15 блок
- Конечно, я побуду с ним. Не впервой. А меня не
убудет.
Джим присел рядом.
- С тобой хорошо, - прошептал он.
- Ты эти штучки брось!
- Да я разве что! Просто рядом с тобой почему-то
всегда тепло.
- А мне и не холодно.
Джим чуть отвел лицо.
- Мне нужно поговорить с тобой, Лиза. Ты, навер-
ное, не поймешь меня, да это и неважно. Все кругом ру-
шится, или как вода меж пальцами, глядь - и нет. Но это
пустяки по сравнению с главным. И мы с тобой песчинки в
людском море. Понимаешь? Я всякий раз сам себе это го-
ворю, но мне легче самого себя понять, когда ты рядом,
слушаешь. Догадываешься, о чем я?
Щеки у Лизы зарумянились.
- Я же только что родила. Да и не такая я, - она
пристыжепно взглянула на него. - Не говори так. Таким
тоном, - попросила сна. - Понимаешь, я просто не такая.
Он потянулся было обнять ее, но она отпрянула.
- Не нужно.
Джим поднялся.
- Будь повнимательнее к старику, ладно? Вода и
ложка на столе. Давай ему понемножку, - он поднял голо-
ву, вслушался: по лагерю пошел говор, все громче и
громче. Но вот из шмелиного жужжания голосов вдруг вы-
делился один, то взмывал на высоких тонах, то сердито
басил.
- Пойду посмотрю, что там, - сказал Джим. - Не
бросай старика, - и поспешно вышел.
Недалеко от кухни он увидел людей: толпа окружила
какого-то сердитого оратора, потом двинулась к помосту,
на котором некогда покоился гроб Джоя. Люди облепили
его со всех сторон, из толпы вдруг выпрыгнул человек и
утвердился на помосте. Джим подбежал ближе. Теперь он
видел говорившего. То был мрачный Бэрк. Он размахивал
руками, а голос его колоколом гудел над головами. Джим
приметил, что от дороги к сборищу поспешает Лондон.
Бэрк крикнул, вцепившись в перила:
- Вон он! Полюбуйтесь! Это из-за него вся завару-
ха! А сам-то и пальцем ради нас не пошевелил, сидел в
своей палатке да персиковый компот жрал. А мы под дож-
дем мокли да жрали то, что и свинье непотребно!
От изумления у Лондона распахнулся рот.
- Что здесь происходит? - гаркнул он.
Бэрк подался вперед.
- Сейчас! Все узнаешь! Мы решили: нам нужен на
стоящий вожак! Такой, что не предаст нас за ящик кон-
сервов.
Лондон побледнел, плечи опустились и подались на-
зад. Он взревел и бросился в людскую гущу, расшвыривая
стоявших на пути, хотя никто и не думал его задержи-
вать. Он буквально пробуравил толпу и остановился лишь
у самого помоста. Ухватившись за перила, п однялся, и в
то же мгновение Бэрк ударил его. Метил он в голову, но
попал в плечо, и рука у Лондона сорвалась с перил, он
пошатнулся, но устоял и вновь взревел. Бэрк ударил еще
раз, на этот раз - в лицо, но снова промахнулся. Плав-
ным, как у всех крупных лю дей, но быстрым движением
Лондон нанес прямой удар левой, Бэрк увернулся, и тут
его настиг боковой справа в челюсть, оторвал от пола,
уложил наземь. Голова у Бэрка запрокинулась, челюсть
свернулась на сторону, выбитые зубы повисли на губах,
по подбородк у побежала струйка крови, обогнула нос,
глазницу и скрылась в волосах.
Тяжело дыша, Лондон стоял и смотрел на Бэрка. По-
том медленно поднял голову.
- Ну, может, еще один сукин сын отыщется, скажет,
что я хозяевам продался?
Люди, стоявшие вокруг Бэрка, зачарованно смотрели
на его запрокинутую голову. В последних рядах стали на-
пирать, вставать на цыпочки, чтобы лучше увидеть. Глаза
у всех горели недобрым огнем.
- Челюсть сломал! - воскликнул один. - Из мозгов
кровь течет!
- Поди, до смерти прибил! Ишь, голову прямо снес!
взвизгнул другой.
Просочились сквозь толпу женщины; застыли, глядя
на запрокинутую голову. По толпе пронесся то ли тяжелый
вздох, то ли всхлип. В глазах полыхал гнев, плечи нап-
ружились, руки изготовились к ударам. Лондон стоял, тя-
жело дыша, глядя на до крови разбитые ко стяшки паль-
цев. Потом оглядел толпу - видно, искал поддержки и
увидел Джима, тот ободряюще поднял сомкнутые над голо-
вой руки. Затем указал на дорогу, где стояли машины,
повел рукой вдаль и снова указал на дорогу. Лондон ог-
лядел воинственную толпу. Задумч ивость на его лице
сменилась угрюмостью.
