- Что ты наследишь? Уже сейчас в штаны навалил... На днях мне надо уезжать отсюда, а я никак не могу найти Васеню.
      - Его и искать нечего! - слегка воепрял Ворожцов. - Он в Нижних Сволочах живет...
      - Жил, - поправил Георгий. - Да позавчера зарезал одного приезжего и сбежал. А этот приезжий был... в общем, нашим человеком.
      - Васеню я найду! - он обтер руку о штаны и примерился ручкой к бумаге. - Я его, урода, из-под земли достану.
      - Достань. И привези мне живого. Он обязательно спросит, как ты с моей женой тут поразвлекался, скажи, плохо дело. Потому что это не фермеры, а сотрудники службы безопасности. И в самый неподходящий момент явился один из них, молодой парень.
      Тебе пришлось стрелять по нему из автомата и бежать. Ты не знаешь, убил или нет, но тебя теперь ищут.
      - Он поверит?..
      - Сначала поверит. Сразу же проси помощи, чтобы спрятал тебя в надежное место на неделю-две. Дескать, знаешь, что КГБ скоро отсюда уедет: моя жена проговорилась.
      И надо пересидеть это время. - Поспелов толкнул руку Ворожцова. - Ты пиши. Слушай и пиши... Потом Васеня оставит тебя одного или под чьим-то присмотром и уедет или уйдет. А когда вернется, скорее всего, скажет, что нашел место, где можно спрятаться, и поведет тебя. В этот момент его и нужно взять. Не знаю, как хочешь, но чтобы доставил его мне живого. Сделаешь все как я сказал, - он продиктовал последние строчки и забрал расписку, положил в карман. - Не сделаешь - пришельцы тебя спрячут под камни, как тех мужиков с вертолета. Я даже рук марать не стану.
      Георгий достал еще один лист бумаги, положил на коробку - Ворожцов глянул на него с тоскливым страданием.
      - Ничего, потрудись еще. Сейчас уже будет легче. Напишешь все о себе, о Васене и его окружении. Подробно и мелким почерком. Бумаги мало. А под утро я тебя отпущу.
      Он не стал даже запирать темницу, притворил дверь и поднялся наверх. В коридоре и на кухне почему-то горел свет, а дверь в спальню "жены" распахнута настежь. И никого не видать. Нигде!Поспелов заглянул в свою комнату - Рем спала, свернувшись калачиком под простыней, ветер сквозь открытую форточку вздувал легкую занавеску...
      - Георгий? - вдруг послышался голос Татьяны с чердачной лестницы. - О, Господи...
      Я так напугалась... Везде свет горит, а тебя нет.
      Дверь черного хода тоже была открыта настежь и сквозняком выдувало на улицу марлевую занавесь, повешенную от комаров...
      В тот же вечер, когда Заремба вернулся из Карелии и, не заглянув в контору, уехал домой, в одиннадцатом часу внезапно позвонил физик Меркулов, чего никогда не позволял себе. И звонил по спецсвязи - значит, сидел еще в конторе и, видимо, ждал возвращения начальника. Всегда вежливый и несколько самоуглубленный физик говорил возбужденно и не просил, а требовал, чтобы Заремба приехал сейчас на работу. Полковник не отказывался, не выяснял сути дела, только спросил, нельзя ли встречу отложить до утра, и получил ответ, еще более настораживающий:
      - Утром, Александр Васильевич, нужно принять решение.
      Если Меркулов заволновался, значит неспроста, и Заремба, уже хорошо полечивший язву пивом, уселся за руль своей "девятки" и покатил в контору.
      Ученые-физики у Зарембы появились, когда грянул гром Чернобыльской АЭС.
      Подбирали их из числа сотрудников многочисленных тогда НИИ и КБ оборонной промышленности, производящей ядерное оружие. Это были отличные специалисты, кандидаты и доктора, ученые-практики с аналитическим мышлением, но в большинстве своем очень далекие от оперативной работы. Они делали основательные экспертизы и заключения, умели излагать их популярным языком и становились совершенно беспомощными, когда дело касалось конкретного оперативного действия. Переучить их оказалось невозможно, и потому военные звания к ним так и не пристали; они остались просто физиками. Кстати сказать, и звания им давали только низшие, не то что комсомольцам и партийцам, переведенным в службу безопасности: как был Меркулов старшим лейтенантом запаса, так и пришел в контору. Седовласый доктор наук едва выслужился до майора.
      С Зарембой его сближала некая схожесть судьбы. Разве что полковник пришел служить в двадцать пять лет, успел переучиться в спецшколе, однако тоже до этого работал в оборонном НИИ, защитил кандидатскую и впоследствии - докторскую диссертации по технологической безопасности производства химического ибактерологического оружия.
      Дежурный опер в приемной, как всегда, смотрел телевизор, а физик, не выпуская из рук своих сверхсекретных папок, накручивал километры, расхаживая взад-вперед торопливым, сбивчивым шагом сильно взволнованного человека.
      - Наконец-то! - выдохнул он облегченно. - Слава Богу!
      Заремба впустил его в свой кабинет, запер дверь и сразу же сунулся к холодильнику за пивом: возбуждение Меркулова передавалось, как ядерное излучение, и сразу же заныла приглушенная было язва...
      - Ну, чего ты, рома? - напустил он цыганскую веселость. - Садись, пиво попьем, пожар в груди потушим...
      Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на другие.
      - Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое дело!
      - А кто же в этом сомневается, дорогой! - засмеялся полковник. - Кто же тебя так разогрел? Кто обидел?
