3. Посадское землевладение.

Хозяйственные угодья посада складывались постепенно, в ходе освоения и внутренней колонизации бассейна реки Мологи и ее притоков. Их территориальное формирование завершилось в середине XVI в. К этому времени хозяйственные угодья посада - пашня, сенокосы, леса, рыбные ловли вышли далеко за пределы городской черты. Посадские земли были вытянуты вдоль реки Мологи и ее притоков более чем на 100 верст. Они начинались от устья реки Кирвы и тянулись до владений Симонова монастыря - деревень села Веси Егонской. См. Рис. 5.

Развитие феодального землевладения в Устюженском уезде шло за счет черносошного землевладения, в том числе и посадского. Для служилого дворянства Устюженский уезд в XVI в. был малопривлекательным местом получения феодальных владений. Раздача черных земель шла достаточно медленно. Это позволяло посаду сохранить за собой большую часть своих хозяйственных угодий. Хотя, в официальных документах (сотных и грамотах) постоянно подчеркивалось, что посаду отдается земля (пашня, сенокосы, лес) на оброк "до государева указу", и только потому, что "в поместья и в вотчины и на оброк и на льготу не взял их никто" 119.

Первые потери хозяйственных угодий города приходятся на середину XVI в. В это время посадскому миру пришлось выдержать борьбу с могущественным противником - Московским Симоновым монастырем. За посадскими людьми, по реке Мологе, были закреплены обширные оброчные рыболовные угодья. Они начинались выше посада и тянулись вниз по течению до устья реки Рени и состояли из двух участков. Верхний участок, протяженностью более 50 верст, охватывал участок реки Мологи в пределах черной Понизовской волости. Он начинался у Устюжны и тянулся до Липенского уезда 120. Нижний участок рыбных ловель, около 15 верст, вклинивался во владения Симонова монастыря и заканчивался практически у границ села Веси Егонской, административного центра монастырской вотчины на Мологе.

За ним начинались оброчные рыбные ловли монастыря - Изубреевский ез, участок реки Мологи от устья реки Рени до устья реки Ламы. Монастырские власти, ссылаясь на значительность посадских рыболовных владений и на то, что нижний участок, от Липенского езу до устья Рени, проходил по владениям Симонова монастыря, просили отдать им на оброк этот участок реки Мологи. В декабре 1558 г. просьба монастырь была удовлетворена. Он получил грамоту "на рыбные ловли в реке в Мологе от верхнего Липенского езу до реки до Рени и до нижнего езу в Ызубреево, усть реки Ламы" и право ловить здесь "рыбу всеми ловлями по вся годы".

Значительное, почти в 2 раза, увеличение монастырских рыболовных угодий не повлекли за собой увеличение размера оброка. Он остался прежний - "4 руб. на год, да пошлин 5 копеек". Симонов монастырь владел этим участком до начала XVII в. Данное пожалование без изменений подтвердили последующие московские государи - Федор Иванович в 1584 г. и Борис Годунов в 1599 г. 121.

Часть посадских земель в середине XVI в. перешла к городским монастырям и ружным храмам. В 60-е годы XVI в. за ними числилось 208,5 десятин паханой и 93 десятины запустевшей пашни (по отношению к посадской пашне около 45 %) 122 4 и 930 копен сенокосов Большая часть этих земель находилась в непосредственной близости от города, в зоне посадского землевладения. Монастырские и церковные пашни "луги и пожни" располагались "меж посадцких пашен" и "промеж посадцких и оброчных покосов", создавая сложную мозаику поземельных отношений 123.

Процесс дальнейшего сокращения хозяйственных угодий посада усиливается в 60-е годы XVI в. Посадские земли в силу своего статуса черных государевых земель находились во временном обладании посадской общины - "до указу" и, в лучшем случае, на оброке. При необходимости они могли быть розданы государем феодалам, что и происходило. Так, все посадские земли - пашни, сенокосы, лес, расположенные по реке Мологе и ее притокам выше пригородных черных деревень Соловцово и Берняково, в это время перешли к дворянам. В 1566/67 г. "по государеву наказу" они были пожалованы "безоброчно розным помещикам и вотчинникам к их новым поместьям и вотчинам в угодья ... а иные и за вотчинные пашни ... против старых их поместий и вотчин, которые в розных городах у них на государя в опришнину к дворцовым селам взяты, были" 124.

В ходе описания 1567 г. оставшиеся земельные владения посада были юридически оформлены и закреплены за посадским миром. Правда за ним государство оставило только те, удаленные от города земли, которые не были розданы в поместья и вотчины или не взяты на оброк и льготу. На Рис. представлено территориальное расположение основных хозяйственных угодий посада. Пашня посадских людей располагались вокруг города, в непосредственной близости от жилой зоны. Основная ее часть находилась на правом берегу реки Мологи. По данным сотной 1567 г. общая площадь пашни составляла 375 десятин (250 четей в одном поле). Уровень плодородия почвы был низким. 60% (150 четей) пашни записаны в категории "худой" земли, а 40% (100 четей) - "добре худой" земли.

Посадское землевладение устюженцев середины XVI в. можно охарактеризовать как коллективное и мелкое чересполосное. Более половины, 54,6 % всей пашни находились в совместном владении нескольких горожан, от 2 до 5. Около 2/3, 63,6% земельных владений, состояли из 2 и более отдельных участков и были разбросаны "в розни местех". В среднем на один посадский двор приходилось чуть более 0,5 десятины пашни 125.

В 60-е годы XVI в. наблюдается и процесс естественного сокращения пашенных угодий. Часть оброчных пашен, особенно тех, где земля была "добре худа" были заброшены и переведены в разряд пастбищ - "приданы ко всему посаду на выпуски для лошадей и животины". Старинные выпуски располагались в двух местах: на западной окраине города за рекою Ижиною и за посадскими пашнями и за рекой Мологой, от деревни Соловцово, вниз по течению. Они тянулись до поместных, вотчинных и оброчных покосов и лесов. К ним из оброку были приданы пашни посадских людей - более 110 четвертей худой земли. В состав посадских выгонов были включены и оброчные хозяйственные угодья запустевшей черной посадской деревни Смелцово. В середине 60-х годов XVI в. 3 двора посадских людей - Власко Кривошеина, Пятунки Мишина и Порошки Васильева по их челобитью были перенесены на посад. Деревня вскоре запустела, а более 55 десятин ее хозяйственных угодий, из них 60 четвертей пашни, вошли в разряд посадских выпусков 126.

Наиболее обширными и разбросанными по площади были сенокосные угодья. Долгое время значительную часть сенокосных угодий, особенно выше посада, по рекам Мологе, Кобоже и Кирве, посадские люди и черносошные крестьяне косили "безоброчно", наездом. В писцовых книгах С. Бутурлина 1538 г. и Г. Белкина 1564 г., эти сенокосы "к посаду не написаны были и оброк за сено на них не положен был". Горожане и крестьяне черных деревень владели ими "без государева указу и безоброчно, потому что у прежних писцов обведены и не написаны были ни за кем" 127.

Именно их, в 60-е годы XVI в., правительство раздало дворянам. За посадом сохранились сенокосы, расположенные по реке Мологе, ниже города. По письму Г. Белкина, их было 3880 копен, с которых посадские люди вместе с черносошными крестьянами платили оброк - 10 рублей в год "в их розметы" 128. Через 3 года (с 1564 по 1567 гг.), количество оброчных пожен значительно возросло. В их число были записаны еще 2300 копен сенокосов.

