ПРИБАУТКИ БАЛАГАННЫХ И КАРУСЕЛЬНЫХ ЗАЗЫВАЛ
     
     
     
      ПРИБАУТКИ ПЕТЕРБУРГСКИХ «ДЕДОВ»
     
     
      I
     
      1. Книга
     
      Вот что, милые друзья, я приехал из Москвы сюда, из Гостиного двора — наниматься в повара; только не рябчиков жарить, а с рыжим по карманам шарить.
      Вот моя книга-раздвига. В этой книге есть много чего, хотя не видно ничего. Тут есть диковинная птичка, не снегирь и не синичка, не петух, не воробей, не щегол, не соловей, — тут есть портрет жены моей. Вот я про ее расскажу и портрет вам покажу. От прелести-лести сяду я на этом месте.
      Вы, господа, на меня глядите, а от рыжего карманы берегите.
     
      Стр. 330.
     
      2. Свадьба
     
      Задумал я жениться, не было где деньгами разжиться. У меня семь бураков медных пятаков, лежат под кокорой, сам не знаю под которой.
      Присваталась ко мне невеста, свет-Хавроньюшка любезна. Красавица какая, хромоногая, кривая, лепетунья и заика. Сама ростом не велика, лицо узко, как лопата, а назади-то заплата, оборвали ей ребята.
      Когда я посватался к ней, какая она была щеголиха, притом же франтиха. Зовут ее Ненила, которая юбки не мыла. Какие у ней ножки, чистые, как у кошки. На руках носит браслеты, кушает всегда котлеты. На шее два фермуара, чтобы шляпу не сдувало. Сарафан у ней французское пике и рожа в муке.
      Как задумал жениться, мне и ночь не спится. Мне стало сниться, будто я с невестой на бале; а как проснулся, очутился в углу в подвале. С испугу не мог молчать, начал караул кричать. Тут сейчас прибежали, меня связали, невесте сказали, так меня связанного и венчали.
      Венчали нас у Флора, против Гостиного двора, где висят три фонаря. Свадьба была пышная, только не было ничего лишнего. Кареты и коляски не нанимали, ни за что денег не давали. Невесту в телегу вворотили; а меня, доброго молодца, посадили к мерину на хвост и повезли прямо под Тючков мост. Там была и свадьба.
      Гостей-то, гостей было со всех волостей. Был Герасим, который у нас крыши красил. Был еще важный франт, сапоги в рант, на высоких каблуках, и поганое ведро в руках. Я думал, что придворный повар, а он был француз Гельдант, собачий комендант. Еще были на свадьбе таракан и паук, заморский петух, курица и кошка, старый пономарь Ермошка, лесная лисица да старого попа кобылица.
      Была на свадьбе чудная мадера нового манера. Взял я бочку воды да полфунта лебеды, ломоточек красной свеклы утащил у тетки Феклы; толокна два стакана в воду, чтобы пили слаще меду. Стакана по два поднести да березовым поленом по затылку оплести — право, на ногах не устоишь.
     
      Стр. 331.
     
      3. Жена
     
      У меня жена красавица. Под носом румянец, во всю щеку сопля. Как по Невскому прокатит, только грязь из-под ног летит.
      Зовут ее Софья, которая три года на печке сохла. С печки-то я ее снял, она мне и поклонилась да натрое и развалилась. Что мне делать? Я взял мочалу, сшил да еще три года с нею жил. [...]
      Пошел на Сенную, купил за грош жену другую, да и с кошкой. Кошка-то в гроше, да жена-то в барыше, что ни дай, так поест.
     
      4. Жена
     
      Жена моя солидна, за три версты видно. Стройная, высокая, с неделю ростом и два дни загнувши. Уж признаться сказать, как, бывало, в красный сарафан нарядится да на Невский проспект покажется — даже извозчики ругаются, очень лошади пугаются. Как поклонится, так три фунта грязи отломится.
     
