Глава 22
ПРИНЯТИЕ НАСЛЕДСТВА
261. Момент принятия наследства. Наследование есть преемство в имущественных правах и обязанностях нас- ледодателя, кроме тех, которые (как ususfructus, штрафные иски из деликтов и некоторые другие) счита- ются неразрывно связанными с личностью того, для кого они возникли. Момент, когда преемство призна- валось установленным, и порядок этого установления были в римском праве неодинаковы для разных катего- рий наследников. Для sui heredes и назначенных нас- ледниками по завещанию рабов наследодателя момент открытия наследства delatio hereditatis был и момен- том возникновения преемства. Более того, по цивиль- ному праву ни sui heredes, ни рабы не имели права отказаться от открывшегося для них наследства. Они были heredes sui et necessarii. Для sui это объяснялось тем, что они, как уже указано, не столько наследовали, по взгляду римлян, сколько вступали в управление своим имуществом. Для рабов это было следствием их общего правового поло- жения: назначение наследником означало и освобождение раба, но освобождение с возложением на раба, по воле господина, положения наследника. Понятно, что такое обязательное наследование было весьма обременительно для наследника в случаях, когда наследство было переобременено долгами, за которые нас- ледник, в силу римской концепции универсального преемс- тва, отвечал не только имуществом наследственной массы, но и своим имуществом. Ввиду этого претор предоставлял sui heredes так называемое beneficium absti-nendi, в силу которого он отказывал в иске против цивильных нас- ледников, фактически не осуществлявших своего права наследования, и предлагал bonorum possessio следующей за ними категории наследников, а если не находилось же- лающих, объявлял конкурс над имуществом наследодателя для удовлетворения его кредиторов. Все остальные наследники были extranei heredes, для которых открытие наследства означало лишь возникновение права на принятие наследства (aditio или acquisitio he- reditatis), которого они могли и не осуществить. Они были heredes voluntarii (добровольные). 262. Способы принятия наследства. Принятие наследс- тва первоначально осуществлялось путем особого торжест- венного акта, сгеtio (от которого отказалось законода- тельство Юстиниана); впоследствии бьыо достаточно не- формального волеизъявления о принятии или фактическом вступлении в дела наследства (pro herede gestio). Срока для принятия наследства цивильное право не устанавлива- ло. Но кредиторы наследодателя, заинтересованные в ско- рейшем удовлетворении их требований, могли посредством interrogatio in iure потребовать от наследника ответа, an heres sit, т. е. принимает ли он наследство. После этого наследнику по его просьбе мог быть назначен судом срок для решения вопроса о принятии наследства, spatium deliberandi, после истечения которого наследник, не давший ответа, считался: до Юстиниана - отказавшимся, а в праве Юстиниана - принявшим наследство. Понятно, что правила об автоматическом приобретении наследства некоторыми из цивильных наследников были неприменимы к bonorum possessio; она должна была быть испрошена и притом в установленный срок: нисходящим и восходящим давался срок в один год со дня открытия нас- ледства, остальным наследникам - в сто дней. При про- пуске этого срока наследником, призванным в момент отк- рытия наследства, bonorum possessio предоставлялась следующему наследнику в порядке successio ordinum et graduum. 263. Лежачее наследство (hereditas iacens). Из ска- занного ясно, что за исключением случаев наследова- ния sui heredes и рабов между моментами delatio he- reditatis и acquisitio hereditatis могло пройти не- которое и иногда немалое время. В этот промежуток времени наследство лежало, hereditas iacet и счита- лось по концепции древнейшего права безхозяйным иму- ществом, которое любое лицо могло приобрести, пров- ладев им в течение года. В период империи это приоб- ретение наследства по давности было упразднено, а расхищение наследства было признано преступлением.
264. Понятие трансмиссии. В то же время пос- тепенно сложился институт наследственной трансмис- сии, transmissio delationis, т.е. переход права при- нять наследство к наследникам лица призванного к наследованию, но не успевшего до своей смерти осуществить aditio hereditatis. По древнейшему цивиль- ному праву наследственная трансмиссия была невозмож- на: если призванный к наследованию наследник по за- кону не принимал наследства, оно признавалось бесхо- зяйным. По преторскому праву bonorum possessio пред- лагалась в таком случае дальнейшим наследникам. Если же наследства не принимал до своей смерти наследник по завещанию, то открывалось наследование но закону. Таким образом, пра- во принять наследство рассматривалось как личное право наследника, не переходящее к его наследникам. Из этого общего положения стали, однако, постепенно допускать исключения. Претор допустил, что если наслед- ник умер, не успев без своей вины принять наследство, то по расследовании дела (cognita causa) его наследни- кам в порядке restitutio in integmm может быть предос- тавлено право принять наследство. В праве Юстиниана это правило обобщено: если смерть наследника последовала в течение года со дня, когда он узнал об открытии для не- го наследства, или в течение испрошенного им spatium deliberandi, то право принять наследство считается пе- решедшим к его наследникам, которые и могут осуществить это право в течение срока еще остающегося, в силу общих правил, на принятие наследства. 265. Ius accrescendi. В тех случаях, когда вследс- твие смерти до принятия наследства или вследствие отка- за от наследства отпадал один из нескольких наследников и если притом не было трансмиссии, доля отпавшего нас- ледника прирастала к долям остальных, распределялась между ними поровну. Так, если из двух наследников по завещанию один умирал, не приняв наследства и не оста- вив сам наследников, то его доля в силу правила nemo pro parte testatus, pro parte intestatus decedere po- test, переходила не к наследникам наследодателя по за- кону, а к другому наследнику по завещанию. Точно так же в случае отпадения после открытия наследства одного из наследников по закону, его доля распределялась между остальными. Это называлось ius accrescendi.
Если
наследник принимал наследство, он становился преем-
ником наследодателя во всех правах и обязанностях,
кроме строго личных, причем наследственная масса
сливалась с имуществом наследника в одно целое.
266.Beneficium separationis. Это слияние могло быть не-
выгодно разным лицам. Если наследник был обременен
долгами, то слияние было невыгодно кредиторам насле-
додателя, которые должны были при удовлетворении их
претензий терпеть конкуренцию
кредиторов наследника. В виду этого претор стал предос-
тавлять кредиторам особую льготу - beneficium separati-
onis, в силу которого наследственная масса сливалась с
имуществом наследника лишь после того, как из нес будут
покрыты претензии кредиторов наследодателя.