Это были - "луги и пожни оброчные врозни, которые в роздачу не розданы, а преж сего были на оброке ж за посадцкими ж людми, а ныне даны на оброк тем же посадцким людем до государева указу". Всего на оброке за посадскими людьми находилось 6180 копен. Они располагались по реке Мологе, ниже посада. Большая часть сенокосных угодий - 5780 копен или 93,5%, находилась на правом берегу, "в Заворожской стороне". Остальные 400 копен или 6,5% - за Мологой, среди лесных угодий.

Как правило, владение пожнями и лугами было индивидуальным. Только 14 из 133 пожен или 10,5% принадлежали 2 владельцам. Незначительным была и территориальная распыленность сенокосных владений, 16 из 133 или 12%, были разбросаны в 2 или 3 местах. Площадь сенокосов была различна, но, в основном, редко превышала 10 копен. Очень редким была, видимо, аренда сенокосов. В сотной 1567 г. такой случай отмечен только один - Оксенко Оверкиев косил сено "на пожнях Якуши Бухрова да Богдана Гридина" 129.

Уже в 60-е годы XVI в. пожни были активным объектом поземельных сделок посадских людей. В это время, ряд оброчных сенокосов посада перешли к помещикам и вотчинникам. Государство и здесь вмешалось и подтвердило свое право собственника земли. По итогам описания 1567 г., 650 копен сенокосов, находящиеся ниже города, были из поместных и вотчинных владений возвращены к посаду, потому что "имали их в заклады и в купли у посадцких же людей без государева указу" 130.

Помимо сенокосов, посад располагал значительными лесными угодьями. Посадские леса - "боровые сеченые, редкие промеж мшарин и болот", состояли из 3 участков и располагались по левому берегу реки Мологи. Первый, самый крупный, тянулся от деревни Соловцово до устья реки Чагодощи более чем на 40 км - "по смете на 20 верст, а поперег от реки от Мологи от берегу на 2 версты". Другие были значительно меньше. Между хозяйственными угодьями черной деревни Лентьево и починка Попчиха располагася второй участок - "в длину 5 верст, а поперег 2 версты". Третий - "берегом 3 версты, а в гору от реки Мологи на 4 версты", находился между Попчихой и деревней Ванском 131.

Юридическое закрепление за посадом лесов сохраняло старую оброчную повинность. Посадские люди и крестьяне черной Понизовской волости, во всех прежних лесных угодьях, обязаны были ежегодно собирать рыжики отправлять их в приказ Большого дворца 132. По результатам описания 1567 г. посадский мир закрепил за собой и рыбные ловли, принадлежавшие до этого устюженской рыболовной слободе. Они охватывали участок реки Мологи от деревни Соловцова до владений Модинского монастыря и Шалоцкой пустыни и "ниже тех монастырских деревень и починков до черной деревни Липницы и против лесов черной ж понизовской деревни Мартыновской". За 10 лет до этого, на оброк к посаду (рыболовной слободе), перешел "государев царев и великого князя Липенский ез на Мологе" 133.

Таким образом, в 60-е годы XVI в. государство, проведя общий поземельный кадастр в уезде, утвердило свое право верховного собственника земли. Оно определило принципы своей земельной политики в том числе и по отношению к посадскому землевладению. Основные положения, которые охраняли его интересы, прежде всего финансовые, зафиксированы в описании 1567 г. Они сформулированы только по отношению к сенокосам, но, видимо, касались и других хозяйственных угодий посадских людей - "а у которых людей преж сего сенокосов не было (оформленных видимо законно, по государевым грамотам) и вперед те оброчные покосы всем посадцким людем по их челобитью промеж собя розделити самим повытно. А докуды за ними на оброке те луги и пожни будут, и им теж покосов от посаду к поместным и к вотчинным и к оброчным землям не продавати и в заклады не давати никому ни которыми делы. А беречи того надо всеми посадцкими людми устюженским земским целовалником накрепко. А которые учнут вперед покосы продавати и тем быти от государя в опале и в продаже" 134.

К концу XVI в. произошли значительные количественные и качественные изменения в уровне экономического развития Устюжны Железопольской, что не могло, не сказаться на составе и структуре посадского землевладения 135. Пашенные угодья посада располагалась в нескольких местах вокруг города. По обеим берегам Мологи за пределами жилой зоны находились участки общей площадью примерно 62 и 114 четвертей. За рекой Ижиной около 23 четвертей и за Мологой - 43 четверти. Всего в описании выделено более 60 участков. Они принадлежали, в основном, отдельным владельцам. Располагались участки компактно, в одном месте. Земля была, видимо, активным объектом поземельных сделок. Более 95% участков в прошлом имели другого владельца, как правило, посадского человека. Возможно, время от времени, посадский мир проводил перераспределение пашенных угодий между собой. О возможности такого передела говорит факт перераспределения оброчных сенокосов между посадскими людьми во второй половине 60-х годов XVI в.

Сенокосные угодья посадских людей, как и прежде, располагались по обеим берегам Мологи, ниже города. Их общая площадь, по сравнению с 1567 г., сократилась примерно на 20% - с 6180 до 5188 копен. Значительные изменения за 30 лет произошли в территориальном распределении сенокосов. Если, в 60-е годы XVI в. более 95% копен оброчных пожен (5780 из 6180) располагались по правому берегу Мологи, "в Заижинской стороне", то в 1597 г. здесь же находилось только 60% пожен - 3136 из 5188 копен. Остальные 2052 копны сенокосов находились за Мологой. Общая площадь пожен здесь увеличилась в 5 раз.

Эти изменения, на наш взгляд, были следствием хозяйственного кризиса 70-80-х годов XVI в., когда многие посадские оброчные сенокосы были заброшены. Последующее восстановление хозяйственной деятельности привело к рекультивации прежних сенокосных угодий. Как правило, большинство "росчистей" это прежние пожни, но были и новые - "розсеченые" или "розчищеные" после писцов.

Обеспеченность сенокосами посадских людей к концу XVI в. выросла более чем в 3 раза. Если в 1567 г. на 1 посадский двор приходилось в среднем 8,1 копны, то в 1597 г. - 24,4 копны. Реальные показатели были, видимо, выше, поскольку речь идет только об оброчных сенокосах.

К концу XVI в. отчетливо проявилась тенденция перехода части посадской земли в руки духовенства Устюжны Железопольской и их зависимого населения, крестьян вотчин и поместий, граничащих с посадскими владениями. Среди посадских пашен находились участки священников, слобожан, крестьян, городских храмов ранее принадлежавшие посадским людям. Практически за всеми городскими храмами и монастырями в конце XVI в. были пашни принадлежавшие ранее посадским людям.

Так, за рекою Ворожей, по обе стороны, владели посадскими пашнями священники Рождественского собора, Кузмодемьянского, Никольского, Дмитриевского, Благовещенского, Петропавловского храмов и Воскресенского (Ильинского) монастыря. Ряд пожен, удаленных от посада, перешли к крестьянам деревень Оснополье, Селище, Шуклино и, особенно, Лентьево Понизовской волости 136.

Переход части посадских земель к городским храмам и монастырям, крестьянам близлежащих феодальных владений имеет на наш взгляд свою логику и вполне объясним. Посадский мир и само государство довольно спокойно и терпимо относилось к такого рода сделкам. Переход посадской оброчной земли к духовенству или зависимым крестьянам не обелял проданную или заложенную пашню и сенокосы. Земля могла неоднократно менять своего владельца, но не выходила из посадского тягла. Финансовое оброчное бремя от посадского человека переходило к новому владельцу. Показательным в этом отношении служит следующий пример: "пожня Михаила Белого, а ныне Рождество Пречистые Богородицы за попы за Ондреем с товарищи, сена 130 копен, а оброку им с тое пожни платити с посадцкими людьми по розводу" 137. Таким образом, во второй половине XVI в. отчетливо наблюдается устойчивая тенденция постоянного хотя и постепенного сокращения зоны хозяйственного влияния и реального количества земли, принадлежащих посадским людям. Во многом это было связано со значительным уменьшением численности посадского населения. За 30 лет, с 1567 г. по 1597 г. оно сократилось почти в 3 раза. С одной стороны, это привело к запустению части хозяйственных угодий посада, а с другой стороны - к повышению обеспеченности угодьями в расчете на 1 человека, они возросли примерно в 3 раза.

