Летописное предание о крещении князя Владимира.  О
том, как крестился князь Владимир и как он крестил свой
народ,  на  Руси существовало много преданий.  Не помня
точных обстоятельств дела, одни рассказывали, что князь
крестился в Киеве;  другие указывали место его крещения
в городе Василеве (в 35 верстах от Киева); третьи гово-
рили, что он принял крещение в Крыму, в греческом горо-
де Корсуне (Херсонесе), после того, как взял этот город
у греков.  Лет сто спустя после крещения Руси летописец
занес в свою летопись такие предания об этом событии:  
     Пришли (говорит он [летописец] к  Владимиру  (968)
сначала волжские болгары,  похваляя свое магометанство,
затем немцы от римского папы,  затем хазарские евреи  с
проповедью своего закона и,  наконец, греческий философ
с православным учением.  Все они хотели привлечь Влади-
мира  к  своей  вере.  Он же выслушал их и всех отослал
прочь, кроме грека. С греком он беседовал долго, отпус-
тил его с дарами и почестями,  но пока не крестился.  В
следующем году (987) созвал Владимир своих советников и
рассказал им о приходе к нему проповедников,  прибавив,
что более всего его поразили рассказы греческого  фило-
софа  о  православной вере.  Советники дали мысль князю
послать в разные страны своих послов  посмотреть:  "кто
как  служит  Богу?" Побывав и на востоке,  и на западе,
послы попали в Царьград и были поражены там несказанным
благолепием греческого богослужения.  Они так и сказали
Владимиру, прибавив, что сами не хотят оставаться более
в язычестве,  познав православие. Это испытание вер че-
рез послов решило дело.  Владимир прямо  спросил  своих
советников:                                            
     "Где крещение  примем?"  А  они согласно ответили:
"Где тебе любо".  И вот в следующем,  988 году Владимир
пошел  с войском на Корсунь и осадил его.  Город упорно
сопротивлялся. Владимир дал обет креститься, если возь-
мет Корсунь, и действительно взял его. Не крестясь еще,
он послал в Царьград к царям-братьям Василию и Констан-
тину, грозя идти на них и требуя за себя замуж их сест-
ру Анну.  Цари сказали ему, что не могут выдать царевну
замуж за "поганого",  т.е.  за язычника. Владимир отве-
тил,  что готов креститься.  Тогда цари прислали в Кор-
сунь сестру свою и с ней духовенство,  которое крестило
русского князя и венчало его с царевной. Перед крещени-
ем  Владимир  заболел и ослеп,  но чудесно исцелился во
время самого таинства крещения.  Помирясь с греками, он
возвратился  с православным духовенством в Киев и крес-
тил всю Русь в православную греческую веру.            
     Таково сказание летописи. В нем, по-видимому, сое-
динились  в  одну  повесть разные предания:  во-первых,
предание о том, что Владимиру предлагали свою веру бол-
гары,  хазары, немцы и греки, пришедшие в Киев и жившие
в нем;  во-вторых,  предание о том,  что  Владимир,  не
только  пребывавший во тьме язычества,  но пораженный и
физической слепотой,  чудесно во время крещения прозрел
сразу и духовными и телесными очами, и, в-третьих, пре-
дание о том,  что для принятия греческой веры  Владимир
счел  нужным  осадить  греческий  город Корсунь,  чтобы
вместе с ним как бы завоевать и греческую веру,  приняв
ее рукою победителя.                                   
     Последнее предание было основано на действительном
походе Владимира на Корсунь.  В то время в Византийской
империи  произошло восстание войска под предводительст-
вом полководца Варды-Фоки.  Греческое правительство, не
располагая силами, искало помощи у киевского князя Вла-
димира.  Союз был заключен (987):  Владимир  соглашался
послать  свои войска в помощь Византии,  за что получал
руку греческой царевны Анны,  а  сам  обязался  принять
христианство.  Благодаря  русскому  вмешательству мятеж
был подавлен и Варда-Фока погиб  (988).  Но  византийцы
после победы не исполнили своих обещаний, данных Влади-
миру.  Тогда Владимир начал войну с греками,  осадил  и
взял  Корсунь  --  главный греческий город в Крыму -- и
настоял на исполнении греками договора. Он принял хрис-
тианство  и  получил  в супружество царевну (989).  Где
именно был он крещен и когда именно состоялось крещение
-- в 988 или в 989 г., -- точно неизвестно.            
     Возвратившись из  корсунского похода в Киев с гре-
ческим духовенством,  Владимир начал обращать киевлян и
всю Русь к новой вере.  Он крестил в Киеве народ на бе-
регу Днепра и его притока Почайны.  Кумиры старых богов
были  повергнуты наземь и брошены в реку.  На их местах
были поставлены церкви.  Так было и в  других  городах,
где  христианство  водворяли  княжеские наместники.  По
преданию,  новая вера распространялась мирно, за исклю-
чением немногих мест.  Так, в Новгороде пришлось приме-
нить силу.  В глухих углах (например,  у вятичей)  язы-
чество  держалось,  не  уступая христианской проповеди,
еще целые века; да и по всей стране старые верования не
сразу были забыты народом и сплетались с новым вероуче-
нием в пеструю смесь веры и суеверия.                  

     Последствия принятия Русью христианства           
     Внешнее устройство церкви в древней Руси. Крещение
Руси не следует представлять себе как простую  перемену
верований.  Христианство,  став господствующей религией
на Руси,  выразилось не только в проповеди и богослуже-
нии, но и в целом ряде новых установлений и учреждений.