Если долгами было обременено наследство, то слияние
могло быть невыгодно кредиторам наследника. Однако
им претор не давал beneficium separationis, ибо
должнику вообще не воспрещается делать новые долги и
тем ухудшать положение кредиторов.
267. Beneficium inventarii.
Наконец, необходимость отвечать своим
имуществом по долгам наследодателя может быть невы-
годна для наследника. Для него, после ряда предшест-
вующих мероприятий, также была введена Юстинианом
льгота - beneficium
inventarii: наследник, начавший в течение тридцати дней
со дня открытия наследства в присутствии нотариуса и
свидетелей составление описи наследственного имущества
и окончивший ее составление в следующие шестьдесят
дней, отвечал по долгам наследодателя только в пределах
описанного наследства (intra vires hereditatis).
268. Иски. Для защиты своих прав цивильному наслед-
нику давался особый иск: petitio hereditatis - иск об
истребовании всей наследственной массы целиком, во мно-
гом напоминавший rei vindi-catio. Преторскому наследни-
ку давался interdictum quorum bonorum для ввода во вла-
дение входившими в состав наследства вещами, а позднее
hereditatis petitio possessoria, которая распространя-
лась как на вещи, так и на требование наследодателя, и
с переходом к экстраординарному процессу слилась с pe-
titio hereditatis цивильного наследника, в то время как
interdictum quorum bonorum стал служить средством ско-
рейшего получения временного владения наследственными
вещами.
269. Последствия принятия при множественности нас-
ледников. При множественности наследников они станови-
лись собственниками вещей, принадлежавших на праве
собственности наследода-телю, каждый в размере своей
наследственной доли. Требования и долги, предмет кото-
рых был делим, распадались на соответственные доли.
Требования и долги неделимые создавали солидарные права
и солидарную ответственность наследников.
270. Collatio. Множественность наследников обуслов-
ливала в некоторых случаях также и collatio bonorum, т.
е. обязанность присоединить к наследственной массе не-
которые виды имущества самих наследников. Выше уже го-
ворилось о collatio bonorum eman-cipati (n.250). Такая
же collatio установлена в отношении dos, полученной до-
черью, которая затем наследовала в имуществе отца вмес-
те с братьями и сестрами (collatio dotis). В период им-
перии рядом законов была установлена общая обязанность
нисходящих при наследовании после восходящих вносить в
состав наследственной массы все имущество, полученное
от наследодателя в виде dos, donatio propter nuptias
или для самостоятельного устройства, получения должнос-
ти и т. п. Это была так называемая collatio нисходящих.
Глава 23
ЛЕГАТЫ И ФИДЕИКОМИССЫ
271. Понятие легата. Выше уже было указано, что наряду с назначением наследника в завещании мог- ли содержаться отказы: распоряжения о выдаче наслед- ником известных сумм или вещей определенным лицам, о выполнении наследником определенных действий в поль- зу третьих лиц. Таким образом, создавалось сингуляр- ное преемство, т. е. преемство в отдельных правах наследодателя без возложения на преемника каких бы то ни было обязан- ностей. Отказ действителен, только если наследствен- ные долги покрыты. Древнейшей формой отказов были так называемые легаты. В старом цивильном праве ле- гаты были подчинены целому ряду формальностей: они могли быть установлены только в завещании; исполне- ние их возлагалось на назначенного в завещании нас- ледника. Возложить легаты на наследника ad intestato было невозможно, ибо завещание было недействительно без heredis institutio. 272. Виды легатов. Легат должен был быть установлен в одной из определенных четырех форм, каждая из которых создавала и особое правовое положение легатария: (1) Legatum per vindi- cationem, который устанавливался обыкновенно словами "do, lego", напр.: "Lucio Titio hominem Stichum do, lego". В такой форме устанавливалось в пользу лега- тария право собственности на определенную вещь или сервитут, которые возникали для легатария непосредственно в момент приня- тия наследства наследником, так что легатарий мог немедленно предъявить rei vindicatio (при установле- нии сервитута - actio confessoria), откуда и назва- ние легата. (2) Legatum per damnationem, который ус- танавливался словами: "Heres meus Lucio Titio centum dare damnas esto" и возлагал на наследника обязан- ность исполнить то, что было отказано. Легатарий мог осуществить свое право при помощи manus iniectio, позднее при помощи actio ex testamento. (3) Legatum sinendi modo, повидимому, разновидность legatum per damnationem: наследник обязан был не мешать легата- рию взять то, что последнему было отказано. (4) Le- gatum per praeceptionem, природа которого не ясна, но который чаще всего считают разновидностью legatum per vindicationem. В императорское время формализм установления легатов был ослаблен. Senatusconsultum Neronianum (I в. н. э.) установил, что в случае ошибки в выборе формы легат будет иметь силу legatum per damnationem. Наконец, после того, как отпали ус- тановленные выражения для institutio heredis, были отменены и пере- численные выше формы установления легатов.
