В договоре Димитрия Донского с Олгердом видим условие о взаимной
свободной торговле; но этим договором не кончилась борьба между Москвою
и Литвою, не могла не страдать от нее и торговля. Впрочем, открытая
вражда между московскими и литовскими князьями не была постоянною,
притом же во время ссор с Москвою Литва находилась в мире с Рязанью,
Тверью, Новгородом и Псковом. Псков часто враждовал с немцами, и
несмотря на то, торговля заграничная делала его одним из самых богатых и
значительных городов русских - знак, что частая вражда с немцами не
могла много вредить этой торговле. И Новгород не всегда был в мире с
немцами: мы видели, что с 1383 до 1391 года не было между ними крепкого
мира, и когда в последнем году мир был заключен, то немецкие послы
приехали в Новгород, товары свои взяли, крест целовали и начали двор
свой ставить снова: значит, при начале ссоры товары были захвачены
новгородцами и двор немецкий разорен. Из приведенной выше грамоты
узнаем, что новгородские купцы терпели иногда от немецких разбойников
перед самою Невою: шведы неблагоприятно смотрели на торговлю новгородцев
с немцами; король Биргер писал в 1295 году любчанам, что шведы не будут
тревожить немецких купцов, идущих в Новгород с товарами, только в
угождение императору, ибо для него, Биргера, эта торговля невыгодна,
потому что усиливает врагов его (новгородцев). Он дает купцам свободу
отправляться в Новгород, но под условием, чтоб они не возили туда
оружия, железа, стали и пр. Много, как видно, терпела волжская торговля
от новгородских ушкуйников; но и это бедствие не было продолжительно.
Относительно ушкуйничества должно заметить, что это явление служит также
доказательством развития волжской торговли в XIV веке: значит, было что
грабить, когда образовались такие многочисленные разбойничьи шайки.
Торговля должна была содействовать распространению ремесел, искусств
в тех местах, в которых она наиболее процветала: самые богатые торговые
города, Новгород, Псков, отличаются прочностию своих укреплений,
многочисленностию своих церквей. Церкви и каменные по-прежнему строились
скоро: церковь архангела Михаила в Москве была заложена, окончена и
освящена в один год; то же говорится и о монастырской церкви Чуда
архангела Михаила; некоторые деревянные церкви, так называемые
обыденные, начинали строить, оканчивали и освящали в один день; но
соборная церковь св. Троицы во Пскове строилась три года: сперва
псковичи дали наймитам 200 рублей, чтобы разрушить стены старой церкви;
старый материал был свален в реку Великую, ибо считалось неприличным
употребить его на какое-нибудь другое дело; на другой год заложили новую
церковь, дали мастерам 400 рублей и много их потчевали.
В Твери во время стройки соборной церкви св. Спаса поставили внутри
ее маленькую деревянную церковь и служили в ней, пока мастера оканчивали
большую. И в описываемое время иногда складывали церкви очень неискусно;
в Коломне только что окончили каменную церковь, как она упала; в
Новгороде едва успели мастера, окончивши работы, сойти с церкви св.
Иоанна Златоуста, как она упала. Летописцы употребляют в известиях о
построении церквей иностранное слово: мастера, но нигде не видно, чтобы
призываемы были иностранцы для этих построек. В княжение Василия
Димитриевича в Новгороде известны были как искусные строители три
мастера: Иван, Климент и Алексей. Кроме церквей и колоколен под 1409
годом упоминается о построении в Новгороде владыкою Иоанном теремца
каменного, где святили воду каждый месяц. Упоминается по-прежнему о
покрытии церквей оловом; в 1420 году псковичи наняли мастеров Федора и
дружину его обивать церковь св. Троицы свинцом; но не могли отыскать ни
во Пскове, ни в Новгороде такого мастера, который бы мог лить свинчатые
доски: посылали и к немцам в Юрьев, но поганые, как выражается
летописец, не дали мастера; наконец приехал мастер из Москвы от Фотия
митрополита и научил Федора, как лить доски; мастера получили 44 рубля.