- Что ж, ребята, - начал он, - говорите, я ради
вас и пальцем не пошевелил? Да потому, что помощи от
вас нет. Зато сейчас вам бы только в бой. Ничем не ос-
тановишь.
Неистовый, почти звериный рев вырвался из сотен
глоток. Лондон поднял руку.
- Кто готов сейчас пойти и разнести к чертовой ма-
тери их баррикаду?
Настроение толпы менялось на глазах. Завороженно
остановились на вожаке сотни взглядов. Точно волна про
неслась по людской массе. Нет больше одиночных выкри-
ков. Толпа стояла единым многоногим существом. Множест-
во лиц как одно. Множество глоток как одна.
- Некоторые поедут на машинах, - скомандовал Лон-
дон,- остальные - пешком. Вперед, мы еще не сказали
последнего слова, вперед! - Он лихо спрыгнул с помоста,
протолкался во главу толпы. Тотчас заурчали моторами
машины. Толпа хлынула на дорогу; ни следа разобщеннос-
ти, ни тени безразличия. Быстрый, бесшумный, пугающе
действенный механизм. По дороге пустились рысцой, все
вместе, все разом. Позади медленно ехали машины.
Джим, глядя на двинувшуюся процессию, заставил се-
бя остановиться, вслух приказав:
- Не поддавайся, где твой разум? Не поддавайся.
Женщины почти все бежали за уходящей колонной, а
немногие оставшиеся чудно смотрели на Джима: глаза у
него завороженно и недвижно глядели вослед человеческо-
му потоку - орудию слепому и страшному. Вот скрылись из
вида. Джим, дрожа всем телом, вздохнул и отвернулся.
Потрогал больное плечо, надавил - боль быстрее приводит
в чувство. Неспешно направился к палатке Лондона, во
шел, уселся на ящик.
Полуприкрыв глаза, Мак наблюдал за другом, лишь
едва заметная щелочка меж веками выдавала, что он прос-
нулся.
- Джим, я долго спал?
- Всего ничего. Сейчас еще и двенадцати нет.
- Каких только снов не снилось, однако отдохнул
хорошо. Пора вставать.
- Поспи-ка еще.
- Зачем? Я ж отдохнул, - он открыл глаза. - И вижу
все уже по-иному. Когда намаешься, спишь как убитый. А
снилась мне какая-то сумятица.
- Ну и спал бы себе.
- Хватит, - он сел на постели, потянулся. - Что-то
произошло, пока я спал? Уж больно тихо кругом.
- Произошло, и немало. Бэрк хотел скинуть Лондона,
а тот ему врезал, - Бэрк и с копыт долой, чуть жив ос-
тался. Ой, да я ж забыл совсем про него! - Он выбежал
из палатки, обогнул ее, оглядел помост. Вернувшись,
сказал: Кто-то успел подобрать.
Мак был уже на ногах.
- Рассказывай! - взволнованно попросил он Джима.
- А в толпе, как увидели кровь, будто с ума посхо-
дили. Ну, а Лондон и направь их баррикады сокрушать.
- А я что тебе говорил! - воскликнул Мак. - Увидят
кровь, и дело пойдет. Ну, а дальше, что дальше было?
- Уехали, вот и все. Видел бы ты их. Все будто во-
едино слилось, будто один огромный зверь дорогу заполо-
нил. Даже мне невтерпеж стало. Сам чуть было не пошел,
да вовремя одумался, приказал себе: "Стой! Где твой ра-
зум!"
- Отлично, - радовался Мак. - Говорят, что от тол-
пы проку мало. А я тебе так скажу: если толпа знает,
чего хочет, она не хуже обученных солдат действует,
только с большей выдумкой. Так, ну разнесут они барри-
каду, а дальше? Ведь они не враз угомонятся, им еще
что-нибудь сотворить захочется. А про зверя ты хорошо
сказал. Именно: огромный зверь. И он совсем не схож с
каждым, кто составляет его силу, да и силы у него боль-
ше, чем у всех людей, вместе взятых. И запросы у него
совсем иные, чем у людей. Док насчет этого верно гово-
рил. Не угадать, что зверь натворит.
- Пока что разнесет баррикаду.
- Да я не о том. Зверю на баррикаду наплевать. А
вот что ему нужно - сам не знаю. Беда всяких там социо-
логов в том, что они изучают народ как группу людей, а
это совсем не так. Народ - это тот же самый зверь. И
людского в нем не больше, чем в собаке. Д жим, здорово,
когда нам удается обратить этого зверя на доброе дело,
но мы так мало знаем. Разойдется зверюга - неизвестно,
что натворит. - Лицо у Мака разгорелось, но угадывался
за радостным волнением страх.
- Тише! Никак наши возвращаются. - Джим подбежал к
выходу. Как переменились! Словно бы и не вместе, а
вразнобой идут.