273. Понятие фидеикомисса. В период импе- рии сложились и другие формы отказов - fideicommis- sa. Они развились из ненормальных словесных или письменных просьб, с которыми наследо-датель нередко в самый момент смерти, обращался к наследнику, вы- полнить что-либо или выдать что-нибудь какому-нибудь лицу. Пер- воначально такие просьбы не имели юридической силы, на-следодатель обращался только к fides, т. е. чести наследника, но со времен Августа лицо, которому что-ли- бо было отказано в форме такого fideicommissum, получа- ло право в экстраординарном порядке предъявлять fidei- commissi persecutio, которая в дальнейшем, с установле- нием экстраординарного процесса, почти слилась с actio testamenti. 274. Легаты и фидеикомиссы. Фидеикомисс имел ряд значительных преимуществ по сравнению с легатом: он мог быть возложен и на наследника по закону, мог быть уста- новлен и ранее и позже завещания, в качестве приложения к нему. Никакой обязательной формы для него первона- чально не было. Чаще всего он устанавливался при помощи codicillus, письма на имя наследника. Clausula codicil- laris нередко включалась и в завещание на случай его недействительности по причине формальных погрешностей; наследник по закону призывался рассматривать завеща- ние, как обращенный к нему кодицилл. Ввиду того, что легаты и фидеикомиссы постепенно сближались как в форме, так и в материальных условиях действительнос- ти, Юстиниан объединил их указом 529 г., установив, что всякий легат, как и всякий фидеикомисс создает для лица, в пользу которого он установлен, обязательственное требование к наследни- ку, обеспеченное законной ипотекой на наследственное имущество. Если была отказана определенная принадлежав- шая наследодателю вещь, она могла быть виндицирована легатарием или фидеико-миссаром. Другой указ Юстиниана 531 г. окончательно подтвердил слияние легатов и фидеи- комиссов. В то же время, ввиду того, что кодицилл стал часто заменять завещание, Юстиниан подчинил его некото- рым требованиям формы: он должен был совершаться в при- сутствии пяти свидетелей. 275. Универсальный фидеикомисс. В форме фидеикомисса было возможно отказать и все наследство. Такой fidei- commissum heredi-tatis (универсальный фидеикомисс) зак- лючался в том, что на фиду-циария возлагалась обязан- ность передать другому лицу, фидеико-миссарию, все нас- ледство, и если первоначально ответственным перед кре- диторами наследодателя оставался фидуциарий, то посте- пенно и это изменилось: после restututio hereditatis, т. е. заявления фидуциария о том, что он передает нас- ледство фидеикомиссарию, фидуциарий сохранял только звание наследника, а все права и обязанности наследода- теля переходили на фидеикомиссария. Ему и против него предоставлялись соответствующие иски в качестве actio- nes in factum. Для того же, чтобы фидуциарий отказом от наследства не парализовал и прав фидеикомиссария, на фидеикомисс, с одной стороны, была распространена quar- ta Falcidia (n. 278), а с другой стороны, фидуциарий мог быть extra ordinem принужден к принятию наследства, причем он терял право на quarta Falcidia.
276. Основание ограничений. Понятно, что
если полная свобода завещания нарушает интересы нас-
ледников по закону, вследствие чего и возник инсти-
тут необходимого наследования, то полная свобода от-
каза нарушает интересы наследника по завещанию, ибо
весь актив наследственной массы может быть распределен
между легатариями. Очевидно, что в таких случаях нас-
ледник не заинтересован в принятии наследства и с отка-
зом его от наследства теряет силу и все завещание в це-
лом, в частности, отказы. Для того, чтобы обеспечить
силу завещаний, свобода отказов была ограничена.
277. Первоначальные ограничения. Первый направленный
на это ограничение закон lex Furia testamentaria (неиз-
вестного года издания, но вероятно относящийся к перио-
ду республики) запретил принимать отказы более 1000 ас-
сов. Получавший более обязан был вернуть сумму в четыре
раза большую. Очевидно, что этот закон не достигал це-
ли: можно было исчерпать наследство и отказами сумм, не
достигавших 1000 ассов. По той же причине был неудов-
летворителен второй закон lex Voconia 169 г. до н. э.
по которому легатарий не мог получить больше наследни-
ка.
278. Фальцидиева четверть. Наконец, lex Falcidia 40
г. до н. э. установила, что наследнику, назначенному в
завещании, во всяком случае должна была быть оставлена
без обременения ее легатами 1/4 наследства, так называ-
емая quarta Falcidia.
Глава 24
ОБЯЗАТЕЛЬСТВО И ЕГО ВИДЫ
279. Определение Институций Юстиниана. В Институциях Юстиниана обязательство определяется следующим образом:
Obligatio est iuris vinculum, quo necessitate adstringimur alicuius sol-vendae rei se- cundum nostrae civitatis iura (I. 3.13. pr.). - Обя- зательство - это правовые узы, в силу которых мы связаны необходимостью что-либо исполнить в согласии с правом нашего государства.
В этом определении бросается в гла- за обилие синонимов, имеющих целью выразить скован- ность, связанность, даже сжатие (adstringere). Мало того, слову "исполнить" соответствует в подлиннике "solvere" - развязать. Это обстоятельство, в связи со ссылкой данного определения на nostrae civitatis iura, дает возможность сделать вывод, что сохранив- шееся в Институциях Юстиниана определение является отголоском старого национально-римского цивильного права. И если на ранних стадиях римского права, по законам XII таб- лиц, кредитор связывал неоплатного должника реальной веревкой или путами определенного веса (vincit aut ner- vis aut compedibus XV pondo), то по закону Петелия 326 г. до н. э. заточение должника в кандалы было отменено. Реальные оковы подверглись эволюции и в классическом Риме превратились в правовые узы - iuris vinculum. Утонченный ум юриста-классика найдет другие, менее ар- хаические и более соответствующие интересам богачей способы обеспечить интересы кредитора. 280. Определение Павла. Если приведенное определение Институций Юстиниана воскрешает старинное понятие обязательства на ранних стадиях рабовладельческого общества, то ближе придвигает нас к сути дела опре- деление Павла:
Obligationum substantia поп in eo
consistit, ut aliquod corpus nostrum aut servitutem
nostram faciat, sed ut alium nobis obstringat ad
dandum aliquid vel faciendum vel praestandum (D. 44.
7. 3). - Сущность обязательства не в том состоит,
чтобы
сделать какой-нибудь предмет нашим, или какой-нибудь
сервитут нашим, но чтобы связать другого перед нами,
дабы он дал что-нибудь или сделал или предоставил.
В этом определении проводится размежевание права на
вещь и права требовать действия.
281. Иск на вещь и личный иск.
Это традиционное различие права на вещь
и прежде всего права собственности, с одной стороны,
и права требования, с другой стороны, стало твердым
приобретением права. С теми же примерами, но в дру-
гом плане, в плане
исковой защиты, это разграничение проводится еще раньше
Павла Гаем: In rem actio est cum aut corporalem rem
intendimus nostram esse... ius aliquod nobis compe-
tere, veluti... (4. 3). - Иск на вещь имеет место
тогда, когда мы предъявляем исковое требование о
том, что телесная вещь наша или что какое-нибудь
право принадлежит нам [например, сервитуты].
282. Содержание обязательства.
Вторая особенность выше цитированного
определения, которое Павел дает обязательству, зак-
лючается в том, что у Павла раскрывается понятие со-
держания обязательства. Оно состоит в том, что обя-
занное лицо должно dare,
facere, praestare: дать, сделать, предоставить. Впро-
чем, значение слова praestare является спорным; не-
которые переводят: praestare - нести ответственность
(praes stare). Позднейшее право шло в направлении
поисков единого термина, покрывающего классическое
триединое dare, facere, praestare. Институции Юсти-
ниана в отрывке, приведенном выше (I. 3. 13. рг.)