      5. Жена
     
      У меня, голова, жена красавица. Глаза-то у ней по булавочке, а под носом две табачные лавочки. У нее, голова, рожа на мой лапоть похожа. Она у меня, голова, тужа: где постоит, там и лужа. И хорошего, голова, поведенья — из Полторацкого заведенья. Была в магазине, плела, голова, корзины. Еще, голова, по-домашнему что я скажу: щи варит, жаркое жарит, пироги печь али на печь лечь — и то умеет. Я, голова, недалеко скажу: вчера она, голова, пол мыла, грязь-то, голова, и соскоблила, в кучу собрала да мне блинов и напекла. Вот, голова, как она мне щи варит — в одном горшке два кушанья. У ней горшок с перекладиной. В одной половине щи болтает, в другую помои выливает. Я раз и хлебнул, так руками и ногами дрыгнул. Жаркое жарила в двух плошках, а только все из тараканьих ножков. [...]
     
      Стр. 332.
     
      6. Жена стряпает
     
      Мастерица моя жена варить, в каждом горшке по два кушанья. Кашу варит: крупу всыпает, не мешает — так в печь и пихает. Потом вынимает, меня, старика-то, есть и заставляет. Со старости не разберу, все с горшком и уберу.
      Мастерица печь пироги и караваи, печет всегда в сарае. Готовит в кухне, чтобы больше пухли, с начинкой, с телячьей овчинкой, с луком, с перцем, с селедочными головками, с яичной скорлупой, с собачьей требухой — во какой! С одного конца разорвалося, по всей деревне раздалося. А есть только свинье удалося. Рыжий облизывается, верно, попробовал.
      Мастерица хлебы печь. Становит с вечера на дрождях, утром подымает на вожжах. Сажает на лопате, вытаскивает на ухвате. Сажает два, а вытащит тридцать два. Да что и за хлебы! Снизу подопрело, сверху подгорело, с краев-то пресно, в середине-то тесто. Не режь ножичком, а черпай ложечкой. Я со свиньей перебирал, да рыло все и перемарал.
     
      7. Дом
     
      Вот я, голова, семь лет дома не бывал и оброка не плачивал. Приехал домой, свой дом поправил, четыре синяка соседу поставил. Мой дом каменный, на соломенном фундаменте. Труба еловая, печка сосновая, заслонка не благословленная, глиняная. В доме окна большие — буравом наверченные. Черная собака за хвост палкой привязана, хвостом лает, головой качает, ничего не чает. Четверо ворот, и все в огород. Кто мимо меня едет, ко мне заворачивает, я карман выворачиваю. Так угощаю, чуть живых отпущаю.
      Был я тогда портным. Иголочка у меня язовенькая, только без ушка — выдержит ли башка? Как стегну, так кафтан-шубу и сошью. Я разбогател. У меня на Невском лавки свои: по правой стороне это не мое, а по левой вовсе чужие. Прежде я был купцом, торговал кирпичом и остался ни при чем. Теперь живу день в воде, день на дровах и камень в головах.
     
      Стр. 333.
     
      8. Баня
     
      Я по Невскому шел, четвертака искал да в чужом кармане рубль нашел, едва и сам ушел. Потом иду да подумываю.
      Вдруг навернулся купец знакомый, да не здоровый, только очень толсторожий. Я спросил: дядюшка, в которой стороне деревня? А он мне сказал: у нас деревни нет, а все лес. А я к нему в карман и влез. Он меня взял да в баню и пригласил. А я этого дела не раскусил: я на даровщинку и сам не свой.
      Приходим мы в баню. Баня-то, баня — высокая. У ворот стоят два часовых в медных шапках. Как я в баню-то вошел да глазом-то окинул, то небо и увидел. Ни полка, ни потолка, только скамейка одна. Есть полок, на котором черт орехи толок. Вот, голова, привели двое парильщиков да четверых держальщиков. Как положили меня, дружка, не на лавочку, а на скамеечку, как начали парить, с обеих сторон гладить. Вот тут я вертелся, вертелся, насилу согрелся. Не сдержал, караул закричал. Банщик-то добрый, денег не просит, охапками веники так и носит.
      Как с этой бани сорвался, у ворот с часовым подрался.
     