Новгородский владыка Евфимий покрыл чешуек) церковь св. Георгия в
Ладоге. Упоминается по-прежнему о золочении глав, или маковиц,
упоминается о позлащении гроба князя Владимира Ярославича и матери его
Анны в новгородском Софийском соборе. Говорится, что тверской епископ
Федор сделал у церкви св. Спаса двери медные; в нижегородской церкви св.
Спаса были двери дивные, устроенные медью золоченою. Ростовский епископ
Игнатий помостил красным мрамором дно (пол) Богородичной церкви; то же
сделал тверской владыка Федор у себя в церкви св. Спаса. Встречаем
известия об украшении церквей живописью: в 1343 году греческие мастера
подписали (расписали) соборную церковь Успения богородицы в Москве, под
следующим годом говорится о расписании монастырской церкви св. Спаса в
Москве; мастера были родом русские, ученики греков, - Гойтан, Семен и
Иван с учениками своими и дружиною. Под 1395 годом упоминается о
расписании церкви Рождества богородицы и придела св. Лазаря в Кремле:
мастера были - Феофан Грек и Семен Черный; тот же Феофан Грек расписал
церковь св. архистратига Михаила в 1399 году; в 1405 году расписывали
церковь Благовещения на княжом дворе иконник Феофан Грек, Прохор, старец
из Городца, да чернец Андрей Рублев. Под 1409 годом говорится о
расписании церкви Богородицы владимирской мастерами Даниилом иконником и
Андреем Рублевым. Они же расписали церковь Троицкую над гробом св.
Сергия, церковь в московском Андрониковом монастыре. В Новгороде
церковною живописью занимались также греки: под 1338 годом упоминается
Исаия Гречин. Упомянутый мастер, грек Феофан, расписал в 1378 году в
Новгороде церковь Христа Спасителя на Ильине улице; под 1385 годом при
описании большого пожара в Новгороде говорится, что вместе с другими
сгорел в Павлове монастыре Иваш, церковный росписник, как видно русский.
Под 1345 годом находим известие, что в Москве слиты были три колокола
больших и два меньших, и лил их мастер Борис Римлянин; но еще прежде, в
1342 году, как видно, этот же самый Борис вызван был из Москвы в
Новгород и слил там большой колокол к св. Софии. В 1403 году слит был
колокол в Твери к соборной церкви Преображения, но не сказано, каким
мастером. Из построек не церковных упоминается под 1409 годом о
построении в Новгороде владыкою Иоанном пекленицы (поварни?) каменной;
под 1433 годом - о построении новгородским владыкою Евфимием у себя на
дворе палаты каменной с 30 дверями: строили мастера немецкие из-за моря
(т. е. не ливонские) вместе с новгородскими; в 1439 году тот же владыка
поставил ключницу хлебную каменную; в следующем году поставил комнату
каменную меньшую; в 1441 году большая палата владыкина и сени прежние
были расписаны; в 1442 году тот же владыка поставил на своем дворе
поварни каменные и комнату каменную, а в 1444 - духовницу и сторожню
каменные. В Москве только в 1450 году митрополит Иона заложил на своем
дворе палату каменную. Наконец, находим известия об устройстве часов;
под 1404 годом говорится, что поставлены были часы в Москве, на дворе
великого князя, за церковию Благовещения, устроил их монах Лазарь,
пришедший из Сербии. Вот как описываются эти часы: "Сий же часник
наречется часомерье; на всякий же час ударяет молотом в колокол,
размеряя и расчитая часы ночныя и дневныя; не бо человек ударяше, но
человековидно, самозвонно и самодвижно, страннолепно некако сотворено
есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено". В Новгороде в
1436 году владыка Евфимий устроил у себя над палатою часы звонящие, а
под 1449 годом говорится, что тот же владыка поставил часозвоню.
