"Не хотим быть клонами!"
Проблемы современной евгеники
В обсуждении, состоявшемся в редакции журнала "Чело-
век" в конце февраля 1996 г., приняли участие: Алексей
Павлович Акифьев (д. б. н., зав. лабораторией Института
химической физики РАН, профессор МИФИ);
Владимир Григорьевич Борзенков (д. ф. н., профессор
МГУ); Елена Владимировна Брызгалина (к. ф. н., препода-
ватель МГУ); Евгений Константинович Гинтер (чл.-корр.
РАМН, директор Института клинической генетики Меди-
ко-генетического научного центра РАМН); Владимир Ильич
Иванов (академик РАМН, директор Медико-генетического
научного центра РАМН); Светлана Вениаминовна Полубинс-
кая (к.ю.н., сотрудник Института государства и права
РАН); Ирина Васильевна Силуянова (к. ф. н., доцент Рос-
сийского государственного медицинского университета);
Владимир Федорович Ситников (к. м. н., доцент того же
университета); Виктор Алексеевич Спицын (д. б. н., зав.
лабораторией Медико-генетического научного центра
РАМН); Борис Григорьевич Юдин (д.ф.н., главный редактор
журнала "Человек").
В. Ситников: Будучи врачом-генетиком, занимаясь нас-
ледственными нервно-психическими заболеваниями, я каж-
дый день сталкиваюсь с фактами несовершенства природы
человека. Сейчас известно более двух тысяч наследствен-
ных болезней нервной системы, последствия которых край-
не тяжелы: обездвиженность, потеря зрения и слуха, су-
дорожные припадки, слабоумие, нарушения поведения и
сознания. Все это - оборотная сторона эволюционного
развития мозга, сложность организации которого требует
согласованной работы огромного числа генов. Но каждый
из генов, как известно, подвержен мутациям, причем
действие отбора в современных популяциях весьма ограни-
чено, а созданная людьми сфера обитания способна усили-
вать мутационный процесс. Ситуация такова, что только в
России около двух миллионов человек имеют сейчас выра-
женные нарушения интеллекта и психики. И это только
часть наследственной патологии.
Современная генетика достигла исключительных успехов
в понимании сущности многих таких болезней. В ближайшее
десятилетие, по-видимому, будет получена "физическая
карта" всего генома человека и определены мутантные ге-
ны большинства наследственных болезней. Биохимическая,
цитогенетическая и молекулярная их диагностика уже ста-
новится повседневной практикой медико-генетических уч-
реждений, в том числе при исследовании эмбрионов, пло-
дов или даже гамет, так же как и искусственное оплодот-
ворение, определение носителей мутант-ных генов здоро-
выми людьми, брачные консультации т. д. Начаты ген-
но-инженерные работы по исправлению генетических дефек-
тов и защите генома человека от вредных воздействий.
Что же с этих позиций можно сказать о евгенике и ме-
дицинской генетике? Гальтон понимал евгенику как много-
этапный научно обоснованный процесс, который принимает-
ся людьми добровольно и осознанно. Неприятие евгеничес-
ких идей связано с издержками евгенической практики
20-40-х годов в США и особенно в фашистской Германии.
Стратегия гальтоновской евгеники, по-моему, вполне
пригодна для современной медицинской генетики. Напри-
мер, выявление фенилкето-нурии, которая приводит к сла-
боумию, вполне можно отнести к евгеническим мероприяти-
ям: массовость и обязательность обследования новорож-
денных, выявление здоровых носителей гена, внутриутроб-
ная диагностика и при необходимости прерывание беремен-
ности, брачные консультации и планирование семьи и т.д.
Тоже самое относится и к муковисцидозу, миопатии Дюшен-
на и другим наследственным болезням.
Моногенных наследственных болезней многие сотни. По-
этому снижать их уровень, а значит и повышать некий
суммарный показатель интеллекта нужно медико-генетичес-
кими методами: инвентаризацией му-тантных генов, меди-
ко-генетическим консультированием, пренатальной диаг-
ностикой и другими, уже не раз упоминавшимися.
Медицинская генетика может служить методической ба-
зой для решения определенной евгенической сверхзадачи.
И многие претензии к евгенике, скорее всего, отпадут,
если четко определить ее содержание. Мне кажется, под
евгеникой надо понимать совокупность медико-генетичес-
ких мероприятий, направленных на решение глобальной со-
циальной проблемы человечества. Евгеническая программа
должна тщательно прорабатываться - научно, законода-
тельно и с морально-этических позиций, разъясняться на-
селению и приниматься референдумом.
На нынешнем этапе развития общества, думаю, имеет
смысл обсуждать программу по снижению преступности. Ус-
тановлено, что многие предпосылки антисоциального пове-
дения, в частности, высокий уровень агрессивности, свя-
заны с генетическими нарушениями работы некоторых ней-
ромедиаторов, нейропептидов, гормонов, со структурными
нарушениями определенных отделов мозга, а также с ано-
малиями половых хромосом. Описаны обширные родословные,
где из поколения в поколение передаются агрессивность и
преступные наклонности. Для некоторых случаев известны
даже механизмы развития таких состояний (нарушение об-
мена серотонина, дофамина, глутамата и др.), которые
можно вовремя
диагностировать и даже корректировать. Причем терапев-
тическая их коррекция, по сути, ничем не отличается от
лечения других наследственных болезней, скажем, фенил-
кетонурии или сахарного диабета.
Таким образом, есть все основания, по-моему, выде-
лить особую группу "антисоциальных болезней" и разраба-
тывать меры по их диагностике, профилактике и лечению.
Б. Юдин: В этой связи вспоминается роман Э. Берджес-
са "Механический апельсин" и поставленный по нему зна-
менитый фильм. Его герой ужасен в своей циничной жесто-
кости, но еще ужаснее он становится после так называе-
мого "лечения".
Хочу процитировать книгу "Колоколообразная кривая"
[1]: "Если не принимать во внимание особо хитроумные
аферы, которые обычно совершаются гениями своего дела,
среднее IQ типичного правонарушителя равно 92 баллам,
т. е. меньше общего среднего на 8 баллов. Вероятность
попадания за решетку человека, воспитывавшегося в бла-
гополучной семье, но имеющего низкий интеллект, выше,
чем у того, кто рос в плохих условиях, но имеет высокий
IQ". Получается, что эти вещи связаны?