      9. Часы
     
      У вас, господа, есть часы? У меня часы есть. Два вершка пятнадцатого.
      Позвольте, господа, у вас поверить или мне аршином померить. Если мне часы заводить, так надо на Нарвскую заставу выходить. [...] Мои часы, господа, трещат, а рыжие из чужого кармана тащат.
     
      10. Лотерея
     
      Разыгрывается лотерея: киса старого брадобрея, в Апраксином рынке в галерее. Вещи можно видеть на бале, у огородника в подвале. В лотерее будут раздавать билеты два еврея: будут разыгрываться воловий хвост и два филея.
      Чайник без крышки, без дна, только ручка одна.
      Из чистого белья два фунта тряпья; одеяло, покрывало, двух подушек вовсе не бывало.
     
      Стр. 334.
     
      Серьги золотые, у Берта на заводе из меди литые, безо всякого подмесу, девять пудов весу.
      Бурнус вороньего цвету, передних половинок совсем нету. Взади есть мешок, кисточки на вершок. Берестой наставлен, а зад-то на Невском проспекте за бутылку пива оставлен.
      Французские платки да мои старые портки, мало ношенные, только были в помойную яму брошенные. Каждый день на меня надеваются, а кто выиграет — назад отбираются.
      Двенадцать подсвечников из воловьих хвостов, чтобы рыжие не забывали великих постов.
      Будет разыгрываться золотая булавка, — а у этой кухарки под носом табачная лавка.
      Перина ежового пуха, разбивают кажное утро в три обуха.
      Шляпка из навозного пуха, носить дамам для духа.
      Сорок кадушек соленых лягушек.
      Материя маремор с Воробьиных гор.
      Шкап красного дерева, и тот в закладе у поверенного.
      Красного дерева диван, на котором околевал дядюшка Иван.
      Два ухвата да четыре поганых ушата.
      Пять коз да мусору воз.
      Салоп на лисьем меху, объели крысы для смеху. Атласный, весь красный, с бахромой лилового цвету, воротника и капюшона совсем нету.
      Будет разыгрываться Великим постом под Воскресенским мостом, где меня бабушка крестила, на всю зиму в прорубь опустила. Лед-то раздался, я такой чудак и остался.
     
      11. Прохожий
     
      Вижу, голова, я нынче на Рождестве — прохожий, вот на этого рыжего похожий. Он меня, голова, и позвал Христа славить, в чужих домах по стенам шарить. Мы, голова, и прославили, шубу с бобровым воротником сгладили.
      Потом, голова, в светло Христово воскресенье мне он попался у заутрени. Священник сказал «Христос-воскрес», а он к купцу прямо в карман и влез.
      Он, голова, хороший мастеровой: кузнец, слесарь, токарь, столяр, а еще плотник, по чужим карманам лазить охотник. Еще,
     
      Стр. 335.
     
      голова, литейщик, башмачник, сапожник, портной — только он, голова, за московской заставой с вязовой иголкой стоял. Раз, голова, стегнул, енотовую шубу сразу и махнул.
     
      12. Кухарка
     
      Кухарка с Бертова завода — сегодня только пустил в моду. Готовит разные макароны, из которых вьют гнезда вороны. Варит суп из разных круп, которыми мостовую посыпают. Верно, была в Пассаже — заморала носик в саже. Кофей-то варила, меня не напоила, бог покарал, после в саже замарал. Забыла мою хлеб-соль, как я у тебя обедал.
     
      13. Цирульник
     
      Был я цирульником на большой Московской дороге. Кого побрить, постричь, усы поправить, молодцом поставить, а нет, так и совсем без головы оставить. Кого я ни бривал, тот дома никогда не бывал. Эту цирульню мне запретили.
     