      - Да никто, - несколько смутился физик. - Я сам себя... Нужно немедленно остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС! Немедленно!
      Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль!
      - Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? - выдал очередь вопросов Заремба.
      - Вот, я так и знал! - задергался Меркулов. - Обязательно появятся вопросы!
      Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу!
      - Давай. А то ты начал с конца, с вывода.
      - Мне можно верить на слово, Александр Васильевич!
      - Я-то могу поверить, - спокойно отпарировал полковник. - Но мне же придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай, рома, по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал товарищ Дзержинский.
      Меркулов перетасовал папки и снова смутился.
      - Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались, думал, не пригодятся...
      - Ничего, я подожду, - Заремба отхлебнул пива.
      Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по селектору.
      - Объяви "Грозу" по ядерным объектам, - распорядился он. - Поднимай опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по расписанию. И жди команды.
      - Опергруппа только что прилетела с "Грозы", - посетовал тот.
      - Я тоже с "Грозы"! - зарычал Заремба, что делал лишь в исключительных случаях.
      - А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное положение!
      День и ночь под ружьем стоять будут!
      Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника, и осторожно заметил:
      - Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на складе конторы.
      - Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, - напустив вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали ботинки физика...
      Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер, поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков, способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя горячечность, молодой порыв - вещи, конечно, исправимые, - его можно было уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников, когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало открыть как козырную карту в самый подходящий - и единственный! - для него момент.
      Физик принес еще одну папку - с газетами, - разложил, рассортировал по столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку - тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными лучами.
      - Как думаете, что это?
      - Заставка, - пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. - Не хватало текста - закрыли дырку.
      - Верно. Только заставка эта - схематичный разрез ядерного реактора, - пояснил Меркулов. - А такой звездочкой обозначается взрыв и рождение сверхновой звезды - это в астрономии.
      - И что же означает этот ребус?
      - Аварию на Ленинградской АЭС. Смотрите, самый длинный луч звездочки указывает на слово "Санкт-Петербург". Приложите линейку и посмотрите.
      Он приложил, посмотрел, вчитался в статью, где упоминался Санкт-Петербург - ни слова об атомной станции и вообще об энергетике, просто лирическая зарисовка.
      - Ну, это еще не предмет для таких заключений! - Заремба намеренно небрежно откинул газету. - Может быть простым совпадением.
      Физик терпеливо положил перед ним еще три газеты, сложенные так, что на всех выделялся этот заштрихованный квадрат с кружками и звездой.
      - По теории вероятности - да, возможно, - прокомментировал он. - Даже то, что одна и та же заставка используется сразу в четырех газетах. Даже то, что все эти газеты выпускаются в академгородках четырех разных областей и датированы числами одной прошлой недели. И это совпадение допускаю! - Меркулов ткнул пальцем в квадрат, изображенный в газете, лежащей посередине. - Допускаю, что случайно длинный луч звезды указывает на прогноз погоды в Санкт-Петербурге. Согласен даже с тем, что 16-17 июля там ожидается низкая облачность и грозовые дожди, как здесь написано.
      - А сегодня какое?
      - Сегодня пятнадцатое!
      - А есть, что ты не допускаешь? - оторвавшись от стола, спросил Заремба. - Что не укладывается в теорию вероятности?
      - Есть! - почти радостно воскликнул физик и пришлепнул к столешнице еще одну газету, изрядно потрепанную. - В теорию вероятности не укладывается то, что уже произошло. Случайным быть не может уже свершившийся факт.
      В газете Новосибирского академгородка за 1986 год была напечатана точно такая же заставка. И длинный луч звездочки указывал на телепрограмму, точнее, на дату - 26 апреля, почему-то выделенную красным шрифтом.
      Это была дата Чернобыльской трагедии. Заремба глянул на число, когда была выпущена газета - за неделю до события! - встал, допил пиво из бутылки, поставил ее на окно за портьеру.
      - Эти газеты... Ты сам собрал?
      - Нет. Два дня назад их привез один... чудак из Новосибирска.
      - Почему чудак?
      - Потому что специально приехал ради этого в Москву. И прорывался ко мне через наши заслоны целых полдня.
      - Подлинность газет проверял?
      - Разумеется.
      Заремба открыл еще одну бутылку - язва все сильнее грызла желудок...
      - Информация любопытная... Но все это смахивает на...
      - На запланированную диверсию, - жестковато перебил Меркулов. - Я сразу же запросил материалы по всем текущим мероприятиям на Ленинградской АЭС, в том числе по профилактическим и научным. Оказывается, и в самом деле на втором энергоблоке производится эксперимент по скоростной перезарядке ядерного реактора. Идет с двенадцатого числа. О всех экспериментах нам должны сообщать и поставлять научные материалы еще на стадии планирования. Материалов не дали, скрыли даже сам факт!.. Но самое интересное, Александр Васильевич, что авторы научного эксперимента совершенно посторонние люди. Некая научно-изыскательская фирма "Нейтрон". На какие деньги существует, пока неясно. Работает там группа физиков-ядерщиков, исследуют положение дел на АЭС, изучают зарубежный опыт производства ядерного топлива, выдают рекомендации. По их плану эксперимент заканчивается как раз в ночь с шестнадцатого на семнадцатое. Все материалы здесь, - физик похлопал папки. - Но требуется доскональное изучение.
      - Остановить эксперимент можно? Без последствий?
      - Мы проработали такую возможность. Сегодня утром, до девяти часов, еще не поздно. При условии, если операторы работают по графику.
      - Оперативные мероприятия проводили?