пользуются
выражением solvere - развязать, платить, выполнить. Что
понятие содержания обязательства, как dare, facere,
praestare было распространенным и ходовым в римском
праве, об этом свидетельствует Гай:
In personam ac- tio est... quotiens cum intendimus dare, facere, praestare oportere (4. 2). - Личный иск имеет место тогда, когда мы предъявляем исковое требование о том, что другой должен дать, сделать, предоставить.
Резюмируя сказанное выше, мы имеем основание утверж- дать, что право классического Рима, с одной стороны, различало иски на вещь и иски личные, с другой сто- роны, оно выработало представление о содержании обя- зательства. Пожалуй, яснее всего оба положения выражены у Ульпиана (современника Павла):
In rem actio est, per quam rem nostram, quae ab alio possidetur, petimus; et semper adversus eum est qui rem possidet. - Иском на вещь мы истребуем нашу вещь, которою владеет другой; этот иск всегда нап- равлен против того, кто этой вещью владеет. In personam actio est, qua eum eo agimus, qui obli- gatus est nobis ad faciendum aliquid vel dandum, et semper adversus eundem locum habet (D. 44. 7. 25). - Личный иск имеет место, когда мы судимся с тем, кто обязан в отношении нас к совершению какого-либо дейс- твия или к тому, чтобы дать; тот иск всегда направлен против данного лица.
283. Сущность натурального обязательства.
Как правило, в случае неисполнения
обязательства, кредитор может добиваться принуди-
тельного осуществления своих прав.
Debitor intelle- gitur is, a quo invito exigi pecunia potest (D. 50. 16. 108). - Под должником понимается тот, у кого при его нежелании [уплатить] деньги могут быть истребованы. Но римскому праву были известны и такие обяза- тельства, которые не пользовались исковой защитой. Это, однако, не означает, что такие обязательства вовсе были лишены правового эффекта. Уплаченное по такому обязательству не могло быть истребовано обратно как недолжно уплаченное. Такие обязательства, которые не пользуются исковой защитой, но по которым уплаченное не может быть потребовано обратно, носят название натуральных обязательств (obligatio natura- lis). Этот вид обязательств получил преимущественное развитие в отношениях подвластных членов семьи и рабов. Возьмем для иллюстрации такой пример: около 70-го года н. э. был издан Senatusconsultum Macedonianum, в силу которого были лишены исковой защиты займы, предоставленные подвластным членам семьи; однако, уплаченное по такому займу повороту не подлежит (см. п. 466).
Solvendo non repetunt quia naturalis obligatio manet (D. 14. 6. 9. 10). - В случае уплаты повороту не подлежат, так как остается натуральное обязательство.
284. Происхождение названия "натуральное
обязательство".
Самое название "на-
туральное" ("природное", "естественное") обязатель-
ство является, можно думать, данью распространенной
терминологии греческих философов, которые различали
мир явлений,
существующих в силу веления власти, в силу закона (no-
mo), и явления, существующие от природы (physei).
Nec servus quicquam debere potest пес servo potest de-
beri, sed cum eo verbo abutimur, factum magis demons-
tramus, quam ad ius civile referimus obligationem (D.
15.1. 41. Ulpianus). - В сущности, раб не может быть ни
должником ни кредитором, но если слову "обязательство"
придать не совсем точное применение, то мы здесь не
столько имеем дело с цивильным правом, сколько показы-
ваем фактическое положение вещей.
В результате Ульпиан приходит к такому выводу:
Ser- vi... ex contractibus civiliter quidem non obligan- tur, sed naturaliter et obligantur et obligant (D. 44. 7.14). - Рабы, хотя по цивильному праву и не становятся обязанными по договорам, но по естествен- ному праву обязательства они и принимают на себя и возлагают на других.
285. Натуральное обязательство в рабовладельческом хозяйстве. Таким образом оказывается пробитой брешь в национальном цивильном праве. Наряду с цивильными обязательствами возникают в силу фактического положения вещей обязательства натуральные. Тот раб, который по строго цивильному праву не может быть ни кредитором и должником, ни истцом и ответчиком, в усло- виях разросшегося рабовладельческого хозяйства получает функции управляющего имением (rei rusticae praefectus) (D. 34. 4. 31), заведующего кассой (exigendis pecuniis praepositus) (D. 44. 5. 3) и т. п. Естественно, что круг его дееспособности должен быть расширен в интере- сах господствующего класса рабовладельцев. Появляются "натуральные" обязательства рабов и подвластных. Дело тут вовсе не в гуманном отношении к рабу, не в том, что натуральное обязательство покоится на узах справедли- вости (naturalis obligatio vin-culis aequitatis susti- nebatur) (D. 46. 3. 95. 4). За этой пышной формулой нельзя упускать из виду характерный афоризм, сохранив- шийся в титуле, посвященном юридическим изречениям и принадлежащий Гаю:
Melior conditio nostra per servos fieri potest, de- terior fieri non potest (D. 50. 17. 33). - Наши [т.е. рабовладельцев] интересы могут через рабов стать лучше, но хуже они стать не могут.
286. Обязательства цивильные и натуральные.
Переходя к самой
терминологии, надо сказать, что противопоставление
натурального и цивильного характерно для римского
права; так, противопоставляются плоды натуральные,
например, урожай, и плоды
цивильные, как, например, проценты на капитал. Противо-
поставление натурального и цивильного повело к тому,
что в отличие от натуральных обязательств все остальные
обязательства, т. е. обязательства, пользующиеся иско-
вой защитой, принято называть, не совсем точно, цивиль-
ными обязательствами. Это последнее название в данном
случае не совсем точно потому, что исковой защитой
пользовались не только цивильные обязательства в тесном
смысле этого слова, т. е. обязательства, коренящиеся в
ius civile и защищаемые иском, основанным на законе, но
и обязательства, защита которых создана преторским пра-
вом. Вот почему в источниках мы в одном и том же отрыв-
ке читаем о натуральных и противопоставляемых им ци-
вильных обязательствах, понимая цивильные в широком
смысле как коренящиеся в национально-римском праве, и
тут же, в том же отрывке, встречаем деление обязатель-
ств на натуральные, цивильные в тесном смысле и пре-
торские.
Obligatio aut civiliter tenet aut naturaliter;... obligatio, utrum naturalis an civilis an honoraria (D. 46. 2.1.1). - Обязательство имеет силу либо ци- вильно, либо натурально; ...обязательство, будь то натуральное или цивильное или преторское.