В. Ситников: Они тесно связаны. Я упомянул о генети-
ке агрессивности, но это - лишь один пример предраспо-
ложения к особо тяжким преступлениям, связанным с наси-
лием над личностью. Снижение интеллекта повышает уро-
вень конформизма и уменьшает способность к социальной
адаптации. Такой человек более подвержен негативным
воздействиям. Причем низкий интеллект и высокая агрес-
сивность часто дополняют друг друга как производные од-
них и тех же генов.
Очень важно для снижения преступности найти генети-
ческие маркеры алкоголизма. Причем установить не только
сам факт предрасположенности человека, но и особенности
его поведения в состоянии опьянения, которые также за-
висят от генетических детерминант (та же агрессив-
ность).
Таким образом, генетический мониторинг антисоциаль-
ных болезней - многокомпонентный процесс, обязательно
требующий законодательной регламентации, например, обс-
ледования преступников и членов их семей. В определен-
ных случаях, думаю, необходимо принудительное лечение и
возвращение бывшего преступника в общество. Это и эко-
номически выгоднее, чем многолетнее содержание преступ-
ников в местах заключения.
А. Акифьев: А если это Чикатило?
В. Ситников: Чикатило все-таки, видимо, был психи-
чески болен. Скорее всего, страдал ритуальным канниба-
лизмом. Это другая группа генетических расстройств, ко-
торые приводят к нарушению характера и силы влечений,
вызывающих удовлетворение. Недавно Ирина Васильевна Си-
луянова в своей статье [2] очень точно описала феномены
современного общества, приводящие к усилению гедонизма.
В этих условиях наследственная предрасположенность мо-
жет реализоваться в болезнь, а потом и в преступление.
Это еще одна самостоятельная генетическая тема.
Б. Юдин: Генетическая?
В. Ситников: Конечно. И здесь тоже должны вырабаты-
ваться определенные подходы.
В. Спицын: Причины не обязательно могут быть генети-
ческими. Возможно внешнее влияние, трансформирующее
психику человека независимо от генетической компоненты.
В. Ситников: При любых болезнях с наследственной
предрасположенностью одинаково важны и генетические
предпосылки, и специфические условия их проявления.
Е. Гинтер: В 1995 году, насколько я помню, было
осуждено за различные преступления 2 млн. из 150 млн.
жителей нашей страны. Есть с кем работать! Не могу ска-
зать, что я с вами категорически не согласен, хотя, по-
жалуй, категорически не согласен, по крайней мере в от-
ношении евгенических мер, которые надо применять к
преступникам. Хотя ваши рассуждения во многом похожи на
мои, когда я пытаюсь различить мультифакторные и моно-
генные заболевания. Моногенные заболевания, действи-
тельно, в каком-то смысле являются маркером для челове-
ка. Маркером. Если человек несет соответствующий ген,
его можно промаркировать по этому гену...
В. Иванов: Особенно если ген контролирует мало варь-
ирующие в своих проявлениях признаки.
Е. Гинтер: Да, да, когда вы практически на 100% мо-
жете утверждать, что этот ген проявится. Что касается
частых заболеваний, думаю, что и преступность относится
к такому же типу признаков: значит, оценивать генотип
можно только вероятностно. Связь каких-то генов с прес-
тупностью только вероятностная. Следовательно, невоз-
можно что-то сделать с этим генотипом насильно. Скажем,
кастрировать всех мужчин, так как при этом, помимо про-
чего, мы не знаем, что потеряем, не выплеснем ли с во-
дой и ребенка.
А. Акифьев: Лечить...
Е. Гинтер: Но ведь мы говорим о евгенических мероп-
риятиях, а лечение - это медицина, и ничего больше.
А. Акифьев: Мы и про то, и про другое говорим, как я
понял. Может быть и генетическая коррекция.
Е. Гинтер: Генетической коррекцией можно заниматься
сколько угодно. А вот евгеническая программа такого ро-
да, без сомнения, была бы обречена на неуспех. В чем
проблема частых заболеваний? Нельзя промаркировать ге-
нотип. Допустим, сегодня вы отберете больных и их
семьи, будете за ними наблюдать. Действительно, в этих
семьях риск больше, но в следующем поколении больные, в
основном, появятся в совершенно других семьях, о кото-
рых вы ничего не знали.
То же самое с преступностью. Вы можете делать с эти-
ми преступниками все, что угодно, но в следующем поко-
лении преступники вырастут в других семьях, о которых
вы ничего подобного и думать не думали. А это значит,
что все ваши меры бессодержательны. Нельзя отсечь "пло-
хую" часть популяции. Не знаю, может быть, вы не это
имели в виду?
В. Иванов: Я практическую "евгенику" (в смысле эли-
минации неугодных) наблюдал в Китае с 49-го по 52-й
год. Там был принят закон,
согласно которому каждый, совершивший какое-нибудь
преступление: от кражи коробка спичек до, я не знаю че-
го, массового убийства, подлежал без суда и следствия
публичной казни путем расстрела. А представители всех
предприятий, всех трудовых коллективов должны были при-
сутствовать на этом акте казни в поучение себе и дру-
гим. Я поехал на практику, и у меня по дороге лопнул
ремешок от часов, когда я через два дня возвращался, то
часы мои на лавочке, на вокзале, так и лежали. Никто их
не тронул. Так что радикальные меры могут быть очень
эффективными. Я правда, не знаю, как у этих воришек,
детишки такие же вороватые сделались или нет?
В. Ситников: Многовековая практика устрашения прес-
тупников, как известно, показала, что она недостаточно
эффективна. Поэтому евгенические меры вполне оправданы.
И они вовсе не предполагают усиления карательных санк-
ций, скорее наоборот.
В. Борзенков: Мне кажется, это все-таки область ме-
дицинской генетики.
Е. Гинтер: Да просто медицины.
