РАУСЫ
КЛОУН И ШТАЛМЕЙСТЕР
1
Ш т а л м е й с т е р. Клен, а клен!
К л о у н. Какой я клен, может быть, я — дуб.
Ш т а л м е й с т е р. А все-таки клен.
К л о у н. Нет, не клен.
Ш т а л м е й с т е р. А кто же такой?
К л о у н. Я стекольщик.
Ш т а л м е й с т е р. Какой же ты стекольщик?
К л о у н. А вот какой — в домах бываю, стекла выставляю, а в комнатах обстановку выглядаю.
Ш т а л м е й с т е р. Разве это стекольщик? Это называется «вор», и все ж таки клен.
К л о у н. Нет, не клен.
Ш т а л м е й с т е р. Да кто ж вы такой?
К л о у н. Я? Я — купец!
Стр. 346.
Ш т а л м е й с т е р. Ха-ха-ха! Какой же вы купец?
К л о у н (указывает на базарные лавки). Вот видишь лавки? Это все не мои.
Ш т а л м е й с т е р. А все ж таки клен!
К л о у н. Нет, не клен.
Ш т а л м е й с т е р. А кто ж такой?
К л о у н. А узнай, кто я такой!
Ш т а л м е й с т е р. Да кто ж ты? Носильщик?
К л о у н. Хватай выше.
Ш т а л м е й с т е р. Солдат?
К л о у н. Хватай выше.
Ш т а л м е й с т е р. Поручик?
К л о у н. Хватай выше.
Ш т а л м е й с т е р. Капитан?
К л о у н. Хватай выше!
Ш т а л м е й с т е р. Эскадронный?
К л о у н. Хватай выше.
Ш т а л м е й с т е р. Подполковник?
К л о у н. Хватай выше.
Ш т а л м е й с т е р. Генерал-майор?
К л о у н. Хватай выше.
Ш т а л м е й с т е р. Генерал?!
К л о у н. Хватай выше!
Ш т а л м е й с т е р. Да кто ж ты, наконец? Трубочист, что ли?
К л о у н. Эх ты, чудак! Какой же я трубочист?
Ш т а л м е й с т е р. Кто же ты, наконец? Дворянин, что ли?
К л о у н. Эх ты, чудак. Я не генерал и не дворянин, а видишь — вон на углу стоит десятский?
Ш т а л м е й с т е р. Ну, вижу!
К л о у н. Так знай, что я его сын, вот какой я дворянин.
2
Ш т а л м е й с т е р (обращаясь к Клоуну). Господин Клоун, объявите почтеннейшей публике, что в нашем балагане играет три компании.
К л о у н. Ага, понял.
Ш т а л м е й с т е р. Ну понял, так говори.
К л о у н. В нашем балагане играет три болвана: один в бала-
Стр. 347.
гане сидит, другой за кассой сидит, а третий уж наверное я наверху.
Ш т а л м е й с т е р. Болван, да не так.
К л о у н. А как же?
Ш т а л м е й с т е р. Объясни почтеннейшей публике: y кого деньги есть, чтобы шли в наш балаган, а у кого денег нет, шли бы по трактирам и кабакам.
К л о у н. Ага, понял. Слушайте, почтеннейшая публика: у кого деньги есть — идите по трактирам и кабакам, а у кого денег нет — все к нам в балаган, а если косо не пустят — сзади подойдите, стенки подорвите, и все будете на меня смотреть.
Ш т а л м е й с т е р. Болван, да не так все это ты говоришь. Ступай внутро.
К л о у н. Какой черт сунет тебя в ведро? Ты и в бочку не влезешь.
Ш т а л м е й с т е р. Ну довольно, пора начинать (уходит).
К л о у н. Ага, понял: ночевать, так бы и сказал давно, давай подушку, я пойду ночевать. (Уходит.)
К л о у н (стругает доску колпаком и поет).
Ох ты, доля моя, доля,
Доля одинокого...
В это время входит Ш т а л м е й с т е р.
Ш т а л м е й с т е р. Что это ты делаешь?
К л о у н. Разве тебе повылазило, что я доску стругаю?