Впрочем, новейшие авторы считают, что в функции претора вхо- дило давать иски, но не создавать обязательства; что obligatio является термином цивильного права в тес- ном смысле слова; что юристы-классики, в том числе Гай, говорят об actio praetoria, a не об obligatio praetoria (honoraria); что таким обра- зом самое выражение obligatio honoraria, как содержащее в себе исторически не оправданное противоречие в опре- делении (contradictio in adiecto), является поздним но- вовведением римского права. Понятие пре-торского обяза- тельства не следует, однако, смешивать с более узким понятием преторского соглашения или пакта (о котором будет сказано в п. 546 и сл.).
287. Основное деление.
Гай проводит основное деление (summa
divisio) обязательств на две группы:
[Obligationum] summa divisio in duas species deducitur; omnis enim obligatio vel ex contractu nascitur vel ex delicto (3. 88). - Основное деление обязательств сводится к двум видам, а именно всякое обязательство возникает либо из контракта, либо из деликта.
Под контрактом понимался договор, признан-
ный цивильным правом и снабженный исковой защитой;
деликтом называлось причиняющее вред недозволенное
деяние. В другом сочинении Гая, приводимом в Дигес-
тах, наряду с контрактом и деликтом появляются обя-
зательства, возникающие
ex variis causarum figuris, т. е. из разного вида осно-
вании (D. 44. 7. 1), которые в том же титуле Дигест
в fr.5 раскрываются как квазиконтракты и квази-де-
ликты.
288. Четырехчленное деление источников обязательств.
В результате основания обязательств сводят-
ся у Юстиниана к четырем источникам: контракты, ква-
зи-контракты, деликты, квази-деликты (1. 3. 13. 2).
(Подробно об этом в пп. 428-432).
289. Обязательства, имеющие предметом species и genus. Под содержанием обязательств пони- мают, как мы видели, действие должника, как-то: пе- редачу вещей, уплату денег, оказание услуг, произ- водство работ, короче: dare, facere, praestare. Не- редко смешивают содержание обязательства и предмет его. Одна- ко преобладает мнение о том, что предметом является тот объект, на который распространяется обязательст- во в приведенных примерах: вещи, деньги, услуги, ра- боты. Предмет обязательства может быть определен ин- дивидуально (species), например, продан раб Стих, куплено тускуланское имение, или же он может быть определен родовыми признаками (genus), например, куплено вино, зерно, масло. Существенное различие этих двух видов обязательств проявляется при исполнении обязательства: гибель индивидуального предмета обяза- тельства делает исполнение в натуре невозможным, между тем как гибель предметов обязательства, определяемых родовыми признаками, не освобождает, как правило, долж- ника от обязательства. Это выражается юридической пого- воркой, сложившейся впоследствии в средние века: "genus perire non censetur" (вещи, определяемые родовыми приз- наками, не погибают). 290. Денежные обязательства. Особую разновидность предмета обязательства, определяемого родовыми призна- ками, составляют деньги. Существенное значение этого предмета обязательства особенно подчеркивается при при- нудительном осуществлении кредитором своего права тре- бования. Как нам сообщает Гай (4. 48), судья в формулярном процессе присуждал не самую вещь, о которой шел спор, но в отличие от когда-то существовавшего по- рядка, присуждал ответчика к уплате ее денежной оценки. В соответствии с этим формула присуждения (кондемнация) гласила о денежном присуждении, напри- мер: "quanti ea res erit, tantam pecuniam iudex con- demna" - "сколько эта вещь будет стоить, столько де- нег, судья, присуди" (п. 79). Деньги становятся всеобщей заменой исполнения; в случае невозможности ис- полнения, возникшей по вине должника, а также в случае просрочки исполнения, убытки присуждаются в деньгах. По закону Аквилия (около 289 г. до н. э.). вред, неправо- мерно причиненный имуществу (рабу, животному и прочему имуществу), возмещается путем денежной уплаты. "Tantum aes domino dare damnas esto": "столько меди дать хозяи- ну пусть будет обязан" (D. 9. 2. 2). 291. Деньги. Древнейшим видом денег, во всяком слу- чае как мерила ценности, был в Риме скот (pecunia от pecus, скот). Затем функцию денег исполняет медь в кус- ках по весу; отголоском этого времени являются сделки, совершаемые путем меди и весов (negotia quae per aes et libram geruntur), а также названия денежных единиц: as от слова aes - медь, as libralis - фунт меди. Чеканная денежная монета появляется около 335 г. до н. э. Если раньше, по словам Гая (1. 122), сила денег заключалась не в их количестве, а в весе, то отныне "монета, отчеканенная и государством оформленная, при- обретает хождение и силу не по своей субстанции1, а по количеству" - "eaque materia, forma publica per-cussa, usum dominiumque non tam ex substantia praebet quam ex quantitate" (D. 18. 1. 1. pr.). С ростом Рима и развитием торговли переходят к чека- ну серебряной монеты, argentum signatum, около 269 г. до н. э., а в период принципата появляется золотая мо- нета, aureus. Однако при консерватизме римского права в юридической терминологии долго удерживаются слова из периода медного денежного обращения. Aes alienum, бук- вально чужая медь, означает в классическую эпоху долги; aes suum - право требования (D. 50. 16. 213. 1). Слово as сохраняет значение всего имущества, всего наследс- твенного имущества: aut ex asse aut pro parte possidere - владеть полностью или в части (D. 2. 8. 15. 1). 292. Проценты. На долги, предметом которых являются вещи, определяемые родовыми признаками, а в особенности на денежные долги, могли начисляться проценты, usurae, буквально - плата за пользование капиталом. Проценты в определенных случаях, например, в случае просрочки ис- полнения, устанавливались по закону, но чаще всего обусловливались по договору; хотя, здесь о договоре, как о соглашении двух лиц, можно говорить лишь в фор- мальном смысле. Недаром ростовщики в комедиях римского автора III в. до н.э. Плавта являются предметом язви- тельных насмешек наряду со своднями. В эпоху расцвета римского классического права знаменитый Папиниан гово- рил о тех встречавшихся,
1Т. е. не по весу металла.
очевидно, на практике случаях, когда нельзя без краски
стыда требовать процентов - поп sine rubore desidera-
buntur usurae (D. 22. 1. 3. 4). Ульпиан около того же
времени сообщает, что нельзя требовать проценты в раз-
мере, превышающем самый капитал - supra duplum usurae,
и сложные проценты - usurarum usurae (D. 12. 6. 26. 1).