      14. Публика
     
      Рыжий, помнишь великий пост, как теленка тащил за хвост. Теленок кричит «ме», а он говорит: пойдем на праздник ко мне.
      У кого есть в кармане рублей двести, у рыжего сердце не на месте. Признаться сказать, у кого волосы чёрны, и те на эти дела задорны. В особенности рыжие да плешивые самые люди фальшивые. Кому лапоть сплесть, кому в карман влезть — и то умеют.
      А вишь, и русый не дает чужому карману трусу. Как увидит, так и затрясет, в свой карман понесет.
      Вот этот капрал у меня два хлеба украл.
      А вот дикий барин дрожавши спотел, купаться захотел. Господа, вам фокус покажу: что вы дадите, я в свой карман положу.
      Вот что я вам, господа, скажу. У меня сегодня несчастье случилось, в пустой корзинке кошка утопилась. Осталось семеро котят, на молочко-то, господа, давайте сюда!
      А я вот что, господа, скажу: пряники да орех кидать великий грех. Лучше отдохните да копеек по шести мне махните.
     
      Стр. 336.
     
      II
     
      1
      Настает, братцы, Великий пост,
      Сатана поджимает хвост
      И убирается в ад,
      А я этому и рад.
      Пошел я гулять в Пассаж —
      Красоток там целый вояж:
      Одне в штанах да в валенках,
      Другие просто в тряпках,
      От одной пахнет чесноком,
      От другой несет вином.
      А у моей жены имения не счесть,
      Такие часы есть,
      Их чтоб заводить,
      Нужно из-под Смольного за Нарвскую заставу ходить.
      А рыжий-то, рыжий, гляди-тка, люд православный,
      Так и норовит к кому-нибудь в карман.
     
      2
      Была у нас с Матреной дочка —
      Из себя кругла, как бочка.
      Посватался к ней из царева кабака отшельник,
      Да и повенчался в чистый понедельник.
      Уж и приданое мы ей, братцы, закатили —
      Целый месяц тряпки стирали и шили.
      Платье мор-мор
      С Воробьиных гор,
      А салоп соболиного меха —
      Что ни ткни рукой, то прореха.
      Воротник — енот,
      Вот что лает у ворот.
      На прощанье ее побили
      И полным домом наградили,
      Дали разные вещи:
      Молоток да клещи,
     
      Стр. 337.
     
      Чайник без дна,
      Лишь ручка одна.
      Да резиновые калоши
      С отдушиной, без подошвы,
      Рогатого скота ей — петух да курица,
      И медной посуды — крест да пуговица.
      И за это награждение
      Оказала нам дочка угощение:
      Сварила суп
      Из каменных круп,
      А пирог был с такой начинкой,
      Что у меня Матрена три дня возилась с починкой:
      Все брюхо себе чинила.
      А жареное, братцы, бычьи рога
      Да комарина нога.
     
      3
      Дед показывает толпе исписанный крупными каракулями список.
     
      Вот, робята, разыгрывается у меня лотерея:
      Хвост да два филея,
      Чайник без ручки, без дна,
      Только крышка одна —
      Настоящий китайский фарфор,
      Был выкинут на двор,
      А я подобрал, да так разумею,
      Что можно фарфор разыграть в лотерею.
      Часы на тринадцати камнях,
      Что возят на дровнях.
     
      Показывает огромные часы и заводит их с треском.
     
      А чтобы их заводить,
      Надо к Обуховскому мосту заходить.
      Ну, робята, покупайте билеты —
      На цигарки годятся,
      А у меня в мошне пятаки зашевелятся.
     
      Стр. 338.
     
      4
      Показывает портрет уродливой женщины.
     
      А вот, робята, смотрите.
      Это моей жены патрет,
      Только в рамку не вдет.
      У меня жена красавица —
      Увидят собаки — лаются,
      А лошади в сторону кидаются.
      Зовут ее Ирина,
      Пухла, что твоя перина,
      Под носом румянец,
      А во всю щеку — сопля.
     
      5
      Указывает в толпе на девушку.
     