      - На станции нет нашей агентуры, - слегка замялся Меркулов. - Обставляли Ново-Воронежскую, считали, что положение на юге опаснее, чем на севере. Из-за Кавказа...
      - За это потом спрошу! - обрезал полковник. - Что сделано конкретно по Ленинградской?
      - Там внедрен агент питерскими коллегами, но ориентирован на контроль за ядерным топливом и отходами. По моей просьбе его подключили к наблюдению за ходом эксперимента. Информация идет каждые три часа.
      - Что еще?
      - Установлено наблюдение за ядерщиками из фирмы "Нейтрон". Вчера провели литерные мероприятия в помещениях их офиса, - по-военному доложил физик. - Там у них чувствуется напряженная атмосфера, постоянно заседает группа контроля за ходом эксперимента. Приезжают и уезжают какие-то люди, личности которых пока не установлены. Но есть фотосъемка...
      - Дай сюда!
      Меркулов точно выбрал папку, вынул фотографии - около десятка, но сняты всего четыре человека в разных ракурсах. Качество как всегда не очень, поскольку переданы по фототелеграфу. Заремба перебрал их, перетасовал, как колоду - портреты мужчин возраста от сорока до шестидесяти, не знакомые, ничем не примечательные лица...
      - Надо показать их ученым мужам твоего профиля, - порекомендовал он. - Тем, кто часто ездит на конференции, симпозиумы. Меня интересует, есть ли здесь зарубежные светила-атомщики. Если есть - полную информацию. - - Сделаем, - пообещал физик. - Но я никого тут не узнаю...
      - Пусть это сделает кто-нибудь другой, - перебил полковник. - Ты полетишь в Питер.
      Он еще раз перебрал снимки и взгляд неожиданно зацепился за портрет мужчины с черточками на высоком лбу.
      - Погоди, а что это у него? - неожиданно для себя вздрогнул Заремба и боль в желудке мгновенно пропала.
      - Не знаю, - пожал плечами Меркулов. - Кажется, плохое качество печати...
      - Нет, это хорошее качество печати!На лбу у него кровеносные сосуды в форме буквы "V". Похоже? Латинской "V"!
      - Похоже, - без интереса бросил физик. - Когда мне вылетать в Питер?
      Заремба вскочил и скорым шагом, как недавно Меркулов, забегал по кабинету.
      Потом сел за стол, сгреб в кучу газеты.
      - Что ты спросил?..
      - Когда мне в Питер?
      - Сейчас, - полковник глянул на часы и ткнул клавишу селектора. - Я объявил "Грозу". Возьмешь под полный контроль атомную станцию, остановишь эксперимент.
      - А кто... будет руководить операцией? Вы или Выхристюк?
      - Ты! Сам! От начала до конца!
      - Но обычно же Выхристюк... Там же будет...
      - Отставить!
      - Что же вы?.. Там же начнется скандал!
      Полковник потряс головой, взял себя в руки, переходя на цыганский тон:
      - Рома! Дорогой! Если ты в состоянии усмирить ядерную реакцию, какой-то драный скандал чиновников уж всяко усмиришь!.. А к утру и я прилечу, займусь этой фирмой. Интересная фирма! Должно быть, совместная. Например, с внеземной цивилизацией. Кое-что проверю и прилечу.
      Дежурный опер доложил, что "Гроза" собралась и готова к действию.
      Заремба выключил аппарат и уловил в воздухе запах озона...
     
     
      Наверное, аэродром для бывшего пилота Леши Ситникова вызывал тоЗтько положительные эмоции и приятные воспоминания. Но вжившись в роль бойца незримого фронта, став агентом, он научился сдерживать себя, хотя в докладе его чувствовался неукротимый восторг.
      - Нашел я, где они "логово" устроили, - сиял Витязь. - Вентиляционную шахту нашел!
      Наземных сооружений нет, за исключением ангаров, но и они закопаны в сопки. Там пусто и сыро, стены блестят...
      Все облазил за ночь, полез на сопку, чтобы день пересидеть, и чую, откуда-то жареным кофе напахнуло... Выход шахты замаскирован камнями, - он указал точку на карте. - Все они здесь! В сопке скорее всего бывший командный пункт, туда сходятся все коммуникации! Наши умели маскировать - мимо пройдешь и не заметишь: сопка как сопка, даже трава нигде не примята. Если бы не кофе... ..
      - Охранная сигнализация есть?
      - Видеокамер я не нашел пока, но ночью аэродром сияет, если смотреть в прибор ночного виденья. Вдоль всей полосы и рулежных дорожек инфракрасные излучатели. И "логово" все освечено! Фейерверк!
      - Солнечных батарей на полосе, конечно, уже нет?
      - Ни одного осколочка. Все успели прибрать.
      - Как же ты выходил на полосу, если все освечено?
      - Ночью же гроза была, дождь, - объяснил бывший пилот. - Так сверкало!
      Я и рискнул. Все равно у них помехи были, да в таком ливне и камеры ничего не снимут. А солнечные батареи они подключают к кабелям посадочных огней. Самих фонарей-то нет, но разъемы сохранились, и видно, что ими пользовались. Один так обгорел, когда батареи замкнуло. И трава вокруг обгорела.
      - Значит так, Леша, больше не рискуй, - заявил Георгий. - Найди удобное место и только наблюдай. Больше ничего от тебя пока не требуется.
      - Не бойся, я их не спугну...
      - Я не этого боюсь. Не хочу рисковать тобой.
      Витязь заблестел глазами, не сдерживая чувств.