Но жизнь шла мимо этих благих пожеланий. В конце III
в., в 290 г. н. э., Диоклетиан вновь издает указ о том,
чтобы лица, требующие процентов на проценты, подверга-
лись бесчестию (С. 2. 11. 20); потребовались особые
указы о том, чтобы наместники провинций и ближайшие к
ним чиновники не занимались отдачей денег в рост (D.
12. 1. 33). Законом был введен максимум роста - 12% го-
довых, а для морского займа (п. 467), в виду особого
риска, связанного с морскими операциями, размер процен-
тов не был ограничен.
Тем не менее, фактически положение должников и раз-
мер процентов характеризуются у Юстиниана, как dura et
gravissima moles - суровое и тягчайшее бремя (С. 4. 32.
26: 1). Юстиниан решил дифференцировать ставку взимае-
мых процентов в зависимости от класса и общественного
ранга заимодавца, а именно: если он - persona illust-
ris, высокопоставленное лицо, то он может взимать не
более 4%, если он владелец мастерской или купец, то не
более 8%, а в остальных случаях 6%, по морским займам
12%. Но тут же Юстиниан упоминает о практикующихся ма-
хинациях кредиторов (machinationes creditorum - С. 4.
3. 2. 26. 5), которые заключают заем на имя подставных
лиц с тем чтобы выговорить в свою пользу ставку в боль-
шем размере, чем это полагалось бы высокопоставленному
лицу.
293. Делимые и неделимые обязательства.
Обязательства считаются делимыми, когда
предмет их поддается делению без ущерба для его цен-
ности. Так, например, обязательство уплатить десять
тысяч сестерций делимо; обязательство предоставить
сервитут,
например, право проезда или право прохода или право
прогона скота - неделимо (D. 45. 1. 2. рг. 1). Равным
образом неделимо обязательство построить дом, выкопать
ров (D. 45. 1. 72. рг.). Поэтому в случае смерти долж-
ника требование об исполнении неделимого обязательства
могло быть предъявлено в полном объеме к любому из нас-
ледников должника; равным образом, каждый из наследни-
ков кредитора по неделимому обязательству мог требовать
исполнения в целом впредь до исполнения обязательства
(D. 8. 1. 17).
Другими словами, если в одном и том же обязательстве
оказалось участвующими несколько кредиторов или нес-
колько должников, то, при неделимости предмета обяза-
тельства, должники признавались солидарными должниками,
а кредиторы солидарными кредиторами, из которых каждый
вправе предъявить требование в полном объеме (п. 303).
294. Альтернативные обязательства. Альтернативным
называется обязательство, в котором должник обязан со-
вершить одно из двух (или нескольких) действий. Напри-
мер: дать раба Стиха или раба Памфила. Оба раба, хотя и
альтернативно, являются предметом обязательства, но ис-
полнению, передаче подлежит лишь один из них. В терми-
нах римского права оба предмета содержатся in ob-
ligatione и только один предмет in solutione. Кому же
принадлежит право выбора того или иного предмета? Чаще
всего это обусловливается в сделке (договоре или заве-
щании), например: "Stichum aut Pamphilum, utrum heres
meus velit, Titio dato", т.е. "пусть мой наследник; по
своему выбору, даст Тицию Стиха или Памфила" (D. 30.
84. 9).
Если в сделке не предусмотрено, кому предоставляется
право выбора, то право выбрать тот или иной предмет для
исполнения принадлежит обязанному лицу. Если, при самом
возникновении обязательства (ab initio), предоставление
одного из предметов было невозможно, например вследс-
твие его гибели, то с самого начала обязательство счи-
тается простым, а не альтернативным. Если невозможность
исполнения одного предмета наступила впоследствии, при-
том без вины, то обязательство сосредоточивается на
втором предмете.
295. Факультативное обязательство. От альтернативно-
го обязательства следует отличать facultas solutionis,
возможность уплаты другого предмета вместо обусловлен-
ного. В данном случае говорят о факультативном обяза-
тельстве. Здесь предмет обязательства только один, но
должнику предоставляется льгота: вместо основного пред-
мета, содержащегося "в обязательстве", "in obligatio-
ne", предложить другой, обусловленный в договоре. Это,
с одной стороны, ведет к тому, что, при невозможности
исполнения основного и единственного предмета, обяза-
тельство не сосредоточивается на втором, факультативном
предмете. С другой стороны, право воспользоваться льго-
той по замене исполнения принадлежит лицу, обязанному
произвести исполнение.
Допустим, что залогодержатель потерял предмет зало-
га, который попал в руки третьего лица. Залогодержатель
предъявляет к третьему лицу (владельцу) иск об истребо-
вании предмета залога. Основное обязательство третьего
лица - это возвратить предмет
залога, но Павел предоставляет ему льготу - уплатить
залоговому кредитору долг, обеспеченный залогом,
вместо того, чтобы возвратить вещь (D. 20. 6. 12 1).
296. Понятие "кауза".
Слово "кауза" имело в римском праве разнообразные
значения. В обязательственном праве под "кауза" не-
редко понимали то материальное основание, вследствие
которого сторона вступает в обязательство, та цель,
которая имеется в
виду при вступлении в обязательство. Dedi tibi Stichum
ut Pamphilum manumittas - я дал тебе раба Стиха, чтобы
ты освободил Памфи-ла (D. 2. 14 7. 2). Fundum Titius
filius meus praecipito, quia frater eius ipse ex arca
tot aureos sumpsit - пусть сын мой Тиций возьмет впредь
до раздела наследства земельный участок, поскольку брат
его взял сам из моей кассы столько-то золотых (D. 35.
1. 17. 2). Желание освободить Памфила в первом случае,
желание уравнять положение двух сонаследников во втором
случае являются материальным основанием, побуждающим
совершить ту или иную сделку. Это основание может иног-
да оказаться противозаконным, про-тивонравственным.
Pacta quae turpem causam continent non sunt observanda
- соглашения, содержащие противонравственное основание,
не должны быть соблюдаемы (D. 2. 14. 27. 4).
Может случиться, что правооснование вовсе отсутству-
ет. Например, хозяин сделал записи по своим счетным
книгам о том, что он должен определенную сумму рабу.
Между тем, в действительности хозяин не получил займа
от раба, и, вообще, долг лишен материального правоосно-
вания - nulla causa praecesserat debendi (D. 15. 1. 49.
