Итак, Arktos имеет смысл более глубокий и явно
указывает на Север, в Арктиду (не совпадавшую с совре-
менной Арктикой, а просто означавшую Северную террито-
рию). Вполне возможно, что эллины, переселившиеся на
Балканы, назвали новую страну в память о былой Прароди-
не. Наподобие того, как первооткрыватели новых земель и
первопоселенцы новых местностей в сравнительно недавнее
время давали наименование в честь старых земель и горо-
дов: Новая Зеландия, Новый Орлеан, Новый (Нью)-Йорк и
т.д.
На северное местоположение Перво-Аркадии указывает
и древнеаркадский космогонический эпос, сохранившийся в
герметических текстах. Здесь упоминается былая жизнь
аркадцев в условиях долгой северной ночи, непрерывно
длящейся месяцами, когда "ночь непрестанно текла, не
сменяясь дня появленьем". Оказавшись в Средиземноморье,
аркадцы -- выходцы из Аркта -- не забыли о приполярных
особенностях дня и ночи, хотя и не могли дать этому фе-
номену правильного объяснения. Согласно аркадской мифо-
логии, именно Гермес, а не кто-то другой, является ро-
доначальником всего человечества.
На Аркадию перенесен был и эпитет "счастливый" в
память о счастливой Гиперборее-Арктиде, истинной родине
Гермеса. Именно эта страна не раз поминается в поздней-
ших герметических текстах, но уже в связи с послепотоп-
ными временами, когда Север в результате мировой ка-
тастрофы оказался скованным льдом и Аркт стал имено-
ваться "ледовитым". Гермес знал об этом:
Знал, что бесплодна там почва, корой ледяною пок-
рыта,
И неспособна взрастить человеческий род...
Не так было раньше, когда Гермес сначала вместе с
Зевсом, а затем в одиночку занимался созданьем Вселен-
ной. В герметических текстах, обильно цитируемых Ф.Ф.
Зелинским, Гермес так и именуется -- "Устроитель Все-
ленной". Вот лишь некоторые из его деяний:
...Сын всеродителя Зевса
Первым эфир лучезарный, чудесную света обитель,
В дивное двинул вращенье вокруг обновленной приро-
ды.
Этим он создал небесную твердь; в украшение небу
Создал он семь поясов; к поясам этим семь он прис-
тавил
Духов-властителей звезд, что блужданием рок нап-
равляют,
Плотно, один под другим, поясами друг друга каса-
ясь
И загорелись повсюду на тверди небесной светила.
А посреди, на устоях он землю воздвиг нерушимы,
Землю стезею наклонной он оси скрепил неподвижной,
Что от палящего юга ведет к ледовитому Аркту.
Здесь он рекой-океаном сухой материк опоясал
Бешеной, вечно мятежной, меж двух половин его
вдвинув
Средний залив, что с заката до дальних пределов
востока
Тянется, сильной плотиной высоких брегов укреплен-
ный,
Так вокруг суши -- сестры необъятной тесьмой раз-
лилася
Влага, блуждающих волн и ветров вековая обитель;
Ось же земную с обоих концов оба полюса давят...
Сыну своему Гермесу Зевс обязан личным спасением и
сохранением власти над миром. Это случилось, когда
Гея-Земля в отместку за избиение Олимпийцами ее детей
Гигантов произвела на свет еще одно чудовище -- змеено-
гого и змеерукого исполина Тифона. По другой версии его
матерью была Гера: в отместку за рождение Афины без
своего участия Гера решила отомстить Зевсу и обратилась
за помощью к свергнутому Крону, тот дал ей два яйца,
оплодотворенных собственным семенем; в результате в мир
явился Тифон. Его ужасная голова касалась звезд, огром-
ные крылья затмевали Солнце, из глаз полыхало пламя, а
из глотки летели огненные камни. При виде огнедышащего
чудища, олицетворяющего необузданную природную стихию,
Олимпийские Боги бросились бежать и укрылись в Египте,
где каждый превратился в какое-либо животное: Зевс -- в
барана, Аполлон -- в ворона, Дионис -- в козла, Гера --
в белую корову, Артемида -- в кошку, Афродита -- в ры-
бу, Арес -- в вепря, Гермес -- в ибиса и т.д. (так эл-
лины объясняли происхождение древнеегипетского зверо-
морфного пантеона; в действительности же здесь называ-
ются древние, по большей части доиндоевропейские, тоте-
мы). Тифон настиг Зевса и в поединке сумел отобрать у
владыки Олимпа его ритуальное оружие -- кремневый серп,
им когда-то был оскоплен Уран-Небо (еще одно явное на-
поминание о древнекаменном веке). Тифон одолел Кронида
(единственный случай такого рода), связал его, вырезал
сухожилия на ногах и бросил в глубокую пещеру. Каза-
лось, власти Богов-Олимпийцев пришел конец. Но нет --
Гермес хитростью выкрал Зевсовы сухожилия, спрятанные в
медвежью шкуру, вживил их отцу, и воспрянувший Зевс
сразил Тифона молниями и навсегда низвергнул его под
Землю. С точки зрения обосновываемой здесь полярной
концепции происхождения мировой цивилизации эта история
интересна еще и тем, что, по мнению исследователей, Ти-
фон является персонификацией Севера (Роберт Грейвс113)
и титаном (Макс Мюллер114), так как этимологически наи-
менования Титан и Тифон тождественны.
