Орден.
Миндовг явился перед Венденом, но тщетно дожидался русских и возвратился
назад, удовольствовавшись одним опустошением страны. Когда ушла литва,
явились русские полки и осадили Юрьев; немцы сильно укрепили его. "Был
город Юрьев тверд, - говорит летописец, - в три стены, и множество людей
в нем всяких, и оборону себе пристроили на городе крепкую". Посад был
взят приступом, сожжен; русские набрали много полону и товара всякого,
но крепости взять не могли и ушли назад. Немецкий летописец прибавляет,
что русские оставили Юрьев, слыша о приближении магистра Вернера фон
Брейтгаузена, и что магистр по их следам вторгнулся в русские владения,
опустошил их, но болезнь принудила его возвратиться.
Прежний великий князь Андрей Ярославич недолго пережил брата своего:
он умер весною 1264 года. Сохранилось известие, что Андрей по смерти
Александра снова хотел занять стол владимирский, но что брат его Ярослав
перенес дело на решение хана, и тот утвердил Ярослава. Это известие
подтверждается тем, что в летописях вступление Ярослава на
великокняжеский престол означено не тотчас по смерти Александра, в 1263,
но уже по смерти Андрея, в 1264 году. Неизвестно, где Невский имел
пребывание, в отчинном ли городе Переяславле Залесском или во Владимире,
по крайней мере погребен был в последнем; брат же его Ярослав, как
видно, жил то в Твери, то во Владимире, то в Новгороде и был похоронен в
Твери. Смерть Невского повела прежде всего к перемене в Новгороде; сын
его Димитрий был изгнан; мы видели, что посадник Анания был свержен по
требованию Александра, и на его место поставлен Михалко Степанович -
необходимо угодный великому князю; но Михалко был убит меньшими людьми,
постоянно не ладившими с Александром, следовательно, и посадника, ими
выбранного, Михаила Федоровича мы не имеем права считать в числе
приверженцев последнего. Поэтому неудивительно встретить в летописи
известие, что новгородцы изгнали Димитрия Александровича по совету с
посадником своим Михаилом и послали в Тверь сына посадникова и лучших
бояр звать Ярослава к себе на стол: вспомним, что и прежде Ярослав был
позван в Новгород вследствие желания меньших людей, которые так сильно
после того противились Александру. Ряд новгородцев с Ярославом дошел до
нас во всей полноте в двух грамотах; новгородцы называют предложенные
князю условия древними, быть может, они были предложены впервые
Всеволоду, внуку Мономахову; внесено также в условия, чтобы поступки
Невского нег повторялись, несмотря на то, новгородцы недолго нажили в
мире и с новым князем. Первая размолвка произошла по поводу псковичей,
которые посадили у себя князем Довмонта литовского, тогда как прежде
сидел у них сын Ярославов Святослав; в 1266 году Ярослав пришел в
Новгород с полками низовыми, чтоб идти на псковичей и Довмонта, уже
славного подвигами своими за Русскую землю; новгородцы воспротивились
этому походу и сказали князю: "Прежде переведайся с нами, а потом уже
поезжай во Псков". Ярослав отослал полки свои назад. Наместником
Ярославовым в Новгороде сидел племянник его, Юрий Андреевич, но в 1269
году приходил туда сам великий князь и стал жаловаться: "Мужи мои и
братья мои и ваши побиты в войне с немцами": князь складывал всю вину на
трех граждан - Жирослава Давыдовича, Михаила Мишинича и Юрия Сбыславича,
желая лишить их волостей. Но новгородцы были за них; князь в сердцах
собрался выехать из города: жители стали кланяться ему: "Князь!
перестань сердиться на Жирослава, Михайла и Юрия и от нас не езди",
потому что мир с немцами был еще непрочен. Ярослав не послушался и
уехал; но они послали за ним владыку и лучших мужей и воротили его с
Бронниц; чтоб угодить ему, выбрали тысяцкого Ратибора Клуксовича по его
воле, а посадником на место Михаила Федоровича, умершего в 1268 году,
был избран тогда же еще сын известного Анании, Павша.