В. Ситников: Я уже говорил о содержании термина ев-
геника. Для меня евгеника - это некая сверхзадача, гло-
бальная проблема общества, которая решается разными ме-
тодами, в том числе и теми, которые использует меди-
цинская генетика. Главное, чтобы исправлялись негатив-
ные эффекты патологической наследственности.
В. Иванов: В поколениях. Если не в поколениях, это
уже не евгеника, а как говорят "евфеника" - улучшение
признаков.
В. Ситников: Да, и в поколениях тоже, потому что та-
кая коррекция предполагает отбор (пренатальная диагнос-
тика, прекращение беременности), т. е. изменение часто-
ты мутантных генов в популяции и, следовательно, забо-
леваемости в поколениях. Этой же задаче служит и гено-
терапия.
И. Силуянова: Значит, вы считаете, что если нынче
существует Институт судебной психиатрии, то возможно
существование некоего института судебной генетики?
В. Ситников: Может быть, создавать институт судебной
генетики пока и не следует, но иметь лаборатории или
отделы такого профиля при НИИ судебной психиатрии бе-
зусловно имеет смысл. Не исключено, что и региональные
медико-генетические консультации должны тесно сотрудни-
чать с криминалистами. Государство, движимое страхом
перед растущей преступностью, вынуждено усиливать свою
борьбу, подключая к этому процессу и генетиков. Значит,
можно надеяться, аппарат исследования будет совершенс-
твоваться к обоюдной пользе.
Е. Брызгалина: Хотелось бы затронуть вопрос о том,
почему оживился интерес к евгенической тематике? Евге-
ника возникла во времена Галь-тона как естественная на-
ука. И требования к критериям, к результатам, к методам
проведения исследований предъявляются, исходя из этого
ее статуса. Действительно, если естествознание ориенти-
ровано на получение объективного знания и оперирование
с объектами, с одной стороны, как с механизмами, где
целостность создается только как перекомбинация
элементов, а с другой стороны, как с организмами,
где целое превалирует над частью, то тогда евгеника, а
вслед за ней и медицинская генетика, несомненно, при-
надлежат к естественным наукам.
Исследователь, приверженный естественнонаучной пара-
дигме, оперирует с генотипом как с неким механизмом. И
программа "Геном человека" нацелена на то, чтобы "раз-
делить" и "изучить". Всем, наверное, помнятся слова Ге-
те о том, что если кто-то хочет изучать что-нибудь жи-
вое, сначала его убивает, а потом разделяет на части...
Успехи естествознания на этом пути обнадеживали нас-
только, что такой подход распространили и на человека.
Однако существует и другой вектор, который идет не
изнутри науки, а извне. Альтернативой естественнонауч-
ному подходу выступает гуманитарная наука, имеющая дело
не с объектом, а с явлением, которое обладает статусом
ценности. Ценность - это не то, что существует, а то,
что значит, имеет значение. Мне кажется, что суть евге-
нической проблемы - это попытка, с помощью категории
ценности, соединить объективистское знание о механизмах
живого с гуманитарной проблемой целостности человека.
Из-за размытости границ возникает большое проблемное
поле, поэтому ученые и философы пытаются очертить сферу
применения знания, исходя из оценки его результатов.
Взять те же тесты IQ. Сегодня уже никто и не вспомина-
ет, что изначально они создавались, чтобы определить
или предсказать академическую успеваемость детей. И
только после того, как эта изначальная посылка была
снята, о тестах стали говорить как о прямой возможности
диагностики интеллекта.
Также и с преступностью. Ставя вопрос о генетической
детерминации преступного или антисоциального поведения,
мы как бы сводим проблему к тому, можно ли и каким об-
разом найти ген или группу генов преступности. Но, мне
кажется, в евгенике и медицинской генетике более оправ-
дан способ построения знания по типу биологических объ-
ектов, когда отдельные части имеют смысл только будучи
включенными в целое. Мы слишком мало знаем о наследс-
твенных факторах, о влиянии среды, чтобы выставлять од-
нозначные требования к тем ценностям, которые задают
критерии отбора, отражая ценностные идеалы общества.
Евгеника, таким образом, оказывается своего рода монс-
тром, который пытается соединить ветви познания, изна-
чально нацеленные на разные вещи.
В. Иванов: Мне импонируют ваши рассуждения, я бы
только чуть-чуть их продлил. Для евгеники как отрасли
знания и отрасли человеческой деятельности человек не
только простая система и не только сложная система, а
система иерархически организованная, в которой можно
вычленить отдельные элементы, поддающиеся естественно-
научному анализу и интерпретации. И с ними легко управ-
ляться. Как только касаешься интегральных характерис-
тик, попадаешь в эту зону неопределенности, зону, кото-
рая лежит между гуманитарной деятельностью человека и
его естественнонаучным знанием.
В. Спицын: Человечество делится, как известно, на че-
тыре основные расы. Каждая из них, в свою очередь,
включает более мелкие расы, этнические группы.
Каждая раса имеет свои критерии красоты, эталоны ха-
рактера, темперамента. Поэтому как выбирать методы для
искусственной селекции - с точки зрения японца, или
негра, или европейца? Как тут быть?
Е. Брызгалина: В евгенике, по-видимому, главное -
попытка придать некий статус человеку и произвести са-
мооценку этого статуса.
В. Иванов: Человеку не как личности, а как самопод-
держивающейся в поколениях системе, так как она сущест-
вует.
Е. Брызгалина: Но нельзя отнять у человечества и от-
дельного человека имманентное стремление к идеалу, в
том числе и телесному.
В. Спицын: У каждого этноса свой идеал. А каков иде-
ал в целом?
Е. Брызгалина: Этот идеал существует как возможное,
на него изначально не распространяются строгие запреты.
В. Иванов: Здесь уже и эстетика начинает примеши-
ваться.
Е. Гинтер: А вообще-то это интересно: мифологическое
единство человеческого существа, и как легко это единс-
тво может быть разрушено. Действительно, на чем оно ба-
зируется? Мы все чаще вылавливаем из этой комплексной
системы, называемой человеком, отдельные гены и узнаем,
как они работают, но это все равно не дает представле-
ния о системе в целом. И наследственные болезни, я бы
сказал, никогда не раскрывают сущность признаков, к ко-
торым они имеют непосредственное отношение. Когда мы
имеем дело с любым из наследственных заболеваний, ска-
жем, с фенилкетонурией, которая приводит к умственной
отсталости, и даже когда знаем все, что ген фенилкето-
нурии из себя представляет и что он делает, на самом
деле это почти ничего не дает для понимания, как же
формируется нормальный интеллект.