О построении и украшении церквей в Юго-Западной Руси можем иметь
понятие из рассказа волынского летописца о построении церквей в Холме
Даниилом Романовичем под 1259 годом: построена была церковь св. Иоанна,
красивая и великолепная; построена она была так: четверо комар, с
каждого угла перевод, а стояли они на четырех головах человеческих,
изваянных некоторым хитрецом; три окна украшены были стеклами римскими;
при входе в алтарь стояли два столпа из цельного камня, и на них -
комара; потолок был украшен звездами золотыми на лазури; внутренний
помост был слит из меди и олова чистого и блестел как зеркало; двое
дверей украшены камнем галицким, белым и зеленым холмским, тесаным,
сработаны некоторым хитрецом Авдеем, прилепы от всех шаров - из золота,
напереди их изваян св. Спас, а на полунощных - св. Иоанн, на удивление
всем смотрящим; иконы, принесенные из Киева, украшены были драгоценными
камнями, жемчугом и золотом; колокола привезены были также из Киева, а
другие слиты на месте. Другая церковь была построена в честь св.
безмездников Кузьмы и Дамиана; верх ее поддерживали четыре столпа из
цельного камня истесанного. Построена была и церковь св. Богородицы,
величиною и красотою не хуже первых, и украшена пречудными иконами:
князь Даниил принес из Венгрии чашу, мраморную, багряную, изваянную
чудесно, с змеиными головами вокруг, и поставил ее перед дверями
церковными, называемыми царскими: в этой чаше святили воду на
Богоявленье. Князь Владимир Василькович построил в Каменце церковь
Благовещения, украсил ее иконами золотыми, сковал сосуды служебные
серебряные, евангелие дал также окованное серебром, положил и крест
воздвизальный. Во Владимире расписал всю церковь св. Димитрия, сосуды
служебные серебряные сковал, икону св. богородицы оковал серебром и
дорогими камнями, завесы у иконы были золотом шитые, а другие аксамитные
с дробницею; в кафедральном соборе Св. богородицы образ спасителя
большой оковал серебром, евангелие также оковал серебром, сосуды
служебные устроил из жженого золота с дорогими камнями и образ Спасов
оковал золотом с дорогими камнями и поставил на память себе. В
перемытльский собор дал евангелие, окованное серебром с жемчугом; в
черниговский собор послал евангелие, золотом писанное, окованное
серебром и жемчугом, и среди его - Спас с финифтью; в луцкий собор дал
крест большой, серебряный, позолоченный, с честным древом. В Любимле
поставил церковь каменную св. Георгия, украсил ее иконами коваными,
сосудами серебряными, платцы дал аксамитные, шитые золотом с жемчугом,
херувим и серафим, индитью, золотом шитую всю, а другую из белчатой
паволоки, а в малых алтарях обе индитьи из белчатой паволоки, евангелие,
окованное все золотом с дорогими камнями и жемчугом, деисус на нем
скован из золота, цаты большие с финифтью, другое евангелие волочено
оловиром; два кадила - одно серебряное, другое медное; икона местная св.
Георгия была написана на золоте; на эту икону князь положил гривну
золотую с жемчугом, другая икона, Богородицы, была также написана на
золоте, и на ней было монисто золотое с дорогими камнями; двери в церкви
были медные; князь начал расписывать эту церковь и расписал уже все три
алтаря, начали было расписывать и шею, но не окончили по причине
княжеской болезни; колокола были слиты такие удивительные на слух, что
подобных не было во всей земле.
Что касается ремесел вообще, то из рассказа летописцева о населении
Холма Галицкого мы видим, какие были главные, самые нужные из них - это
мастерство оружейное и металлическое; начали, сказано, собираться в Холм
седельники, лучники, тульники и кузнецы железа, меди и серебра; в
Новгороде встречаем щитника и серебряника; ибо что касается других
ремесел, например сапожного, портного, то, по всем вероятностям, они
отправлялись в домах слугами. О мебели, удобствах домашней жизни,
расположении и украшении жилищ мы не имеем почти никаких известий и
должны заключить, что домашний быт отличался по-прежнему простотою.