2).
В таком случае запись по книгам не порождает обяза-
тельства.
297. Стипуляция как обязательство, не содержащее "каузы".
Однако издревле в Риме существовал
договор, сила которого покоилась на его формальном
характере, не содержа в то же время упоминания о
"каузе", лежащей в его основании. Мы имеем в виду
так
называемую стипуляцию (п. 433). Здесь достаточно ска-
зать, что под стипуляцией понимается словесный дого-
вор, заключаемый путем вопроса кредитора и совпадаю-
щего с вопросом ответа должника. Древнейший тип сти-
пуляции: Centum dare spondes? Spondeo. Обязуешься
уплатить сто? Обязуюсь. Уже отсюда видно, что стипу-
ляция не содержит в себе указания, по какому основа-
нию должник обязался уплатить (по займу, по куп-
ле-продаже и т. д.), т. е. стипуляция не содержит в
себе "каузы"; мы говорим поэтому, что стипуляция яв-
ляется абстрактным
обязательством. На ранних стадиях развития строго абс-
трактный характер стипуляции отсекал у должника ка-
кие бы то ни было возражения и безоговорочно закаба-
лял его кредитору-рабовладельцу. Но вскоре выясни-
лись большие злоупотребления на этой почве.
298. По явление возражений об отсутствии "каузы"
в стипуляции.
Гай (4. 116) сообщает, что стало нередким (sae-
pe accidit) такое явление: должник принимает на себя
обязательство по стипуляции, между тем как кредитор,
собиравшийся отсчитать и выдать
деньги взаймы, таковых не выдал (numeraturus non nume-
ravit). Формально стипуляция остается в силе, но злоу-
потребление кредитора настолько явное, что присуждение
с должника представляется несправедливым (iniquum) и
должнику дается возражение о недобросовестности истца
(exceptio doli). В результате стипуляция, продолжая
быть по форме абстрактной, начинает терять по существу
свой абстрактный характер, т.е. она перестает быть ма-
териально-абстрактной (подробнее см. п. 465).
299. "Кауза" в обязательствах, направленных на передачу.
Особо нужно остановиться на роли "кауза" в обяза-
тельствах, исполнение которых состоит в "dare", т.е. в
передаче вещи. Передаче могут предшествовать различные
материальные правооснования, например:
Si tibi (rem) tradidero sive ex venditionis causa sive ex donationis sive quavis ex alia causa (Гай. 2. 20). - Если я тебе передам вещь в силу продажи или в силу дарения или по какому-либо другому осно- ванию. (См. также в п. 198).
Влияние "каузы", как
предшествующего правооснования, на последующее дейс-
твие стороны в обязательстве весьма энергично. Так,
например, римское право считало недействительными
дарения между супругами, вследствие чего действия,
совершенные на
основании этой "каузы", признавались недействительными,
как-то: передача подаренного предмета, принятие од-
ним супругом обязательства перед другим в целях да-
рения или погашение долга с такой же целью (D. 24.
1. 3. 10). На примере дарения ясно видно, что поня-
тие "каузы", как предшествующего правооснования
близко подходит к понятию намерения, с которым сто-
рона совершает действие. В этом смысле говорят не
только о causa donandi, т. е. о намерении одарить,
но и о
causa solvendi - намерении исполнить обязательство, ca-
usa con-trahendi - намерении связать договором. Юли-
ан (II в. н.э.) считал, что если одна сторона дает
деньги с намерением дарить и другая берет их с наме-
рением получить взаймы, то при таком расхождении в
"кауза" договор не состоялся (D. 12. 1. 18. pr.).
300. Передача вещи становится независимой от "каузы".
Однако чем ближе к
византийской эпохе, тем эффект передачи вещи стано-
вится все более независимым от лежащей в ее основа-
нии "каузы" и от тех внутренних мотивов, которыми
сторона руководится.
Институции Юстиниана содержат такое положение: "Я тебе
завещал раба Стиха за то, что ты вел мои дела в мое от-
сутствие, или за то, что возбужденное против меня уго-
ловное дело было прекращено благодаря твоему вмешатель-
ству. Затем оказывается, что ты вовсе не вел моих дел
или не имеешь никакого отношения к прекращению уголов-
ного дела; тем не менее, завещательное распоряжение ос-
тается в силе". Это положение формулируется так: legato
falsa causa non nocet - ложный внутренний мотив не вре-
дит завещательному распоряжению (I. 2. 20. 31).
Составители Дигест делают и дальнейший шаг. Они ци-
тируют приведенный у Юлиана пример, когда кредитор дает
деньги donandi gratia, а должник их берет quasi credi-
tam, в виде займа. Мы знаем, что, по мнению Юлиана, в
данном случае договор не состоялся из-за расхождения в
"кауза" (D. 12. 1. 18. рг.). Однако ко времени работы
византийских компиляторов взгляд на "кауза" уже изме-
нился, и они не остановились перед тем, чтобы вложить
Юлиану в уста прямо противоположное решение:
Nec impedimento esse, quod circa causam dandi atque accipiendi dissenserimus (D. 41. 1. 36. Iulianus). - He является препятствием расхождение в отношении "кауза" передачи и получения.
В результате эволюции передача вещи стала независимой от "кауза", другими словами, traditio стала абстрактной (п. 198).
301. Участники обязательства.
Простой случай обязательственного от-
ношения, с точки зрения числа его участников, это
тот, когда в нем участвуют один кредитор (creditor -
reus stipulandi) и один должник (debitor - reus pro-
mittendi). "Reus" от слова
res сначала означало участвующего в деле, т.е. как на
активной, так и на пассивной стороне; лишь позднее за
словом reus сохранилось значение ответчика в гражданс-
ком деле, подсудимого - в уголовном деле. Promittere
значит обещать, принимать на себя обязательство;
stipulari значит выговорить в свою пользу, притом не
только по стипуляции, но и по любому виду обязатель-
ства: должник, обещает, кредитор "стипулирует". Но
есть обязательственные отношения, более сложные по
числу участников: с несколькими должниками, с нес-
колькими кредиторами.
302. Долевые обязательства.
Если предмет обязательства был делим, то, вообще го-
воря, обязательство дробилось между несколькими
участниками. Источники, а именно Кодекс Юстиниана, а
еще раньше Павел (D.10. 2.25. 9. 13) возводят это
правило к законам XII таблиц.