      - Накрыть их надо, Петрович! Пока не разбежались! Кто их знает, что у них на уме?
      - Вот когда узнаем, что у них на уме, тогда и накроем! - успокоил Поспелов. - Пока наблюдай и все.
      - Да, сегодня я наблюдал одну любопытную вещь, - вспомнил бывший пилот. - Когда шел на встречу... Смотрю, на волоке стоит "УАЗ", это километра четыре от аэродрома. Знакомая машина, с метеостанции. В кабине - никого. У меня время было, так я тормознулся там на полчаса. Гляжу, выходит женщина с корзинкой - лисичек доверху. Села и уехала. Я на метеостанции всех знал, а такой женщины никогда не видел. Потом, какой смысл ехать в такую даль за грибами, когда их на Одинозере - косой коси?.. Петрович, эта баба интересная. Чего она тут рыщет? Что ей надо? Ты проверь-ка метеостанцию.
      - Обязательно проверю, - серьезно отозвался Георгий. - Там новый начальник объявился. Может, она и есть?
      - Не знаю... Но у меня осталось неприятное ощущение.
      Его ощущениям можно было верить, и потому Поспелов сразу же после встречи отправился на Одинозеро. Ехал по карте, ибо ни дорог, ни волоков в этой части "бермудского треугольника" не знал.
      Он старался быть объективным, не поддаваться чувствам, однако мозг постоянно буравила одна и та же мысль - кто устранил пленного "дракона"? Слишком нереальным казался тот факт, что от начала и до конца за ним была установлена слежка, и этот невидимый соглядатай, улучив момент, когда возле машины с "тапером" никого не будет, впрыснул яд. Зачем? Когда можно было спокойно похитить его из "нивы" и унести куда угодно, ибо Поспелов вернулся к машине только спустя час. Если "драконы" выносят своих мертвых, то живого они бы утащили обязательно. Не было никаких преград в тот миг, и всякий наблюдатель непремейно воспользовался бы случаем.
      Георгий не хотел делать никаких выводов относительно Рима, однако не мог избавиться от давящих на него фактов. Храбрый, независимый и опытный агент вдруг испугалась, оказавшись на метеоплощадке, внутри голографического фильма ужасов, показанного здесь недавно... И испуг был какой-то неестественный. А теперь еще ездит за добрых сорок километров собирать лисички к заброшенному аэродрому.
      Этих самых лисичек ни в машине, от капота которой исходило горячее марево, ни на кухне у Рима не оказалось. Поспелов не был раньше в домике начальника метеостанции.
      - Неплохо устроились! - оценил он, разглядывая обстановку. - Очень даже уютно!
      - Это с вашей точки зрения, - усмехнулась Рим. - Казенная мебель не может создавать уют.
      Она была в маечке и спортивных брюках - не успела переодеться после поездки за грибами и сделала это, когда резидент пил на кухне квас из морошки. Появилась из комнаты в джинсах и белой шелковой блузке, свободно спадающей с плеч.
      - Может быть, вы хотите есть? - поинтересовалась она.
      - Нет, спасибо! Жарко, по дороге пил из лужи, - признался Георгий. - А квас просто великолепный! Когда же вы успели набрать морошки?
      - Бог с вами, Георгий! Вы можете представить, что я собираю ягоды на болоте?
      - Не могу, - откровенно сказал он и про себя подумал, что не может представить ее и собирающей грибы.
      - Это мои подчиненные занимаются. Заготовки на зиму! Они тут и огород сажают...
      - Кстати, а что их не видать?
      - Отпустила в отпуск. После таких стрессов надо лечить нервы.
      - А не страшно одной? - изумился он.
      - После той ночи кошмаров стало тихо... Мне понравилось, как вы ссадили с небес это чудовище!
      - С вашей помощью...
      - Какая же это помощь? Струсила и растерялась, - Рим рассмеялась. - Честное слово, это бывает очень редко... Если не секрет, кого же мы с вами поймали?
      - Дракона!.. Но увы, драконы в неволе не живут.
      - Хотите сказать...
      - Да, умер. От болевого шока.
      - Странно, здоровый, крупный мужчина и умер от болевого шока. Закрытый перелом не дает очень уж острой боли.
      - А гроза ночью была? - неожиданно спросил Поспелов.
      - Дождь был, гроза стороной - прошла... Зачем вы спросили?
      - Вы же начальник метеостанции! Предсказатель!.. Люблю после дождя по лесу бродить, особенно, после грозы. Пахнет озоном и грибами. Кстати, тут в округе грибы-то растут?
      - Кажется, здесь везде они растут, - отмахнулась Рим. - Немного опоздали.
      Час назад я вывалила в лесу целую корзину.
      - Что же так?
      - Да я их терпеть не могу.
      - Зачем же собирали?
      - Зачем-зачем... Приходится изображать дурочку с лукошком, - усмехнулась она. - В сорока километрах отсюда есть военный аэродром, наверное, знаете.
      - Есть, знаю. Только заброшенный.
      - Я так подумала - неплохое место для "драконьего" гнезда. Народ там не появляется, ни рек, ни дорог, глухой угол...
      - Ну и каковы результаты? - поторопил Георгий без особого интереса.
      - Ничего особенного, пусто там. Но лисичек много вокруг... Есть же у них база!Откуда-то они вылетают! Мне стало любопытно. Ехала сюда, думала, от тоски умру. А тут интересно становится, не представляла, что так серьезно...
      - Да, опередили меня... Хотел дать вам задание присмотреться к аэродрому.
      Она отрицательно помотала головой.