Мак подошел. Дорога была запружена людьми. Вот из
потока выбрался Лондон и припустил к Маку с Джимом.
- Назад! В палатку! - орал он на ходу.
- С чего бы это? - недоуменно спросил Джим. Но Мак
затолкал его в палатку, развязал бечевку и опустил по-
лог.
- Ему лучше знать. Сиди спокойно и жди. Он сам все
уладит. Что бы ни случилось, сиди и носа не высовывай.
Ураганным ливнем прошуршали по земле шаги сотен
ног, прогромыхали голоса. На брезентовой стене обозна-
чилась квадратная тень-то был Лондон, - и знакомый го-
лос прокричал:
- Спокойнее, ребята, спокойнее!
- Мы ему покажем, кто струсил!
И снова голос Лондона.
- Вас отругали - вот вы и злобитесь. И мой друг
здесь ни при чем. А сейчас вы поработали на славу. А
мой друг - он друг и вам. Он же день и ночь ради вас
старался, намаялся.
Судя по всему, настроение толпы менялось, напор на
Лондона ослабел, растворился в разрозненных криках.
- Все ясно, Лондон!
- Но ведь он обозвал нас трусами!
Мак, наконец, перевел дух.
- Ну, Джим, пронесло, чудом пронесло.
Квадратная тень на палаточной стене не шелохну-
лась, а беспокойные выкрики стали удаляться, озлоблен-
ность таяла.
Лондон, однако, не закончил разговор.
- Ну, а если кто из вас думает, что я персики ло-
паю, зайдите да посмотрите.
- Да что ты, Лондон. У нас и в мыслях такого не
было.
- Это все Бэрк придумал, чтоб ему пусто было.
- Он давно против тебя, Лондон, народ подговарива-
ет. Сам слышал.
- Что ж, давайте расходиться, ребята. Меня дела
ждут.
Голоса стихли, толпа, очевидно, разошлась, и лишь
тогда Лондон откинул полог и устало вошел в палатку.
- Спасибо, - сказал Мак. - Мы на волосок от гибели
были. Ты даже и не представляешь, Лондон. А здорово ты
их утихомирил. Ох, как здорово.
- Да я и сам испугался, - признался Лондон. - Не-
бось, презирать меня за это не станешь. На обратном пу-
ти и меня что-то так разобрало, сам бы тебя придушил, -
он ухмыльнулся. - Даже не знаю почему.
- Да и они не знают, - вздохнул Мак. - Так уж мир
устроен. Ну, а теперь рассказывай, что на дороге прои-
зошло.
- Мы их в лепешку раскатали! И следа от них не ос-
та лось. Пробовали нас газом отравить, конечно, кое-кто
из ребят закашлялся, слезы из глаз. И все равно им ни
за что было нас не одолеть. Как они драпали! А осталь-
ных наши буквально втоптали в землю. Ребята удержу не
знали.
- В вас стреляли?
- Да они и ружей вскинуть не успели - мы уж у них
под носом. Пальнули поверх голов, чтоб попугать, а мы,
знай себе, вперед прем. Легавым тоже не очень охота по
людям стрелять. Мы накатили, смяли их, баррикаду в щеп-
ки.
- Машины с собой брали?
- Целых восемь штук. На них наши самые отчаянные
парни ехали.
- Убили кого из легавых? - сурово спросил Мак.
- А кто его знает. Я не следил. Может, убили. Ре-
бята прямо озверели. Их, поди, и с пулеметами не оста-
новили бы.
- То, что надо! - обрадовался Мак. - Да если б мы
могли в нужную минуту наддать жару, а сделав дело,
хладнокровно притормозить, завтра утром у нас бы рево-
люция началась, а к вечеру б кончилась. Ребята что-то
уж очень быстро со всем управились.
- До баррикады бегом бежали, почти милю. А уж об-
ратно едва ползли - выдохлись. Меня аж блевать тянет.
Непривычен бегать-то.
- Ясно, - кивнул Мак. - Хотя, конечно, бег тут ни
при чем. Такая встряска все нутро перевернет. Небось
сейчас многие завтрак стравливают.
Лондон словно только приметил Джима. Подошел, раз-
машисто хлопнул по спине.
- Хорошую мысль мне подал. Я Бэрка - то уложил,
стою, не знаю, что делать. А тут ребята окружили, чую,
злоба в них так и кипит. Еще чуток, и за меня бы приня-
лись или еще за кого. Глядь: ты там рукой машешь на до
рогу. Я сразу смекнул, что делать.
Джим просиял от радости.
- Какой от меня толк с больным-то плечом. Просто
пришло на ум, как Мак говорил: пролейся кровь, тогда
ребят не сдержать. Помнишь, Мак?