Из Греции пришла на Русь иерархия:  в Киеве  стал  жить
русский  митрополит,  поставляемый  Константинопольским
патриархом;  в других городах были поставлены подчинен-
ные митрополиту епископы (на первых порах их было пять,
потом число их дошло до пятнадцати).  В Киеве и во всех
епархиях строились церкви и устраивались монастыри;    
     причты церквей  и  братия  монастырей  подчинялись
своему епископу,  а через него митрополиту. Таким обра-
зом  власть митрополита простиралась на всю Русь и объ-
единяла все духовенство страны.  Вместе с христианством
на Русь пришла письменность,  а с нею книжное просвеще-
ние.  Как ни слабо оно было на первых порах, оно все же
оказывало  могучее влияние на познавших его людей.  Бо-
гослужебные и священные книги принесены были на Русь на
доступном для всех языке -- славянском,  том самом,  на
котором изложили их славянские первоучители св.  Кирилл
и  Мефодий и их болгарские ученики.  Язык этих книг был
вполне понятен русским, и "книжное учение" было поэтому
не  затруднено.  Тотчас  по  крещении на Руси возникают
школы с учителями  священниками  и  появляются  книжни-
ки--любители  просвещения,  собиравшие и переписывавшие
книги.  Митрополит и вообще духовенство управляли и су-
дили подчиненных им людей так,  как это делалось в гре-
ческой церкви,  на основании особого  сборника  законов
Номоканона,  получившего  на Руси в болгарском переводе
название Кормчей книги.  В  этом  сборнике  заключались
церковные  правила  Апостольские  и вселенских соборов,
также гражданские законы православных византийских  им-
ператоров.  Церкви принадлежали земли, на которых духо-
венство и монастыри вели хозяйство  по-  своему,  руко-
водствуясь византийскими обычаями и законами,  устанав-
ливая такие юридические отношения к земледельцам, какие
были приняты в Греции.                                 
     Таким образом  на  Руси вместе с новым вероучением
появились новые власти, новое просвещение, новые законы
и суды, новые землевладельцы и новые землевладельческие
обычаи.  Так как Русь приняла веру из Византии,  то все
новое,  что  пришло вместе с верою,  имело византийский
характер и служило проводником византийского влияния на
Русь. Для того чтобы понять, как именно сказывалось это
влияние,  необходимо несколько ознакомиться с теми чер-
тами  общественного  быта  Руси в дохристианское время,
которые наиболее характеризуют первобытность  тогдашних
общественных отношений.                                
     Черты дохристианского быта русских славян.  По на-
шим понятиям,  государство,  в котором мы живем,  имеет
право  и  в  то же время обязанность карать виновных за
преступления и проступки и по возможности предупреждать
всякое нарушение порядка и права.  Вор или убийца отыс-
кивается и наказывается независимо от того,  просят  об
этом или не просят потерпевшие от него люди. В древней-
шее дохристианское время было не так.  Князья не  имели
ни склонности,  ни возможности вмешиваться в обществен-
ную жизнь и поддерживать порядок,  когда к ним не обра-
щалось за этим само население.  Преступление тогда счи-
талось  "обидою",  за  которую  должен  был  отплатить,
"отомстить" сам обиженный или его род. Человека защищал
не князь,  а свои близкие ему люди; за убитого "мстили"
отец,  братья, дяди, племянники. Обычай "кровной мести"
и вообще "мести"  был  так  широко  распространен,  что
признавался даже законом, как нормальное правило. Иначе
и быть не могло в таком обществе,  где княжеская власть
только что возникла, где князь был иноплеменником и был
окружен дружиной таких же иноплеменников-варягов. Напо-
добие  того,  как  варяжская  дружина  со  своим конун-
гом-князем составляла особое сообщество среди славян, и
самые славяне имели такие же особые союзы и сообщества.
Они жили или родами, или общинами;                     
     в других случаях они  сами  устраивали  дружины  и
торговые товарищества в городах.  Каждый человек,  при-
надлежавший к какому-нибудь союзу или входивший  в  ка-
кое-нибудь сообщество,  пользовался защитою рода, общи-
ны,  дружины,  товарищества,  и мало надеялся на князя,
потому  что  княжеская власть была еще слаба.  Лишенный
покровительства своих близких, прогнанный из какого-ли-
бо  сообщества  человек становился беззащитным,  потому
что никто не шел к нему на помощь;  его можно было,  по
старому  выражению,  "убита во пса место" -- и остаться
без всякого наказания и возмездия. Такие беспризорные и
беззащитные  люди назывались изгоями (от того же корня,
как и слово "гой":  "гой еси" значило: будь здрав, будь
жив);  изгои были как бы "изжитые",  выкинутые из жизни
вон люди.  Водном церковном уставе XII в.  дается такое
определение изгоям:  "Изгои -- трои:  попов сын грамоте
не умеет, холоп из холопства выкупится, купец одолжает;
а  се  четвертое  изгойство о себе приложим:  аще князь
осиротеет".                                            
     Родовой быт первоначально вел людей к обособлению.
Роды жили замкнуто, чуждались один другого и враждовали
один с другим. А между тем каждому роду было необходимо
со  стороны  добывать  невест для браков своих родичей.
Отсюда возник обычай добывать их насилием и  хитростью,
посредством "умычки" или увоза.  Впоследствии этот обы-
чай смягчился:  если невесту "умыкали", то по предвари-
тельному с ней уговору. В то же время возникли и другие
способы заключения брака:  жених мирно приходил за  не-
вестой  и  выкупал ее у рода,  уплачивая за нее "вено".
Кое-где,  там,  где нравы были мягче,  брак  заключался
ближе к нашим обычаям: невеста приезжала в дом жениха и
за ней привозили ее приданое.  Но так бывало, по словам
летописца,  только у полян. В прочих же местах семейный
быт отличался грубостью, тем более, что везде существо-
вал  обычай  многоженства.  Предание  говорит,  что сам
князь Владимир до крещения своего держался  этого  обы-
чая. Положение женщины в семье, особенно при многоженс-
тве,  было очень тяжело, о чем свидетельствуют народные
песни.  В них горько оплакивается судьба девушки, отда-
ваемой или продаваемой в чужой род.                    