      - Никаких перспектив. База где-то внутри "бермудского треугольника". Должна быть основная и несколько второстепенных...
      - Мне нравится ваша инициатива, - прервал Поспелов. - Но договоримся так: пока у нас режим радиомолчания, а вы на метеостанции одна, от озера ни шагу.
      - Что же, сидеть прикажите? Наоборот, пока никого нет и руки развязаны...
      - Отставить. Я не хочу терять агента. Что такое дисциплина, вам известно. И почему без моего согласия отпустили своих подчиненных?
      - Они - мои подчиненные.
      - А вы подчиняетесь мне.
      Рим обиделась, но, скрыв чувства, сказала весело:
      - Не знала, что вы такой... службист.
      - Вам не повезло...
      - Когда же откроете эфир?
      - Когда доставят новые оперативные радиостанции, - сказал Поспелов и мысленно прибавил: "Но ты ее никогда не получишь".
      Он уже почти не сомневался, откуда произошла утечка секретной информации.
      Заремба допустил такую ошибку, после которой следует немедленно подавать рапорт об отставке. Он занимался подготовкой и внедрением агента, он провел все спецпроверки и оперативные установки...
      И Поспелова сейчас не интересовала подоплека предательства - где, когда и кем был перевербован разведчик-нелегал; важно было немедленно блокировать действия Рима, оградить ее возможные связи с "драконами". Или, напротив, позволить все и через нее запускать дезинформацию.
      Изымать ее с метеостанции пока было нельзя: требовалось определенное решение руководства, которому еще следовало доказать, что агент, по крайней мере, бьет мячи в разные ворота. Но, выдвигая обвинения против Рима, он тем самым подставлял под удар Зарембу, с которым уже сговорился относительно десантуры...
     
     
      * * *
     
     
      Георгий давно уже заметил некую роковую странность - все неожиданные и критические события происходили в его отсутствие на ферме. И на сей раз, вернувшись со встречи, застал Татьяну со знакомой болезненностью в глазах, правда, теперь скрываемой.
      - Что? - почти весело спросил он. - Опять пришельцы?
      - Пришельцы и ушельцы, - озираясь, тихо проговорила "жена". - Был нарочный от Зарембы. Привез вот эту фотографию для опознания. И я сразу же узнала!
      - Кто же это?
      - Тот самый... инопланетянин, что помогал выталкивать машину. Когда мы вояжировали по "треугольнику".
      - Откуда у Зарембы его фотография? - вслух изумился Георгий и замолчал, спохватившись, что слишком откровенно выдает эмоции. "Жена" в другой раз бы не преминула съязвить по этому поводу, но сейчас будто не заметила, протянула прошитый и запечатанный пакет.
      Текст письма оказался не только не зашифрованным, но и написанным от руки торопливым, размашистым почерком, и, не будь подписи Зарембы, никогда бы не подумал, что полковник пишет, как курица лапой. Он сообщал, что на Ленинградской АЭС 16-17 июля готовится диверсия, аналогичная или даже более трагичная, чем Чернобыльская, и что прослеживается прямая связь ее с пришельцами "бермудского треугольника". Полковник просил найти возможность нарести превентивный, отвлекающий удар по любым обнаруженным в сопках объектам, а главное, не допустить, чтобы в указанные дни поднимались в воздух и распускались загадочные "ромашки". Он также извещал, что оружие для десантуры находится в пути, но прибудет не раньше вечера пятнадцатого числа, поскольку отправлено не авиацией, а автомобильным транспортом.
      Это послание, естественно, не было нигде зарегестрировано и в конце его стоял крестик, означавший, что документ подлежит уничтожению сразу же по прочтении.
      Георгий щелкнул зажигалкой и запалил его вместе с конвертом. Татьяна выждала, когда догорит письмо в пепельнице, и, разминая бумажные огарки спичечным коробком, проговорила уже без всякого напряжения в голосе, будто бы между прочим:
      - А пассия твоя тоскует. Стоит у окна и все кого-то ждет. То шторы раздвинет, то закроет...
      - Какая пассия? - занятый своими мыслями, не понял Георгий.
      - Нежное это создание - Рем, которой ты предоставил убежище. Думала, тебя ждет и глядит на дорогу. Ан нет! Обрядится в спортивный костюм и выйдет на балкон. На озеро смотрит и ждет. Трижды за день выходила. И ждала ровно по девять минут.
      Он слушал, вернее, старался слушать, почти неосознанно, и потому смысл сказанного доходил с трудом, будто пропущенный сквозь вату...
      К пяти часам утра первый этап "Грозы" практически завершился, группа быстрого реагирования вошла на территорию АЭС, блокировала и взяла под охрану все жизненно важные центры, провела проверку и задержание людей, находящихся в этот момент на станции по разовым и временным пропускам, прекратила доступ через КПП кого-бы то ни было, исключая лишь прибывшего по тревоге директора и главного инженера. Группа "физиков" полностью оккупировала центральный и вспомогательный пульты второго энергоблока, откуда и производилось управление экспериментом.
      Никого из посторонних тут не оказалось, работали усиленные группы операторов и свои, станционные специалисты, однако по замыслу и плану фирмы "Нейтрон". Слава Богу, все шло по графику: реакторный зал уже был заполнен водой, приведены в действие кран и манипуляторы - готовились к подъему из реактора еще не остывших до нужной температуры графитовых стержней. Это грозило мгновенным образованием огромных объемов перегретого пара, вследствие чего корпус энергоблока если бы не взлетел на воздух, то раскололся бы и развалился, как карточный домик.