Такой вопрос время от времени всплывает: если мы уз-
наем, как действует патологический ген, узнаем ли мы
что-нибудь о нормальном процессе? Некоторые считают,
что, может быть, нормальный процесс вообще течет иначе,
а ген в нормальном состоянии участвует совсем в других
процессах. Это, наверное, такая крайняя точка зрения,
однако, иногда мы видим, что ген должен вроде бы рабо-
тать в этой системе, а он почему-то не работает, хотя
патологические эффекты есть.
Е. Брызгалина: Вот еще одна сторона проблемы. Объект
евгеники - популяция, а человек в обыденной жизни восп-
ринимает всю евгеническую проблематику лишь через себя:
насколько это мне опасно, насколько это мне полезно и
т. д. Работая со студентами, я постоянно сталкиваюсь с
тем, что даже люди с образованием, пусть школьным био-
логическим, не могут правильно употреблять конкретные
научные понятия, а тем более оперировать популяционными
и статистическими закономерностями, не перенося знания
об общем (на уровне популяции) на индивидуального чело-
века.
А. Акифьев: Это дефекты нашего образования, не бо-
лее. Преподаватель должен объяснять это в школе и в ву-
зе. Я много раз сталкивался с такими вещами.
Е. Гинтер: Это довольно трудно сделать, и тому есть
объективные причины. В 1978 г. я был на генетическом
конгрессе в Берлине. В это же время в Германии проходил
антигенетический конгресс. В Германии до сих пор очень
сильны даже не антиевгенические, а антигенетические
настроения, что связано исключительно с практикой, с
евгенической практикой в Германии.
А. Акифьев: С расовой гигиеной.
Е. Гинтер: Да, они боятся, что это вдруг может пов-
ториться. Боятся, что их будут обвинять еще неизвестно
сколько лет или даже поколений в геноциде. Что они ис-
пользовали геноцид, опираясь практически ни на что.
В. Иванов: Тогда достаточно было произвольно декла-
рировать, что они опираются на научно-генетические зна-
ния. Достаточно декларации, которую приняли на веру.
Общество ведь легковерно в этом смысле.
Е. Гинтер: Что же касается переноса популяционных
закономерностей на индивидуальный уровень - это дейс-
твительно сложная проблема. И она встречается, можно
сказать, каждый день в нашей работе. Когда речь идет о
сложно наследующихся признаках, а опираться можно толь-
ко на популяционный риск, мы, вообще-то говоря, стоим
перед довольно сложной задачей и пытаемся сделать все,
чтобы ее конкретизировать.
Е. Брызгалина: Но понятия о качестве жизни, о конеч-
ном результате так различны. Насколько каждый человек
должен быть готов поступиться чем-то своим или соотнес-
ти свои представления с тем, что требуется обществу,
что предлагает наука...
Е. Гинтер: По-видимому, каждый отдельный человек
этого сделать и не может, и мы ему предложить особенно
ничего не можем. Можем только сказать: вероятность то-
го, что у тебя родится ребенок с таким-то заболеванием,
- скажем с расщелиной губы и неба, - 6%. Как он должен
относиться к этим процентам? Тот, кто напуган, а это
зависит исключительно от характера, кому это кажется
очень страшным, просто прекращает рожать детей. Кто не
пугается, продолжает, как будто ничего ему и не грозит.
Конечно, это - не евгеника, а индивидуальная консульта-
ция индивидуальной семьи. Но по идеологии, в каком-то
смысле, подход евгенический.
Речь идет о нашей невозможности перенести популяци-
онный риск на отдельного человека и сказать, что конк-
ретно его ожидает, если заболевание сложное, природу
которого мы не знаем и нет уверенности, что узнаем в
ближайшее время. Когда же дело касается просто наследу-
ющихся заболеваний, природа которых известна, то уже
есть какие-то возможности, и их круг постоянно расширя-
ется, а теоретически они должны стать реальными просто
в ближайшее время, что мы этого человека можем промар-
кировать и сказать, какая у него судьба.
А. Акифьев: Как давний и постоянный сторонник евге-
ники, разумеется не селекционной, я начал бы с того,
что, как известно, у человека есть три ипостаси: биоло-
гическая, социальная и духовная.
В. Иванов: Последняя у нас тут пока почти не прозвуча-
ла.
А. Акифьев: Да, не прозвучала, а между тем, она есть
и принадлежит исключительно человеку. Больше ни одному
виду животных. Социум муравьев устроен весьма сложно,
но на протяжении миллионов лет он совершенно не изме-
нился. Человек же за значительно более короткий проме-
жуток времени, за 10 тыс. лет., прошел путь от жизни в
пещерах до путешествия на Луну - вот особенность чело-
века. У человеческого социума есть история, где дейс-
твуют законы иного ранга, отличные от биологических, но
развитие индивидуума начинается с чисто биологического
явления - оплодотворения. Спермий - эта изумительно
сконструированная ампула с ДНК - входит в яйцеклетку.
Даже не ампула, а только ее содержимое. И все. Но не-
редко сын, который никогда не видел своего отца, похож
на него не только внешне, тембром голоса, мимикой, жес-
тами, но и чертами характера. Таким образом, в момент
оплодотворения генетический аппарат является связующим
звеном между всеми тремя ипостасями человека.
Действительно, необычайно сложная проблема - переход
от генов к поведению. Вроде бы все согласны, что есть
гены, от которых зависит поведение, но в руках их никто
не держал так, как, допустим, гены, кодирующие гемогло-
бин и многие другие продукты - таких известно уже мно-
гие сотни. Но это не значит, что генов поведения нет.
Ричард Докинз в своей книге "Эгоистичный ген" [3] при-
водит очень простой пример. Тонет человек, мимо него
проходят двое: один подаст руку помощи, другой - нет.