Богатый волынский князь Владимир Василькович, который построил столько
городов, церквей, так их богато украсил, лежал во время болезни своей на
соломе. О богатстве московских князей можем иметь понятие по их
завещаниям, где упоминается об иконах, дорогих платьях, цепях, редко - о
дорогом оружии, о нескольких сосудах столовых, и все это в таком
небольшом количестве, что не могло занимать много места, легко могло
быть спрятано, собрано, увезено. Но если так было у князей, то чего же
мы должны искать у простых людей? У последних, кроме самой простой и
необходимой рухляди, нельзя было ничего сыскать, ибо все, что получше и
подороже, хранилось в церквах как местах, наименее подвергавшихся
пожарам и разграблениям. Жилища располагались, как видно, по-прежнему;
вот описание пожара, бывшего в доме тверского великого князя Михаила
Ярославича: загорелись сени, и сгорел двор княжой весь; но божиею
милостию проснулся сам князь Михаил и выбросился в окно с княгинею, а
сени полны были княжат и боярченков, которые тут спали, и сторожей было
много, но никто не слыхал. О княжеских одеждах упомянуто было выше;
относительно платья простых людей встречаем названия: охабни, опашни,
шубы, вотолы, сарафаны, чупруны, котыги; из украшений: перстни, колтки,
цепочки (золотые враные). О пище нет подробностей; узнаем только, что
бедные употребляли в пищу овсяные хлебы. Обратимся к состоянию
нравственному.
Начавши описывать состояние религии и церкви в предшествующий период,
мы должны были упомянуть о противодействии, которое христианство
встретило на финском севере от язычества, от волхвов; в описываемое
время мы не видим более подобных явлений; замечаем, напротив, успешное
распространение христианства в финских пределах. Еще под 1227 годом
летописец говорит о крещении корел; но земля последних скоро стала
спорною между новгородцами и шведами; этот спор давал кореле возможность
менять зависимость от одного народа на зависимость от другого, причем
менялась и вера. Без соперничества распространялось православие на
северо-востоке: здесь апостолом зырян, или пермяков, явился св. Стефан,
сын устюжского причетника и постриженик ростовский; вероятно знакомый
еще в Устюге с языком зырянским, Стефан приготовился к своему
апостольскому подвигу тем, что изобрел азбуку и перевел нужнейшие
богослужебные книги на язык зырянский. Несмотря на все препятствия со
стороны ревнителей язычества, дело Стефана увенчалось успехом: на месте
разрушенных требищ языческих он основал церкви, при церквах - училища
для детей. Стефан был поставлен епископом в Пермь; о характере его
деятельности в этом звании можно заключить из следующих слов "Плача
земли Пермской на смерть Стефана", помещенного в житии его: "Теперь мы
лишились доброго промышленника и ходатая, который богу молился о
спасении душ наших, а князю доносил наши жалобы, хлопотал о наших
льготах, о нашей пользе; пред боярами и всякими властями был нашим
теплым заступником, часто избавлял нас от насилий, работы и тиунской
продажи, облегчал от тяжкой дани Самые новгородцы, ушкуйники, разбойники
слов его слушались и не воевали нас". Преемниками св. Стефана были
епископы Исаак и Питирим: последний был взят в плен вогулами и
умерщвлен. Если вследствие татарского ига мы видели один пример
отступничества в Зосиме, или Изосиме, то зато встречаем известия о
крещении татар; так, например, под 1390 годом летописец говорит, что
били челом великому князю Василию Димитриевичу в службу три татарина,
ханские постельники, желая принять христианство: митрополит Киприан сам
крестил их, нарекши имена: Анания, Азария, Мисаил.