- А как же! Правда, там у помоста, пожалуй, голова
другим была бы занята. И как ты сообразил, Джим? В та
кой суматохе только ты и не растерялся. Ты про своего
старика рассказывал: он, дескать, не ахти какой башко-
витый, он всю жизнь кулаками махал. Непонятно только,
от куда ты научился мозгами шевелить.
- Верно, отец именно такой, - согласился Джим. За-
то у матери ум холодный, прямо в дрожь бросает.
Лондон согнул руку, изумленно посмотрел на обод-
ранные костяшки пальцев.
- Надо ж! Ты только посмотри!
- Да, разбил до крови!
- Об этого сукиного сына Бэрка. Как он там, Джим?
Я его, похоже, крепко двинул, чуть голову не снес.
- Не знаю, где он, - ответил Джим. - Кто-то его с
помоста уволок.
- Надо б разузнать, - решил Лондон. - Удивительно,
я и боли-то до сей минуты не чуял.
- Когда с тем зверем стакнешься, уже ничего не чу-
ешь.
- С каким таким зверем?
- Да так, это у нас вроде присказки. А Бэрка ты
верно решил отыскать. Да и проверить, какое у ребят
настроение, тоже неплохо. Они небось сейчас на ногах
едва стоят.
- Не верю я им больше ни на грош. Не знаешь, чего
от них ждать. Слава богу, я не оказался по другую сто-
рону баррикады.
- Слава богу, что ты оказался по другую сторону
палатки, - вставил Мак. - Иначе висеть бы нам с Джимом
на какой-нибудь яблоньке.
- Да, туго пришлось...- пробормотал Лондон. Он по-
добрал полог, поднял его, привязал бечевкой. Но светлее
в палатке не стало: солнце уже миновало зенит. Лондон
вышел, друзья проводили его взглядами, потом молча пе-
реглянулись. Мак упал ничком на матрац. Джим долго
смотрел на него. Наконец Мак спросил:
- Ты в чем-то меня обвиняешь?
- Нет. Просто думаю: вот сейчас, кажется, мы дра-
лись и победили, и тем не менее, как никогда, близки к
поражению. Ведь мы сюда приехали, чтобы помогать. Мак.
А мы только все портим!
Мак грубо бросил:
- Не слишком ли высоко нас ставишь? Не переоцени-
ваешь ли грошовый успех? Полетит наша забастовка сейчас
к чертовой матери - нам по заслугам. Ведь и по сей день
столько людей верят сказке о Благородном Американском
Рабочем, о его дружбе с Добрым Капиталистом. А теперь
они прозрели, поняли, как капиталисты о них заботятся,
как могут их в два счета, словно тараканов, из вести. А
мы нашим ребятам показали, во-первых, что они могут, а
во-вторых, что должны делать. И последняя стычка пока-
зала, что ребятам по силам. Видишь, каким стал Сэм пос-
ле забастовки во Фриско? Так вот, и наши парни будут
кое в чем на него смахивать.
- А хватит ли у них ума правильно рассудить?
- Дело не в уме, Джим. Ум здесь ни при чем. Кон-
чится забастовка, но в душах у ребят она еще долго бу-
шевать будет. И рассуждать ни о чем не придется, они
нутром все почуют.
- Ну, а как, по-твоему, что же нас ожидает?
Мак почистил пальцем передние зубы.
- Думаю, вышвырнут нас отсюда, только косточки
затрещат. Может, днем сегодня, может, вечером.
- И что ж нам лучше: "исчезнуть" бесследно или все
таки дать бой?
- Лучше - бой, если удастся ребят настроить. Раз-
бегутся - и на душе гадко у всех будет, а бой - даже
проигранный - дело достойное.
Джим опустился на одно колено.
- Слушай, но ведь если они с пулеметами нагрянут,
много наших положат.
Глаза у Мака сузились, взгляд сделался холодным.
- Подойдем с другой стороны. Допустим, убьют кое
кого из наших. Нам это только на руку. Вместо каждого
убитого в наших рядах десяток новобранцев окажется. Вся
страна в одночасье обо всем узнает, и народ повсюду
всполошится. Те, кто колебался, на нашу ст орону перей-
дут. А удерем отсюда втихомолку, народ прознает, ска-
жет: "Э-э, да они даже боя дать не сумели!" А вся наша
трудовая братия уверенность в своих силах потеряет. Вот
дадим бой, разнесется о нем молва, и другие забастовщи-
ки тоже биться будут, окаж ись они в таких же условиях.
Джим подогнул и вторую ногу, сел на пятки.
- Я просто хотел ясности, вот и спросил. Но согла-
сятся ли ребята биться?
- Не знаю. Сейчас вряд ли. Еще в себя не пришли. А
попозже, кто знает. Подкинь им еще одного Бэрка и, чем
черт не шутит, вдруг поднимутся. Пьяный Бэрк очень
кстати объявился. Сейчас, глядишь, еще кто кровь проль-
ет ради общего дела.