При прочих равных условиях, пишет Докинз, это может
быть обусловлено аллельным состоянием гена, т. е. нали-
чием у этих двоих разных форм одного и того же гена,
влияющего на поведенческие реакции.
Я уверен, что гены поведения будут открыты. И безус-
ловно, многие черты социального, а, может быть, и ду-
ховного облика человека будут поняты в таком триединс-
тве, замкнутом через гены. Я человек верующий и считаю,
что гены созданы Богом, но не будем сейчас углубляться
в эту проблему.
Почему из-за евгеники столько споров? Думаю, потому,
что в начале XX века она приняла селекционный метод
(других тогда не было), который природе человека совер-
шенно чужд, этике человеческой тоже чужд. И всей исто-
рии человечества и всей культуре. Не говоря уже о том,
что осуществлять масштабную селекцию, имея гетерозигот-
ных носителей, как тут неоднократно подчеркивалось, -
абсолютно бессмысленное дело. Однако евгенический се-
лекционный метод воспроизводился много раз, начиная хо-
тя бы от уже упоминавшейся Спарты, где мальчиков, пред-
положительно непригодных к военной службе, сбрасывали
со скалы вместе с их генами. Закон о стерилизации был
принят в 29 штатах США, в Скандинавских странах, в Анг-
лии, в Эстонии. И он не пошел. На Западе.
А вот в Советском Союзе подобная история произошла,
только со знаком минус. Это, правда, моя личная точка
зрения, но я считаю, то, что произошло у нас в годы со-
ветской власти и привело к исчезновению,
физическому или в эмиграции (а для генетики это аб-
солютно одно и то же) трети жителей России, было отбо-
ром, направленным против элиты общества. Свидетельств
более чем достаточно, начиная с "Архипелага Гулаг".
Уничтожено слишком много соотечественников, и поэтому,
хотя отбор был направлен против полигенных признаков,
он привел к нынешнему плачевному результату. Если до
революции у среднего жителя нашей страны некий показа-
тель социальной активности, своего рода аналог коэффи-
циента интеллекта, был равен 10, то сейчас он где-то
около 5.
Гениальность, как полагают, обусловлена уникальным
сочетанием определенных генов, и вероятность рождения
гения невелика. Как утверждал В. П. Эфроимсон, за всю
историю человечества можно насчитать всего около 700
гениев. Если убить одного, тем более всех национальных
гениев, ущерб для нации огромный, для генофонда же этой
нации - практически никакой. Однако картина резко изме-
нится, если уничтожить всех или даже большинство людей,
несущих отдельные компоненты генетической программы ге-
ниальности, другими словами, широкую элиту общества.
Поэтому я сделал вывод, возможно, спорный, что мно-
гие наши беды обусловлены именно кризисом генофонда.
Действительно, ведь поставщиком элиты в первую очередь
было дворянство, которое и уничтожено примерно на 90%.
Но еще страшнее был террор против крестьянства. Наибо-
лее многочисленная крестьянская элита, так называемые
"кулаки", уничтожена почти полностью. Им на смену приш-
ли люмпенизирован-ные слои, среди которых было много
маргиналов - лиц с пограничной между нормой и патологи-
ей психикой, алкоголиков и т. д. Эти союзники пролета-
риата потом, размножившись, заполнили города. Речь, ко-
нечно, не идет об отдельных гражданах, но если говорить
о популяциях, то именно так и было. С моей точки зре-
ния, этот противоестественный отбор привел к тяжелому
кризису, который мы сейчас переживаем.
Что нас ожидает, сказать довольно трудно, но показа-
тели очень тревожные. В частности, по интеллектуальным
тестам наша молодежь занимает 53-е место в мире, не го-
воря уже о крайне низкой производительности труда, не-
конкурентоспособности продукции на мировом рынке и т.д.
Все это плохо, но еще хуже то, что, в сущности, мы на-
ходимся в состоянии отсутствия выбора. Приходим к изби-
рательным урнам и не знаем, за кого голосовать. Я своим
студентам говорил еще во времена хасбулатовских съез-
дов: "Хотите посмотреть, что такое генетическая антиэ-
лита, включите телевизор".
Почему же постоянно возрождается интерес к евгенике?
Есть еще одно определение евгеники, которое мне очень
нравится: комплекс мероприятий, направленных на оптими-
зацию генофонда в целях долголетия, здоровья и процве-
тания человечества. Вот, если так определить евгенику,
то в центр ее внимания действительно становится чело-
век, и не только с его группами крови и болезнями (а
болезни - очень важная вещь), но и с тем, что называет-
ся психикой.
Человек, как ни одно из высших млекопитающих, способен
к убийству себе подобных. Более того, он может планиро-
вать убийства заранее и в массовых масштабах. Это уни-
кальная особенность человека - первый элемент челове-
ческой несвободы. Есть и другие, например страх смерти,
который ни одно животное не осознает так, как человек,
т. е. как потерю мира. Или чувство голода, которое зас-
тавляет человека идти на любые унижения, менять соци-
альное поведение. Ну, и ряд других подобных вещей, зас-
тавляющих вспоминать слова Кестлера о том, что природа
"схалтурила" в момент создания человека, допустила
"конструкторский просчет".
Религия это объясняет по-своему: грех передается че-
рез семя Авра-амово. Но ведь семя Авраамово - это опять
же вещь, при всей символике, вполне конкретная. Это ДНК
в спермии и в яйцеклетке и больше ничего.
Попытки как-то все исправить, сделать человека луч-
ше, освободить его, всегда предпринимались. К слову го-
воря, и большевики, прийдя к власти, провозгласили, что
главная их цель - создание нового человека. Они прек-
расно были к этому подготовлены, к сожалению, и русской
интеллигенцией тоже. А для создания нового человека,
как однажды сказал любимец партии Николай Бухарин, все
методы пригодны, включая расстрелы. Вот расстрелами
большевики и занялись.
Сейчас интенсивно развивается генная инженерия, и
она обещает не селекционные методы коррекции генотипа.