В табл.37 представлена динамика обеспеченности основными сельскохозяйственными угодьями посадского населения на протяжении второй половины XVI - первой четверти XVII вв. За вторую половину XVI в. общая площадь пашни практически не уменьшилась, а в расчете на 1 двор увеличилась в 3,5 раза. Это связано с тем, что посадские земли, расположенные в непосредственной близости от города, находились под постоянным хозяйственным контролем посада. Более существенные потери наблюдаются по сенокосным угодьям, они составили около 20%. Разбросанные на значительном удалении от города, пожни естественным образом выбывали из оборота, тем более, что и в этих условиях обеспеченность ими была достаточно высока - более 24 копен на 1 двор.

Таблица 37.

Обеспеченность хозяйственными угодьями посадского населения Устюжны Железопольской во 2 половине XVI - 1 половине XVII вв.

Примечания:

* - реальное число сенокосов на 1 посадский двор было значительно меньше - 4,7 копны. Из 2109 копен посадских оброчных сенокосов 792 копны в это время уже принадлежали владельческим крестьянам и духовенству. Новые владельцы вносили свою долю в установленные государством оброчные посадские платежи.

Большое значение имело и другое обстоятельство. В условиях значительного снижения в последней четверти XVI в. хозяйственной активности, интенсивности товарного производства и товарно-денежных отношений, и как следствие, материального потенциала горожан, повысилась роль сельского хозяйства в жизни города. Увеличение пашни и сенокосов в расчете на 1 двор были закономерной реакцией на экономические условия конца XVI в. и свидетельствуют об усилении роли натурального хозяйства посадских людей.

Вместе с тем, виден и другой, качественно более важный аспект. Начинается распад оформившегося в середине XVI в. хозяйственного комплекса посада, в котором важное место занимали значительные земельные угодья посадских людей. Это происходит под воздействием внешних факторов - активной земельной политики в крае и развития поместного и вотчинного землевладения. Наиболее отчетливо и ярко проявилась эта тенденция уже в первой половине XVII в.

С конца XVI в., посадские земли, постепенно, со всех сторон, окружили владения помещиков и вотчинников. С этого времени начинается напряженная борьба посада против наступающих на их земли феодальных владений, которая велась с обеих сторон всеми доступными и недоступными способами и средствами. Особенно активно наступали крупные землевладельцы - Годуновы и Лодыгины, в чьи владения вклинивались посадские земли.

Годуновы получили владения в Устюженском крае в последней четверти XVI в. В начале царствования Федора Ивановича к Б. Годунову перешла вотчина Микиты Путилова - село Хрипелево с деревнями, так же ряд сел и деревень, прежде всего село Микифорово с деревнями, взятые у Микиты Путилова и "у иных детей боярских" и приписанные "к тому ж селу Хрипелево" 138. За М. Годуновым была волость Перя, расположенная на левом берегу Мологи между ее притоками Кирвой и Кобожей 139.

Владения Годуновых, особенно Хрипелевская волость, на юге и юго-западе непосредственно соприкасались с посадскими землями. Развитие вотчинного хозяйства, рост зависимого населения вели к расширению владений Годуновых, в том числе и к захвату черных посадских земель, которыми устюженцы владели исстари и считали своими. После падения Б. Ф. Годунова, посадский мир добивался их возвращения. В ноябре 1611 г. они подали челобитную "Великие Российские державы Московского государства бояром и воеводом". В ней посадские люди обвиняли приказчика Годуновых Григория Олтуфьева в том, что он "отнял де у них посадскую пашенную четвертную землю насильством и поставил на той их земле деревню, а назвал ее Подсосеньем, а Федоровское то ж ... да поставил деревню, а назвал ее Данилихою, а Пески то ж. ... Да он же отнял посадские земли пониж посаду, вниз по реке по Мологе, на бору на диком лесу на поверстной земле, и поставил две деревни, а назвал Порослою да Огибью. А изстари же та посадская земля по старым сотным 72 (1563/64) году писца Григорья Белкина да 75 (1566/67) году писцов Ильи Плещеева да Григорья Зубатого та земля в поверстном лесу ... были на оброке за посадскими людьми" 140.

В первой четверти XVII в. завершился процесс раздачи дворцовых и черных земель. Поместные и вотчинные владения подошли вплотную к городской черте. Они окончательно разорвали и разрушили единый общий массив хозяйственных угодий посада на ряд небольших участков. Наиболее болезненным в этом отношении было пожалование в поместье земель черной Понизовской волости. На протяжении почти столетия посад и черная Понизовская волость в хозяйственном и административно-финансовом отношении составляли единое целое (волость была приписана к посаду в уезд). В XVI в., при всем многообразии поземельных отношений, владения посадских людей и волостных крестьян составляли единое целое. Это были тяглые, черные государевы земли. Данное обстоятельство снимало многие вопросы в их взаимоотношениях, особенно в области финансовых обязательств перед государством. Оно отодвигало на второй план все поземельные сделки и выводило их на уровень частноправовых отношений. Купля, продажа, залог земли между посадскими людьми, крестьянами и духовенством были обычным делом. Посадские люди владели землями в сельской округе, а волостные крестьяне имели собственность в городе и владели бывшими посадскими землями. Достаточно точно уровень этих взаимоотношений выразил будущий владелец Понизовской волости - Д. В. Лодыгин. В одной из своих челобитных он писал, что ранее, когда волость была черной, государевой, посадские люди и крестьяне "тое волости пашнями и сенными покосы и черными лесы и рыбными ловли и всякими угодьи владели с одново, меж собою продавали и покупали друг у друга" 141.

Об этом же, на следствии в 60-е годы XVII в., говорили и крестьяне М. С. Пушкина. "В те де поры (XVI - начало XVII вв.) посадские люди тою Понизовную волостью всея владели пашнями и пожнями заодно с теми Понизовные волости крестьяны вместе и приезжая в ту Понизовую волость в деревнях жеребьями пашнею менялись. Посадские люди владели жеребями в тех деревнях, а крестьяне против того жили в их долях на посаде" 142.

Первое реальное серьезное ущемление интересов посада произошло в 1614 г. По государеву указу "Понизовная волость, село Чирец з деревнями отписали от Устюжны от посаду и отдали думному дьяку Петру Третьякову" 143. Новое поместье П. Третьякова было описано и отделено - "межи, и грани все кругом", от окружающих его посадских, поместных и вотчинных земель. При этом посад потерял фактически все свои земли в Понизовской волости - "има, посадцким людям тое волости в гранях и в межах в той обводной земли ничево не написано, оприч выгонной земли, что под городом". Посадский мир вынужден был смириться. Только в 1617 г., после смерти П. Третьякова, были предприняты решительные меры. Посадские люди "умысля, взяли тое волости из села Чирца священника Федора Петрова и да крестьян тое волости лутчих людей 10 человек насильством к себе в город и держали их в тюрьме 3 месяца, вымучили у них у священника и у крестьян тое обводную насильством с великим правежем" 144. Т. е., фактически вернули себе силой утраченные посадские земли.