Действительные смысловые и этимологические корни
наименования Арктики-Аркта-Арктиды (а также Аркадии)
кроются в доиндоевропейских глубинах. Слово аrка в
санскрите -- один из синонимов Солнца и Бога Солнца
(кроме того, означает еще: "луч"; "гимн", "песнопение",
"певец"). Следовательно, и Арктика (Аркт) и Аркадия по
своему первоначальному смыслу -- Страна Солнца (Подсол-
нечное царство русских сказок и легенд). Приполярная
страна -- Арктика запомнилась нашим доиндоевропейским
предкам прежде всего как царство света и Солнца. Древ-
неиндийское (ведийское) и санскритское происхождение
названия Арктики -- лишнее подтверждение теории Б.Тила-
ка о полярной прародине индоевропейцев. Итак, греческое
слово arktikos означает "северный", а санскритское сло-
во arka означает "солнечный". Археология смысла как
комплексный метод исторического анализа приводит к не-
оспоримому выводу: на начальном этапе расчленения индо-
европейской языковой и культурной общности понятия "се-
верный" и "солнечный" были тождественными. Корневая ос-
нова "арк" имеет еще один глубокий смысл. В латинском
языке arcanum означает "тайна", arcanus -- "тайный",
"скрытый", а в культовом и религиозном плане -- "сокро-
венный", "таинственный", "хранимый в тайне". Все тот же
корень "арк[т]", уводящий и в Арктику, и к Гермесу, ес-
ли вспомнить, что тайное знание, оставленное Гермесом,
именуется "арканы", Великие арканы Таро. Тайное совме-
щено с нордическим. Арктика -- это всегда тайна.
Русские былины -- кладезь народной памяти. В них
отражены все основные вехи русской истории и предысто-
рии. Еще в прошлом веке бушевали нешуточные страсти
вокруг вопроса о смысле былин, источниках их происхож-
дения и событиях, в них отображенных. В веке нынешнем
страсти понемногу улеглись. Под воздействием вненаучных
факторов в учебниках, энциклопедиях, справочниках,
большинстве монографий и популярных книг как-то сама
собой утвердилась обедненно-односторонняя точка зрения,
согласно которой былины так называемого киевского цикла
(за исключением разве что сказаний об архаичных богаты-
рях -- Святогоре, Волхве Всеславьевиче и Микуле Селяни-
новиче) отражают исторический период от крещения Руси
равноапостольным князем Владимиром до татаро-монголь-
ского нашествия, а былины так называемого новгородского
цикла воспроизводят в эпической форме повседневную
жизнь разных народных слоев той же и еще более поздней
эпохи. На самом деле не так все просто. События послед-
него тысячелетия (начиная с Владимира Святого и даже
Олега Вещего), угадываемые в былинах, -- всего лишь об-
рамление, фон да еще позднейшие дополнения сказителей,
вовсе не ведавших, что истинное содержание былин отно-
сится ко временам на порядок более ранним, включая как
предысторию самого русского народа, так и предысторию
тех протославянских, протогерманских, протокельтских,
протогреческих, протороманских и т.п. протоплемен, ког-
да все они находились в составе постепенно распадающей-
ся индоевропейской этнической, языковой и культурной
общности.
Данный тезис можно проиллюстрировать на примере
смысловой реконструкции некоторых классических и, каза-
лось бы, совершенно бесспорных образов, таких, напри-
мер, как былинный князь Владимир Красное Солнышко. Счи-
тается чуть ли не само собой разумеющимся, что в крас-
носолнечном князе народ опоэтизировал крестителя Руси
Владимира Святого, присовокупив к нему некоторые черты
Владимира Мономаха. Достижения и выводы таких выдающих-
ся отечественных мифологов, как А.Н.Афанасьев, Ф.И.Бус-
лаев, П.А.Бессонов и другие, при этом, как правило, иг-
норируются. Между тем еще в прошлом веке было совершен-
но определенно установлено, что во многих былинах можно
выявить несколько исторических пластов, и самый древний
из них уходит в глубины общеиндоевропейского прошлого.
Это как раз нагляднее всего и видно на примере анализа
образа князя Владимира, данного Федором Ивановичем Бус-
лаевым (1818 -- 1897) в его классическом труде "Истори-
ческие очерки русской народной поэзии и искусства". Бе-
зусловно, нет никакого сомнения, что былинный Владимир
Красное Солнышко на завершающем этапе развития данного
образа присовокупил многие черты двух стольнокиевских
князей. Но сделано было это на уже имевшейся устойчивой
фольклорной основе. Таким первичным и древнейшим ядром,
как установил Буслаев, является архаичный образ древ-
неславянского и древнерусского Волота Волотовича, фигу-
рирующего в качестве ведущего "вопрошателя" уже в русс-
ком мифологическом компендиуме, именуемом Голубиная
книга, а впоследствии расщепившегося на былинных героев
Волхва Всеславьевича (легендарного Вольгу) и Владимира
Красное Солнышко115.