Ш т а л м е й с т е р. А на что ж ты доску стругаешь?
К л о у н. А вот, брат, на что: задумал я недурное дело.
Ш т а л м е й с т е р. Какое же ты дело задумал?
К л о у н. Задумал я, брат, жениться.
Ш т а л м е й с т е р. О, это не глупое дело. А у меня, кстати, невеста есть.
К л о у н. Нет, брат, я тесто не ем, а только булки.
Ш т а л м е й с т е р. Болван, да не тесто, а невеста есть.
К л о у н. Ага, невеста! А можно ее посмотреть?
Ш т а л м е й с т е р. Поглядеть можно: только она, брат, обра-
Стр. 348.
зованная и надо уметь с нею обращаться, она говорит по-французски, читает по-немецки.
К л о у н. А по-собачьему гавкает?
Ш т а л м е й с т е р. Да нет, болван: по-немецки читает, а по-французски говорит.
[...]
К л о у н. А можно посмотреть эту самую невесту?
Ш т а л м е й с т е р. Можно. Ну так вы здесь немного приаккуратьтесь, а я сейчас приведу ее в карете.
К л о у н. Только здесь воды нет, и она в корыте не доплывет.
Ш т а л м е й с т е р. Болван, да не в корыте, а в карете.
Уходит и затем является с чучелом, покрытым платком.
К л о у н (смотрит удивленно и кричит). А где же у ней голова? (Внимательно рассматривает чучело и затем восклицает.) Батюшки-свет! Да она еще и с хвостом?!
Ш т а л м е й с т е р. Болван, да не с хвостом. Вы обратитесь в ней как следует и скажите по-французски «мадам пардам».
К л о у н (отходит несколько в сторону, после чего разгоняется, как бы готовясь бежать, и кричит). Мадам, берегитесь, а то по морде дам!
Ш т а л м е й с т е р. Болван, да не «по морде дам», а скажите «мадам пурсю».
К л о у н. Мадам, берегитесь, а то вниз спущу.
Ш т а л м е й с т е р. А, болван, ты не можешь с ней говорить по-французски. Говори по-русски: «Антонина Ефимовна, я вас страшно люблю!»
К л о у н (обращается к чучелу и повторяет). Антонина Ефимовна, я вас страшно люблю! (В это время невеста мяучит.) О, да она по-кошачьему умеет мявкать!
Ш т а л м е й с т е р. Да вы не так! Обнимите да поцелуйте.
К л о у н. От холеры ее целовать, что ли?
Ш т а л м е й с т е р. Ну надоело; как сходился, так и расходитесь: закон принявши не по-собачьему жить.
Шталмейстер уходит, а Клоун остается с невестой и думает.
К л о у н. Ну, была ни была, а я обомну ее. (Разгоняется и обнимает невесту, но вместо нее в руках Клоуна остается только
Стр. 349.
платок, невеста же ускользает и скрывается совсем. Тогда Клоун обращается к публике и кричит.) Сама провалилась, а шкуру оставила!
4
К л о у н (выходит и кричит). Господин Штальпочмейстер, кухарка, дворник, кучер, лакей, всех сюда давай!
Ш т а л м е й с т е р. Клоун, вы что здесь шумите?
К л о у н. Вы ничего не знаете?
Ш т а л м е й с т е р. Ничего. А что?
К л о у н. Вот что. Дайте мне расчет, я у вас жить не хочу!
Ш т а л м е й с т е р. Это почему?
К л о у н. Потому что у вас лопать нечего.
Ш т а л м е й с т е р. Как нечего? Обед из трех блюд — и лопать нечего!
К л о у н. Хороши три блюда! А вы знаете, что у вас дают?
Ш т а л м е й с т е р. Не знаю.
К л о у н. Так слушайте. 1) Щи густые, щи пустые, щи с подбивкой, щи с подливкой, щи да щи, хоть портянки полощи! 2) Горох вареный, горох жареный, горох толченый, горох моченый, горох да горох, все пузо расторох! 3) Редька-терентиха, редька-ласитиха, редька с маслом, редька с квасом, редька сяк, редька так (плюет) — все кушанье на пятак. Расчет давай, я жить не хочу!