В 1618 г. большая часть бывшего поместья П. Третьякова была пожалована Д. В. Лодыгину. Исключение составили владения посада по левому берегу реки Мологи, в том числе и поселения, поставленные на посадском поверстном лесу - "пустошь, что была деревня Нижняя Кротынь ... починок Громошибля ... починок Грива, а Шуклино то ж". Д. В. Лодыгин, видимо, пытался их включить в состав своего поместья, но в 1618 г. ему в этом было отказано. Однако через несколько лет, в 1621/22 г., по государевой грамоте они вошли в его владения и были описаны в их составе в 1628 -30 гг. 145.

Передача П. Третьякову, а позже Д. В. Лодыгину в поместье, а затем и в вотчину, черных земель Понизовской волости, нарушили устоявшееся традиционное распределение хозяйственных угодий. Принципиально изменился уровень отношений посадского мира и сельской округи. Обнажились и предельно обострились ряд вопросов, прежде всего в области поземельные отношения и, особенно, тяглых финансовых обязательств. При данных обстоятельствах для посада важнейшей представлялась задача официально подтвердить свои права на земли, юридически оформленные за посадом еще в середине XVI в. Это произошло в ходе описания 1626 г.

В конце первой четверти XVII в. жилая зона центральной правобережной части города сократилась практически до пределов острога. Хозяйственные угодья горожан - поля и огороды, начинались непосредственно за крепостными стенами, от Дмитриевских и Благовещенских ворот. Оставались в обороте и старые пашни - за рекой Ворожей, Ижиной и Мологой. Всего за посадскими людьми числилось 213 четвертей пашни. Большая часть отдельных участков - 60,2%, находилась в совместном владении 2 и более человек. Несколько участков числилось за "крестьянами" монастырской слободы и те, как правило, находились в совместном владении с посадскими людьми 146.

Около 82% всех земельных участков оброчной посадской пашни были приобретены по купчим, из них более половины - около 59%, с начала XVII в. Наиболее ранняя купчая датируется 1570 г.147. Остальные 18% участков принадлежали горожанам по сотным выписям, духовным и закладным грамотам. Хронологически эти поземельные акты охватывают период с 1548/49 до 1618 гг. 148. Сенокосы посадских людей традиционно располагались по обе стороны реки Мологи, ниже по течению от города. Посадский мир владел пожнями по "государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всея Руси грамоте". Общая их площадь за прошедшую четверть века сократилась более чем в 2,5 раза и, по нашим подсчетам, составляла 2109 копен. Территориальное распределение сенокосов по сторонам Мологи в сотной не указано, но оно, видимо, оставалось прежним.

Посадские оброчные пожни, как и пашни, были активным объектам поземельных сделок. Из 147 участков 115 или 78,2% принадлежали новым владельцам по купчим. Из них, 22,6% всех участков были куплены в XVI в., остальные 77,4% - в первой четверти XVII в., особенно после 1613 г. Наиболее ранняя купчая датируется 1558 г.149.

Сохранились за посадом "до указу старые их боровые леса ... которые им преж сего дал на оброк писец Илья Плещеев" и рыбные ловли. Они снова были отданы посадским людям "для того, что их на оброк и льготу никто не взял". Пограничные ориентиры лесных и рыбных угодий в сотной указаны прежние. Однако, в описании посадского леса, появились детали, которые говорят о сокращении общей их площади. Теперь, наиболее крупный участок от деревни Соловцово до устья реки Чагодощи, был разбит на части "новой межой" и разбросан "промеж деревень Дмитрия Лодыгина" 150.

В составе посадских владений в 1626 г. описывались 3 деревни - Порослая (Журавлев Починок), Огибь (Фатьянов Починок) и Верхняя Кротынь. Они были "поставлены на их поверстном оброчном лесу", видимо, в середине XVI в. По крайней мере деревня Верхняя Кротынь известна с 1567 г.151, а Порослая и Огибь с конца XVI в. 152. В них было 9 крестьянских дворов с 13 "людьми". Хозяйственные угодья состояли из 31,5 десятин паханой пашни, 39 десятин отхожей и запустевшей пашни, 117 копен сенокосов 153.

Активно участие в покупке посадских земель, особенно сенокосов, принимали крестьяне бывшей черной Понизовской волости, где располагались хозяйственные угодья посада. По нашим подсчетам, за крестьянами светских и духовных феодалов в 1626 г. находилось более трети всех оброчных покосов посада - 35,7% или 752 копны из 2109 копен. Большая часть из них принадлежала крестьянам Дмитрия Лодыгина. За ними были 36 участков общей площадью 516 копен, что составляло 68,6% пожен данной категории или около 25% от общего количества оброчных посадских сенокосов. Всего по купчим и закладным посадских людей к крестьянам Д. В. Лодыгина с 1585 по 1626 гг. перешло 585 копен сенокосов, с которых они платили в 1626 г. 2 рубля, 29 алтын, 4 деньги 154.

Посадскими сенокосами владели также священники и слободские крестьяне Рождественского собора, крестьяне Воскресенского (Ильинского) и Шалоцкого монастырей . За период с 1588 по 1623 гг., по купчим, к ним перешло посадских сенокосов общей площадью 134 копны. С них они платили оброк в 22 алтына 2 деньги 155.

Как и в XVI в., пашни и пожни, проданные или заложенные посадскими людьми монастырям, храмам, слободским или владельческим крестьянам, из посадского тягла не выходили. Нормы налогообложения таких земель не менялись. Новые владельцы платили с приобретенных земель оброк "свално с посадцкими людьми" по 1 алтыну за 1 четверть пашни и по 1 деньге за 1 копну сена 156.

В конце первой четверти XVII в., темпы покупки посадских сенокосов духовными корпорациями, особенно священниками и крестьянами Рождественского собора, увеличились. В конце 20-х годов XVII в. церковные власти собора попытались вывести из государственного налогообложения все приобретенные у посадских людей земли. В своем челобитьи они, ссылаясь на жалованную грамоту 131 (1622/23) г. освобождающую "их церковные пашни слободки и деревни" от "государевы ... податей и денежных всяких поборов и казачьих хлебных запасов и кормов с сошными людьми", просили обелить уже 260 копен сенокосов, записанных за ними в сотной 1626 г. 157.

Монастыри и городские храмы посадскую землю, как правило, покупали. Но, были и иные пути - вклады, которые у посадского мира вызывали протест, так как выводили землю из налогообложения. Так, пожня Давыдовская в Шалоцкий монастырь попала как вклад посадских людей Васки да Левки Сумароковых. Черные попы Тимофей и Феодосей, а также старцы Шалоцкого монастыря Андреян и Иех и старицы Ефросинья и Килика (в миру посадские люди и жены посадских людей), уйдя в монастырь, передали ему свои земельные владения. Позже, "те де пожни посадцкие" монастырь продал крестьянам Д. В. Лодыгина.

Особенно обострилась обстановка после 1626 г., когда большую часть своего поместья Д. В. Лодыгин получил в вотчину. Вотчинные и поместные владения Д. В. Лодыгина окружали посадские земли со всех сторон. Восстановление и экстенсивное развитие поместного и вотчинного хозяйства неизбежно вело к столкновению интересов крестьян Д. В. Лодыгина и посада. Постоянно расширяя свои хозяйственные угодья, они вторгались в посадские земли, покупая, приобретая их в заклад или захватывая силой. Между посадом и крестьянами Д. В. Лодыгина развернулась постоянная напряженная борьба. Посадские люди "насильством" вырубали лес, опустошали различные угодья. По словам Д. В. Лодыгина от действий посадских людей ему была "теснота и обида великая". В 1627 г., когда Д. В.Лодыгин пытался заселить свою пустошь Берняково, посадские люди решительно этому воспротивились. "Посадские, государь, люди, - жаловался Д. В. Лодыгин, - крестьянишкам моим уграживают, огородов им вспахати не велят и похваляютца, государь, боем и изгороды у них секут, а сказывают, государь, бута их посадцкая земля ... И от их насильства крестьянишка мои тех огородов пахать не смеют" 158. Важным событием, в ходе которого с новой силой развернулась борьба за землю между посадом и окружающими его феодальными владениями стало описание 1627-1630 гг. Оно давало возможность каждой из сторон не только официально заявить права на те или иные участки, но и размежевать спорные земли.