Волот -- древнерусское слово, означающее "вели-
кан". В конечном счете данный мифологический образ яв-
ляется общемировым и восходит к сказаниям разных наро-
дов об исполинах, некогда населявших Землю. Как и у
них, у русского Волота обнаруживается также и космого-
нический аспект, в чем нетрудно убедиться при лингвис-
тическо-смысловом анализе имени Владимир, в котором за-
кодированы древнейшие представления о великанах-воло-
тах. Древнерусская форма имени -- Володимир. Волот
здесь фигурирует в превращенном виде: перед звуком --
согласный "т" заменился на "д". А первоначально было --
Волот Имир. Имир -- гигантский вселенский великан скан-
динавских сказаний, из его расчлененных частей был соз-
дан весь Мир (понятие "мир" как раз и содержится в име-
ни Имир). Вот как повествуется об этом в Младшей Эдде:
"Сыновья Бора убили великана Имира... Они взяли Имира,
бросили в самую глубь Мировой Бездны и сделали из него
землю, а из крови его -- море и все воды. Сама земля
была сделана из плоти его, горы же из костей, валуны и
камни -- из передних коренных его зубов и осколков кос-
тей... Из крови, что вытекала из ран его, сделали они
океан и заключили в него землю. И окружил океан всю
землю кольцом, и кажется людям, что беспределен тот
океан и нельзя его переплыть"116.
В русской мифологической традиции отзвуки этого
сюжета однозначно просматриваются в стихах о Голубиной
книге, где все богатство видимого мира истолковывается,
как части некоего космического Божества:
Белый свет от сердца его.
Красно солнце от лица его,
Светел месяц от очей его,
Часты звезды от речей его... 117
Другой вариант Голубиной книги (всего их известно
около тридцати) имеет следующее продолжение с учетом
христианизированной "правки":
Ночи темные от дум Господних
Зори утрени от очей Господних,
Ветры буйные от Свята Духа.
Дробен дождик от слез Христа,
Наши помыслы от облац небесных,
У нас мир-народ от Адамия,
Кости крепкие от камени,
Телеса наши от сырой земли,
Кровь-руда наша от черна моря118.
Общеиндоевропейская корневая основа, закрепившаяся
в древнескандинавском имени Имир, обнаруживается и в
современном русском слове "имя", а также в глаголе
"иметь". Этот корень содержится в имени древнеиранского
первочеловека Йимы. По иранским преданиям, Йима -- соз-
датель мировой цивилизации, спасший человечество от по-
топа, обрушившегося на Землю после жесточайшей зимы.
При Йиме в подвластных ему странах восцарил "золотой
век", красочно описанный Фирдоуси в "Шахнаме". Но в
конце жизненного пути Йиму, как и великана Имира, ждало
расчленение: он был распилен пополам собственным бра-
том-близнецом.
Таким образом, не подлежит сомнению, что некоторые
общие для древних индоевропейцев космогонические предс-
тавления преломились впоследствии и в древнеиранском
Йиме, и в древнескандинавском Имире, и в древнерусском
Волоте Имире (Владимире). Эпитет последнего -- Красное
Солнышко -- практически представляет собой калькирован-
ное воспроизведение мифологических представлений древ-
них арийцев о Красносолнечном Боге Сурье, а вовсе не
является результатом всенародной любви, выразившейся
якобы в ласкательном прозвище киевского князя, ни в од-
ной летописи не зафиксированного. Знаменательно и не
случайно также, что в миропонимании древнерусского че-
ловека представление о Волоте ассоциировалось с титаном
Кроном. "Крон гигант бе, рекше человек волот", -- чита-
ем в одном из Азбуковников XVII века.
Выявление и раскрытие архаичных пластов в структу-
ре русского эпоса ни в коем случае не принижает само-
бытность и полнокровность его героев. Смешно было бы, к
примеру, отрицать центральную роль в устном народном
творчестве колоритного образа Ильи Муромца. К тому же
известно, что у него был реальный прототип среди деяте-
лей Киевской Руси. Еще в XVI веке иностранные путешест-
венники описывали разрушенную киевскую церковь, где
когда-то была гробница знаменитого богатыря -- сподвиж-
ника Владимира Святого, жившего в X веке. Правда, мно-
гие оспаривают конкретную пространственно-временную
привязку этих сведений, исходя из того, что Православ-
ная церковь 19 декабря (по старому стилю) отмечала "па-
мять преподобного отца нашего Ильи Муромца, в двенадца-
том веке бывшего", мощи которого покоятся в Антониевой
пещере Киево-Печерской лавры119. В настоящее время му-
мия былинного богатыря находится там же. Совсем недавно
украинские ученые произвели ее вскрытие и тестирование.