     В языческое время на Руси было лишь одно сословное
различие: люди делились на свободных и несвободных, или
рабов.  Свободные назывались мужами, рабы носили назва-
ние челядь (в единственном числе холоп,  роба). Положе-
ние рабов,  очень многочисленных, было тяжко: они расс-
матривались  как рабочий скот в хозяйстве своего госпо-
дина.  Они не могли иметь  собственного  имущества,  не
могли  быть  свидетелями  в  суде,  не отвечали за свои
преступления.  За них  ответствовал  господин,  который
имел право жизни и смерти над своим холопом и наказывал
его сам, как хотел. Свободные люди находили себе защиту
в своих родах и сообществах; холоп мог найти себе защи-
ту только у господина;  когда же господин его  отпускал
на  волю или прогонял,  раб становился изгоем и лишался
всякого покровительства и пристанища.                  
     Таким образом  в  языческом   обществе   княжеская
власть не имела той силы и значения,  какое имеет госу-
дарственная власть теперь.  Общество делилось на самос-
тоятельные союзы, которые одни лишь своими силами охра-
няли и защищали своих членов.  Вышедший из своего союза
человек  оказывался  бесправным  и  беззащитным изгоем.
Семья,  при обычае многоженства,  умычки и покупки  не-
вест,  имела  грубый  языческий характер.  Рабство было
очень распространено и притом в тяжелой  форме.  Грубая
сила господствовала в обществе, и человеческая личность
сама по себе в нем не имела никакого значения.         
     Влияние церкви на  гражданский  быт.  Христианская
церковь, основанная на Руси князем Владимиром, не могла
примириться с таким порядком. Вместе с Христовым учени-
ем  о любви и милости церковь принесла на Русь и начала
византийской культуры.  Уча язычников вере, она стреми-
лась улучшить их житейские порядки.  Под влиянием хрис-
тианства отдельные лица из языческой среды  изменяли  к
лучшему свои взгляды и права, шли вслед Христу и являли
высокие примеры нравственной христианской жизни и  даже
подвижничества.  О самом князе Владимире предание гово-
рит, что он смягчился под влиянием новой веры, стал ми-
лостив  и ласков.  Среди дружины и земских людей появи-
лось много благочестивых христиан, почитавших церковь,.
любивших  книги и иногда уходивших от мирских соблазнов
в монастыри и в пустынное житье.  Через свою иерархию и
примеров  ревнителей  новой веры церковь действовала на
нравы и учреждения Руси. Проповедью и церковною практи-
кой она показывала, как надо жить и действовать в делах
личных и общественных.                                 
     Церковь старалась поднять значение княжеской влас-
ти.  Князей она учила, как они должны управлять: "восп-
рещать злым и казнить разбойников".  "Ты  поставлен  от
Бога на казнь злым, а добрым на милование", -- говорило
духовенство князю Владимиру, указывая ему, что князь не
может  оставаться  безучастным  к насилию и злу в своей
земле, что он должен блюсти в ней порядок. Такой взгляд
духовенство  основывало  на  убеждении,  что  княжеская
власть,  как и всякая земная власть,  учинена от Бога и
должна творить Божью волю.  Но так как "всяка власть от
Бога" и так как князь "есть Божий слуга", то ему надле-
жит повиноваться и его надлежит чтить. Церковь требова-
ла от подданных князя, чтобы они "имели приязнь" к кня-
зю,  не  мыслили  на него зла и смотрели на него как на
избранника Божия.  Очень грубо было воззрение языческой
Руси на князей,  как на дружинных конунгов, которые бе-
рут дань за свои военные услуги земле и  которых  можно
погонять, если они не угодны, и даже убивать (как древ-
ляне Игоря). Церковь всячески боролась с таким взглядом
и поддерживала авторитет князей,  смотря на них, как на
прирожденных и богоданных государей.  Когда князья сами
роняли  свое достоинство в грубых ссорах и междоусобиях
("которах" и "коромолах"), духовенство старалось мирить
их и учить,  чтобы они "чтили старейших" и "не пересту-
пали чужого предела". Так духовенство проводило в жизнь
идеи  правильного  государственного порядка,  имея пред
собою пример Византии,  где царская власть стояла очень
высоко.                                                
     Найдя на  Руси  ряд  союзов,  родовых и племенных,
дружинных и городских,  церковь образовала собою особый
союз  --  церковное общество.  В состав его вошло духо-
венство,  затем люди, которых церковь опекала и питала,
и, наконец, люди, которые служили церкви и от нее зави-
сели. Церковь опекала и питала тех, кто не мог сам себя
кормить:                                               
     нищих, больных,  убогих.  Церковь  давала  приют и
покровительство всем изгоям,  потерявшим защиту мирских
обществ и союзов.  Церковь получала в свое владение се-
ла,  населенные рабами. И изгои, и рабы становились под
защиту церкви и делались ее работниками. Всех своих лю-
дей одинаково церковь судила и рядила по своему  закону
(по Кормчей книге) и по церковным обычаям; все эти люди
выходили из подчинения князю и  становились  подданными
церкви. И как бы ни был слаб или ничтожен церковный че-
ловек,  церковь смотрела на него по-христиански --  как
на свободного человека. Для церковного сознания все бы-
ли братья во Христе,  и не было пред Господом ни  раба,
ни господина.  В церкви не существовало рабства:  рабы,
подаренные церкви, обращались в людей, лично свободных;
     они были только прикреплены к церковной земле, жи-
ли  на ней и работали на пользу церкви.  Таким образом,
церковь давала светскому обществу пример нового,  более
совершенного  и  гуманного устройства,  в котором могли
найти себе защиту и помощь все немощные и беззащитные. 