Первые результаты работы писцов вызвали недовольство как посадских людей, так и местных дворян. Особую активность проявил Д. В. Лодыгин. Причина была очевидна. Именно между посадом и Д. В. Лодыгиным было наибольшее число взаимных претензий и спорных участков. Немаловажную роль сыграло и другое обстоятельство. Изменился статус его владений. В 1626 г. большую часть своего поместья Д. В. Лодыгин получил в вотчину.

В начале осенью 1627 г., он обратился с челобитьем в Поместный приказ. Д. В. Лодыгин жаловался на неправомерные, с его точки зрения, действия писцов под руководством С. А. Давыдова. Д. В. Лодыгин представил им документы - сотную с описания Д. Бельского, отказную грамоту и отказные книги и другие акты на свои владения, подтверждающие собственные права на спорные земли, прежде всего сенокосы, расположенные "меж посацких покосов". Несмотря на это, писец, как писал Д. В. Лодыгин, "тех сенных покосов ... к тем моим вотчинным деревням не отвел, а отдает те сенные покосы моих деревнишек посацким людем по купчим" 159.

Жаловался Д. Лодыгин и на то, что "писец ... по старинным граням не поехал" и не принимает в расчет ряд документов и обстоятельств. Так, во время описания Устюжны Железопольской в 1626 г. И. Кутузовым, часть его владений, примыкающая непосредственно к посаду - пустошь Берняково, писец "отмежевал, а признак не положил. И с тех Ивановых книг мне (Д. В. Лодыгину) выпись дана, и посацкие, государь, люди тое отписи не верят". Более того, сами "посацкие люди сотной не положили перед писца, а владеют теми землями ... насильством" 160. Всего, по мнению Д. В. Лодыгина, посадским людям незаконно отписали 440 копен сенокосов, принадлежащих ему. Предъявлял претензии Д. В. Лодыгин и к другим своим соседям - крестьянам Симонова монастыря. Здесь, с помощью старинного традиционного метода - жребия, судьбу спорных земельных участков писец решил в пользу монастырских крестьян, которым выпало "итить с образом". В конце своей челобитной Д. В. Лодыгин просил снова отмежевать владения, "которые сошлись смежно Устюжны Железопольской с посацкою с подгородною землею и с вотчинниковыми и поместными землями".

После доклада в Поместном приказе решение всех поземельных споров вновь возлагалось на С. А. Давыдова. 25 октября 1627 г. из приказа к писцам была отправлена грамота. В ней предписывалось по всем спорным участкам, с учетом сотных грамот, писцовых книг и др. поземельных актов, провести сыск. "А в чем меж ними учинится спор, велеть дать суд, а з суда з жеребья вера иконоя хоженья с образом, безволокитно" 161.

В ходе описания 1628 - 30 гг. посадские земли были размежеваны с вотчинными и поместными владениями Я. Дубровского, Д. В. Лодыгина и Я. Перского 162. Результатами нового межеванья посадский мир остался недоволен. Видимо, после нового наказа писцам, все посадские земли, которые были проданы или заложены волостным крестьянам, отписывались их новым владельцам. Хотя, по мнению посадских людей, "теми де пожнями завладели они (крестьяне) ... насильством, а посадцкие люди не перетерпя от них обид, те пожни им продавали и закладывали, уличая их, чтоб они посадцкой земли своею землею не называли". Рядом же пашен, пожен, поверстным лес и рыбными ловлями крестьяне владели насильством, их посадские люди не продавали и не закладывали 163.

Самовольные захваты посадских земель крестьянами Понизовской волости продолжались и позже, при новом вотчиннике Т. Д. Лодыгине, сыне Д. В. Лодыгина. Посадские люди неоднократно жаловались, подавали "многие челобитные" в Устюжскую четь, но безрезультатно. Дьяк Устюжской чети Пантелей Чириков, "норовя ему Тимофею Лодыгину", о них государю не докладывал. По мнению посадских людей вопрос не решался еще и потому, что этот "дьяк Пантелей Чириков, ему Тимофею Лодыгину тесть был". Более того, как писали горожане, он "учал нам сиротам твоим ... за то наше челобитье налоги большие чинити, и мы, сироты твои, тое Понизовные волости ... с тех твоих государевых земель и с пашен и с пожен и с поверстных лесов платя твои государевы оброчные деньги по вся годы, в конец погибли" 164.

Ряд посадских пашен и сенокосов, которые по купчим и закладным грамотам перешли к крестьянам, не был записан в писцовые и приходные книги и не попали в оклад. За них с "Дмитрея Лодыгина и с Олексея Годунова и после Дмитрея с Тимофея Лодыгина со 1628 по 1648 годы" брали дополнительный оброк в 3 рубля 11 алтын в год 165 .Если исходить из традиционной нормы оброка в 1 деньгу с копны, то за вторую четверть XVII в. посадские люди продали крестьянам Д. Лодыгина и А. Годунова более 650 копен сенокосов.

В РГАДА, фонде "Приказные дела старых лет" сохранилось "Дело по челобитью Устюжны Железопольскии земского старосты Прокофья Савинова с товарищи на стольника Матвея Пушкина крестьян в сильном завладении тяглой оброчной земли, пашнями, лесами и сенными покосами" 166. Оно подробно отражает все обстоятельства борьбы посада за сохранение своих земель на протяжении более 100 лет, с середины XVI в. до 70-х годов XVII в.

За полвека, с 1615 по 1670 гг. к крестьянам владельческой Понизовской волости перешло не менее 690 копен сена. Судя по изменению размера оброка за сено, динамика роста сенокосов купленных у посадских людей была следующая: с 1615 г. до 1628 г. - 580 копен; с 1628 по 1648 гг. - 108 копен; с 1648 по 1670 гг. - 2 копны 167.

Логическим итогом полувековой борьба за землю между посадом и крестьянами Д. В. Лодыгина, Т. Д. Лодыгина и М. С. Пушкина стало открытое столкновение. Вот как оно описано в челобитной посадских людей. "В прошлом, государь, во 176 (1667/68) году, мы же сироты твои посацкие людишки, у которых есть крепостные купленые и закладные сенные покосы вниз по реке по Мологе бдили на те свои пожни для сенокосу. И Матвея Пушкина приказной иво человек Калина Федоров, собрався тое Понизовские волости со крестьяны скопом с пищальми и с топорки и рогатины больши 200 человек и многих нас сирот твоих посацких людей перебили. А посацкого человека Осипку Козмина топорком сбили и обушками били до великого увечья насмерть, а братю ево Осипкову Ивашку и Еуфимку, то ж били и в воду волокли, и с тех наших купленых и с оброчных пожен нас сирот твоих всех збили" 168. В который раз, свое право на владение этими землями посадские люди доказывали, ссылаясь на данные описаний И. Плещеева 1567 г., Д. Бельского 1597 г. и И. Кутузова 1626 г. и просили размежевать Понизовную волость "государеву посацкую тяглую и оброчную землю ... с помесною и вотчиною землею" стольника Матвея Степановича Пушкина.