      А вон красотка — девка аль молодка
      Стоит, на деда улыбается,
      А рыжий-то к карману подбирается.
      Знаю я этого детину,
      Звал меня в трахтир под машину,
      Уговаривал меня и жену мою Маланью
      Вступить в их воровскую компанью.
      Я сдуру-то тогда не согласился,
      А вот теперь спохватился.
      Эй, рыжий,
      Подходи ко мне поближе,
      Поделись со мной, а я не скажу, что видал,
      Как ты в чужой карман залезал.
     
      6
      А еще, робята, что я вам скажу:
      Гулял по Невскому прешпехту
      И ругнулся по «русскому диалехту».
      Ан тут как тут передо мной хожалый:
      «В фартал, — говорит, — пожалуй!» —
     
      Стр. 339.
     
      «За что ж?» — говорю... «А не ругайся!
      Вот за то и в часть отправляйся!»
      Хорошо еще, что у меня в кармане руль целковый случился,
      Так я по дороге в фартал откупился.
      Так вот, робята, — на Невском прешпехте
      Не растабарывайте на «русском диалехте».
      Так-то!
     
      7
      Обнимает нарумяненную плясунью.
     
      А вот, робята, это — Параша,
      Только моя, а не ваша.
      Хотел было я на ней жениться,
      Да вспомнил: при живой жене это не годится.
      Всем бы Параша хороша, да больно щеки натирает,
      То-то в Питере кирпичу не хватает.
     
      8
      А знаете, робята, я ведь в поварах служил, право!
      И вот скажу я вам, например,
      Вот послушайте, да не напирайте,
      Как готовил я обед на барский манер.
      А слюнки потекут — не кулаком, а платком утирайте.
      По-барски так полагается,
      Что всякая грязь в платок собирается.
      Так вот обед:
     
      Показывает исписанный каракулями лист.
     
      Это у бар зовется «меню»,
      Так и я это прозвище не переменю.
      Первое: суп-санте
      На холодной воде,
      Крупинка за крупинкой
      Гоняются с дубинкой.
      На второе: пирог —
      Начинка из лягушачьих ног,
     
      Стр. 340.
     
      С луком, с перцем
      Да с собачьим сердцем.
      На третье, значит, сладкое.
      Да сказать по правде, такое гадкое:
      Не то желе, не то вроде торту,
      Только меня за него послали к черту
      И жалованья дать не пожелали!..
      С тех пор я перестал поварничать —
      Невыгодно!
     
      9
      Ну, робята, неча все торчать у карусели,
      Заходите сюда поглазеть, как танцуют мамзели!
      Эй, вы, парни, девки и молодки,
      Идите покататься на лодке!
      Наш хозяин с публики
      Охоч собирать рублики.
      Да и деду бросьте в шапку медяки,
      Да не копейки, а пятаки!..
      Ну-ка, раскошеливайтесь!
      (Подставляет шапку и ловит в нее деньги, что бросают довольные прибаутками деда слушатели. Дед, собрав деньги, слезает с перил и, удаляясь, кланяется толпе.)
      Пока до свиданья!
      Вам-то забавно, а у меня в глотке пересохло!
      Эхма! С кого бы получить,
      Чтобы деду глотку промочить.
     
     
     
      МОСКОВСКИЕ ПРИБАУТКИ
     
     
      I
     
      ДЕД-ЗАЗЫВАЛА
     
      Эх-ва,
      Для ваших карманов
      Столько понастроено балаганов,
      Каруселей и качелей
      Для праздничных веселий!
      Веселись, веселись,
      У кого деньги завелись.
      У кого же в кармане грош да прореха,
      Тому не до смеха...
      Есть же такие чудаки,
      А прозывают их — бедняки,
      Где им до богатых,
      Коли ходят в заплатах,
      А на ногах туфли,
      Чтоб ноги не пухли!
      Так-то.
      Ну, веселись-шевелись,
      У кого деньги завелись!
     