     Церковь затем влияла на улучшение семейных отноше-
ний и вообще нравственности в русском обществе.  На ос-
новании греческого церковного закона, принятого и подт-
вержденного  первыми  русскими князьями в их "церковных
уставах",  все проступки и преступления против  веры  и
нравственности подлежали суду не княжескому,  а церков-
ному.  Церковные суды,  во-первых, судили за святотатс-
тво,  еретичество,  волшебство, языческие моления. Цер-
ковные суды,  во-вторых, ведали все семейные дела, воз-
никавшие  между мужьями и женами,  родителями и детьми.
Церковь старалась искоренить языческие обычаи и нравы в
семейном  быту:  многоженство,  умыкание и покупку жен,
изгнание жены мужем,  жестокости над женами и детьми  и
т. п. Применяя в своих судах византийские законы, более
развитые,  чем грубые юридические обычаи языческого об-
щества,  духовенство  воспитывало лучшие нравы на Руси,
насаждало лучшие порядки.                              
     В особенности восставало духовенство против грубых
форм рабства на Руси. В поучениях и проповедях, в бесе-
дах и разговорах  представители  духовенства  деятельно
учили господ быть милосердными с рабами и помнить,  что
раб -- такой же человек и христианин,  как  и  сам  его
господин. В поучениях запрещалось не только убивать, но
и истязать раба. В некоторых случаях церковь прямо тре-
бовала у господ отпуска рабов и рабынь на свободу.  По-
лучая рабов в дар,  церковь давала им  права  свободных
людей  и  селила их на своих землях;  по примеру церкви
иногда то же делали и светские землевладельцы. Хотя та-
кие примеры были редки, хотя увещания благочестивых по-
учений и не  искореняли  рабства,  однако  изменялся  и
смягчался  самый  взгляд на раба,  и дурное обращение с
рабами стало почитаться "грехом".  Оно еще не  каралось
законом,  но уже осуждалось церковью и становилось пре-
досудительным.                                         
     Так широко было влияние церкви на гражданский  быт
языческого общества. Оно охватывало все стороны общест-
венного устройства и подчиняло себе одинаково как поли-
тическую деятельность князей,  так и частную жизнь вся-
кой семьи. Это влияние было особенно деятельно и сильно
благодаря одному обстоятельству.  В то время,  как кня-
жеская власть на Руси была еще слаба и киевские князья,
когда их становилось много,  сами стремились к разделе-
нию государства,  -- церковь была едина и власть митро-
полита  простиралась  одинаково  на  всю Русскую землю.
Настоящее единовластие на Руси явилось прежде  всего  в
церкви,  и  это  сообщало церковному влиянию внутреннее
единство и силу.                                       
     Христианское просвещение на Руси. Рядом с воздейс-
твием церкви на гражданский быт Руси мы видим и просве-
тительскую деятельность церкви.  Она была многообразна.
Прежде  всего просветительное значение имели те практи-
ческие примеры новой христианской жизни, которые давали
русским  людям отдельные подвижники и целые общины под-
вижников -- монастыри.  Затем  просветительное  влияние
оказывала письменность, как переводная греческая, так и
оригинальная русская. Наконец, просветительное значение
имели  те предметы и памятники искусства,  которые цер-
ковь создала на Руси с помощью греческих художников.   
     Практические примеры христианской жизни являли как
мирские,  так и церковные люди.  Летописец говорит, что
сам князь Владимир после крещения стал добрым и  милос-
тивым,  заботился  об  убогих и нищих,  думал о книжном
просвещении. Среди его сыновей были также благочестивые
князья. В среде простых людей, на первых же порах после
принятия новой веры, являются христиане в самом высоком
смысле слова.  Таков, например, Иларион, из священников
села Берестова (около Киева),  поставленный в сан русс-
кого митрополита за свое благочестие, ученость и удиви-
тельный ораторский талант. Таков ино св. Феодосий, игу-
мен Печерского киевского монастыря, с детства проникну-
тый Христовым учением,  оставивший зажиточный  дом  для
монашеской  убогой жизни и стяжавший себе славу подвиж-
ника, писателя и проповедника. Влияние подобных людей в
русском обществе было очень велико и благотворно.  Вок-
руг них собирались их последователи и ученики и образо-
вывали  целые общины,  называемые монастырями.  Древние
монастыри не всегда были похожи на нынешние. Удалясь из
городов  в  лесную  глушь,  тогдашние монахи составляли
свое особое поселение,  как бы в пустыне,  не  имея  До
времени ни храма,  ни монастырских стен. Их община кор-
милась своими трудами и терпела нужду даже во всем  не-
обходимом  до той поры,  пока не получала известности и
не привлекала благочестивых поклонников.  Строгая жизнь
и  трогательное  братство иноков,  способ хозяйства их,
совершенно новый для языческой среды, основанный налич-
ном  бескорыстии  иноков  и  на  их неустанном труде на
пользу братии,  -- все это очень сильно действовало  на
умы  тогдашних  людей.  Они желали помочь благочестивой
братии,  чем могли:  строили в монастыре храмы,  дарили
монастырю земли и рабов,  жертвовали золото и драгоцен-
ности. Скромная община монахов превращалась в богатый и
благоустроенный  монастырь  и  делалась  религиозным  и
просветительным средоточием для своей  области.  Монас-
тырь учил не только вере,  но и "книжному почитанию", и
хозяйственным приемам.  В монастырях образовывались це-
лые библиотеки и процветала грамотность; почти все зна-
менитые писатели Киевской Руси вышли из монастырей. Хо-
зяйство  монастырей устраивалось по византийским образ-
цам и руководилось византийскими законами и  правилами.