Такого рода столкновения не могли остаться без внимания власти. По челобитью посадских людей, для решения конфликта, из устюженских дворян был назначен межевщик - Н. А. Маслов 169. 20 сентября 1669 г. к нему из Устюжской чети был послан наказ о межевании. Узнав об этом, М. С. Пушкин в своей челобитной просил государя, чтобы была проведена очная ставка в Москве, где он сможет "ложное челобитье посадских людей уличить". Свою просьбу М. Пушкин аргументировал тем, что все грамоты на спорные земли у него в Москве, а посадские люди просили в межевщики Н. А. Маслова специально, т. к. "Микифор Маслов мне недруг" 170. 1 ноября 1669 г. в Москве, видимо, в Устюжской чети, состоялась очная ставка. Со стороны посадского мира свидетелем выступал посадский человек Якимко Чудяков, а со стороны стольника М. С. Пушкина его крестьянин, Петрушка Васильев. Посадские люди выдвинули против М. С. Пушкина ряд обвинений. Главное обвинение состояло в том, что приказные люди и крестьяне стольника Матвея Степановича Пушкина его вотчины в Понизовской волости владеют государевою землею "их пашнями и пожнями и поверстными лесами и рыбными ловлями на реке на Мологе по обе стороны Матвеевы крестьяне насильством ... а по той де реке по обе стороны пожни и поверстные леса верст по 5 и по 6 и по 10 и по 20 и больше посадские". Мотив, который побуждал посадских людей вести борьбу за возвращение себе бывших земель Понизовной черной волости, вполне понятен. За эти земли посаду приходилось платить подати - "мы сироты твои с тех пашен и пожен и с поверстных лесов платим твои государевы оброчные деньги по вся годы" 171.

Для того чтобы сохранить за собой посадские земли как тяглые и доказать свои права на них посадским людям приходилось их продавать и закладывать крестьянам "в полцены и менши, уличая их для того, чтоб они тое ... посадские земли своею поместною и вотчиною землею не называли" 172.

В качестве доказательств Якимка Чудинов привел выписки из писцовых книг И. Плещеева 1567 г., Д. Бельского 1597 г., дозорной книги Ф. Маслова 1619 г. и писцовой книги И. Кутузова 1626 г. Кроме этого, были привлечены свидетельские показания "всяких чинов разных" Устюжны Железопольской и игуменов и монахов Модинского монастыря и Шалоцкой пустыни о том, что посадские люди государевы тяглые посадские земли "свои крепостные купленные пожни, не стерпя обиды, тем крестьянам Понизовные волости продавали и закладывали неволею в полцены, а меньши". В числе свидетелей выступали дворяне, дети боярские, приказные люди и крестьяне Угличского уезда и Бежецкого Верха, живущие "около Устюжны во все четыре стороны по версте, по две, по три и по пяти и по десяти и по пятнатцати верст" 173.

Выслушав обвинения посадских людей, Петрушка Васильев сказал, что крестьяне М. С. Пушкина владеют "пашнями и пожнями и поверстным лесом и сенными покосы против писцовых книг Северьяна Давыдова, а с которого году, то не упомнит". Ссылки посадских людей на то, что эти земли записаны за ними в писцовых книгах И. Плещеева (1567 г.) и Д. Бельского (1597 г.) неправомерны. Они записаны не к посаду, а к "Понизовой волости села Чирца з деревнями вобче, потому что та волость в то время была с посадом заодно". Пашни, пожни и поверстный лес в тех книгах записан только для "той Понизовной волости, а не для того города посадских людей". Этим писцовым книгам, по мнению П. Васильева, верить нельзя, "потому как преж сего была та Понизовая волость, село Чирец з деревнями, за великим государем, приписано к Устюжне, к посаду".

Позже, Понизовская волость была "отписана от посаду" и отдана в поместье П. Третьякову, а затем в вотчину Д. В. Лодыгину. В 1627 - 1630 гг. ее "отписали и отмежевали от Устюжны ... в Углицкий уезд, в Хрипелевскую волость" 174. С этого времени, когда было проведено межевание, крестьяне М. С. Пушкина данной землей владеют и "спору, и челобитья у них с посадскими людьми о той земле не бывало".

Своих свидетелей представили и ответчики со стороны М. С. Пушкина. Ими стали дети священника Федора - казначей Троице-Сергиева монастыря старец Киприян и его брат священник Антип с сыном Михаилом, которым было "ведомо, как они посадские люди тое отводную на Устюжне у священника Федора и у крестьян вымучили с великим правежем" 175. Весомым аргументом со стороны М. С. Пушкина было обращение к новым нормам законодательства. Согласно Соборному Уложению 1649 г., статья 18, глава XVII, за вотчинниками закреплялось право на все примерные земли распаханные ими из своих же угодий, лесов и лугов, на которых поставлены деревни и починки. Уложение устанавливало правомерность такой практики и на будущее время 176.

П. Васильев почти дословно процитировал последнюю часть этой статьи - "в государевом указе и Соборном Уложенье в 17 главе во 18 стате напечатано: будет у кого в вотчинах обявитца примерные земли по письму новых писцов которые земли припашут впред из своих угодий и поверстных лесов и из лугов или на своих угодях деревни и починки поставят вновь в своих межах и гранях, и у них де тех земель и деревень из вотчинников по тому ж не отнимать, и велено де им владеть теми землями и деревнями и починки в вотчине ж" 177.

В XIX главе Соборного Уложения значительно сокращались как пределы посадского землевладения, так и категории возможных хозяйственных угодий города. Они ограничивались площадью в 2 версты вокруг города и относились только к выгонным землям - пастбищам для скота 178. Эти нормы в своих интересах и комментировали представитель М. С. Пушкина - "быти в городах к посадом толко выгонной земле, а пашен и сенных покосов и поверстных лесов нигде в городех посадцким людем не указано". Земли же, которые отсуживали посадские люди, располагались вдали от посада, "верстах в 10 и 20 и больши и не смежно к городу с выгонною землею и за помещицкими землями во многих верстах от города". К тому же, они находились в "Понизовой волости в Углецком уезде, а не в Устюжском" 179.

Столь противоречивые показания сторон не позволяли разрешить спор 180. Требовалось провести следствие. 13 декабря 1669 г. к думным дьякам Поместного приказа поступила память от государя сделать выписи с писцовых книг. Необходимо было документально установить отмежовывалась ли Понизовская волость к Угличскому уезду, за кем написана, как платила государевы доходы самостоятельно или с "посадскими людьми в одном тягле", какое количество дворов и хозяйственных угодий в селе Чирец с деревнями 181.

Сыск продолжался достаточно долго. Только в марте 1671 г. из Москвы в Устюжну Железопольскую для размежевания спорной земли была направлена комиссия во главе с Федосеем Тимофеевичем Беклемишевым. Он получил подробный наказ-инструкцию, который регламентировал процедуру решения всех аспектов поземельного спора между посадом и М. С. Пушкиным.

Межеванье проводилось в несколько этапов, при непосредственном участии "околных людей и старожилцов". В нем принимали участие представители заинтересованных сторон - посадские люди, приказщики, староста и крестьяне М. С. Пушкина.

Во-первых, по писцовым книгам необходимо было восстановить границы участков, которые не вызывали споров. В тех местах, где межи сохранились "поновить, а немежованные места размежевати по старожилцовым сказкам". На новых межевых участках "учинить всякие признаки пристойно, грани насечь и ямы покопати широкие и глубокие и насыпать каменем и костми и угольем и от признаки до признаки учинить меру и описать именно, чтоб вперед в той земле спор и челобитя не было".

Особенно тщательно оговаривался вопрос о посадских землях, которыми к этому времени владели крестьяне. Пашни и сенные покосы, записанные в писцовых и дозорных книгах за посадскими людьми, но принадлежащие по купчим и закладным грамотам крестьянам М. Т. Пушкина, предстояло смерить, описать "особою статею" и взять у крестьян "на те пашни и пожни ... списки за руками".