Было установлено, что захоронение относится именно к
ХII веку. Судмедэкспертиза подтвердила также, что при-
мерно до 33 лет русский исполин "сидел сиднем", страдая
редкой болезнью гипофиза (акромегалический синдром), не
позволявшей ему ходить. А погиб Илья, скорее всего, от
удара копья в сердце: в этой части сохранился характер-
ный продольный след.
Все сказанное, однако, не означает, что цикл пре-
даний об Илье Муромце сложился на пустом месте. Стоит
пристальней приглядеться -- и тотчас же проступает
пласт более древних архаичных воззрений. Первым актом
становления Ильи Муромца как святорусского богатыря
(после пролога исцеления его каликами перехожими) было
воспреемствование силы и получение благословения на
жизненные и ратные подвиги от старейшины богатырского
пантеона великана Святогора. Прежде чем отправиться в
Киев ко двору князя Владимира, Илья держит путь на Се-
вер, в Каменную страну, где живет Святогор. В прозаи-
ческом пересказе былины, по записям П.Н.Рыбникова,
край, где повстречались два русских богатыря, поимено-
ван Сиверными (то есть Северными) горами120. По некото-
рым версиям имя набольшего богатыря звучит как Свето-
гор. Да и горы, где он обитает, названы Светлыми121. В
старинных памятниках северной Новгородской Руси (XIV --
XVII вв.) под словом "камень" подразумевали горы вообще
и Уральский хребет -- в частности. Все это лишь усили-
вает аргумент в пользу северного места действия былин
Святогорова цикла.
Акт передачи силы и старшинства от Святогора к
Илье носит ритуально-мистический характер: Святогор ле-
жит в каменном гробу, из которого ему уже не суждено
подняться (что, как уже говорилось, полностью совпадает
с сюжетной линией мифа о смерти Осириса), и в этот мо-
мент "пошла из него да пена вон". При помощи этой таин-
ственной "пены" и совершился акт передачи силы от одно-
го богатыря к другому:
Говорил Святогор да таково слово:
-- Ты послушай-ко, крестовой ты мой брателко!
Да лижи ты возьми ведь пену мою,
Дак ты будешь ездить по Святым горам,
А не будешь ты бояться богатырей,
Никакого сильнего могучего богатыря.
Пребывание Ильи на Святых (Светлых) горах было
достаточно продолжительным. Богатыри много и плодотвор-
но общались:
Ездили они по щелейкам [щелейки -- "скалы" --
В.Д.],
Разъезжали тут оны да по Святым горам,
Ездили оны по многу времени,
Ездили оны да забавлялись...122
Один из Святогоровых эпизодов заслуживает особого
внимания: Святогор знакомит Илью со своим отцом, таким
же исполином -- только слепым ("темным"). Ему даже бо-
язно было подать руку. Потому-то Святогор и посоветовал
"крестовому брателку" протянуть отцу не руку, а раска-
ленный кусок железа. Старик спокойно схватил железо,
сдавил и проговорил: "Крепка твоя рука, Илья. Хорош ты
богатырек!"123 Впоследствии Илья еще раз навестит сле-
пого старика-волота по просьбе умирающего Святогора,
чтобы получить от отца "вечное прощеньице". Но в данном
случае нас интересует, так сказать, интерьер первой
встречи Ильи с отцом Святогора. Где можно раскалить ку-
сок железа? Есть только одно пригодное место -- кузни-
ца. Следовательно, Святогор и, тем более, его безымян-
ный отец (в некоторых былинах содержится намек на его
имя -- Колыван, несомненно восходящее к имени доиндоев-
ропейского Солнцебога Коло-Коляды), причастны к священ-
ному месту многих древних мифов -- волшебной кузнице и
ее обитателям -- ковачам, свирепым и негостеприимным --
как характеризовал их Прометей у Эсхила, очерчивая нес-
частной беглянке Ио путь с Севера на Юг. Такие древней-
шие кузницы воссоздаются и в одном архаичном древне-
русском заговоре, где поминается фольклорный коррелят
Гипербореи -- Остров Буян: "На море на Окияне, на ост-
рове на Буяне стоят три кузницы. Куют кузнецы на четы-
рех станках".124
Сакральная кузница почти что роковым образом при-
вязана к циклу былин о Святогоре, о чем свидетельствует
также и сказание о его женитьбе. Текст сохранился толь-
ко в прозаическом пересказе; в нем место действия поде-
лено между Сиверными (Северными) горами, где находится
волшебная кузница, Поморским царством, где живет невес-
та богатыря-волота (на Севере оно может располагаться
только на берегу Ледовитого океана или его морей), и
Святыми (Светлыми, то есть Подсолнечными) горами, где
живет сам исполин. А начинается сказ со знаменитой
встречи Святогора с Микулой Селяниновичем и его сумоч-
кой переметной. Хранилась в ней тяга земная, да не да-
лась она Святогору: как ни тужился великан -- не смог
даже приподнять той сумы. Захотел он тогда узнать про
свою судьбу и что ему на роду написано. Микула предска-
зывать ничего не стал, но зато подсказал, что надобно
делать. Далеко на Северных горах "под великим деревом"
(отголосок мировой легенды о Космическом древе) стоит
кузница, в ней кузнец-провидец кует два тонких волоса и
знает все про судьбу каждого (знаменитый общеславянский
всезнающий Дед Всевед). Добрался Святогор до вещего ко-
вача, тот ему все и поведал. В Поморском царстве найдет
богатырь свою суженую, она вот уже как тридцать лет
"лежит в гноище", покрытая коростой. Нашел Святогор ту
страдалицу -- тело от струпьев, что "кора еловая". По-
думал: "На что нужна такая жена". Ударил ее мечом в
грудь и ускакал. Хорошо, что денег не забыл оставить. А
девица тем временем очнулась и превратилась в неописуе-
мую красавицу. На деньги, оставленные вероломным жени-
хом, разбогатела и поплыла "по славну по синю морю" к
"городу великому" на Светлых горах, где и нашла Свято-
гора. Тот ее не узнал, но тотчас же влюбился, и в уроч-
ный час стала красавица его женой. А как повел богатырь
новобрачную к супружескому ложу да увидал шрам-рубец от
своего же меча, то сразу обо всем догадался и, главное,
понял: не уйти никуда от своей судьбины125.