В  этом хозяйстве не было рабов,  потому что церковь не
допускала у себя рабства.  Рабочий люд был лично свобо-
ден,  но прикреплен к церковной земле и управлялся цер-
ковными властями. На обширных землях монастырей все хо-
зяйственные порядки устанавливались сообразно указаниям
греческого закона и отличались правильностью  и  строй-
ностью.  Поэтому монастырское (и вообще церковное) зем-
левладение становилось образцом не только для  частных,
но даже и для княжеских земельных хозяйств.            
     В первое  время  христианская письменность на Руси
не была обширна.  Книги,  принесенные на Русь вместе  с
крещением,  представляли собой болгарские переводы биб-
лии,  богослужебных книг,  поучений, исторических книг,
Кормчей  книги  и  т.  п.  Под влиянием этой болгарской
письменности создалась и собственная  русская  письмен-
ность,  в которой главное место занимали летописи и жи-
тия святых,  поучения и молитвы.  Эта письменность,  за
немногими исключениями,  не отличалась ни ученостью, ни
литературным искусством.  Первые киевские писатели были
просто  грамотными людьми,  обладавшими некоторою начи-
танностью.  Они подражали переводным образцам так,  как
умели, без школьной учености и риторического искусства.
Тем не менее их произведения оказывали заметное влияние
на духовную жизнь наших предков и содействовали смягче-
нию нравов на Руси.                                    
     Наконец, христианская вера на Руси совершила пере-
ворот в области пластического искусства. Языческая Русь
не имела храмов и довольствовалась  изваяниями  идолов.
Христианство  повело к созданию громадных каменных хра-
мов в главнейших городах. Киевский храм Успения Богома-
тери, получивший название Десятинной церкви потому, что
Владимир уделил на его содержание "десятину" (т.е.  де-
сятую часть) княжеских доходов, был древнейшим каменным
храмом в Киеве.  Киевская церковь св. Софии, новгородс-
кая церковь св. Софии и другие храмы в главнейших горо-
дах Руси были созданы вслед за Десятинною церковью. Они
строились  по  византийским образцам и украшались бога-
тейшими мозаиками и фресками.  Архитектурное дело и жи-
вопись под влиянием церковного строительства достигли в
Киеве значительного развития. А с ними вместе развились
и прочие искусства и художественные ремесла,  в особен-
ности же ювелирное дело и производство  эмали.  Первыми
мастерами во всех отраслях художественного производства
были,  конечно, греки. Позднее под их руководством поя-
вились и русские мастера. Развилось, таким образом, на-
циональное искусство. Но оно в Киевской Руси отличалось
резко выраженным византийским характером, и поэтому из-
вестно в науке под именем русско-византийского.        

     Киевская Русь в XI--XII веках                     
     Принятие христианства  с  его  многообразными пос-
ледствиями представляет собой в истории  Киевской  Руси
тот  рубеж,  который отделяет древнейшую эпоху от эпохи
XI и XII вв.  Изучая период дохристианский, мы приходим
к тому заключению,  что единодержавия в то время не бы-
ло;                                                    
     Русь несколько раз дробилась на  княжества  (после
Святослава,  Владимира  Св.).  При жизни князя-отца сы-
новья сидели наместниками в главных городах  и  платили
отцу  дань.  По смерти отца земля дробилась на части по
числу сыновей, и лишь политическая случайность приводи-
ла к тому,  что в конце концов восстанавливалось едино-
державие. Братья, враждуя из-за наследства, обыкновенно
истребляли друг друга. После такой борьбы между сыновь-
ями Св.  Владимира Русь разделилась на две части: левою
стороною Днепра владел Мстислав,  правою -- Ярослав. По
смерти же Мстислава Ярослав владел всей землей;  умирая
(1054),  он разделил землю таким образом: старшему сыну
Изяславу дал Киев и Новгород,  т.е.  оба конца  водного
торгового  пути (очевидно,  что Изяслав был самый бога-
тый,  самый могущественный князь), второму сыну Святос-
лаву -- Чернигов,  третьему -- Всеволоду -- Переяславль
(недалеко от Киева),  четвертому -- Вячеславу  --  Смо-
ленск, пятому - Игорю -- Владимир-Волынский; но у Ярос-
лава был еще внук от старшего сына, Владимира Ярославо-
вича,  доблестный Ростислав,  о котором сложилось много
легенд;  ему Ярослав ничего не дал.  Ростислав бросился
сам  на  Тмутаракань,  захватил  ее и оставил за собою.
Ярослав велел почитать  Изяслава,  как  старейшего,  но
Изяслав не сумел поддержать свой авторитет, восстановил
против себя киевлян,  которые его  изгнали.  Возвратясь
затем в Киев, Изяслав был вторично изгнан оттуда брать-
ями; он бежал в Польшу;                                
     киевский стол занял  Святослав  и  княжил  там  до
смерти. Затем Киев опять переходит к Изяславу, а Черни-
гов в это время достается Всеволоду. После смерти Изяс-
лава,  киевский престол занял Всеволод,  а второй город
-- Чернигов -- Всеволод отдал своему старшему сыну Вла-
димиру.  Детей Святослава он совсем вычеркнул из общего
наследия,  как изгоев,  которые не имели права на вели-
кокняжеский престол,  ибо отец их не мог бы стать вели-
ким князем, если бы соблюдал старшинство и не прогнал с
престола старшего брата своего,  который его пережил. В
1093 г. умер Всеволод, оставив после себя сына Владими-
ра,  прозванного Мономахом по имени своего деда со сто-
роны матери.  Влади мир не встретил бы  препятствий  со
стороны киевлян, если бы захотел занять отцовский вели-
кокняжеский престол но,  не желая новых усобиц и соблю-
дая родовое старшинство, Мономах предоставляет киевский
стол старшему и:                                       
     своих двоюродных братьев,  Святополку  Изяславичу,
который,  как  старший в роде,  имел на великокняжеский
стол все права.  Этот князь, однако, не умел поддержать
спокойствие в русской земле и потому не пользовался на-
родным расположением; во время его княжения Святослави-
чи,  признанные изгоями со стороны своих дядей Изяслава
и Всеволода,  стали добиваться полноправности и заявили
притязание  на  черниговский  стол,  занятый Мономахом.