Ex lege XII tabularum aes alienum heredita- rium... pro portionibus... ipso iure divisum (C. 2. 3.26). - По законам XII таблиц наследственные долги делятся автоматически на доли.
Долевая ответствен-
ность действует во всех случаях, когда она законом
или договором не устранена. Nomina ipso iure divisa,
так гласит правило. Nomen - буквально имя, запись
имени должника в книге римского домохозяина, отсюда
nomen - долговое требование, долг.
303. Ответственность солидарная и множественная.
Если желали возложить ответственность
на каждого из должников во всем объеме или предоста-
вить право требования каждому из кредиторов во всем
объеме, то это должно было быть положительно огово-
рено в
сделке (договоре, завещании). В таком случае наступала
ответственность in solidum (буквально - целиком): каж-
дый из нескольких субъектов обязательства обязан был
исполнить целиком или вправе был требовать целиком, с
тем однако, что обязательство подлежало исполнению
только единожды.
Тут мы имеем дело с той разновидностью совокупных
обязательств, которые называются солидарными. В этом
отношении солидарные обязательства отличаются от другой
разновидности совокупной ответственности, при которой
наступало умножение ответственности. Например, если
несколько человек убили раба, или если несколько чело-
век бросили бревно и задавили раба, то по закону Акви-
лия (ок. 289 г. до н. э.) имущественная ответственность
возлагалась на каждого из соучастников. Это положение,
освященное авторитетом старо-республиканских юристов
(auctoritate veterum), покоилось на том, что в данном
случае ответственность носила штрафной характер. "Ex
lege Aquilia quod alius praestitit, alium non relevat,
cum sit poena" - "то, что один уплатил по закону Акви-
лия, не освобождает другого, поскольку речь идет о
штрафе, о наказании" (D. 9. 2. 11. 2). То же самое нас-
тупает по actio furti при ответственности нескольких
лиц, совместно совершивших кражу. Эта кумулятивная от-
ветственность была исключением;
в других деликтных исках, не носивших штрафного ха-
рактера, на-
ступала ответственность не по принципу умножения от-
ветственности соучастников, а солидарная.
304. Обязательства солидарные и корреальные.
До сравнительно
недавнего времени толкование источников производи-
лось таким образом, что солидарная ответственность
различалась двух видов: (1) Солидарная в тесном
смысле слова, когда удовлетворение, полученное кре-
дитором от одного из совокупных должников или одним
из совокупных кредиторов от должника, погашало обя-
зательство. (2) Корреальная, когда предъявление иска
кредитором к одному из совокупных должников или од-
ним из совокупных кредиторов к должнику погашало
обязательство. Слово "корреальный" происходит от то-
го, что источники говорят о "duo rei" или "correi",
т.е. о двух участниках или соучастниках обязательст-
ва. При наличии нескольких солидарных (а в соответс-
твенных случаях, корреальных) должников говорят о
пассивной солидарности (корреальности), а при нали-
чии нескольких солидарных (а в соответственных слу-
чаях, корреальных) кредиторов говорят об активной
солидарности (корреальности). Наибольшее практическое
значение имеет пассивная солидарность (корреальность).
305. Прежний взгляд на различие солидарных и
корреальных обязательств. Считалось, что корреальная
ответственность возникает при совместном вступлении
должников в договор, а солидарная ответственность
наступала по деликтам или когда должники
вступали в обязательство независимо один от другого.
Вопрос о различии между корреальными и солидарными
обязательствами был, пожалуй, самым трудным в обяза-
тельственном праве. Считалось, что корреальные
участники обязательства более тесно связаны между
собой, чем солидарные. Так, перерыв исковой давности
в отношении одного из корреальных должников действо-
вал в отношении всех корреальных должников, между
тем как перерыв
давности в отношении одного из солидарных должников не
действовал в отношении остальных солидарных должников.
Равным образом прощение долга одному из корреальных
должников или замена обязательства новым (новация, об-
новление обязательства) прекращала долг остальных кор-
реальных должников. Такие правовые последствия не были
присущи солидарным обязательствам.
Основываясь на выражении источников о том, что в
корреальных обязательствах речь идет об едином обяза-
тельстве (in utraque obligatione una res vertitur), не-
мецкие пандектисты прошлого столетия, в особенности
Келлер, выдвинули замысловатую теорию об едином объек-
тивном составе корреального обязательства с различными
субъективными отношениями. Этим объяснялось, что предъ-
явление иска к одному корреальному должнику пресекает
возможность иска к другому. Однако источники говорят в
других местах не о едином, а о двух корреальных обяза-
тельствах, указывая, что если иск предъявляется по од-
ному корреальному обязательству, то тем самым погашает-
ся второе корреальное обязательство (natura obligatio-
num duarum ea esset, ut, cum altera earum in iudicium
deduceretur, altera consumeretur - D. 46. 1. 5). А в
таком вопросе, как влияние просрочки одного из корре-
альных должников, существует в текстах трудно примири-
мое противоречие. По мнению Помпония (ок. 130 г. н.
э.), неправильное действие одного из корреальных долж-
ников влечет за собой вредные последствия для другого
(alterius factum alteri quoque nocet - D. 46. 2. 18).
По мнению же Марциана (ок. 230 г. н.э.), в корреальном
обязательстве просрочка одного из содолжников не влечет
за собой вредных последствий для другого (si duo rei
promittendi sunt alterius mora alteri non nocet - D.
22. 1. 32. 4).
Все эти трудности, а также современные методы подхо-
да к византийским источникам римского права повели к
необходимости пересмотра вопроса о корреальных и со-
лидарных обязательствах.
306. Единый тип совокупного обязательства у юристов-
классиков. Новейшие авторы
приходит к выводу о том, что сложный и запутанный
вопрос о различии между корреальными и солидарными
обязательствами основан на недостаточно критическом
отношении к
источникам и по существу является беспредметным созда-
нием весьма поздних, преимущественно германских,
"теоретиков". С этой точки зрения считается, что не
было двух категорий совокупных обязательств, корре-
альных и солидарных, а был один тип; будем именовать
его солидарным. В классическую эпоху считалось, что
иски нескольких совокупных (раньше говорили:
корреальных, теперь говорят солидарных) кредиторов или
к нескольким солидарным должникам являются исками об
одном и том же (de eadem re), вследствие чего предъяв-
ление иска, точнее litis contestatio, одним из креди-
торов или к одному из должников влечет за собой погаше-
ние других прав требования.