- Мак, если не хватает всего лишь крови, так я
сорву сейчас повязку - кровища рекой потечет.
- Чудной ты, Джим, - добродушно бросил Мак. - Все
буквально понимаешь.
- По-моему, ничего чудного нет.
- Еще как есть! Помнишь анекдот про даму, что по-
купала собаку? Она спрашивает: "А вы точно знаете, пес
чистокровный?" Владелец ей: "Точно! Ну-ка, Оскар, пока-
жи даме, какая у тебя кровь".
Джим слабо улыбнулся. А Мак продолжал:
- Нет, Джим, свою кровь побереги. Ты в нашем деле
сотни ребят стоишь.
- Ничего, небольшое кровопускание не повредит.
Мак беспокойно теребил нижнюю губу.
- Ты видел когда-нибудь, чтобы дрались сразу четы-
ре или пять собак?
- Нет.
- Просто если одну из них ранят или свалят наземь,
остальные ее непременно загрызут.
- Ну, и что?
- И у людей порой так же. Сам не знаю, почему. Вы-
ходит, док прав. Он мне раз сказал: "Люди ненавидят что
то в самих себе".
- Док - парень славный, но не больно-то помогли
ему высокие рассуждения. Они бесцельны, просто замкну-
тый круг.
- Как бы там ни было, его очень не хватает. Плечо
у тебя еще болит?
- Ни капли. Правда, я его пока берегу.
Мак поднялся.
- Давай-ка посмотрим. Снимай куртку.
Это оказалось делом непростым. Мак отковырнул
пластырь, осторожно разбинтовал плечо.
- Почти зажило. Только краснота кое-где. Все эти
марли я выброшу. До города бы поскорее добраться. Там
врачи за дело возьмутся. А сейчас пока чистым лоскутом
перевяжу. - Он снова залепил повязку пластырем, долго
не отпускал руку, пока пластырь не нагрел ся и не
"схватил" повязку.
- Может, в городе и дока встретишь, - предположил
Джим. - Он больно чудно говорил перед тем, как пропал.
Вдруг ему просто тошно стало или страшно, вот он и дал
деру - Давай-ка я помогу тебе в куртку влезть. Чего
сейчас о доке вспоминать! Если б ему тошн о стало, он
бы давно от нас откололся. Видел я его и под огнем!
Страха он не знает.
В палатку тихо вошел Лондон и остановился. Вид у
него был озабоченный, даже испуганный.
- Надо ж, я его чуть не до смерти зашиб. Челюсть
сломал. Боюсь, умрет, если доктора не найти.
- Можно, конечно, в город его отправить, но, дума-
ется, не очень-то ему там помогут.
- А как его жена разошлась! - продолжал Лондон.
Кричит: "Засужу вас всех за убийство! И забастовку вы,
дескать, нарочно устроили, чтоб мужа доконать!"
- И то не напрасный труд, - съязвил Мак. - Не
очень то этот Бэрк мне нравился. Больно на стукача сма-
хивал. Как там ребята?
- Сидят по палаткам, сбылись твои слова: морды у
всех кислые, как у малышей, что леденцов объелись.
- Понятно, - кивнул Мак. - Столько сил потратили,
что на неделю б хватило. Надо б их накормить, если есть
чем. Потом отоспятся, глядишь, и отойдут. Ты, Лондон,
совершенно прав: без доктора не обойтись. Как дела у
парня, что ногу вывихнул?
- Он тоже бочку на нас катит. Не так, кричит, ногу
вправили. Больше, говорит, ходить не смогу. Ребятам и
без того невесело, а тут еще всякие вопли да причита-
ния.
- Да, мы совсем забыли про Альфа! - спохватился
Мак. - Как у него-то дела? Надо бы сходить проведать.
Как, по-твоему, те, кого ты при нем дежурить оставил,
сбежали?
- Кто их знает, - пожал плечами Лондон.
- Наберем мы с полдюжины ребят, чтоб его навес-
тить?
- Сейчас никого никуда не вытащишь. Сидят да на
мозоли любуются.
- Ну и бог с ними. Один пойду! Альф - хороший ма-
лый.
- И я с тобой, Мак, - вызвался Джим.
- Нет, останешься здесь.
- Смотри, одному-то небезопасно, - заметил Лондон.
- Джим, прошу тебя, останься, - настаивал Мак.
Вдруг нас обоих схватят? И некому будет здесь наше дело
продолжать. Так что оставайся.
- Нет, пойду. Хватит, насиделся, нанянчился со
своей рукой. Хочешь, сам оставайся, а я пойду.
- Ну, ладно, - сдался Мак. - Будем смотреть в оба,
а ухо держать востро. Постарайся, Лондон, ребят хоть не
много в чувство привести к нашему возвращению. Накорми
говядиной да фасолью, что осталась. Их, конечно, уже
воротит от такой жратвы, но какая-никакая, а все - пи-
ща. Уж скоро известие должно прийти и о тех машинах.