Кузнецы, по древней мифологической традиции, как
правило, наделены космогоническими чертами. Классичес-
кий пример -- северный ковач Ильмаринен из карельских
рун и финских песнопений, соединенных впоследствии в
связный и литературно обработанный текст "Калевалы".
Как и небесные кователи других мифологий, Ильмаринен
выковывает небесный свод, звезды, солнце, месяц, а так-
же плуг и меч. Многие события карело-финского эпоса
происходят в далекой и таинственной северной стране
Похьеле -- одновременно и враждебной героям, и средото-
чия всех культурных и материальных благ. Аналогия между
небесным кузнецом Ильмариненом и сюжетной линией "Илья
Муромец -- отец Святогора" не случайна. Не случайна и
созвучность имен Илья -- Ильмаринен. Последнее -- от
финского ilma -- "воздух", "небо". Первое -- христиани-
зированное имя библейского происхождения; от имени про-
рока Илии, означающее "мой Бог" и восходящее к другим
именам древних семитских Богов: угаритский Илу (также
звали и древнейеменского верховного Бога), финикийский
Крон -- Эл и др. По-аккадски, например, в "Эпосе о
Гильгамеше" ilu также означает Бог. Данный корень фигу-
рирует и в индоевропейской мифологии: Ила -- ведийская
Богиня жертвенного возлияния и молитвы, Иллуянка --
хеттский дракон, победивший Бога грозы, и др. Наконец,
нельзя не заметить, что в исконном названии легендарной
Трои -- Илион присутствует все тот же корень "ил".
Итак, совершенно очевидно, что корневая основа
"ил" имеет фундаментальное значение в индоевропейской,
финно-угорской и семитской мифологии и восходит к той
эпохе, когда между соответствующими протоэтносами, их
языками и культурами не существовало непроходимой гра-
ни. Представляется достаточно вероятным, что образ
русского былинного богатыря Ильи Муромца как раз и сов-
местился с более древним мифологическим героем, древнее
имя которого оказалось созвучным новому христианизиро-
ванному имени. Во всяком случае, углубленный лексичес-
кий и смысловой анализ свидетельствует в пользу такого
предположения. Кто был этот древний герой? Какой куль-
туре принадлежал? Какие напластования отделяют его от
современной эпохи? Возможно, дальнейшие изыскания дадут
ответы на поставленные вопросы.
Кстати, прозвище знаменитого русского богатыря,
как оно представляется нынешнему поколению читателей и
слушателей, вовсе не является каноническим. Уже упоми-
навшийся выше польский путешественник Эрих Лассота, ко-
торый побывал в XVI веке на месте захоронения Ильи, на-
зывает его Моровлянином. В ряде былинных записей он
именуется Муриным или Муровичем, что еще в прошлом веке
крайне озадачивало исследователей былевого эпоса. Ныне
не подлежащим сомнению считается объяснение прозвища
Ильи от названия города Мурома, в окрестности которого
расположено село, где родился русский богатырь. Это --
явно позднейшая версия, "отредактированная" каликами
перехожими. Если же идти в глубь веков с учетом зафик-
сированных неканонических прозвищ Ильи, то придется
принять во внимание, что город Муром поименован так по
самоназванию финно-угорского племени муромы, жившего в
тех краях. Но в основе этого этнонима лежит корень
"мур", имеющий наидревнейшее происхождение и в одних
языках означающий "море", а в других языках "траву".
Отсюда русская "мурава", а от нее -- "муравей", имеющий
в том числе и тотемную значимость (вспомним описанное
Аль-Массуди языческое славянское капище с изваянным
идолом в виде старца, окруженного муравьями, а также
легендарный народ мирмидонян -- дословно "муравьиные",
-- который их вождь Ахилл привел с Севера к стенам
осажденной Трои). Наконец, в основе основ обнаруживает-
ся все тот же доиндоевропейский корень mr, давший жизнь
и названию вселенской горы Меру, и египетским пирами-
дам, и емкому русскому слову "мир", и множеству анало-
гичных слов в других языках.
