В летнюю пору 1994 и 1995 годов в Тотьме состоялась организация пленэров - выездов художников для работы на открытом воздухе. Среди приехавших были и вологжане, и другие мастера России. Но особенно плодотворно работал Владимир Николаевич Корбаков, заслуженный художник России. В результате двух августовских поездок он написал более 40 работ в технике масляной живописи и пастели. Они были представлены на многих выставках и получили высокую оценку.
Знакомство с Тотьмой произошло у В. Корбакова давно. В конце шестидесятых годов он проводил в тотемском Доме культуры выставку вологодских художников, приезжал на рубцовские праздники, но тогда тотемские красоты, видимо, не заинтересовали живописца. И лишь в 1994 году Владимир Николаевич открыл для себя прекрасную Тотьму. И все благодаря тому, что выезд художников был тщательно подготовлен и профинансирован Министерством культуры России и местной администрацией. Живописец подчеркивает незаменимую роль таких поездок для развития искусства. Художники освобождаются от бытовых забот и все свое время посвящают творчеству. Обычно из такой поездки они приезжают с массой новых картин, вдохновленные новыми местами, преображенные от общения с товарищами по искусству.
Пристально вглядывался Корбаков в лицо загадочной Тотьмы и открывал то, что прежде не замечал; несравненность храмов-кораблей, раздельность пейзажей, поэзию улиц и двориков. Он признавался: "Счастье, что разместили нас в кельях Спасо-Суморина монастыря, этой жемчужины Тотьмы". Это помогло проникнуться духом прошлых веков, ощутить историю, будто застывшую в камне. Можно было не выходить за пределы монастыря: ведь часто писали с натуры именно его, живя в замкнутом микромире, почти как монахи когда-то. Не случайно самым большим откровением в Тотьме стал для Корбакова именно этот монастырь. Вот золотистая дорожка, плавно извиваясь среди зеленеющих сосен, ведет под мощную арку ("Вход в монастырь"), вот мы наслаждаемся тишиной возле старых берез ("В монастырском дворе"), печалимся возле полуразрушенной церкви ("Развалины Успенской церкви"), а вот с высоты холма любуемся очертаниями монастыря ("Вид на Спасо-Суморин монастырь с холма"). Живописец отмечал: "Монастырский ансамбль уникален не только по архитектуре, но и по ландшафту: стоит на берегу двух рек - Песьей Деньги и Ковды. Напротив монастыря уютно расположились деревеньки с крестьянскими домиками и высокая гора".
Корбаков искренне считал, что Тотьма - город-красавец, город-шедевр. Он написал в солнечный день красивейший Входоиерусалимский храм, барочные башни-восьмерики которого празднично вырисовываются на фоне небесной голубизны ("Входоиерусалимский храм"). Живописца привлек и изящный Троицкий храм на берегу Сухоны. Весь пейзаж получился легким, будто пронизанный голубоватым воздухом, плывущим от реки ("Церковь на холме").
Обобщенный образ города создал автор в большом панорамном пейзаже "Тотьма". В нем он суммирует свои впечатления, изображая перекресток двух центральных улиц с величавыми церквями и уютными деревянными домами. Цветовая насыщенность архитектуры в этом пейзаже, построенная на сочетаниях красно-сиреневых и розоватых тонов, смягчается пепельной гаммой неба. Понимая всю ответственность этой работы, призванной показать типическое лицо Тотьмы, художник "усмирил" свой живописный темперамент и четко выявил черным контуром силуэты построек. Успех произведения был так велик, что автор вынужден был сделать повторение картины.
Впечатлений было очень много, красота города ошеломила, хотелось "ухватить" все, а времени не хватало. В 1994 году художник не успел запечатлеть и половины запавшего в сердце. А потому второй приезд оказался неизбежным.
С удовольствием вспоминает Владимир Корбаков и свое общение с местными жителями во время работы над этюдами. Тотьмичи радовались, что их город пишут художники, подходили к ним, заговаривали, угощали кто яблоками, кто на чай приглашал, некоторые покупали картины.