Ш т а л м е й с т е р. Как вам угодно!
К л о у н. Дайте мне мои вещи: саквояж, чемодан, целендру, все скорей, скорей! Извозчик, подожди!
КЛОУН И ХОЗЯИН
Выходят К л о у н и Х о з я и н. Последний говорит.
Х о з я и н. Клоун, а клоун!
К л о у н. Я не клоун, а семнадцатой гильдии купец: летом торгую пылью и дождем, зимою снегом да морозом.
Х о з я и н. Клоун, а клоун!
Стр. 350.
К л о у н. Я не клоун, столбовой я дворянин: был пятнадцать раз к столбу привязан и двадцать пять раз плетьми наказан.
Х о з я и н. Клоун, а клоун!
К л о у н. Я не клоун, я сапожник: под старые горшки подметки подкладываю...
Х о з я и н. Клоун, а клоун!
К л о у н. Я не клоун, я самое высокое лицо.
Х о з я и н. Капрал?
К л о у н. Ты у моей бабушки курицу украл.
Х о з я и н. Генерал?
К л о у н. Я никого не обдирал.
Х о з я и н. Так кто же?
К л о у н. Я тот, кто на параде впереди всех идет и в барабан бьет.
Х о з я и н. Зови же, высокое лицо, к нам публику.
К л о у н. Я не умею есть бублики.
Х о з я и н. Говори: у кого есть деньги, пожалуйте к нам, у кого же нет их, идите по трактирам и домам.
К л о у н. У кого есть деньги, идите в трактиры и кабак, у кого нет — ко мне в колпак. Пятак за вход — не большой расход!
ТОВАРИЩ И ПАЯЦ
Т о в а р и щ. Паяц, тебя ищет полиция.
П а я ц. Меня ищут в больницу? Зачем? Я здоровый, не хвораю.
Т о в а р и щ. Нет, не в больницу, а в полицию. Тебя нужно отдать в солдаты.
П а я ц. Меня в собаки? Как? Я шкуру потерял и брехать не умею.
Т о в а р и щ. Да не в собаки, а в солдаты. Ты будешь служивый.
П а я ц. Я с пружиной? А где меня будут заводить?
Т о в а р и щ. Да нет, ты не понимаешь.
П а я ц. Как я не поймаю? Кого хочешь, того и поймаю.
Т о в а р и щ. Да нет, тебя будут учить военным артикулам.
Стр. 351.
П а я ц. А, меня будут учить с дворником Микулой? Знаю я его.
Т о в а р и щ. Да что с тобой говорить. Я сейчас принесу ружье и обмундирование. (Выносит метлу, фуражку и мундир.) Вот тебе солдатский кивер.
П а я ц. Ну что ж, возьмем да и кинем.
Т о в а р и щ. Да нет, это нужно на голову одевать. (Надевает кивер.) И вот тебе мундир.
П а я ц. Батюшки, семьдесят семь дыр и ни одной заплатки! (Начинает надевать на ноги, потом на руки.)
Т о в а р и щ (показывает, как надевать,— продевает одну руку в рукав мундира, а Паяц в это время в другой рукав вдевает свою руку. Наконец, Товарищ одевает Паяца и дает метлу). Вот тебе pужье.
П а я ц. Ой-ой-ой, сколько штыков, как в метле!
Т о в а р и щ. Дураков сначала учат метлой, потом ружьем.
П а я ц. А, так я буду по-дурацки учиться?
Т о в а р и щ. Молчать!
П а я ц. Молчу.
Т о в а р и щ. Не разговаривать!
П а я ц. Не разговариваю.
Т о в а р и щ. Слушай мою команду!
П а я ц. Щупать твои карманы? Сейчас.
Т о в а р и щ. Болван! Слушай меня и говори за мной.
П а я ц. Слушаю.
Т о в ар и щ. Раз...
П а я ц. Тарас.
Т о в а р и щ. Да нет, не так!
П а я ц. А как?
Т о в а р и щ. Первой.