Высказанные соображения во многом относятся и к
другим героям русского эпоса. Павел Николаевич Рыбников
(1831 -- 1885) -- один из первооткрывателей неисчерпае-
мого мира северных былин -- предполагал, что даже самые
простые и житейски приземленные герои русского фолькло-
ра в действительности имеют древнейшее происхождение,
уходящее в индоевропейскую и доиндоевропейскую культур-
ную и мифологическую общность. Так, Рыбников считал,
что Соловей Будимирович много древней Ильи Муромца. Вы-
ше было уже проиллюстрировано: так оно на самом деле и
есть. Множество убедительных аргументов в пользу арха-
ичности основных героев русского былевого эпоса привел
известный деятель отечественной культуры Владимир Ва-
сильевич Стасов (1824 -- 1906). Проанализировав целый
ряд малодоступных русскому читателю иностранных источ-
ников, он на конкретных примерах доказал, что корни
большинства персонажей русских былин уходят к самым ис-
токам мировой культуры и истории. Например, хрестома-
тийная фигура удалого новгородского купца Садко, кото-
рого постоянно пытаются принизить до заурядного ушкуй-
ника периода феодальной раздробленности Руси, на самом
деле родственен героям древнеиндийского эпоса, а также
легенд тибетцев, индонезийских даяков и индейцев Север-
ной Америки, где развивался мотив встречи с Морским ца-
рем, искупительной человеческой жертвы и т.п.126.
То, что Садко -- древнейший мифологический персо-
наж, подтверждает и былина, где он действует совместно
со Святогором, более того, Святогор живет у Садко купца
богатого и именно от него отправляется в свой последний
смертный путь (См.: Онежские былины, записанные
А.Ф.Гильфердингом, т.2, No119). Вывод, однако, В.В.Ста-
сов делает более чем странный и не вяжущийся с его пат-
риотической позицией: все русские былинные богатыри --
и старшие и младшие -- не самобытны, а заимствованы у
других народов, сопредельных с древней Русью (скажем, в
Илье Муромце Стасов усматривал главным образом черты
иранского богатыря, наподобие героев "Шахнаме" и поло-
женных в ее основу древних персидских сказаний). Но
здесь русский критик ошибался. Собрав и введя в научный
оборот Монблан нетривиальных фактов, он не сумел пра-
вильно их осмыслить. Искать заимствования чего бы то ни
было у кого бы то ни было в эпосе, фольклоре, мифологии
-- дело вообще довольно-таки бесперспективное. Правиль-
ным было бы говорить об общем происхождении и общности
в далеком прошлом всех языков, культур, верований, обы-
чаев, традиций, сказок, легенд и их персонажей.
Более плодотворный путь археологического анализа
былин избрал другой, уже упоминавшийся выдающийся дея-
тель отечественной культуры -- П.А.Бессонов, блестящий
филолог-славист, этнограф и фольклорист. Ему принадле-
жит издание самого полного до сих пор сборника русских
духовных стихов под названием "Калики перехожие" (М.,
1861 -- 1863), куда включено, помимо прочего, 16 вари-
антов Стиха о Голубиной книге. По поручению Общества
любителей российской словесности Бессонов выпустил в
свет былины и песни из собраний П.В.Киреевского и
П.Н.Рыбникова, что само по себе явилось крупнейшим со-
бытием в литературной жизни России. Оба издания Бессо-
нов снабдил собственными обширнейшими комментариями --
они-то и вызвали полное непонимание и резкое неприятие
(традиция эта по инерции сохраняется и по сей день).
Что же произошло? А дело все в том, что Бессонов попы-
тался отыскать корни русских былин и сказок в древнег-
реческой (в основном) мифологии. Например, у героев по-
пулярной сказки "Семь Симеонов" он отыскивает и демонс-
трирует функции Олимпийских Богов: Симеон-корабельщик =
морской владыка Посейдон, Симеон-вор = вороватый покро-
витель торговли Гермес, Симеон-всевидящий = провидец
Зевс, Симеон-стрелок = стрелометатель Аполлон127 и т.д.
-- настоящий Русский Олимп. Научная общественность и
читающая публика к такому повороту была не подготовле-
на, и концепция Бессонова попросту выпала из общей ли-
нии развития отечественной фольклористики и этнографии.