После долгих смут Любечским съездом 1097 г.  права Свя-
тославичей  на  Чернигов  были восстановлены и вместе с
тем съезд поделил все русские волости между князьями на
началах  справедливости,  утвердив  правило:  "каждо да
держит отчину свою". Но справедливость была вскоре поп-
рана главным ее блюстителем Святополком, который, дейс-
твуя заодно с Давидом  Игоревичем,  ослепил  одного  из
князей  изгоев Василька.  Это насилие повлекло за собой
новые усобицы, для прекращения которых был назначен но-
вый съезд.  В 1100 г.  в городе Уветичах, или Витичеве,
Святополк, Мономах и Святославичи заключили между собой
союз для восстановления мира на Руси. Когда Витичевским
съездом был водворен порядок во внутренних делах, тогда
стало возможно подумать и о делах внешних -- о борьбе с
половцами. Владимир и Святополк съехались на берегу До-
лобского  озера (1103) и решили двинуться общими силами
на половцев. Эти съезды -- Любечский, Витичевский и До-
лобский - показывают нам, что в важных спорных вопросах
князья -- внуки Ярослава -- прибегают к съездам,  как к
высшему  учреждению,  имеющему  право безапелляционного
решения. События же, их вызвавшие, свидетельствуют, что
Русь  во время княжения Святополка не пользовалась спо-
койствием и что нарушителем этого спокойствия часто был
сам великий князь. Понятно, почему до смерти Святополка
(1113) даже летописец, всегда готовый хвалить покойного
князя, хранит о нем полное молчание.                   
     После смерти  нелюбимого  князя  киевляне посылают
звать на великокняжеский престол Владимира Мономаха, но
Мономах, не желая нарушать раз признанные права Святос-
лавичей,  отказывается от великого княжения. Однако ки-
евляне, не любившие Святославичей, не принимают ни Свя-
тославичей,  ни отказа Мономаха и отправляют к нему но-
вое посольство с тем же предложением,  угрожая возмуще-
нием в случае его упорства; тогда Владимир вынужден был
согласиться  и принять Киев.  Так воля граждан нарушила
права старшинства,  передав их в руки достойнейшему по-
мимо старейшего. Однако это нарушение старшинства, хотя
и вынужденное, должно было вызвать новые усобицы, и ес-
ли при жизни сильного и всеми любимого Мономаха Святос-
лавичи должны были затаить свою ненависть к  невольному
нарушителю их прав, то они передали эту ненависть своим
детям; она-то и послужила причиной кровавых усобиц меж-
ду  потомством  Святослава и потомством Всеволода.  Эти
усобицы произошли значительно позднее.  Потомки Святос-
лава  Черниговского  не препятствовали тому,  что после
смерти Мономаха (1125)  занял  киевский  стол  сын  его
Мстислав.  Да и нелегко было оспаривать у него великок-
няжеский стол: Святославичи, по тогдашним понятиям, по-
теряли  свои  права на Киев,  оттого что не противились
занятию киевского стола Мономахом;  этим  они  понизили
свой  род перед родом Мономаха и утратили,  не только в
настоящем, но и в будущем всякое право на великокняжес-
кий стол.  Со стороны черниговских князей также не пос-
ледовало возобновления притязаний на Киев и тогда, ког-
да  (1132)  Мстислав  умер и старшинство перешло в руки
брата его Ярополка Владимировича, что вполне согласова-
лось с желанием киевлян,  никого не желавших, кроме Мо-
номаховичей. Черниговские князья не могли протестовать,
ибо  они  были бессильны,  пока мир господствовал вроде
Мономаха. В княжение Ярополка, однако, этот мир был на-
рушен.  Перед  смертью  Мстислав  обязал своего брата и
преемника Ярополка отдать Переяславль его старшему сыну
Всеволоду  Мстиславовичу.  Вступив  на  великокняжеский
престол,  Ярополк исполнил предсмертную волю брата,  но
это  вызвало  неудовольствие со стороны младших сыновей
Мономаха -- Юрия Ростовского и Андрея Владимиро-Волынс-
кого. Узнав о перемещении племянника в Переяславль, они
сочли это шагом к старшинству  помимо  их  и  поспешили
выгнать Всеволода из Переяславля.  Тогда Ярополк водво-
рил туда второго Мстиславича -- Изяслава,  княжившего в
Полоцке.  Но  и  это  распоряжение не успокоило младших
князей: в каждом племяннике, который сидел в Переяслав-
ле,  они видели наследника старшинства,  будущего князя
киевского.  Чтобы успокоить братьев,  Ярополк  вывел  и
Изяслава  из Переяславля и послал туда брата своего Вя-
чеслава,  но тот скоро сам оставил эту область,  и  она
была уступлена Юрию Ростовскому.                       