П а я ц. Кривой, иди сюда.
Т о в а р и щ. Да не так. Говори — один.
П а я ц. Мордвин...
Т о в а р и щ. Не так! Молчи!
П а я ц. Молчу.
Т о в а р и щ. Я буду считать и командовать, а ты исполняй. Понял?
П а я ц. Все.
Т о в а р и щ. Ружье на плечо!
Стр. 352.
П а я ц. Батюшки, как горячо! (Кладет метлу на плечо Товарища.)
Т о в а р и щ. Да не мне, а себе.
П а я ц. А я думал — тебе.
Т о в а р и щ. Ружье к ногам!
П а я ц. Бить по ногам? (Бьет Товарища по ногам.)
Т о в а р и щ. Да нет, ружье к ногам. (Ставит ружье около ноги Паяца со стуком. Паяц кричит и плачет.) Что с тобой?
П а я ц. Да ты мне по ноге.
Т о в а р и щ. Да нет, я по доске.
П а я ц (перестает плакать). То-то мне не больно.
Т о в а р и щ. Ну, стой смирно.
П а я ц. Стою смирно.
Т о в а р и щ. Ну, слушай! Как скажу «раз, два, три» — так и пали прямо в неприятеля.
П а я ц. Уж я тебе так запалю, что будешь меня долго помнить. (Грозит метлой.)
Т о в а р и щ. Говори: раз...
П а я ц. Два.
Т о в а р и щ. Молчать! Я сам. Раз, два...
П а я ц. Два с половиной.
Т о в а р и щ. Тебе сказали — молчать, ты молчи.
П а я ц. Значит, и половины не надо, и четверти тоже?
Т о в а р и щ. Раз, два, три — пали!
П а я ц (размахивается метлой, метла соскакивает с палки). Жалко вот, что с курка сорвалось, а то бы я ему запалил.
ЕРЕМА И ФОМА
— Вот, братцы, посмотрите на нас — два брата, только не с Арбата!
— Он вот Фомка!
— А он — Еремка!
— Еремка-то, братцы, плешив.
— А Фомка-то шелудив.
— Еремка-то брюхатый.
Стр. 353.
— А Фомка-то бородатый.
— Еремка-то кривой.
— А Фомка-то с бельмами.
— На Еремке-то шляпа.
— А на Фомке-то колпак.
— Еремка-то в сапогах.
— А Фомка-то в чеботах.
— Еремка-то в чужом!
— А Фомка-то не в своем.
— А Еремку-то, братцы, недавно били!
— И Фомке-то не спустили!
— Еремку-то в шею!
— А Фомку-то в толчки!
— Еремка-то музыкант.
— А Фомка-то поплюхант.
— У Еремки-то, гляди-ка, гусли!
— А у Фомки-то домра!
— Еремка-то музыку разумеет!
— А Фомка-то свистать ловко умеет!
— Еремка-то, братцы, здорово играет!
— А Фомка-то глазами мигает и задом виляет!
Ф о м к а. Эй, господа, пожалуйте сюда к Михаилу Ивановичу Топтыгину! Он вас распотешит и вот как утешит — останетесь довольны невольно. Он вам покажет, как красные девицы-молодицы белятся-румянятся, в зеркальце смотрятся, прихорашиваются; как ребятишки горох воруют; как бабушка Ерофеевна блины на масленой печь собиралась, блинов не напекла, а только сослепу руки сожгла. Эй, пожалуйте сюда, холостые дамы и замужние девицы — круглолицы и бледнолицы! Купчики-голубчики, банкиры, кассиры, дворяне и мещане — все удовольствие от Мишеньки получите!
Вот вам примерно и это верно: если дамочка к Мишеньке своей ручкой прикоснется, то ей весело весь век проживется. Муж ей всегда будет верен. [...]
Е р е м к а. Вот так-то!
Ф о м к а. А если девица, будь она рожа и на всех зверей похожа...
Е р е м к а. Кроме рака...
Стр. 354.
Ф о м к а. К Мишеньке прикоснется, счастье ей живо улыбнется, без всякого сраму превратится скоро в даму.