      Специалисты станции, непосредственно производившие эксперимент, уверяли, что взрыва не будет, поскольку в воду, заполнившую реактор, введен особый ингредиент, препятствующий испарению воды, и что технология перезарядки тщательно отработана в лабораторных условиях и используется во многих странах мира. Единственное, что они никак не могли объяснить - химический состав ингредиента, ибо он являлся чьим-то "ноу-хау".
      Физик Меркулов лишь остановил эксперимент, однако для полной ликвидации опасной ситуации на станции требовалось время: дирекция, разумеется, начала скандал вплоть до обвинения службы безопасности в терроризме, мол-де захват АЭС произведено целью шантажа Минатомэнерго и правительства. В любой момент можно было ожидать "ядерного взрыва" ущемленных и, по сути, обвиняемых в преступлении чиновников-атомщиков. Возле станции, как проникающая радиация, толпилась пресса.
      Но более всего "критическая масса" предстоящей операции накапливалась в конторе у Зарембы, где после пяти утра начался тихий ажиотаж. Вышестоящих начальников Зарембы телефонные звонки "сверху" выволакивали из постелей и гнали на работу.
      Зарембе пока еще доверяли - в его подразделении работали специалисты-ядерщики, знающие тонкости в технологиях, и потому все теперь стремились вооружиться вескими доводами и аргументами. На него не давили, не делали внушений, а спрашивали как раз об этих тонкостях, и Заремба, как профессор, вынужден был читать лекции по технологии перезарядки атомных реакторов, делать то же самое, что недавно еще делал перед ним физик Меркулов. К семи часам утра он намеревался быть в Питере: следовало накрыть и взять в оборот фирму "Нейтрон", пока там не попрятали концы в воду, однако вылететь из Москвы не смог ни в восемь и ни в девять. Вероятно, давление со стороны атомщиков было такое, что на десять назначили заседание закрытого совещания в правительстве, и руководство конторы, не рискнув явиться туда со своим багажом знаний, подставило Зарембу.
      И пришлось ему отправлять в поход на "Нейтрон" своего помощника Выхрисюка...
      Перед самым выездом на совещание в кабинет Зарембы без стука и звонка ворвался дежурный опер с газетой в руке.
      - Что? - возмутился полковник, спешно укладывая папки в пластиковый пакет. - Опять заставка с реактором?
      - Фантастика, товарищ полковник! - выпалил опер в каком-то яростном, веселом гневе. - Такого быть не может! Совпадение, что ли?
      - По теории вероятности все может быть, - пробурчал Заремба. - Ну, что там!
      - Высказывание министра обороны! Из достоверных источников!
      - Ладно, оставь, дорогой посмотрю...
      По пути на совещание он прочитал небольшую статью на первой полосе и тоже заразился этим веселым гневом; читал, стоя под светофором.
      - Ну, суки! - сказал вслух и поехал на красный.
      В газете приводилось высказывание, а точнее, где-то и по какому-то случаю якобы оброненная министром фраза, что уже через год ядерные вооружения России станут полностью бесконтрольными.
      И с этим настроением он и явился на совещание.
      Естественно, посвящено было оно безопасности на атомных электростанциях - подобных заседаний Заремба пережил уже десятка два. И все они, как старые песни, ласкали слух и были известны от первого до последнего слова. И на этом все было как всегда: начали б горячего доклада об изношенных реакторах, об устаревших технологиях и назревшей необходимости остановки некоторых энергоблоков и целых АЭС. Затем пошли прения, разборки, кто и за что отвечает, пока, наконец, подавляющее большинство заседающих не сошлось на том, что для обеспечения безопасности нет главного - денег, и потому нет смысла вести дисскуссии, а надо искать финансы за рубежом и не брезговать инвестициями, предлагаемыми частным капиталом. "Ну, суки!" - про себя восхищался Заремба и молчал, с интересом ожидая, когда же и кем свершится поворот на тему, во имя которой и собрано совещание.
      А его все никак не было.
      По обыкновению такие строго секретные заседания оканчивались не только составлением плана мероприятий, обязательных к исполнению, но и обязательной утечкой информации. Чуть ли не все заседающие где-то и как-то проговаривались перед журналистами, предпочитая иностранных, и все тайное скоро становилось явным. Из всех интервью можно было сделать единственное заключение - дело с атомной энергетикой в России находится в критическом состоянии. Заремба подозревал в этом тонкую политическую игру: попугивая Запад новым Чернобылем, можно таким образом выманивать у него деньги. Однако сейчас, слушая привычные уху фразы и держа под рукой папку с газетами, где была информация о предстоящей катастрофе, зашифрованная в ребус, он как бы снял обвинение с заседающих в вымогательстве с применением "ядерного шантажа". Они были слишком далеки от таких тонких игр и, как показалось, слишком откровенно говорят о действительно плачевных делах на АЭС. И их последующая болтливость перед прессой - не менее откровенное желание поправить дело. Но все это потом используется совершенно в иных целях - доказать всему миру, что Россия со своими станциями и ядерным потенциалом несет смертельную опасность для жизни человечества вообще. "Ну, суки!"- проговорил про себя Заремба, адресуя ругательство в пространство.
      Он уж думал, что про него и про "Грозу", объявленную на Ленинградской АЭС, так сегодня и не вспомнят, но председательствующий отлично знал сценарий и после короткого, расслабляющего перерыва дал слово представителю Минатомэнерго.