Лондон проворчал:
- А себе я, пожалуй, открою баночку персиков да ба
ночку сардин. Говорят же ребята, что у меня до потолка
все консервами завалено. Вернетесь и вас угощу.
15
Их встретил ясный солнечный день. Серыми и замыз-
ганными предстали палатки в лагере, умытом чистым полу-
денным светом. С тех пор, как исчез доктор Бертон, ник-
то не убирал мусор, повсюду клочки бумаги, на палаточ-
ных веревках развешаны комбинезоны. Мак с Д жимом вышли
из лагеря и зашагали полем - за ним начинался сад. У
самых деревьев Мак остановился, оглядел, сколько мог
охватить глаз, окрестности.
- Джим, смотри в оба! Скорее всего, мы сваляли ду-
рака, отправившись одни. Отказал нам здравый смысл, он
пристально вглядывался в каждую яблоню, в долгие тенис-
тые межрядья с солнечными прогалинками. Ни звука. Ни
шороха.
- Уж больно тихо. Я такой тишине не доверяю, - он
потянулся и сорвал с ветки маленькое, кособокое яблоко,
оставленное сборщиками. - Смотри-ка, вкусное. А я и за-
был о яблоках. То, что под рукой, рядом, всегда в пос-
леднюю очередь вспоминается.
- Никого пока не приметил, - доложил Джим. - Ни
души.
- Мы пойдем по самой кромке сада, если кто вдоль
рядов следит - нас не заметит. - И оба, настороженно
озираясь, скрылись под раскидистыми яблонями. Порой
теплый яркий солнечный луч выхватывал их из-под сени
крон.
- Мак, а как ты думаешь, можно когда-нибудь взять
отпуск и укатить туда, где никто нас не знает, и просто
по сидеть в саду?
- Да тебе ж через два часа надоест, снова будешь в
бой рваться.
- Мне всегда недоставало времени приглядеться ко
всему вокруг. Например, как лист из почки прорастает. Я
ничего вокруг не замечаю. Утром в палатке по полу ни-
точкой тянулись куда-то муравьи. Но мне некогда было
наблюдать за ними, о чем-то думал. А иной раз так хо-
чется целый день на букашек смотреть, просто бездумно
смотреть.
- Спятишь ты с этими букашками, - бросил Мак. С
людьми-то психом станешь, а с букашками и подавно.
- Время от времени прямо оторопь берет: мы смот-
рим, но не видим. Некогда. Жизнь пройдет, а я так и не
узнаю, как, скажем, яблоко растет.
Шли они медленно. Мак обшаривал взглядом каждое
дерево.
- Всего не узнаешь, не увидишь, - ответил он. - Я
раз решил отдохнуть, да и рванул в Канаду, в леса. Так
дня через два примчал обратно. По делу изголодался, по
хорошей заварухе.
- И я когда-нибудь съезжу. Старый Дан прямо взах-
леб про лес рассказывал...
- Всюду не поспеешь, Джим! Всего не заграбастаешь.
У нас есть много такого, о чем Дан и не мечтал. Всюду
не поспеешь. Вернемся днями в город, и снова так потя-
нет какуюнибудь бучу устроить, что хоть вой. А пока ру-
ка не зажила, сиди и не рыпайся. Поселю
тебя в ночлежке, там клопов и всякой живности навалом,
любуйся на здоровье. Ближе, ближе к деревьям держись. А
то выставился, как корова на холме.
- А хорошо здесь, - вздохнул Джим.
- Слишком уж хорошо. Того и гляди на засаду напо-
решься.
За деревьями уже маячил белый домик Андерсона с
палисадом, пламенела герань во дворе.
- Да нет здесь никого, - повторил Джим.
- Погоди, погоди, - Мак остановился, в последний
раз оглядел открытое место, вокруг дома черным квадра-
том пепелище; там, где был амбар, и сейчас еще чуть за-
метно курится едкий дымок; одиноко высится на пустыре
белый водяной бак.
- Вроде никого, - решил наконец Мак. - Пойдем с
черного хода.
Он попытался неслышно отворить калитку, но клацнул
засов, и заскрипели петли. Шаг-другой - и они уже на
крыльце, обсаженном желтым страстоцветом. Мак постучал.
- Кто там? - раздался голос из-за двери.
- Это ты, Альф?
- Я.
- Один дома?
- Один. Это кто?
- Да это я. Мак.
- Заходи. Дверь не заперта.
Они вошли в кухню. Альф лежал на узкой койке у
стены. Он сильно исхудал за последние дни. Кожа на лице
обвисла.
- Привет, Мак. Я уж думал, никто меня больше не
навестит. Старик-то мой спозаранку уехал.
- Мы, Альф, давно уже к тебе собираемся. Идет дело
на поправку?