Е р е м к а. Ефто значит — выйдет замуж!
Ф о м к а. Ежели вдова дотронется, будет оченно отлично: замуж выскочит вторично, и будет счастлив брак повторный, муж будет трезвый и покорный.
Е р е м к а. Ефто значит — сюда его. (Показывает на пятку.)
Ф о м к а. Если подойдет сюда женатый мужчина, будет большой молодчина. Глаз жены ему будет не страшен, она никогда не откроет его любовных шашен!
Е р е м к а. Ловко! Хе-хе!
Ф о м к а. Если подойдет к Мише холостой жених, то скоро найдет к невесте приложенье тысяч в двести.
Е р е м к а. Вот так шутка! [...]
Ф о м к а. Если купец прикоснется — вширь в три раза расползется, будет семь шкур с нас он драть и карманы набивать.
Е р е м к а. Во какие будут! (Показывает.)
Ф о м к а. Ежели барин, примерно, помещик, до Мишухи доберется, ему счастье живо улыбнется. Будут в деревне любить его все Машки, Фимки. Банк простит все недоимки.
Е р е м к а. А у него, чай, поди, без сумленья, все заложены именья. А с ними-то что?
Ф о м к а. А с ефтого, значит, моменту банк дворянский спустит полпроценту.
Е р е м к а. Тэ-экс!
Ф о м к а. Словом, вали сюда, ребята! Мишка больно тарова-тый, он и в вёдро и в ненастье всем приносит только счастье! Эй, чего стоишь? Входи, входи сюда, на гору-то! Подарки-то забирай, только не все: другим оставляй! Вали, честной народ! Напирай сильнее, будет веселее!!!
ЕРЕМА И ЗАМАЗКА
— Здравствуйте, землячки, мужички-серячки, мещане и купцы, старики и юнцы! И хрестьянам, и мещанам, и столбовым дворянам — всем поклон низкий, хоть я вам не друг и не род-
Стр. 355.
ственник близкий! Подите-ка сюда поближе, я поклонюсь вам пониже. Послушайте-ка меня, живо пройдет дрема — я умница мужичок пакольник Ерема, а это вот мой приятель — дурак Замазка! Вот вам и сказка! С широкой масленицей вас! Слушайте, а то не все знают, как у нас в Москве на масленицу гуляют!
Вот вам масленица-гулена: успела принести свои плоды, многих она довела до беды и до сельтерской воды, и все столичные мировые судьи с присущею им сноровкой занимаются протоколов сортировкой. Кто болен головой, кто чахоткой карманной, а кто с икотой и речью туманной в памятник Пушкина пальцем тычет и какую-то Марфу Сидоровну кличет, и просит ему отпереть — я, говорит, могу на улице умереть! Вот и приятеля своего Карпа Силыча не узнал сразу. Гляжу — у него около глазу шишка с кокосовый орех форматом. Ну, говорю, быть тебе богатым, совсем узнать тебя нет силы. Где это ты себе подсветил? Али на медведя ходил?
— Сам с воскресенья «медведя водил», — отвечает он мне, — масленицу справил вполне. Разбил два зеркала, сервиз столовый и сам, как видишь, с обновой! Ловко!
А почему, братцы, у купца вышел такой изъян? Потому что он был...
З а м а з к а. Пьян!
Е р е м а (бьет его пузырем по спине). А ты не суйся прежде отца в петлю, тебя не спрашивают! А вот, братцы, как у нас гуляют на масленицу разные купчихи и барыни, которые никогда мужей своих не любили, а только их жисть загубили. «Душечка, — говорит барыня мужу, выходя наружу, — я поеду к кузине Зине, а оттуда проеду в Пассаж»... А сама хвать-похвать едет...
З а м а з к а. В Эрмитаж.
Е р е м а (бьет его пузырем). Опять перебивать, дурак! Неумытое рыло! Знают без тебя!.. А вот как веселится на масленицу приказчик, модного шика образчик. Запустит в выручку лапу, наденет на голову шляпу и отправляется по разным мамзелям, где привык гостить по неделям! Какая-нибудь мамзель, которой цена в базарный день грош, поет ему: «Ах, как ты, душка, умен и хорош!» Целует его, ласкает, а сама в карман залезает. А тот
Стр. 356.