Владимир Николаевич считает, что Тотьма прекрасна и "большими людьми добрых дел": Александр Иванович Кусков - первый комендант форта Росс в Калифорнии, купцы-мореходы братья Г. и П. Пановы, построившие Входоиерусалимскую церковь, купец Ф. Холодилов и наш современник, продолживший дело прадедов, - Станислав Михайлович Зайцев.
Живописец написал большое полотно "Дом Кускова". В этом пейзаже с деревянным домом морехода и виднеющейся Входоиерусалимской церковью, с жарким, каким-то страстным по блеску солнцем, с клубящимися облаками, безудержной яркостью красок автор сумел опосредованно передать темперамент человека-легенды. Этот пейзаж также существует в двух вариантах. Корбаков настолько увлекся образом Кускова, что решил написать его мемориальный портрет. В планах художника - изобразить и других замечательных людей Тотьмы, создать галерею портретов. Собственно эта галерея начата - давно написан портрет тотемского художника Сажина, по-своему уникального человека.
Пленэр - сравнительно молодой метод в живописи, так как в прошлые века художники писали исключительно в мастерских. И только в 70-е годы XIX века французские художники-импрессионисты превратили редкие обращения некоторых живописцев к работе на природе в обязательное условие творчества. Это дало живописи большую правдивость, свежесть непосредственного чувства. Так писали русские художники конца XIX века - В. Д. Поленов, В. А. Серов, К. А. Коровин и другие.
Работая на улице, художник использует холст или картон небольшого размера и пишет этюд за один сеанс, стремясь запечатлеть выбранный мотив до изменения освещения. Если он не успевает, то надо приходить работать снова и именно в это же время дня. Поэтому манера живописи на пленэре отличается особой скоростью - мазки широко и свободно наносятся на поверхность. Но надо обладать большим мастерством и особым эмоциональным талантом, чтобы довести этюд до состояния законченной картины. Владимир Корбаков обладает этим талантом, уже в выборе мотива для этюда он мыслит картинно, и его этюд превращается в произведение искусства.
Опыт работы над пейзажем у Корбакова давний, собственно с него он и начинал свой путь в искусстве. Еще в ученические годы в Москве он писал, вдохновляясь творчеством Поленова, Серова и Коровина, абрамцевскую серию, а позже, вспоминая Левитана, - волжскую. Много было написано и пейзажей Вологодчины. И Корбаков никогда не окружал себя ворохом этюдов-подготовок, а сразу работал над образом, над картиной. Натурное впечатление - основа искусства Владимира Корбакова. Он счастливый человек, так как вдохновляется непосредственными впечатлениями. Поэтому его картины так эмоциональны и жизнеутверждающи.
Но, идя от натуры, живописец не становится ее рабом. Он говорит: "Я работаю подобно Пикассо, пишу не с натуры, а с натурой, волевым усилием улучшаю, делаю выразительнее". Это отметили и тотьмичи. В пейзажах художника есть некоторые смещения планов: то немного передвинет дом для более выгодного впечатления, то еще что-то изменит. Корбаков не протоколист-топограф, он творец. Ему важно передать свое впечатление от увиденного, в этом он подобен импрессионистам.
Сама природа подсказывает, что нужно изменить в натурном мотиве. Интересен рассказ автора о работе над картиной "Вид Спасо-Суморина монастыря". Четыре дня подряд с раннего утра при блеклом нежном солнце писал мастер монастырь, но что-то его не устраивало. От утренней прохлады художник даже простудился и два дня не мог работать. На пятый день решил писать при той погоде, какая будет. Она оказалась пасмурной: низкие серые тучи лентами стелились над монастырем. Пришлось весь этюд писать заново, зато получился шедевр. И всего за один сеанс! Пейзаж отличается удивительной красотой колорита: серебристо-пепельные краски неба будто отражаются в сочной зелени холмов, а изумрудные вспышки трав взлетают в облака. Белый монастырь с розовыми пятнами кирпича, как мираж, плывет среди холмов. Манера нанесения краски на холст отмечена особой энергией. Густая вязкая красочная масса лепит холмы, деревья, архитектуру монастыря, и мы будто присутствуем при тайне рождения образа. А вот этот же мотив, но решенный декоративно, коврово, в рисунке пастелью "Вид Спасо-Суморина монастыря с холма" вызывает иное впечатление: смотришь пейзаж и будто лоскутное одеяло видишь.