     
      II
     
      МОНОЛОГ ПЕРЕД СПЕКТАКЛЕМ
     
      Эй, господа, пожалуйте сюда!
      Здравствуйте, москвичи, жители провинциальные, ближние и дальние: немцы-лекари, евреи-аптекари, французы, итальянцы и заграничные мириканцы, расейские баре, астраханские татаре!
      Господам купцам, молодцам, бледнолицым современным девицам — мое почтение! Всякая шушера нашу комедию слушала, осталась довольна за представление — еще раз мое вам нижайшее почтение!
      Эй, ты там! Протри глаза спьяна! Увидишь самого царя Мак-
     
      Стр. 342.
     
      симилиана! Царь он оченно грозный, и человек весьма сурьезный, чуть что ему не по нраву, живо сотворит расправу.
      Эй вы, господа, подбородки бритые, в зубы битые, по-праздничному скулы сворочены, глаза разворочены!
      Масленице — все племянники!
      Эй вы, скупые алтынники, вынимайте-ка свои полтинники в гривны, сейчас увидишь дела дивны!..
     
     
      ЭПИЛОГ
     
      А теперь позвольте отдать вам наше нижайшее почтение, бладарить за посещение.
      Приходите в другой раз, уважем и одно вам скажем, что тешились этой шуткой в старину не только голь и баре, а и самые первеющие бояре, для всех мой был встарь Максимильян, грозный царь!
      А теперь ступайте, по Манежу гуляйте, разными штуками себя развлекайте.
      Господа умные и глупцы, дворяне, и купцы, и купчихи краснощекие — всем вам мои поклоны глубокие. (Кланяется на все стороны.)
      А если хотите узнать, кто я такой, что за молодец лихой? Почему у меня такая храбрость и отвага? Я — пьяница Ванька Шмага!
      Адью-с, ухожу-с!
     
     
     
      СМОЛЕНСКИЙ ЗАКЛИКАЛА
     
      [...] Закликала выходил на раус в красной кумачовой рубахе, зимою в тулупе и зазывал публику, сновавшую мимо балагана или глазевшую на пестро размалеванную балаганную афишу. — Эй, сынок! — кричал закликала неведомому публике «сынку», —
      Давай первый звонок,
      Представление начинается.
      Сюда! Сюда! Все приглашаются!
      Стой, прохожий! Остановись!
     
      Стр. 343.
     
      На наше чудо подивись.
      Барышни-вертушки,
      Бабы-болтушки,
      Солдаты служивые
      И дедушки ворчливые,
      Горбатые, плешивые,
      Косопузые и вшивые,
      С задних рядов протолкайтесь,
      К кассе направляйтесь.
      За гривенник билет купите
      И в балаган входите.
     
      — А ну-ка, сынок, — с новым жаром начинал второй куплет закликала, —
     
      Давай второй звонок,
      Купчики-голубчики,
      Готовьте рубчики.
      Билетом запаситесь,
      Вдоволь наглядитесь.
      Представление — на ять!
      Интереснее, чем голубей гонять.
      Пять и десять — небольшой расход.
      Подходи, народ!
      Кто билет возьмет —
      В рай попадет.
      А кто не возьмет —
      К черту в ад пойдет,
      Сковородку лизать,
      Тещу в зад целовать.
     
      — А ну-ка, сынок, — покрывал смех и шутки толпы третьим куплетом закликала, —
     
      Давай третий звонок.
      Давай, давай! Налетай!
      Билеты хватай!
      Чудеса узрите —
      В Америку не захотите.
      Человек без костей,
      Гармонист Фадей,
      Жонглер с факелами,
     
      Стр. 344.
     
      На лбу самовар с углями;
      Огонь будем жрать,
      Шпаги глотать,
      Цыпленок лошадь сожрет,
      Из глаз змей поползет.
      Эй, смоленские дурачки,
      Тащите к нам пятачки!
      Пошли начинать.
      Музыку прошу играть!
     
     
     
      * * *
      Сюда, сюда,
      Почтенные господа!
      За пять копеек дом не построишь,
      Соломой не покроешь!
      Снег, дождь пойдет —
      Все разметет!
      А кто к нам билет покупает —
      Море удовольствия получает:
      У нас ребенок среди львов выступает!
      Не стойте! Рот не разевайте!
      Билеты покупайте!
     


К титульной странице
Вперед
Назад