Спорные земли, юридически не оформленные за посадом материалами писцового делопроизводства, размежовывались "вправду по указу великого государя и по Соборному Уложению". Если повальный обыск не давал возможности развести спорные земли, применялся последний метод - "божий суд"; "посадцким людям с Матвеевыми крестьяне Пушкина велено учинить в том веру, образное хоженье, а кому из них та спорная земля с образом отводится и в том велено дать им жеребей".

Новую межу необходимо было записать в межевую книгу, внести в нее всех, "хто на межеванье околные люди и старожильцы будут". Кроме того Т. М. Беклемишеву предстояло "учинить чертеж", указав на нем старые и новые межи, грани и межевые знаки, "все подлинно сколько от которого до которого места верст или саженей, чтоб все в том чертеже было значно" 182. Все письменные результаты межеванья, "за своею, околных людей и старожилцов руками", комиссия предоставляла в Москву.

Межеванье продолжалось до октября 1671 г. Шло оно непросто. Взаимные споры и обвинения продолжались. Дело дошло до того, что посадские люди пашни и сенные покосы "мерять и описывать" с Ф. Т. Беклемишевым не пошли, а "подали ему сказку за руками". Особенно тяжело решался вопрос о ряде деревень, которые были поставлены крестьянами на посадском поверстном лесу, прежде всего - Нижняя Кротынь, Шуклино и Громошиха.

Стороны вновь ссылались на документы, которые противоречили друг другу, между которым были многие десятки лет. Посадские люди в своих доказательствах опирались на сотные посада с описаний XVI - первой трети XVII вв., в которых лес по левому берегу реки Мологи от деревни Соловцово до деревни Лентьево был записан за посадом. М. С. Пушкин и его люди, в свою очередь, ссылались на описание 1628-30 гг. С. А. Давыдова. В нем все спорные деревни были записаны за Д. В. Лодыгиным. Ф. Т. Беклемишев вместе со "сторонними людьми" выезжал на место, "досматривал" построенные деревни Берняково, Нижняя и Верхняя Кротынь, Шуклино и Громошиха, "что ныне стольника М. Пушкина" 183, но, видимо, самостоятельно вопрос решить не смог.

Чем закончилось данный этап борьбы посада с активно наступающим на его земли феодальным землевладением, до конца неизвестно. Завершают дело 56 списков с купчих и закладных грамот, а окончательного решения нет 184. Скорее всего, посад потерял если не все, то большую часть проданных и заложенных земель, особенно в пределах владений М. Т. Пушкина.

Таким образом, главной особенностью посадского землевладения Устюжны Железопольской на протяжении XVI - первой половины XVII вв. была его значительная пространственная протяженность.

Хозяйственные угодья посада, а вместе с ним и структура посадского землевладения складывались постепенно, в ходе освоения и внутренней колонизации бассейна реки Мологи. Оно завершилось в середине XVI в. и стало закономерным результатом экономического подъема как Устюжны Железопольской, так и Устюженского края в целом.

Начиная с 60-х годов XVI в. наблюдается постепенный, со временем все усиливающийся, процесс сокращения зоны хозяйственного влияния посада, значительное сокращение земельных угодий посадских людей..

В условиях экономического кризиса 70-80 годов XVI в. происходит существенное снижение хозяйственной активности, интенсивности товарного производства и товарно-денежных отношений в крае и, как следствие, значительное запустение посада Устюжны Железопольской. Это вызвало закономерную реакцию - повысилась роль и значение натурального хозяйства в жизни посадских людей. С одной стороны, сократились общие размеры земельных владений посада, а с другой, наблюдается реальный, более чем в 3 раза, рост хозяйственных угодий, приходящихся на 1 двор.

Большое значение в развитии посадского землевладения сыграли изменения в структуре феодального землевладения в крае. Эти факторы действовали на протяжении всего исследуемого периода, но наиболее отчетливо и ярко оказали свое влияние в первой трети XVII в.

Определяющим фактором этого процесса была ликвидация черносошного землевладения в крае. Особую роль сыграло пожалование в поместье, а затем и в вотчину, черной Понизовской волости, которая в хозяйственном и административно-финансовом отношении составляла с посадом единое целое. Практически все посадские земли находились на территории волости , а сама Понизовская волость была приписана "к посаду в уезд". Купля, продажа, залог земли между посадскими людьми, крестьянами и духовенством в пределах волости были обычным делом. Посадские люди владели землями в сельской округе, а волостные крестьяне имели собственность в городе и владели бывшими посадскими землями.

При всем многообразии поземельных отношений, владения посадских людей и волостных крестьян оставались черными тяглыми государевыми землями. Это обстоятельство снимало все вопросы во взаимоотношениях конкретных землевладельцев, особенно в области финансовых обязательств перед государством. Все поземельные сделки осуществлялись на уровне частноправовых отношений и, в целом, не затрагивали интересы ни посадской общины, которая была коллективным владельцем земли и налогоплательщиком, ни государства.

Активная земельная политика правительства и завершение процесса раздачи дворцовых и черных земель в крае, развитие поместного и вотчинного землевладения и хозяйства окончательно разрушили и разорвали единый общий массив хозяйственных угодий посада на ряд небольших участков, за которые посад на протяжении всей первой половины XVII в. вел напряженную борьбу. Эта борьба закончилась не в пользу посада, большая часть земель была потеряна. Во второй половине XVII в. в действие вступали новые юридические нормы Соборного Уложения, которые ограничивали зону посадского землевладения "окологородними" землями и выгонами.



119. Сотная 1567 г. С. 168.

120. Липенский ез изначально был "государев царя и великого князя". В 1557 г. его отдали на оброк всем устюженским посадским людям. Сами рыболовные угодья по реке Мологе в середине XVI в. находились на оброке за устюженской рыбной слободкой - Рыболовлей. Только в 1567 г., когда 26 дворов слободки приписали к посаду в тягло, рыбные ловли отдали на оброк "всем посадцким людям по их челобитью". См.: Сотная 1567 г. С. 175 - 176.

121. АФЗХ. Т.4. № 121. С.132-134.

122. Сотная 1567 г. С.146; Колесников П. А. Указ. соч. С.151. Таб. 6.

123. Со временем все больше посадских земель, особенно сенокосов, переходило под контроль церкви. Если на первом этапе основным источником роста духовного землевладения были пожалования со стороны государства, то в дальнейшем таким источником стали частные вклады и поземельные сделки - продажа и заклад горожанами своей пашни и, особенно, сенокосов. Наиболее ярко эта тенденция видна на примере Рождественского монастыря. В 1567 г. за ним числилось 29 четвертей пашни в одном поле и 40 копен сенокосов, а через столетие, в 1678 г. - 33,5 четвертей пашни и 342 копны сенокосов. См.: Сотная 1567 г. С. 139; Переписная книга 1713 г. С. 211.

124. Сотная 1567 г. С. 171, 172. Временное владение посадом оброчными землями подчеркивается и через 60 лет, в сотной 1626 г. - "Да всем посадским людям даны на оброк до указу старые их боровые леса, которые им преж сего дал на оброк писец Илья Плещеев. А ныне им те леса даны на оброк же для того, что их на оброк и на льготу никто не взял". См. Сотная 1626 г. Л. 202.

125. Сотная 1567 г. С. 164 - 166. По подсчетам П. А. Колесникова за посадскими людьми числилось 257 четвертей пашни. См. Колесников П. А. Устюжна Железопольская по материалам описаний 1567 и 1597 гг. // Города Феодальной России. М., 1966. С. 151. Таб. 6.

126. Сотная 1567 г. С. 167.

127. Там же. С. 173.

128. Там же. С. 172.

129. Там же. С. 170, 171.

130. Там же. С. 174. Крестьяне М. Перского, Л. Востенского, В. Сивкова, Модинского монастыря, В. Урусова и др. по закладным владели посадскими пожнями.