- Все тело болит. А когда один - совсем невмоготу.
Кто поджег сарай?
- Горожане из "бдительных". Ты не представляешь,
Альф, как мы вам сочувствуем. Мы ж охрану выставили. Да
их обманом отвлекли.
- Старик мой всю ночь успокоиться не мог. Все го-
ворил, говорил, меня поносил через каждые пять минут. И
так всю ночь напролет.
- Мы очень сочувствуем.
Альф высвободил руку из-под простыни, почесал ще-
ку.
- Я, Мак, все одно, с вами. А старик мой хочет вас
отсюда вышвырнуть. Поехал к шерифу, чтоб управу на вас
найти. Говорит, вы "нарушили границы частных владений",
и потому вас надо выдворить. Говорит, вот, послушал их,
теперь расплачиваюсь. А мне велит убираться ко всем
чертям, если я и впредь с вами буду. Ой, Мак, он так
разошелся!
- Этого я и опасался, Альф. Мы знаем, что ты с на-
ми. Но что толку еще больше досаждать старику? Была б
какая польза - Другое дело. А пока сделай вид, что ты
на его стороне. А связь с нами будешь поддерживать. Мне
просто очень жалко старика.
Альф глубоко вздохнул.
- Я хотел, да боялся, что вы меня предателем пос-
читаете. А раз так, конечно, скажу, что порвал с вами.
- Вот это дело! А уж в городе мы тебе такую реко-
мендацию дадим - лучше не придумаешь. Да, чуть не за-
был: док вчера вечером к тебе не наведывался?
- Нет. А что?
- Да он пошел к тебе еще до пожара и с той поры не
вернулся.
- Ну и дела! Что ж с ним стряслось?
- Боюсь, беднягу похитили.
- Они вас вокруг пальца то и дело обводят.
- Не без этого. Правда, мы сегодня утром с ними
чуток расквитались. Но случись твоему старику на нас на
жаловаться, они завтра же нас в порошок сотрут.
- Забастовка не удалась?
- Не в этом дело. Что мы задумали, то удалось.
Борьба продолжается. Альф. С отцом помирись, пусть ду-
мает что ты после всех этих пожаров угомонился. - Мак
прислушался. - Никак кто-то идет, - он выбежал из кухни
в комнату, выглянул в окно.
- Мой старик вернулся. Я его шаги распознаю, -
сказал Альф.
Мак вернулся на кухню.
- Хотел посмотреть, нет ли с ним кого. Один. Мы,
конечно, могли бы и потихонечку улизнуть. Да, пожалуй,
лучше остаться и посочувствовать.
- Не стоит. Он и слушать вас не захочет. Он теперь
на дух вас не переносит, - сказал Альф.
На крыльце затопали, дверь распахнулась. Андерсон
замер на пороге, изумленно уставясь на гостей.
- Какого черта заявились! - рявкнул он. - А ну,
проваливайте! Я был у шерифа, теперь вам крышка. Выш-
вырнут вас с моей земли, чтоб и духу вашего не было! -
от ярости грудь у старика тяжело вздымалась.
- Мы всего лишь хотели сочувствие вам выразить.
Ваш сарай сожгли не мы, а кто-то из городских.
- Да не все ли мне равно, кто? Сарая нет, урожая
нет. Впрочем, что с вами, бродягами голоштанными, об
этом толковать? Разорили вы меня, считай, я без фермы
остался! - на глаза старику навернулись злые слезы. - У
вас, голодранцев, ни кола, ни двора. Вы и деревца не
посадили, а мне каждый листочек люб и дорог. Я каждую
свою яблоньку на ощупь узнаю. Вам этого не понять.
- Да, у нас ни кола, ни двора. Нам в этом всю
жизнь отказывали. Хотя и мы не прочь и хозяйство завес-
ти и яблоньку посадить.
Андерсон словно и не слышал его.
- Поверил я вашим посулам, И вот - нате вам! Уро-
жая нет, а мне скоро по закладной платить!
- А где собаки? - спросил Мак.
Руки у Андерсона прижались к бокам, во взгляде
вспыхнула холодная, безжалостная ненависть. Он прогово-
рил:
- Их будка к сараю примыкала.
Мак повернулся к Альфу и кивнул. Тот сначала недо-
уменно поглядел на него, потом, насупившись, сказал
- Отец верно говорит. Вам, ребята, здесь делать не
чего, проваливайте, и чтоб мы вас больше не видели.
Старик Андерсон подскочил к кровати, встал рядом.
- Я б мог вас сейчас перестрелять, но пусть шериф
сам этим занимается. Долго он себя ждать не заставит.
Мак тронул Джима за руку, они вышли, прикрыв за со
бой дверь. За калиткой даже не удосужились посмотреть
по сторонам. Мак шел так быстро, что Джим с трудом пос-
певал за ним. Солнце уже катилось на запад, длинные те-
ни от яблонь побежали меж рядами, в кронах поигрывал
ветерок и казалось, и деревья, и земля дрожали от вол
нения.