      Худощавый и какой-то звонкий человек так же звонко сделал заявление о ночных событиях, произошедших на Ленинградской АЭС и о вмешательстве спецслужб в технологические и научные процессы на станции, в вещи, в специфическую область знаний, где они ничего не смыслят.
      После этого Заремба ожидал закономерную паузу, чего не произошло, поскольку тут же без всякого позволения вскочил представитель Совета Безопасности, новый, ранее не встречавшийся на заседаниях человек с широким, за счет ранней лысины, лбом.
      - Мы обсудили у себя положение на Ленинградской АЭС и считаем действия спецслужб правильными и своевременными, - заявил он. - Следует немедленно подключить прокуратуру и возбудить уголовное дело против большой группы ученых, которые планировали и готовили этот преступный эксперимент.
      Этот широколобый доброволец неожиданно принял весь удар на себя, отвлекая его от Зарембы, потому что в ответна его резкость в атаку пошел худощавый.
      - Ага! - злорадно сказал он. - Вам мало было "дела врачей"? Теперь вам подавай "дело ученых"? Хватит смешить мировое сообщество китайскими походами!
      Удар по ученым-ядерщикам и недоверие к ним - это последний удар по атомной энергетике страны.
      Сценарий ломался, председатель взял вожжи в руки.
      - Надо бы послушать самого виновника ситуации, - предложил он. - Возможно, у него есть аргументы.
      - А господин Заремба всегда почемуто сидит и отмалчивается! - поддержал его худощавый. - Я, например, ни разу не слышал его голоса.
      - У меня служба такая, - с места пробурчал Заремба. - Слушать и мотать на ус. Я контрразведчик, а не птица-говорун.
      - Если бы вы не молчали, у нас бы не складывалось подобных ситуаций! - внезапно вцепился в него широколобый. - Вы обладаете такой серьезной информацией и молчите. А тем временем определенные силы умышленно подрывают интересы России, нагнетают страх перед ядерной катастрофой...
      - Минуту, господа! - Заремба наконец встал и вальяжно выпятил живот. - Если многоуважаемая публика желает знать истинное положение дел, то пожалуйста. Я специально подготовил материалы, чтобы каждый из вас мог ознакомиться, и только после этого я готов говорить. Иначе это беспредметный разговор.
      - Могли бы вы коротко сформулировать свои выводы? - спросил преседательствующий. - Изложенные в этих материалах?
      - Можно и коротко, - согласился полковник. - На Ленинградской АЭС готовилась диверсия под прикрытием научного эксперимента, которую я предотвратил сегодня ночью. Сейчас там работают мои люди, и после совещания я вылетаю сам.
      - У вас есть основания утверждать это? - вступил в поединок председатель. - Есть факты, улики, достоверная информация? Есть непосредственные исполнители диверсионной акции?
      - Хотите, чтобы я открыл здесь секретную информацию? - с прежним веселым гневом спросил Заремба. - Могу сделать и это, даже с удовольствием. Потому что хочу, чтобы она обязательно попала в прессу, ибо не вижу другого выхода борьбы с ползучей агрессией против государства.
      - Я просил вас покороче!
      - Пожалуйста. На территории Карелии, например, в течении пяти лет под прикрытием пришельцев из иной цивилизации существует диверсионно-разведывательное формирование. Принадлежит неустановленному государству, а значит, какой-то международной организации, возможно, промышленно-финансовой. Цели пока что весьма туманны и ясно одно - проводится эта самая ползучая агрессия путем провокаций, радиоэлектронной войны, в которой оболванивается население - вплоть до применения психотронного оружия. Нами установлена и доказана прямая связь между этими пришельцами и готовившейся диверсией на АЭС, - Заремба похлопал ладонью папки на столе. - Тут все это есть.
      - Что вы конкретно предлагаете? - сухо спросил председатель.
      - Мои предложения, думаю, выражают общее настроение заседателей. Я вас слишком давно слушал... Общая схема их примерно такая: обратиться в ООН и МАГАТЭ, сдать этим международным организациям все наши АЭС, а также производство ядерного топлива и все могильники отходов. И пусть они вкладывают свои деньги, если мы их в России не можем найти за столько лет. Пусть они обеспечивают безопасность станции от террористов, маньяков, от недоученных специалистов, дураков и слишком ученых экспериментаторов.
      - Вы понимаете, что говорите? - встрял широколобый, в замешательстве озирая присутствующих. - Вы даете отчет своим словам?..
      - Я выражаю общее мнение собравшихся! - отрезал Заремба. - Прошу не перебивать... Разумеется, для такой охраны потребуется специально обученная служба. У нас такой нет, поскольку нет денег на обучение, а имеющаяся не получает зарплаты несколько месяцев. Так что предлагаю и эти функции передать мировому сообществу. Например, специальным подразделениям НАТО. В первую очередь, Ленинградскую АЭС. И тогда, наконец, диверсанты прекратят свои поползновения, а некоторые "научные" фирмы - эксперименты. Следует упредить противника и сдаться ему на милость. Сначала атомные станции и производство топлива, затем весь комплекс ядерного оружия, - он выхватил из бокового кармана газету, как пистолет. - Министр обороны предупреждает: ядерный щит опасен для собственного здоровья, ибо через год станет полностью бесконтрольным. А если сдаться противнику - не нужно больше заседать.
      На него таращили глаза, как на сумасшедшего. Широколобый наконец справился с замешательством, вскочил.
      - Вы же провокатор! Вы - предатель и подлец!
      - Прекратите, - оборвал его председатель. - Не устраивайте тут базара!
      - Что он предлагает? Он предает последние интересы России!