Не нужно никого убивать, стерилизовать, не нужно запре-
щать браки. Все на добровольной основе. И хотя для ме-
ня, например, горизонты применения генной инженерии в
качестве метода коррекции генофонда намного отодвину-
лись по сравнению с предсказанным Артуром Кларком 2025
годом, когда-то это все-таки в каком-то смысле, навер-
ное, будет возможно.
Еще совсем недавно я думал, что ведь есть же люди,
которые не способны убить ни при каких обстоятельствах.
И надо просто найти в популяциях такие генетические
программы, которые полностью блокируют способность к
убийству (или, скажем, страх смерти), расшифровать их и
провести соответствующую коррекцию генофонда. И это бу-
дет, действительно, каким-то выходом. Но теперь я по-
нял, что, скорее всего, ошибался. Покуда наш общий ге-
нофонд содержит "гены зла", сделать всех гуманными,
знающими, нравственными невозможно. На Земле нет и, на-
верное, никогда не будет для этого условий. Всегда най-
дутся люди, которые выступят, тайно или явно, против и
смогут этому воспрепятствовать. Удивительно, но как бы
в самом генофонде заложен запрет на его коррекцию.
Это хорошо согласуется с христианской религией. Для
того нам и дана свобода выбора, наш конформизм, если
хотите, чтобы мы могли прийти к Богу сознательно, а не
каким-то искусственным, сциентистским путем. Лишь осоз-
нанный, достойный человека путь действительно может
приблизить его к постижению смысла жизни.
Поэтому сейчас, мне кажется, будущее позитивной ев-
геники в постепенном улучшении человека сначала только
по медицинским показателям. Это поле деятельности, ко-
торое достойно человека и которое
не вырвет его из нормального исторического процесса.
Можно называть это медицинской генетикой, но дело не в
названии. "Евгеника" - очень хороший термин. "Евгений"
значит "благородный". Более точно назвать эту науку, с
моей точки зрения, невозможно.
В. Иванов: Вместе с тем, приходится-то понимать ее
так, как она сложилась, как была определена ее создате-
лями и практикой исторической. Можно, конечно, это сло-
во начать применять под другое понятие, трансформиро-
вать. Но старое все равно останется.
А. Акифьев: Я противник излишнего расширения смысла
терминов, но для евгеники сделал бы исключение. Все-та-
ки, как наука она развивается, и многое изменилось со
времен Гальтона.
Е. Гинтер: Есть некоторые исторические события и,
может быть, социальные, которые, действительно, можно
рассматривать как евгенические. Например, существует
много статей, особенно Филипченко в этом деле участво-
вал, о том, каким образом войны сказываются на измене-
нии генофонда. Я сейчас вспоминаю одну, по-моему, тоже
в "Русском евгеническом журнале" опубликованную, в ко-
торой анализировалось, что происходило с французами
после наполеоновских войн. Поскольку гренадеры, по
большей части, погибли в этих войнах, а они отбирались
по физическим данным, то средний рост французов на про-
тяжении еще, кажется, трех-четырех поколений был ниже,
чем до начала войн. Но потом вернулся к норме.
Поэтому я и говорю, что вообще генофонд нужно расс-
матривать прежде всего с точки зрения сохранения его
разнообразия. Не количества, а именно разнообразия. Да,
видимо, то, что происходило в СССР на протяжении доста-
точно долгого времени, можно рассматривать как геноцид
против своего народа. И это должно было привести к из-
менениям, хотя их никто не изучал. Однако все равно со
временем должно восстановиться исходное разнообразие
фенотипов и появиться, в том числе, и фенотипы "добро-
порядочности". Потому что с разнообразием генов ничего
существенного не должно было произойти. И через ка-
кое-то время все разнообразие генотипов должно вернуть-
ся. В количественном даже отношении, не только в ка-
чественном.
В. Иванов: Мендель с Морганом сделали свое дело. Е.
Гинтер: Должны сделать свое дело.
А. Акифьев: Да, надежда есть. Я вспоминаю разговор с
моим учителем Николаем Петровичем Дубининым на ту же
тему. Он сказал: "Ведь во время монгольского нашествия
тоже пострадала элита, воины в первую очередь. А Кули-
ковскую битву выиграли?" - "Да, но через семь поколе-
ний!" То есть, я хотел сказать, что ближайшие перспек-
тивы не очень радостные, хотя у нас остается достаточно
большая популяция.
Кстати, было бы, наверное, разумно преподавать, до-
пустим, на историческом факультете биологию и, в част-
ности, генетику человека, психологию и психопатологию.
Такие всесторонне образованные люди и в истории, воз-
можно, смогли бы найти что-то совершенно новое. Вот Лев
Николаевич Гумилев, например, считал, что он нашел там
нечто новое, хотя историки с этим вряд ли согласятся.
Что же касается генетики,
то теории "мутаций", ведущих к "пассионарности", может
удивиться даже третьекурсник.
В. Иванов: И я о нем вспомнил. Это была довольно на-
ивная попытка переноса понятий по аналогии.
С. Полубинская: Я сначала не хотела, но не могу
смолчать..., конечно, по поводу того, как "лечить"
преступность. Вы читали когда-нибудь уголовный кодекс?
Только список, перечисление преступлений, из которых
складывается преступность? Если сравнить действующий
уголовный кодекс и сталинский, например, то можно уви-
деть, как меняется преступность. Преступность не есть
нечто раз и навсегда установленное, в ее определении
многое зависит от политической воли, от правящего режи-
ма, от обстановки в государстве. Питирим Сорокин, в
частности, проводил исследование уголовных законов, су-
ществовавших в истории, начиная с древних "варварских"
"правд" до кодексов европейских государств XX века.
Всего преступлений оказалось более тысячи, но из кодек-
са в кодекс переходило чуть более десятка.
Преступность - не просто социальное явление, это со-
вокупность социальных явлений. Если можно было бы так
легко с ней разобраться, наверное, человечество уже ре-
шило бы эту проблему. Думаю, что и для общества не
очень полезны идеи о том, что преступность генетически
предопределена, что она есть своего рода болезнь и что
преступников можно лечить. Как юрист я просто категори-
чески не могу с этим согласиться. Не говоря уже о пра-
вах человека при подобном подходе. Каждый человек, в
том числе преступник, все же человек, личность. И прес-
тупниками людей зачастую делает и делало само общество.