- Когда вспоминаешь, что страдают миллионы, на
месте не усидишь, - сказал Мак. - Ранили кого или оби-
дели, вроде Андерсона, или видишь, как легавые еврейс-
ких девчонок задирают, и думаешь, а стоит ли вообще бо-
роться, ради чего все это? Но как вспомнишь, что милли-
оны людей голодают, все на свои места враз становится.
Стоит бороться, стоит! Так и мечешься: представишь одно
- скиснешь, другое - воспрянешь. Бывало с тобой так, а,
Джим?
- Не в такой степени. Недавно на моих глазах уми-
рала мать. Кажется, сто лет прошло, а на деле-то - сов-
сем ничего. Она мне и слова не сказала, смотрела, толь-
ко и все го. До того ей, наверное, лихо было, что она
даже от священника отказалась И в ту ночь во мне что-то
сгорело. Да, мне жаль Андерсона, но, в конце концов,
если я своей жизнью жертвую, почему б ему не пожертво-
вать сараем?
- Для людей его склада собственность дороже жизни.
- Мак, куда ты так летишь? Сбавь-ка шаг. Я вот-вот
выдохнусь.
Мак пошел чуть медленнее.
- Я все думаю, с чем старик в город поехал. И то-
роплюсь в лагерь, пока еще не поздно. Не знаю, что у
шерифа на уме, но расколоть, разобщить нас - для него
огромное удовольствие.
Дальше шагали молча. Земля была черная, мягкая.
Солнечные блики скользили по ним. Лишь на подходе к ла-
герю замедлили шаг.
- Ну, пока вроде все гладко,- сказал Мак.
Над кухней поднимался дымок.
- Куда-то все подевались, - удивился Джим.
- В палатках, отсыпаются. И нам неплохо бы прикор-
нуть. Может, ночью и глаз сомкнуть не удастся.
Появился Лондон, подошел.
- Все в порядке? - спросил Мак.
- Никаких перемен.
- Так вот, я прав оказался. Андерсон ездил к шери-
фу просить, чтоб нас выдворили.
- Что ж теперь?
- Остается ждать. Ребятам пока ничего не говори.
- Насчет этого ты, может, и прав. А вот насчет
жратвы промашку дал. Все до единой фасолинки подъели. Я
для вас в двух котелках немного оставил. У меня в па-
латке найдете.
- Как знать, может, жратва нам больше и не понадо-
бится, - сказал Мак.
- Чего-то не возьму в толк.
- Да нас, поди, завтра здесь и не будет.
Войдя в палатку, Лондон указал на два котелка на
ящике.
- Значит, думаешь, шериф все-таки попрет нас отсю-
да? - спросил он Мака.
- Ясно как божий день. Он такой возможности не
упустит.
- Думаешь, стрельбу откроет? Может, пригрозит, и
все?
- Почем я знаю. Слушай, а где все ребята?
- Все по палаткам, отсыпаются.
- Никак машина едет. Может, все-таки наши возвра-
щаются?
Лондон скособочил голову, прислушался.
- Нет, это грузовик. И, судя по всему, не из мел-
ких.
Они выбежали из палатки и увидели на дороге из
Торгаса грузовик: стальной кузов, мощные сдвоенные ко-
леса. Он подъехал к лагерю и остановился. В кузове под-
нялся человек с автоматом. За передней рукоятью - боль-
шой патронный диск. Над бортами кузова видне лись голо-
вы сидевших. Из палаток выскакивали забастовщики.
Стоящий в кузове прокричал:
- Я - окружной шериф! Если у вас есть вожак, я бы
хотел с ним поговорить!
Люди, с любопытством поглядывая на грузовик, под-
ходили все ближе.
- Осторожнее, Лондон, - прошептал Мак. - Сейчас
они могут нас в два счета шлепнуть. Им ничего не стоит.
Оба вышли к обочине, остановились. Чуть поодаль
цепочкой вдоль дороги - остальные забастовщики. Лондон
крикнул:
- Ну, я - главный.
- У меня на вас жалоба. Вас обвиняют в нарушении
границ частных владений. До сих пор мы вас терпели.
Уговаривали на работу вернуться, а уж если надумали
бастовать, то мирно. Вы же уничтожаете частную собс-
твенность, совершаете убийства. Кое-кого нам приш лось
пристрелить, кое-кого - задержать, - шериф взглянул на
своих спутников в кузове и продолжал. -Мы и сейчас не
хотим кровопролития, мы готовы вас выпустить. Даем вам
ночь, чтобы вы убрались отсюда. Покинете округ - никто
вас на дороге и пальцем не троне т. Но если завтра на
рассвете застанем вас здесь, в лагере, пощады не ждите.