      - Да не берите в голову! - засмеялся полковник. - Какие интересы, Бог с вами!У России давно уже нет никаких интересов. Нигде и ни в чем.
      - Перестаньте ерничать, полковник! - вдруг взъярился председатель, прежде слушавший внимательно и с сочувствием. - Что вы тут валяете дурака? Когда обсуждаются насущные проблемы?!.
      - Я говорю то, что у всех в голове, - отпарировал Заремба. - Почти у всех. Или не так? Разве что вслух пока не сказано! Так вот я вас озвучил...
      - Уходите отсюда! - председатель указал на дверь. - Требую покинуть совещание!
      - С удовольствием, - простецки сказал он. - Но папочки свои оставляю! Для вас!
      Здесь все очень любопытно, читается, как детектив.
      Он скомкал пустой пластиковый пакет, сунул его в карман и пошел к выходу. За ним с некоторым опозданием увязался широколобый из Совета Безопасности.
      - Простите! Простите! - бормотал он. - Я вас сначала не понял! Простите...
      Заремба покинул зал и побрел по бесконечным коридорам к пропускному пункту на первом этаже. Там он показал удостоверение и попросил вернуть пистолет, отнятый при входе в здание. Охранник сунулся в сейф, затем перекопал какие-то бумажки на столе и попросил подождать. Ходил он где-то минут пять и вернулся смущенный.
      - Приказ начальника охраны оружие не возвращать, - объяснил он.
      - Выходит, меня разоружили? - усмехнулся Заремба.
      - Не знаю... У меня приказ.
      - Слушай, - он склонился к охраннику. - А можешь узнать, кто отдал такой приказ начальнику охраны?
      - Не могу, товарищ полковник...
      Заремба не стал больше давить и качать права, пожал плечами и толкнул стеклянную дверь. Ехать в контору и встречаться с руководством после скандала в правительстве не было никакого желания, поэтому он направился домой, на Садово-Черногрязскую и возле метро "Парк культуры" угодил в небольшую пробку, постоянно возникавшую здесь из-за ремонта моста. Среди медленно ползущих автомобилей сновали мальчишки с предложением вымыть стекла, продавцы газет, смело засовывающиеся в кабину, и еще какие-то торговцы-коробейники. У него вдруг возникла мысль вообще больше не появляться в конторе, - пусть не он, а руководство бегает за ним.
      А они обязательно будут бегать, поскольку передачу всей резидентуры, задействованной в операциях, следует передавать из рук в руки. Он ощутил приятное чувство мести, пусть мелкой, но все же мести ко всей своей родной конторе, где отслужил почти три десятка лет. Неплохо бы вообще уехать из Москвы куда-нибудь на неделю, и пусть поищут! Он стал прикидывать, куда бы и к кому завалиться в гости на дачу, предварительно затарившись пивом, и не успел додумать - в кабину неожиданно ввалился здоровый малый с газетами, приставил их к боку, упер, демонстрируя спрятанный ствол.
      - Сиди тихо, дядя. Смотри вперед.
      Заремба мгновенно понял, что это - не грабитель, решивший завладеть его кошельком или новеньким автомобилем, хотя видом и поведением незнакомец смахивал на бандюгу.
      - Как скажешь, - согласился он, не поворачивая головы.
      Употевший, краснолицый "гаишник" махал жезлом, расталкивая пробку, и когда до конца ее оставалось несколько машин, неожиданно оставил свое занятие, наугад подошел к автомобилю Зарембы и сел на заднее сиденье. Отпыхался, снял с руки и бросил на пол орудие труда, дружески похлопал Зарембу.
      - Что, брат, жаркая сегодня погодка в Москве?
      - Да уж не говори! - поддержал разговор Заремба. - Асфальт под ногами плавится.
      - Скоро гореть будет, - пообещал "гаишник". - Трогай помаленьку да не делай глупостей.
      Они даже не обыскивали его, зная, что пистолет остался в железном шкафу на пропускном пункте.
      - Куда едем, шеф? - спросил он.
      - Выезжай пока на Дмитровку и прямо. Где повернуть - скажу, - отозвался "гаишник", обмахиваясь фуражкой.
      - Тогда я возле палатки где-нибудь тормозну, - пожелал Заремба. - Пошли своего помощника, пусть купит пару бутылок "фанты".
      - Жажда мучает?
      - Еще бы! Да и ты, поди, не отказался бы.
      Заремба мчался с ветерком в левом крайнем ряду, делал финты с нарушением и скоро выехал на Каляевскую. Остановился у палатки.
      - Ну что, шеф?..
      Тот приставил пистолет к его затылку, накрыл фуражкой и приказал "газетчику" купить напитка. Через минуту "газетчик" вернулся с двумя бутылями, один подал "гаишнику", другой - Зарембе и сел на свое место.
      - Вот спасибо, мужики! - забалагурил Заремба, одним глазом посматривая в зеркало заднего обзора. - А то начинается обезвоживание организма...
      За спиной пшикнула отвернутая пробка, "гаишник" забулькал "фантой" и в тот же миг Заремба внезапно и резко ударил "газетчика" бутылкой в переносицу, развернулся и толчком руки всадил пластмассовое горлышко в рот пьющему шефу. Тот захлебнулся, конвульсивно дернулся, норовя вытащить бутылку, однако Заремба кулаком вогнал ее в горло до половины, еще раз, теперь по затылку, стукнул "газетчика". Поднял с полу сверток, вытащил автомат "узи", огляделся: сквозь тонированные стекла вряд ли что заметят с улицы...

К титульной странице
Вперед
Назад