131. Этими лесами до 1567 г. горожане владели по старине и безоброчно. "В писцовых в прежних книгах и в сотной к посаду и за иными ни за кем те леса не написаны были, а в роздачю не розданы потому, что в поместья и в вотчины и на оброк и на льготу не взял их никто, и для того до государева указу приписаны к посаду ж, а даны на оброк всем посадцким людям". См.: Сотная 1567 г. С. 168-169.

132. Сотная 1567 г. С. 177.

133. Там же. С. 175, 176.

134. Там же. С. 175.

135. В сотной 1597 г. в числе посадских земель описаны только пашня и сенокосы. Кроме этого, в описании отсутствуют итоговые данные.

136. В сотной редко указывается на каких основаниях владели крестьяне пожнями посадских людей, видимо, по закладным или купчим грамотам. Так, пожню в 40 копен Олешки Собакина была куплена крестьянином деревни Лентьево "у Олешкина внука у Васки Яковлева Собакина". См. Сотная 1597 г. С. 153, 154.

137. Сотная 1597 г. С. 150, 151.

138. Смирнов П. П. Посадские люди ... С. 242. В дальнейшем, после смерти Б. Ф. Годунова, по мнению П. П. Смирнова, село Хрипелево с деревнями переходит в 1607 г. от Годуновых к боярину М. Ф. Нагому, а позже, в 1626 г., к Воскресенскому Устюженскому монастырю. См. Смирнов П. П. Посадские люди ... С. 242. На наш взгляд, после избрания на престол М. Ф. Романова село Хрипелево и вся волость стали дворцовыми и были розданы в 1614 - 1621 гг. в поместья и вотчины новгородским дворянам. Само село Хрипелево в 1618 г. было разделено на 3 поместных жеребьи. Их получили помещики М. Т. и Ф. Т. Обутковы, И. И. Култашев и П. Муравьев. В 1619 г. последний получил свой жеребей в вотчинное владение. К - 901. Л. 272об. - 275, 420 - 420 об.

139. К - 901 // Устюжна - III. С. 297 - 304.

140. Смирнов П. П. Посадские люди ... С. 242. Судя по всему, посаду удалось вернуть ряд утерянных земель обратно. В 1626 г. деревни Порослая и Огибь, поставленные на посадском "на их оброчном на поверстном лесу", описаны в составе посадских владений, "к посаду". Крестьяне этих деревень участвовали в посадском тягле и платили соответственно оброк в "1,5 рубли на год" и "2 рубли 25 алтын на год". См. Сртная 1626 г. Л. 164-165.

141. АПД. Т.2. Вып. 1. № 14. С. 37.

142. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 426 - 427.

143. Петр Третьяков был одним из виднейших чиновников государства. В 1616 г. он был думным дьяком в Посольском приказе. См. Российское законодательство X - XX веков. Т. 3. С. 65.

144. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214.. Л. 441.

145. "В отказных книгах отказу Михайла Буткова 126 (1617/18) году ... написано: отказано Дмитрию Васильеву сыну Лодыгину в Углицком уезде, что приписано к Устюжне Железопольской , что было за Петром Третьяковым пустошь, что была деревня Нижняя Кротынь ... починок Громошибля ... починок Грива, а Шуклино то ж". РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 226 - 228; Ф. 1209. К - 901. Л. 438об. - 458.

146. Сотная 1626 г. Л. 142-166.

147. Там же. Л. 144.

148. Там же. Л. 145об., 160.

149. Там же. Л. 173об.

150. Там же. Л. 202-203.

151. Сотная 1567 г. С. 177.

152. Смирнов П. П. Посадские люди ... С. 242.

153. Сотная 1626 г. Л. 163об.- 166.

154. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 28.

155. Сотная 1626 г. Л. 169об.- 199; РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 28 - 29

156. Так, за посадскую пашню, что "пашет Дмитриев крестьянин Лодыгина Илейка Оксенов по купчей со 125 ( 1616/17) году оброк дает 2 алтына". За сенокосные угодья в 585 копен, что "владеют по купчим и по закладным посадцких людей розных лет з 94 ( 1585/86) году по 134 (1625/26) году Дмитриевы крестьяне Лодыгина" платили оброк в 2 рубля 29 алтын 4 деньги. См. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 27, 28.

157. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 228, 229.

158. Смирнов П. П. Указ. соч. С. 243. Деревня Берняково (Борняково Лежнина) находилась в непосредственной близости от посадских выгонов.

159. АПД. Т.2. Вып. 1. № 14. С. 37.

160. Там же. С. 38.

161. Там же. С. 40.

162. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 22 - 25, 33 - 37.

163. Там же. Л. 37, 38.

164. Там же. Л. 429 - 430.

165. Там же. Л. 30, 31.

166. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Дело на 519 листах.

167. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 30, 31.

168. Там же. Л. 1. Когда в Москве, в октябре 1669 г., проводили очную ставку, представитель М. С. Пушкина отверг данный инцидент. По его словам, в 1668 г. "посадские люди на пожни для покосу не приезживали, и к тем де посадцким людем Матвеев человек со крестьяны не бивали и посадцкого человека в воду не волакивали, и скопу никакого не было". Там же. Л. 431 - 432.

169. По царскому указу из Устюжской чети 20 сентября 1669 г. была послана грамота "для розводу земли на Устюжне Железопольской велено быти от дворян Миките Акинфеиву сыну Маслову и для того дела наказ, что иму будет на Устюжне делать послан с Москвы в деревню иво, где он живет". РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 421.

170. Там же. Л. 424.

171. Там же. Л. 1.

172. Там же. Л. 1. В свою очередь, крестьяне говорили о том, что покупали и брали в залог у посадских людей пашни и пожни, которые не были тяглыми. Они были расчищенны в угодьях и в поверстном лесу Понизовской волости, но "ко всему посаду те пашни и пожни в тягло им не даны". Поэтому, посадские люди "за те росчистные земли за свое посилье за розчистку и деньги имали, что им та земля в тягло не дана ... а брали деньги у крестьян толко за свое, по силе, за росчисти, а не за землю".

173. Там же. Л. 432 - 439.

174. Там же. Л. 425 - 428.

175. Там же. Л. 441.

176. Российское законодательство X - XX веков. Т. 3. Акты Земских Соборов. М., 1985. С. 182, 361-362.

177. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 430 - 431. См.: Российское законодательство X - XX веков. Т. 3. Акты Земских Соборов. М., 1985. С. 182.

178. К ним относятся 6 и 10 статьи XIX главы. См.: Российское законодательство X - XX веков. Т. 3. Акты Земских Соборов. М., 1985. С. 203, 379, 380.

179. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 443.

180. Стороны предъявили друг другу массу различных обвинений. Так, П. Васильев выразил сомнения в законности ряда документов и обвинил истцов в необъективности их свидетелей. Так, пожни и пашни, которые требовал вернуть в тягло посадский мир, были записаны за ними со слов посадских людей, "их сказке, а не по крепостям"; люди, на которых "слался в послушестве Якимко Чудинов, друзя им и хлебояцы, а хочется быть прав государевым указом"; и т. д. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 440

181. РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 445 - 447.

182. Там же. Л. 232 - 234.

183. Там же. Л. 234 - 241.

184. В конце дела идут списки 56 грамот: "К сем спору списки с купчих и з закладных столника Матвея Стефанова сына Пушкина крестьян ево Понизовские волости села Чирца деревень, что Устюжны Железопольские посацкие люди давали им иво Матвеевым крестьянам купчие и закладные на оброчные свои пожни на сенные покосы в сем сполна". РГАДА. Ф. 141. 1669 г. Д. 214. Л. 448 - 519.

К титульной странице
Вперед
Назад