урод разинет рот, а мамзель все денежки у него отберет. А почему выходит так? Потому что приказчик...
З а м а з к а. Дурак!
Е р е м а. Вот, братцы, какой выходит кавардак, перебивает меня вот этот дурак! Рассказал бы вам еще, потому что я многому учен, да вот этот черт не дает слово молвить, потому что...
З а м а з к а. Умен!.. Ха, ха, ха!
Е р е м а. А вот подожди, спросим публику. Дурак ты или нет? Видишь, молчат! Молчание — знак согласия.
Лупит пузырем, Замазка убегает, Ерема за ним.
ТРАНСВААЛЬ
П у н ч и его П а р т н е р по диалогу.
П у н ч. Почтенные милорды и леди! Прошу покорно пожаловать сюда, посмотреть вдаль на воюющий Трансвааль!
— О, jes!
— Здесь вы увидите много перемен боевых сцен, услышите шум пуль «дум-дум» и как около Ледисмита летают бомбы с начинкой из «лидитта».
— О, jes!
— Увидите немало сцен, где фигурируют Крюгер и Чемберлен!
— О, jes!
— Пред вами пройдут воюющие фигуры — англичане и буры, кто кого в будущем накажет, это, конечно, время покажет, а на чьей стороне сейчас перевес, вы на картину посмотрите и рассудите!
— О, jes!
— Обратите ваше внимание, господа, на блиндированные поезда.
— О, jes!
— Господа, входите, на всякий случай карманы берегите, увидите здесь такое представление, что мое почтение!
Стр. 356.
Вся война здесь есть! Кланяться имею честь!
— О, jes!
Оба раскланиваются и уходят.
ПАХОМЫЧ
— Пахомыч, ты где?
— На печи в углу вместе с тараканами.
— Что делаешь?
— Антимонию развожу.
— Пахомыч, а почему дров не принес? А почему воды не принес?
— Вчерась два ведра припятил, неуж ты всю вылила?
— Пахомыч, а почему собак не привязал?
— Сейчас, Акулюшка-матушка, сейчас привяжу. Цу, проклятые, опять отвязались.
— Пахомыч, а кто с полки кусок пирога хозяйского съел?
— Акулюшка-матушка, это я с похмелья попробовал.
— Вон! Вон отсюда, ах, старый черт!
(Пахомыч падает на сцене, поднимается и ворчит, ругает хозяйку):
— Двадцать лет у хозяина живу, а таких проклятых кухарок не было. «Пахомыч, дров принеси, Пахомыч, лоханку вынеси, Пахомыч, собак привяжи!» А как съел маленький кусочек пирога, дак она, треклятинная, чуть до смерти не убила. (На щеку показывает.) Вот был бы в этом месте глаз, она бы совсем выбила. Придет хозяин, я ему булю разведу. Скажу, расчет давай или жалованье прибавляй. Скажу, Пахомыча в бульмистеры выбирают. Халуйская губерния, город Медынь, село Кутузово, к барину Кургузому. Скажу, Пахомыча в бурмистеры выбирают.
Появление Хозяина.
— Бог помощь, Пахомыч, что ты делаешь?
— Двор подметаю, чистоту наблюдаю.
Стр. 358.
— А что с Акулиной-кухаркой ругаешься?
— К вашей Марии Ивановне ходил, ходил.
— Я тебе не про Марию Ивановну говорю, а про Акулину. За что ты с Акулиной ругаешься?
— Записочку вашу отнес? Отнес.
— Совсем ты глухой стал, Пахомыч; я тебе не про записку говорю. А почему ты с Акулиной-кухаркой ругаешься?
— Добрая душа, Филимон Иванович, Мария Ивановна 20 коп[еек] на чай мне дала.
Хозяин (в сторону).
— Ой, совсем старик глухой стал.
— Больше не пойду к Марии Ивановне. Какие у ней собаки злые. Одна ухватила меня за лапоть, чуть всю ногу не отгрызла.