Во главе русской церкви по-прежнему находятся митрополиты; но
деятельность их в описываемое время гораздо заметнее, чем прежде; тому
две главнейшие причины: период предшествовавший характеризуется
господством родовых княжеских отношений и происходивших отсюда усобиц;
духовенство могло противодействовать этим усобицам, утишать их, но не
могло действовать открыто и с успехом против причины усобиц, против
господствующего обычая: мы видим, как летописец, лицо, бесспорно,
духовное, принимает сторону дядей против племянников; таковы были
господствующие представления о праве княжеского старшинства в целом
русском народе, в целом русском духовенстве; если бы митрополиты,
приходившие из Византии, и враждебно смотрели на такое представление, то
их мнение, как чужеземцев, не могло иметь большого авторитета, и здесь,
именно в этой чуженародности митрополитов, заключалась вторая главная
причина их не очень заметной деятельности. Другого рода явлениями
характеризуется описываемое время; оно характеризуется борьбою между
старым и новым порядком вещей, борьбою, которая должна была окончиться
единовластием: при этой борьбе духовенство не могло оставаться
равнодушным, оно должно было объявить себя в пользу того из них, который
обещал земле успокоение от усобиц, установление мира и порядка. Но кроме
этой знаменитой борьбы внимание духовенства, митрополитов должны были
обратить на себя другие, новые, важные отношения, именно: отношения
татарские, литовские и отношения к изнемогающей Византии, которые должны
были принять новый характер. Таким образом, важность событий
описываемого времени, сменивших однообразие и односторонность явлений
периода предшествовавшего, событий, имевших тесную связь с интересами
церкви, должна была вызвать духовенство к сильной деятельности, и сюда
же присоединилось теперь то важное обстоятельство, что митрополиты
начинают являться русские родом; действительно, нельзя не заметить, что
самая значительная деятельность в описываемое время принадлежит троим
митрополитам из русских: Петру, Алексею, Ионе.
Мы видели, что в Константинополе не согласились на разделение русской
митрополии, на поставление особого митрополита для Северной Руси во
Владимир Клязьменский, но важное значение, с каким явилась Северная Русь
при Андрее Боголюбском и Всеволоде III, заставило киевских митрополитов
обратить на нее особенное внимание и отправляться во Владимир для
умирения тамошних князей с князьями южными, для поддержания согласия
между двумя половинами Руси, согласия, необходимого для поддержания
единства и в церковном управлении. После 1228 года и после татарского
разгрома, когда значение Киева и Южной, приднепровской Руси пало
окончательно, митрополиты киевские и всея Руси должны были обратить еще
большее внимание на Северную Русь, и вот под 1250 годом встречаем
известие о путешествии митрополита Кирилла II (родом русского) из Киева
в Чернигов, Рязань, землю Суздальскую и, наконец, в Новгород Великий. Но
потом опять мы видим Кирилла во Владимире, в 1255 и при похоронах
Александра Невского в 1263 году; после этого он ездил в Киев; о
возвращении его оттуда летописец говорит под 1274 годом; в том же году
Кирилл созывал собор во Владимире для исправления церковного; наконец,
перед кончиною Кирилл является опять из Киева в Суздальской земле и
умирает в Переяславле Залесском в 1280 году, в княжение Димитрия
Александровича, но погребен в Киеве. Если мы на основании этих известий
и не имеем еще права сказать, что Кирилл перенес кафедру из Киева во
Владимир, то по крайней мере видим, что он несколько раз является на
севере, и очень вероятно, что он жил здесь если не долее, то столько же,
сколько и на юге; и если Кирилл II не сделал того, что обыкновенно
приписывается митрополиту Максиму,- не перенес пребывания с юга на
север, то по крайней мере приготовил явление, необходимое по всем
обстоятельствам; любопытно также известие о кончине Кирилла в
Переяславле Залесском: здесь мы можем видеть также необходимый по
обстоятельствам шаг со стороны митрополита всея Руси, можем видеть
предпочтение города, в котором живет сильнейший князь, городу, главному
только по имени.
назад
вперед
первая страничка
домашняя страничка