Конечно, мы не можем сегодня сбрасывать со скалы,
скажем, детей, рожденных больными людьми. Этот груз не-
сет общество, и если есть возможность найти причину бо-
лезни и лечить ее - да, конечно, это надо делать. Но
браться за социальные явления... Ну, допустим, сегодня
вы всех вылечили. А завтра перепишут кодекс и преступ-
ным будет считаться что-либо другое. И кого лечить тог-
да? Вопрос, впрочем, риторический.
В. Ситников: Однако он адресован, по-видимому, мне.
Не знаю, возможно я не очень понятно говорил, но как
раз главная моя мысль в том, что именно генетика и мо-
жет участвовать в решении социальных проблем. Причем
речь шла о группе генетически детерминированных состоя-
ний, которые сопровождаются определенными аномалиями
поведения, скажем, высокой агрессивностью. Было бы
странно, если бы я столь упрощенно понимал проблему.
Более того, скажу, что, по-моему, начинать борьбу с
преступностью надо с анализа генетической конституции
тех, кто призван контролировать соблюдение законности и
правопорядка. Существует еще Гальтоном подмеченная осо-
бенность выбора профессии - лица с патологическими
склонностями выбирают такую работу, которая позволяет
реализовывать эти склонности с наибольшей полнотой. Все
мы знаем случаи особой жестокости блюстителей порядка.
Нередко это выражение садистического комплекса, за ко-
торым стоит ущербная личность. И это тоже генетика.
С. Полубинская: Да, но с другой стороны, психопато-
логия - разве это всегда со знаком минус, всегда плохо?
А та же Жанна д'Арк, а тот же Петр I? А Наполеон, кото-
рый наверняка нес в себе этот компонент агрессивности?
Разве абсолютно точно доказано, что человек с подобным
набором качеств обязательно станет преступником? Кроме
того, психических больных среди преступников в целом не
больше, чем вообще среди населения.
Если бы мы знали наверняка, точно бы предсказали,
что да, завтра этот парень стукнет кого-то топором, на-
верное, можно было бы как-то вмешаться, но мы же не мо-
жем такого предсказать. И почему он попал в подобную
ситуацию, совершил преступление, а не стал замечатель-
ным боксером или военачальником. Это ведь не генетика,
вернее, не столько генетика, сколько нечто совершенно
другое. И, к сожалению, это другое - общество.
А. Акифьев: Таких признаков, в формировании которых
не участвовали бы гены, нет. Иначе нужно отказываться
от хромосомной теории наследственности. Но при опреде-
лении признака существует другое понятие - "норма реак-
ции", т.е. диапазон изменчивости признака, контролируе-
мого данным геном в варьирующих условиях среды. Это как
раз то, о чем вы говорите. Тут каждый раз надо знать
конкретно, о чем идет речь.
В отношении преступности очень много генетических
свидетельств, и самое главное из них, конечно, близне-
цы. Этого никто никогда не отрицал. Исследования близ-
нецов проводятся с начала XX века, накоплен огромный
материал, совершенно достоверный. Известно, что сущест-
вует 70% конкордантности, совпадения, в преступном по-
ведении (в случаях тяжелой и рецидивирующей преступнос-
ти) между однояйцевыми близнецами и 28% между разнояй-
цевыми. Эти вещи трудно объяснить какими-нибудь другими
причинами, кроме генетических. Причем, достаточно много
случаев, когда отсутствует влияние одного близнеца на
другого, прямое влияние. Вплоть до анекдотических ситу-
аций, когда следователь, разговаривая с медвежатником,
спрашивает, как он работал, и тот ему рассказывает,
повторяя в точности все, что делал его брат, который
уже три года находится в заключении. Так вот. В дейс-
твительности, проблема очень сложная. Я-то считаю, что
преподавание генетики в вузах юридического профиля тоже
необходимо, и оно когда-нибудь будет.
Е. Гинтер: Проблема сложная и, вместе с тем, с точки
зрения уголовного кодекса не очень сложная, по-моему.
Очевидно, что мы не знаем, и неизвестно, будет ли ког-
да-нибудь возможность узнать конкретные гены, которые
однозначно делали бы человека преступником. Следова-
тельно, возможность стать преступником - событие веро-
ятностное. Другими словами, какая-то вероятность стать
преступником есть у каждого человека, только у одного
она больше, у другого - меньше. И этих различий, чтобы
кого-то осудить, а кого-то не осуждать, недостаточно,
конечно.
У этой проблемы есть и другая сторона - неоднознач-
ность определения разных признаков, достаточно сложно
наследующихся одним
и тем же генотипом. Были работы, начатые еще в 30-х
годах и продолжавшиеся вплоть до 70-х, когда сначала
отбирали людей по какому-то определенному признаку
(скажем, шизофреников), а потом смотрели, что делается
у них в семьях по разным другим признакам, по заболева-
емости, к примеру. Выяснилась такая интересная вещь: в
семьях больных шизофренией накапливается значительно
больше талантливых людей, причем среди близких родс-
твенников. Из чего следует, что можно, конечно, бороть-
ся с шизофрениками, но если будешь бороться через гено-
типы, это может привести к тому, что в обществе потеря-
ется очень полезная часть разнообразия. Это давно из-
вестная вещь.
В. Иванов: Гениальность и помешательство.
А. Акифьев: У Ломброзо "Помешательство и гениаль-
ность". В этой книге масса подобных примеров, но в кон-
це концов автор приходит к совершенно определенному вы-
воду: не следует думать, что гениальность - обязательно
какое-то психическое отклонение.
В. Иванов: У него все это написано интересно, логич-
но, но умозрительно.
Е. Гинтер: В рассуждениях о евгенике мы вообще часто
сбиваемся на умозрительные рассуждения, потому что об-
ласть сложно наследующихся признаков действительно во
многом пока остается для нас умозрительной или по край-
ней мере вероятностной.
Я хотел бы еще несколько слов сказать о тех делах,
которыми занимается Виктор Алексеевич и которые можно
было бы в каком-то смысле назвать (не то, чем он зани-
мается, а следствия из его работы) антиевгеническими.