— Пахомыч, я тебе совсем говорю не то. Какую-то Марию Ивановну, какую-то собаку. Я тебе говорю, за что ты с Акулиной-кухаркой ругаешься?
— Чего, чего? Хозяин, ты говоришь про кого?
— Про Акулину-кухарку.
— Это про нашу Акульку-кухарку? Да не при вашей милости сказать про нее: сварит щи, хоть онучи полощи, кочерыжки суровые и здоровые. Я ел, ел, все зубы себе на старости поломал.
— Ты, наверно, Пахомыч, обижаешься, что тебе жалованья мало.
— Да, хозяин, и это маловато.
— Ну, Пахомыч, получал ты три да два прибавлю, будешь получать пять.
— Двадцать пять, спасибо, хозяин.
— Да не двадцать пять, а всего пять.
— Спасибо и за это, хозяин, старику и это деньги. Хозяин, поздравь меня: Пахомыча в бульмистеры выбирают. (Лезет за пазуху.) Мне цельную пошту припятили, ах, это вот проклятая кухарка меня с печи выгнала, я там позабыл, на печке в углу оставил! Ну, хозяин, я тебе так расскажу: Халуйская губерния, город Медынь, село Кутузове, барину Кургузому. Пахомыча в бульмистеры выбирают.
— Эй, Пахомыч, это такой же мужик, как и ты.
— Нет, хозяин, это все-таки человек чиновный.
Стр. 359.
— Ну хорошо, я ухожу, а ты следи здесь за порядками, чистоту наблюдай да с кухаркой не ругайся.
— Филимон Иванович, ты где пойдешь? Мимо кухни?
— Да, мимо кухни, Пахомыч, а что?
— Замолви за меня словечко Акульке.
— Это насчет чего такого?
— Насчет антимонии.
— Это какой такой антимонии?
— А насчет любви.
— Да, Пахомыч, ты с ума сошел: тебе 70 лет, а Акульке 20.
— Филимон Иванович! Тебе-то 50 лет, а Матрене Ивановне 35 лет. Ты ее любишь, да она тебя уважает.
— Пахомыч, это все делают деньги.
— Хозяин, чай, я жалованье получаю.
— Ну хорошо, Пахомыч, смотри тут, а я пошел, скажу все. (Он стоит.) Вот я теперь Акульке булю разведу!
(Вдруг бежит Акулъка, он руки кверху поднял.)
— Я думал, ты опять, проклятая, с ухватом на меня.
— Ты что, старый черт, на меня хозяину насплетничал? Какие такие я щи варю суровые-здоровые?
— Врет, Акулюшка-матушка, врет. Это про старую кухарку Катюшку я говорил. Я говорил, Катюшка сварит щи, хоть онучи полощи, а Акулька сварит щи — пальчики оближешь.
— Врешь, врешь, Пахомыч. Это ты про меня. Мне хозяин все рассказал.
— Врет, Акулюшка, про тебя ни одного слова не было. Акулюшка, поздравь меня, меня в бульмистеры выбирают.
Она его спрашивает:
— Пахомыч, а когда будешь бульмистером, то сделаешь меня бульмистершой?
— Акулюшка, если меня полюбишь, то сама бульмистером будешь.
— Пахомыч, а сошей мне платье с длинным шлейфом.
— Хороша девка, а дура.
— А с дурой не разговаривают.
— А как я тебе каршенина аршин десять? Как ты себе платье сошьешь разлюли малина, что твой длинный шлейф, как пойдешь в лес, зацепишь за пень, простоишь весь день, если гончие
Стр. 360.
собаки не оторвут. Акулюшка, поздравь меня: хозяин мне жалованье прибавил. Я теперь буду получать двадцать пять.
— Врешь, Пахомыч, ты получал три, да два тебе хозяин прибавил. Будешь получать пять.
— Акулюшка, я ослухался. Ну и это хорошо старику. Ну, Акулюшка, давай с тобой помиримся.
— Давай, Пахомыч.
— Давай, Акулька, спляшем, а нам музыка сыграет. А ну-ка, там, музыканты, давай веселого!