     Враждой между  дядями  и  племянниками в потомстве
Мономаха не замедлили  воспользоваться  Святославичи  и
предъявляли свои права на великое княжение. Обстоятель-
ства сложились благоприятно для Святославичей:  Ярополк
Владимирович  скончался в 1139 г.  и место его заступил
брат его Вячеслав,  человек бесхарактерный и  неспособ-
ный.  Таким ничтожеством великого князя воспользовались
Святославичи в лице Всеволода Ольговича; он подступил к
Киеву и занял его. Вячеслав не оспаривал у него велико-
го княжения,  и Всеволод не только сам остался в  Киеве
до  своей  кончины,  но  и укрепил там после себя брата
своего Игоря.  Но едва Игорь вокняжился,  как  киевляне
отправили  посольство  звать  на киевский стол Изяслава
Мстиславича.  Последний немедленно  двинулся  к  Киеву,
объявив, что терпел на старшем столе Всеволода, как му-
жа старшей сестры своей,  но что других  Ольговичей  на
киевском  столе  не  потерпит.  Киевляне перешли на его
сторону. Игорь был взят в плен и погиб, а Изяслав занял
великокняжеский стол.                                  
     В лице Изяслава род Мономаха снова восторжествовал
над родом Святослава.  Но самовольный захват  Изяславом
киевского стола вооружил против него двух старших Моно-
маховичей,  двух его дядей --  Вячеслава,  который  был
изгнан Всеволодом Ольговичем,  и Юрия, князя Ростовско-
го.  Юрий,  недовольный тем,  что старшинство досталось
его племяннику,  а не брату, начал с Изяславом борьбу и
одержал верх. Изяслав удалился во Владимир-Волынский, а
в  Киеве стал княжить Юрий.  Но и он недолго удержал за
собой киевский стол;  Изяславу удалось  изгнать  его  и
снова вернуть себе Киев, а чтобы обеспечить себя от об-
винений в беззаконном захвате престола,  он пригласил в
Киев  старшего дядю Вячеслава,  который,  довольствуясь
почетом, предоставил всю власть племяннику. Однако Юрий
не  оставил  своих притязаний на Киев,  несмотря на то,
что Изяслав обставил дело вполне законно, воспользовал-
ся первой удобной минутой и подступил к Киеву.  Изяслав
и Вячеслав оставили город, и Юрий вторично завладел им,
опять-таки ненадолго. Киевские граждане любили Изяслава
и при первом его появлении перешли на его сторону. Юрий
снова уехал из Киева,  а Изяслав, верный прежнему наме-
рению, стал княжить именем Вячеслава. В 1154 г. Изяслав
умер;  престарелый  Вячеслав вызвал другого своего пле-
мянника -- Ростислава Смоленского, и киевляне присягну-
ли ему,  заключив,  однако, договор, что он будет чтить
своего дядю Вячеслава, как делал это его покойный брат.
После же смерти Вячеслава киевляне приняли Изяслава Да-
видовича,  представителя Святославичей,  но  тут  снова
явился  Юрий,  и престол,  в третий раз перейдя к нему,
остается за ним до его смерти.  В 1157 г. Юрий умирает,
и киевляне, нелюбившие этого князя, хотя он и был Моно-
махович,  снова зовут на киевский стол Изяслава Давидо-
вича.  Тогда  один  из младших Мономаховичей,  Мстислав
Изяславич Владимиро-Волынский,  опасаясь,  что киевский
стол уйдет из рук Мономаховичей, изгнал Изяслава из Ки-
ева и водворил там  своего  дядю  Ростислава,  а  после
смерти его в 1168 г. сам занял великокняжеский престол.
В то же время претендентом на Киев является сын Юрия --
Андрей  (которого Мстислав обошел,  как раньше отец его
Изяслав обошел дядю своего Юрия.  Победа в борьбе оста-
лась на стороне Андрея:  в 1169 г.  Киев был им взят, а
Мстислав удалился в свою Волынскую  область.  Киев  был
ограблен и сожжен,  а сам победитель не остался в нем и
ушел на север.                                         
     Таковы факты политической  жизни  так  называемого
Киевского периода. Из всего сказанного мы можем сделать
вывод,  что в данное время признавался правильным поря-
док наследования и владения родовой -- от брата к брату
и от дяди к племяннику,  и что этот порядок в первое же
время  своего  существования терпел нарушения.  События
времени внуков и правнуков  Ярослава  ясно  показывают,
что эти нарушения были чрезвычайно часты и что наследо-
вание столов запутывалось до чрезвычайности.  Вопрос  о
политическом устройстве Киевской Руси поэтому представ-
ляет много трудностей;  он вызывал массу исследований и
споров  между  историками.  Научная  полемика вращалась
здесь около двух вопросов:  1) что породило и поддержи-
вало раздробление на княжества древней Руси?  2) на ка-
ком принципе, при таком положении дел, держалось единс-
тво Русской земли?                                     
     Ответ на первый вопрос сначала казался очень прос-
тым. Историки прошлого века, и отчасти Карамзин, объяс-
няли  его  тем,  что князья не желали обижать сыновей и
всем им давали землю;  но впоследствии поняли, что лич-
ный княжеский произвол не может раздробить государство,
которое обладает национальным единством, и стали искать
причину  в  других  явлениях,  в  обычаях и отвлеченных
воззрениях племен.  Одни думали, что политическое дроб-
ление  вообще  в  нравах  и обычаях славян (впервые эта
мысль была высказана Надеждиным).  Другие (как Погодин)
видели  причину  образования  многих княжеских столов в
том,  что князья,  как собственники земли, считали себя
вправе,  по обычаю славянскому,  владеть землею сообща.