Картину "Закат в Тотьме" автор сделал тоже за один сеанс, "наотмашь", так был восхищен красотой заката. Его привлекло интересное цветовое сочетание в природе: резкие оранжевые, зеленые, малиновые краски неба, темно-малиновый силуэт монастыря. Делал картину ради шутки, представил ее в старинной пышной раме, а получилось хорошо. Художники, посмотрев, решили: "Самый интересный этюд".
Живопись - странная стихия, в ней часто печальное завораживает сильнее радостного. Так, глядя на картину "Развалины Успенской церкви Спасо-Суморина монастыря", ту самую, которую посетитель выставки Корсакова назвал "наш тотемский Колизей", а сам автор признавался, что эта работа почему-то напоминает ему итальянские мотивы, мы не только сожалеем об утраченном памятнике, но наперекор сознанию поддаемся колористической прелести мотива. Красота живописи этого пейзажа, построенного на нежнейших сочетаниях розовато-перламутровых, серебристо-пепельных и голубовато-зеленых тонов, как бы противостоит драме разрушения.
Мышление и чувствование современного человека ассоциативно, мы уже не можем без этого. Так и В. Корбаков говорит о своих работах: вот в духе В. Е. Борисова-Мусатова ("Старые березы в монастырском дворе"), вот "нестеровский этюд" ("Вход в монастырь"), вот иные решения и образы. И действительно, пейзаж "Старые березы" мягкой пастельностью колорита, размытостью контуров и обилием белого в красках наводит на мысли о картинах Борисова-Мусатова, а духовное состояние произведения вызывает в памяти образы тургеневских девушек, живших в таких особняках, как и на картине Корбакова. Сам автор думал об этом и даже раму сделал, пусть не дубовую, но точно повторившую тип скромных, но изящных рам, бытовавших в старинных дворянских особняках.
Живопись В. Н. Корбакова опирается на замечательные традиции русской реалистической школы. Не случайно упоминалось имя М. В. Нестерова. В картине "Вход в монастырь" ощущается уединенная духовность, сосредоточенность. Но есть в ней и иное - живое, непосредственное, ликующее: звонкость небесной лазури, ослепительность белой кладки стен монастыря, блеск золоченых главок, густая прохлада черно-зеленых сосен, сквозь ветви которых вдруг мелькнет дерзкое алое пятно. И в этом весь Корбаков.
Перед самым отъездом в Вологду всего за полчаса Владимир Николаевич написал "Пейзаж с сухим деревом" в быстрой манере "alla prima". При этом он отмечал: "Здесь начало каких-то новых решений, путь вперед".
Так оно и вышло. Когда через год он снова работал в Тотьме, то в ряде его картин развивается это новое качество - все возрастающая декоративность живописи.
В пейзаже "Улица Кирова в Тотьме" автор усиливает декоративное звучание колорита, приводя окраску предметов к обобщенным локальным плоскостям, поэтому пламенем в небо устремляется церковь в конце улицы. В картине "По берегам Ковды" живописец, передавая извилистое течение бурлящей от сильного ветра реки, так захвачен экспрессией мотива, что уже кипит не только вода, но и травы на берегу, и деревья, и облака. Не может художник не вернуться и к одному из самых любимых им образов Тотьмы - руинам Успенской церкви Спасо-Суморина монастыря. Он пишет их уже ночью, при луне, и образ приобретает еще большую драматическую силу: рвущим душу ослепительным пятном висит луна в густой синеве неба, освещая печально-безмолвные руины храма.
Так, в обычных провинциальных мотивах будто видит живописец Корбаков и прошлое, богатое событиями, а возможно, и будущее древнего города. Вся тотемская серия - это как бы запись душевного состояния художника за летние месяцы 1994 и 1995 годов, его мечты, надежды, думы о человеке.