А жаль -- русский профессор во многом был прав, хотя
многие его гипотезы, действительно, оказались натянуты-
ми. Почти пророчески он предвидел: "...Русский народ, в
связи с прочими славянами, даже в остатках своего твор-
чества... передал повесть своего бытия доисторического
глубже, выразительнее и обильнее многих современных на-
родов Европы. Здесь всего ближе мы можем сравнить его с
Грециею. Вот достойное поле для тысячи будущих русских
мифологов и улика для настоящих..."128
Логика рассуждений Бессонова достаточно показа-
тельно раскрывается на примере анализа былинного образа
Чурилы Пленковича (на первый взгляд побочного и второс-
тепенного), с которым связаны два сохранившихся сюжета:
в одном случае он неожиданно появляется близ Киева, и
былина подробно описывает его богатство и молодечество;
в другом случае разудалый герой соблазняет молодую жену
старика Бермяты (Ерма) и платится за это своей собс-
твенной головой. Но Бессонова интересует не сюжет, а
необычное имя -- Чурила. Впрочем, корень "чур", лежащий
в его основе, в русском языке известен хорошо. Выше уже
подробно говорилось о гермах -- долговременных каменных
изваяниях, разбросанных по бескрайним просторам Евразии
от тундры до южных степей. Однако этносы, обосновавшие-
ся в лесных краях, использовали менее трудоемкий и об-
щедоступный материал для изготовления межевых и дорож-
ных знаков. Они вытесывались из дерева и назывались
Чурбаками. Этими обрубками стволов (чурбаками) обозна-
чались границы племенных и родовых владений. В перво-
бытном сознании славянороссов они получали магическое и
запретительное значение и кратко именовались "чурами".
В словаре В.Даля дается такая расшифровка данного сло-
ва: грань, граница, рубеж, межа, край, передел, мера
(наречие "чересчур", означающее "сверх меры", еще не-
давно писалось "через чур").
В седые времена уходит и заклинательный смысл сло-
ва "чур", когда с помощью его произнесения пытались от-
вести возможные неприятности: "чур меня!", "чур-чура!",
"чур не я!". В этих и других сакраментальных восклица-
ниях зафиксирована бессознательная вера в охранительную
силу и заступничество со стороны исчезнувшего Божества
-- символа меры и справедливого дележа. "Чур пополам!",
"Чур одному -- не давать никому!", "Чур вместе!" --
здесь уже явственно проступает имя того, в ком видели
гаранта справедливого раздела находки, добычи и т.п.
Имя этого древнего языческого Божества -- Чур
и оно является одним из русифицированных
прозваний эллинского Бога Гермеса. В системе древне-
русских и общеславянских верований Чур жил вполне са-
мостоятельной жизнью, лишь по функциям своим и смыслу
напоминая о том давно прошедшем времени, когда происхо-
дило первоначальное расщепление индоевропейских языков,
этносов и культур. П.А.Бессонов совершенно точно указы-
вал на несомненный факт сходства между русским заклина-
нием при объявлении личных прав на находку или добычу
-- "Чур вместе!" и его древнегреческим смысловым экви-
валентом, дословно переводимом как "Гермес общий!".
Между прочим, в старину у русских поморов "чурами" зва-
лись каменные отмели (другими словами, здесь просматри-
ваются "каменные корни" понятия "чур"). Кроме того, по
мнению специалистов-филологов, в древности слово "чур"
у восточных славян и болгар означало penis129, что рав-
нозначно первоначально-исконному смыслу итифаллического
культа Гермеса.
Итак, Чур семантически тождественен Гермесу. Все
это позволило выявить герметические мотивы в образе
русского песенно-былинного молодца Чурилы Пленковича.
Естественно, Чурила -- не прямая калька Бога Гермеса, а
всего лишь воспроизведение некоторых его наиболее ха-
рактерных черт -- как они сохранились в памяти народа и
трансформировались в беспамятстве поколений (то есть с
неизбежным искажением при устной передаче от старших к
младшим). В чем же проявляется герметическая сущность
русского былинного героя? Во-первых, в сохранившихся
представлениях о Гермесе (Яром Месяце) как летающем Бо-
ге. В разных вариантах былины о Чуриле можно встретить
такие характеристики:
Под ним травка-муравка не топчется,
Лазоревый цветочек не ломится...
Под пяты пяты воробей пролетел...
Эти и другие характеристики наводят на мысль, что
Чурила не ходит по земле, а летает невысоко над ней.
Во-вторых, герметические черты Чурилы проявляются в яр-
ко выраженной сексуальности данного образа (по аналогии
с Богом Возбужденного Фаллоса -- Гермесом и русским
Ярилой). Не могут отвести от Чурилы глаз ни молодые
женщины, ни старухи. Девушки аж мочатся под себя от
вожделения (при этом в оригинале употребляется крепкое
нецензурное выражение). Не устояла перед сексуальными
чарами Чурилы и сама княгиня Апраксия. Прохождение Чу-
рилы и его окружения перед восхищенной толпой вообще
весьма похоже на традиционное народное Ярилино шествие.
В-третьих, в былинах обнаруживаются черты Гермеса как
Лунного Бога. Терем Чурилы описывается следующим обра-
зам:
Да все в терему-де по-небесному,
Да вся небесная луна-де принаведена была...
В одном из вариантов именно былины о Чуриле пол-
ностью воспроизводится знаменитый фрагмент "чуда в те-
реме", процитированный выше. В-четвертых, постоянно
подчеркивается, что Чурила носит золотой колпак, похо-
жий на головной убор Гермеса; к тому же перед ним еще и
несут подсолнечник (это уже намек на ярильные особен-
ности). Есть немало и других штрихов.