Новгородцы хотели мира с Ярославом из страха перед немцами только, и
когда этот страх прошел, то в следующем же 1270 году встал мятеж в
городе: начали выгонять князя, собрали вече на Ярославовом дворе, убили
приятеля княжеского Ивапка, а другие приятели Ярославовы, и между ними
тысяцкий Ратибор, скрылись к князю на Городище; новгородцы разграбили их
домы, хоромы разнесли, а к князю послали грамоту с жалобою, что отнят
Волхов гогольными ловцами, а поле отнято заячьими ловцами, взят двор
Алексы Морткинича, взято серебро на Никифоре Манускиниче, на Романе
Болдыжевиче, на Варфоломее; кроме того, выводятся иноземцы, которые
живут в Новгороде, Ярослав, несмотря на все свои старания, должен был
выехать, и новгородцы послали за Димитрием Александровичем, но ошиблись
в расчете: Димитрий отказался ехать к ним, сказавши: "Не хочу взять
стола перед дядею". Новгородцы приуныли, особенно когда узнали, что
Ярослав копит полки на них, мало того, послал к хану их прежнего
тысяцкого Ратибора просить помощи на Новгород; Ратибор говорил хану:
"Новгородцы тебя не слушают; мы просили у них дани для тебя, а они нас
выгнали, других убили, домы наши разграбили и Ярослава обесчестили". Хан
поверил и отправил войско к Ярославу. В такой крайней опасности Новгород
был спасен не князем Южной, старой Руси, но родным братом великого
князя, Василием Ярославичем костромским: этот князь вступился за старый
город не по сочувствию с его бытом, но из соперничества с братом: как
князь костромской, Василий боялся усиления князя тверского, ибо такое
усиление грозило не только правам его на княжество Владимирское, но даже
независимости его княжества Костромского. Василий послал сказать
новгородцам: "Кланяюсь св. Софии и мужам новгородцам: слышал я, что
Ярослав идет на Новгород со всею своею силою, Димитрий с переяславцами и
Глеб с смолянами; жаль мне своей отчины". Но Василий не ограничился
одним сожалением: сам поехал в Орду, сказал хану, что новгородцы правы,
а Ярослав виноват, и возвратил с дороги татарскую рать. Между тем
новгородцы поставили острог около города, имение свое вывезли в
крепость, и когда явились сторожа Ярославовы, то весь город вышел с
оружием от мала до велика. Ярослав, узнав об этом, засел в Русе, а в
Новгород послал с мирными предложениями: "Обещаюсь впредь не делать
ничего того, за что на меня сердитесь, все князья в том за меня
поручатся". Новгородцы отвечали: "Князь! ты вздумал зло на св. Софию,
так ступай: а мы изомрем честно за св. Софию; у нас князя нет, но с нами
бог и правда и св. София, а тебя не хотим". Новгородцы могли так
разговаривать - к Ярославу татары не приходили, а к ним собралась вся их
волость. Псковичи, ладожане, корела, ижора, вожане пошли все к устью
Шелони и стояли неделю на броде, а полк Ярославов - по другую сторону
реки. Дело, впрочем, не дошло до битвы, потому что явился новый
посредник: прислал митрополит грамоту, в которой писал: "Мне поручил бог
архиепископию в Русской земле, вам надобно слушаться бога и меня: крови
не проливайте, а Ярослав не сделает вам ничего дурного, я за то ручаюсь;
если же вы крест целовали не держать его, то я за это принимаю епитимью
на себя и отвечаю перед богом". Митрополичья грамота подействовала, и
когда Ярослав опять прислал в новгородский полк с поклоном, то
новгородцы помирились с ним на всей своей воле, посадили его опять у
себя на столе и привели к кресту. Зимою Ярослав отправился во Владимир,
а оттуда в Орду, оставя в Новгороде наместником Андрея Вратиславича, а
во Пскове князя Айгуста литовского.
назад
вперед
первая страничка
домашняя страничка