Наконец,  третьи (школа родового быта) удачно подметили
родовой порядок наследования столов и думали, что родо-
вой быт князей  в  одно  время  и  поддерживал  земское
единство, и делил землю на части по числу родичей, име-
ющих право на владение родовым имуществом.  В последую-
щее время исследователи искали причины раздробления Ру-
си в реальных условиях общественной жизни: Пассек нахо-
дил  эти причины в стремлении городских общин к автоно-
мии;                                                   
     Костомаров полагал,  что причины эти  вытекали  из
стремления к обособлению не городских общин,  а племен,
входивших в состав Киевского княжества (он насчитывал 6
племен);  Ключевский,  в  сущности,  поддерживал взгляд
Пассека,  говоря таким образом: "Русская земля первона-
чально  сложилась из самостоятельных городовых областей
помощью тесного союза двух аристократий  --  военной  и
торговой.  Когда этот союз земских сил распался (благо-
даря подвижности,  бродячести князей),  составные части
земли стали также возвращаться к прежнему политическому
обособлению, тогда знать торгового капитала осталась во
главе  местных  миров  и  аристократии оружия со своими
князьями поверх этих миров" ("Боярская Дума").         
     Второй вопрос -- на чем держалось единство  земли?
--  разрешался также различно.  Прежние историки и даже
Карамзин не останавливались над ним долго:  они говори-
ли,  что единство земли основывалось на чувстве княжес-
кого родства,  которое связывало князей в  одно  целое.
Школа родового быта первая дала научное построение воп-
росу,  основываясь на понятии  родового  владения.  Род
князей, представляя одно неразрывное целое, соединяет в
своем владении землю.  Землею сразу владеют все князья,
помня,  что сами "одного деда внуки".  Русь была, таким
образом,  единым государством, потому что она была вла-
дением одного рода. Иного мнения были представители фе-
деративной теории,  во главе которой стоял  Костомаров:
он видел в древней Руси федерацию, основанную на единс-
тве происхождения и языка,  единстве веры в  церкви  и,
наконец, на единстве династии, правящей страной. Но фе-
дерация предполагает существование некоторых постоянных
учреждений, общих для всей федерации, между тем на Руси
таких учреждений указать нельзя; княжеские съезды, нап-
ример, не представляют ничего юридически определенного.
Вот почему федеративную теорию сменила новая,  договор-
ная, принадлежащая Сергеевичу. Еще Чичерин говорил, что
древняя Русь не знала государственного порядка  и  жила
на праве частном, на порядке договорном. Исходя из этой
мысли, Сергеевич пришел к тому выводу, что древняя Русь
не имела политического единства,  и единственным движу-
щим началом жизни было начало личного интереса.  Князья
не  знают  сдержки личному произволу,  они не наследуют
столов по праву,  а "добывают" их силой или искусством,
формулируя  свои отношения к другим князьям и к земщине
условиям "рядов",  т.е. договоров; о единстве государс-
тва не может быть и речи. Ключевский говорит, что в ос-
новании единства русской земли  лежат  две  связи:  1-я
родственная,  связывающая  князей,  2-я  экономическая,
связывающая области.  Своеобразное  сочетание  условий,
вытекающих из экономической жизни волостей, с условиями
родового быта князей породило постоянное движение  кня-
зей  по городам и постоянное взаимодействие земских ми-
ров.  В этом и выражалось единство Русской  земли.  Все
приведенные учения были правы,  потому что все освещали
правильно одну какую-нибудь сторону вопроса:           
     одни уловили формулу законного владения, собствен-
но идею порядка (это школа родового быта); другие зани-
мались не столько изучением норм,  хотя бы и идеальных,
сколько исследованием их нарушений (Сергеевич);  третьи
отметили роль общества в древней Руси, причем принимали
ее  различно (Костомаров и Пассек).  Каждый вносил свой
взгляд,  и взгляд этот возбуждал возражения других, При
всех разногласиях, существующих в вопросе, можно. одна-
ко, сказать, что вопрос теперь достаточно освещен Б ос-
новных своих чертах.  Родовой порядок наследования сто-
лов, как идеальная законная норма, несомненно существо-
вал. Но рядом с ним существовали и условия, подрывавшие
правильность этого порядка.  Так,  княжеские съезды не-
редко постановляли решения, противные законному течению
исследования.  Любечский съезд князей  (1097)  поставил
решение  о князьях,  чтобы каждый из них "держал отчину
свою". Этот принцип отчинности, т.е. семейного наследо-
вания  от  отца  к сыну,  бесспорно начинал слагаться в
умах этой эпохи, разлагая родовое начало. (Очень хорошо
раскрыто  это в новой книге "Княжое право в древней Ру-
си" А.  Е. Преснякова.) Произвол князей, или не призна-
вавших  законного порядка и авторитета старших,  или же
нарушавших,  благодаря  силе  и  старшинству,  интересы
младших князей,  -- тоже препятствовал правильности по-
литической жизни.  Изгойство, исключение князей из прав
их состояния создавало по краям Русской земли такие об-
ласти изгоев,  которыми они владели уже прямо по семей-
ному,  а не по родовому порядку; владетель-изгой не мог
претендовать на иные волости,  но и на его  волость  не
должны были претендовать другие князья.  Наконец,  если
мы вспомним вмешательство в политические дела и в  воп-
росы  наследования  городских  веч,  которые  иногда не
признавали  для  себя  обязательными  счеты  княжеского
старшинства  и  звали в города князей по своему выбору,
то мы укажем все важнейшие  условия,  разлагавшие  пра-
вильный порядок политической жизни.                    
     Наличность этих условий служит ясным доказательст-
вом того,  что политическое устройство  Киевского  кня-
жества было неустойчиво. Составленное из многих племен-
ных и городских миров это княжество не могло  сложиться
в  единое  государство  в  нашем смысле слова и в XI в.
распалось. Поэтому точнее всего будет определить Киевс-
кую Русь как совокупность многих княжений, объединенных
одною династией,  единством религии,  племени,  языка и
народного самосознания. Это самосознание достоверно су-
ществовало:  с его высоты народ осуждал свое политичес-
кое неустройство,  осуждал князей за то, что они "несли
землю розно" своими "которами",  т.е. распрями, и убеж-
дал их быть в единстве ради единой "земли Русской".    

К титульной странице
Вперед
Назад