Это еще один поворот в нашей дискуссии. Речь идет о ге-
нетических аспектах профессиональных заболеваний. Гене-
тикой профпатологии занимаются в мире достаточно широ-
ко, и уже установлено, что одни люди более подвержены
профзаболеваниям, другие - менее. Есть и возможности
генетического тестирования, в ряде случаев мы заранее
со стопроцентной уверенностью можем утверждать, что у
этого человека разовьется заболевание. Однако такое
тестирование вызывает резкое неприятие в обществе:
вдруг результаты станут известны, скажем, работодателю.
С. Полубинская: В отношении таких людей неизбежно
возникнет дискриминация.
Е. Гинтер: Да, это жуткая дискриминация. Хотя здесь
как раз возможны, условно конечно, какие-то евгеничес-
кие мероприятия. Скажем, человек предрасположен к раз-
витию заболевания, шанс заболеть, если он попадет на
данное производство, составляет 20:1 - достаточно вы-
сок. Казалось бы, нужно ему воспрепятствовать. Но за-
падное общество совершенно откровенно не приемлет тако-
го подхода. Хотя отдельному человеку, как правило, важ-
но знать о существовании такого гена, который вызовет у
него или у его потомства развитие заболевания. Другими
словами, возникает вопрос о судьбе человека, о возмож-
ности проявления личности и о свободе занимать любое
место на Земле. Это в каком-то смысле и не евгеника.
В. Иванов: Евгеникой это станет, если будет отра-
жаться на вероятности оставления потомства.
А. Акифьев: Несколько лет назад я предложил такой
термин "социо-биологический мониторинг", как раз для
подобных вещей. Это комплекс мер по определению соот-
ветствия какого-то общественного или государственного
мероприятия биологической природе человека. Сюда входит
многое. Вот, например, недавно у нас в лаборатории за-
кончена работа по изучению воздействия разных доз ради-
ации на человека. Людей можно условно разделить на две
группы: одна - большая, члены которой реагируют на
действие малых доз радиации таким образом, что стано-
вятся более устойчивыми к большим, - принцип гомеопа-
тии. Люди в другой группе такой способностью не облада-
ют. Таким людям с плохими защитными реакциями, конечно,
нельзя работать в условиях повышенной радиации.
Или другой пример. Установлено, что у жителей южных
пустынных районов под действием солнечных лучей выраба-
тываются так называемые "белки теплового шока", защит-
ные белки, предотвращающие перегрев организма. Причем
эти белки у южан вырабатываются быстрее, уровень их вы-
ше и присутствие продолжается дольше, чем у северян.
Следовательно, без специальной проверки северяне в пес-
ках Туркмении служить в армии не должны.
В. Спицын: Это генетико-экологическй мониторинг. А.
Акифьев: Я имел в виду не только экологию. Или, скажем,
БАМ. Сколько там болезней, связанных именно с тем, что
европейцы и сред-неазиаты просто не могут жить в таких
климатических условиях. Есть на нашей планете два ост-
рова, равных по площади: Куба и Исландия. В Исландии
самый высокий уровень жизни в Европе, а население - 450
тыс. человек. На Кубе живут совсем по-другому, но 12,5
млн. В. Иванов: Вот вам и евгеника.
А. Акифьев: Да. И таких вещей много, например, соот-
ветствие возраста и заболеваний, ну, и т.д. К сожале-
нию, я не читал книгу "Коло-колообразная кривая" и
смотрю сейчас на нее с большим соблазном, но читал ог-
ромную рецензию в какой-то французской газете и помню
один из выводов авторов: деньги, которые тратятся на
программы помощи неграм, имеющим заведомо низкий IQ,
уходят как вода в песок. Совсем как у нас. Поэтому мно-
го всяких программ предлагается сократить. В общем, это
все вещи, которые нужно обсуждать спокойно, памятуя о
том, что расистские выводы, как правило, делаются не
учеными, а политическими спекулянтами.
В. Иванов: Здесь очень опасно упрощение. Можно прий-
ти к анекдотической ситуации: лечили, лечили от желту-
хи. Умер. На вскрытии оказалось - китаец.
А. Акифьев: Между прочим, по сути дела, биологичес-
кой основой всех прав человека является генетическое
разнообразие. 0,15% человечества - однояйцевые близнецы
с одинаковыми генотипами, все же остальные имеют раз-
личные генотипы, которые изначально определяют
уникальность каждой личности и на которые мы пока воз-
действовать не можем.
В. Иванов: Селекционеры имеют дело с чистыми линия-
ми, с чистопородными стадами, с чистосортовыми культу-
рами. А мы-то все, в массе своей, дворняжки. Не дворя-
не, а дворняжки, метисированные до крайности.
Е. Гинтер: Теоретически такая возможность - копиро-
вать человека - ведь она существует. Коль скоро можно
дробить яйцо много раз или клонировать клетки, значит,
можно получать и клоны абсолютно одинаковых людей.
А. Акифьев: На одном капустнике у американских гене-
тиков был такой лозунг: "Не хотим быть клонами!"
Е. Гинтер: Сегодня еще трудно представить, как будет
развиваться синтетическое направление генетики и соз-
даст ли изучение геномов разных видов живых существ
достаточную основу для искусственного конструирования
жизнеспособных геномов хотя бы бактерий, не говоря уже
о более сложных организмах. Пока наука не располагает
для этого достаточным объемом даже эмпирических знаний.
Однако это, конечно, не мешает ставить такие, может
быть, и не совсем корректные вопросы: а если действи-
тельно нам удастся использовать достижения генетики в
евгенических целях? Не придем ли мы в итоге к созданию
искусственного человека путем соединения искусственным
образом подобранных генов? И совершим акт творения, по-
сягнув на запретное. Впрочем, акт творения произойдет и
в том случае, если удастся искусственным путем создать
геном и на его основе сколь угодно простой живой орга-
низм.
В. Иванов: Вобщем, как ни крути, получается, что че-
ловек - триединое существо. Триединство тела, души и
духа. Неприкосновенная Божья тварь, наделенная свободой
выбора и лично ответственная за все свои поступки, за
все содеянное словом, делом или помышлением.