Почему же не называется само имя Гермеса? Потому,
что в древнерусском миропредставлении оно претерпело
определенные изменения, в том числе и языковые. Кроме
того, подлинное имя эзотерического существа, тем более
Бога, по правилам магической и шаманской практики, не
обязательно должно было произноситься вслух: оно табуи-
ровалось, замещалось другим вербальным эквивалентом.
Впрочем, имя Гермеса все же всплывает в былине о Чури-
ле, но несколько неожиданным образом: старика-соперника
Чурилы, у которого тот соблазнил молодую жену, в разных
текстах зовут по-разному -- чаще всего Бермята или Пер-
мята, но в ряде случаев -- Ерма. Ерма (или Ермий) --
это русифицированное имя Гермеса. Отсюда и имя (точнее,
прозвище) завоевателя Сибири Ермака (символично и зна-
менательно, что имя всемирного покровителя путешествен-
ников досталось русскому землепроходцу).
Но почему же имя Гермеса расщепилось на два прямо
противоположных образа? Таковы перипетии устного народ-
ного творчества: память о доисторических временах дохо-
дит в искаженном, подчас неузнаваемом виде. Былое
представление о древнем герое может и раздвоиться (это
случается не так уж и редко и даже получило специальное
наименование -- дупликация), и, как эхо в горах, мно-
гократно повториться с разных сторон. Кроме того, учи-
тывая, что у большинства древних Богов (особенно у эл-
линских и египетских) бывало до нескольких десятков
прозваний (напомним, что только Гермес-Тот имел 170
разных имен), вполне уместно предположить, что сказан-
ное распространялось и на верования протославян --
прапредков русских. В этом смысле Чур мог бы быть ис-
толкован как Деревянный (Древесный, Лесной) Гермес,
точно так же, как Яр-Мес[яц] выступает Гермесом Лунным,
а Her[mes] -- Гермесом Фаллическим.
Память о гиперборейской Прародине русского народа
сохранилась не только в былинах. В середине прошлого
века записано предание о предках вятичей, поселившихся
по берегам одноименной реки еще в те незапамятные вре-
мена, когда, согласно легенде, на Руси не было царей и
князей, когда она управлялась своими родоначальниками.
Предводительствовал русскими переселенцами богатырь по
имени Оноха. Он и двенадцать его братьев построили го-
родище, а в нем -- большой дворец. Но пришельцы не были
первыми на Вятской земле. Здесь давно уже проживал бо-
гатырь Никулица с красавицей дочерью. К ней-то и посва-
тался Оноха. Никулица выдвинул коварные и заведомо не-
выполнимые условия: добыть "с закату" (т.е. от Солнца)
камней-самоцветов, что дают негасимый свет ночью и
днем. Оноха остался заложником, а его братья поскакали
догонять Солнце. Назад поспеть нужно было к утру --
иначе Оноху повесят (по другой версии -- посадят на
кол) и вороны его расклюют, а братья-богатыри окамене-
ют. К несчастью, так и произошло. Солнечные осколки-са-
моцветы братья раздобыли, но назад к двенадцатым пету-
хам не поспели и превратились в камни. Хитростью Онохе
удалось вырваться из плена, бежать вместе с названной
невестой в свой город-крепость. Однако и Никулица с
дружиной не дремал: на быстролетных крылатых конях бег-
лецов настигли и Оноху сожгли на том месте, где схвати-
ли, а кости закопали вместе с солнечными негасимыми са-
моцветами.
Такова вкратце канва легендарных событий, сочетаю-
щих и волшебную сказку, и былину, и глубочайшую архаику
Каменного века, летающих гиперборейцев, солнечный культ
и 12-месячный годовой цикл (12 братьев -- знаменитые
славянские 12 Месяцев). Пересказанный сюжет был чрезвы-
чайно популярен среди местного населения. Повсюду рас-
певали песню про богатыря Оноху -- ее наизусть знали
каждый крестьянский мальчик и каждая крестьянская де-
вочка, подчеркивал автор публикации в "Вятских губерн-
ских ведомостях" за 1861 г. No 1.
Кто же такой Оноха и к какому времени следует от-
нести его появление на территории, вплотную примыкающей
к Русскому Северу? Легенда наверняка восходит к отго-
лоску Каменного века -- Святогорову циклу русских ска-
заний, и богатырь Никулица -- вятский неидеализирован-
ный прообраз былинного Микулы (Никулы) Селяниновича. Но
есть ли в мировом фольклоре параллели для загадочного
Онохи? Есть! -- давным-давно определили исследователи:
русский Оноха -- никто иной, как ветхозаветный и апок-
рифический Енох (Энох).130 Оноха (или в более привычной
вокализации -- Аноха) -- в прошлом весьма распростра-
ненное на Руси имя, о чем свидетельствует фамилия мно-
гочисленных современных Анохиных. В народном истолкова-
нии "аноха" -- "простак", "недоумок" (см. Словарь Да-
ля). Вместе с тем в народе однозначно представляли, что
Аноха -- это библейский Енох Праведный, которого Бог
вознес на небо. В быту так и говорили -- Аноха-правед-
ник (известны и другие поговорки: "Время плохо -- стал
указчиком Аноха"; "Аноха Аноху, да впряг в соху" и
др.).