Следует отметить, что одно из предложений А. X. Бенкендорфа Николай I отверг сразу же. В своем январском проекте Бенкендорф предлагал в качестве централизованного органа государственной безопасности использовать возрожденное Министерство полиции. Для царя, воспринимавшего себя как отца народа и испытавшего после событий декабря прошлого года потребность держать защищающее его власть ведомство, что называется, под рукой, подобный бюрократический подход оказался неприемлемым. Один из последних черно-вых вариантов проекта, явно отражавший мнение Николая I по данному воп-росу, отмечает: "...высшая полицейская власть в тесном, основном ее смысле должна проистекать от самого лица монарха и развиться по всем ветвям госу-дарственного управления. Посему и самый источник, в котором сосредотачи-ваются все сведения высшей наблюдательной полиции, должен состоять при лице государя"47.
При реализации этой принципиальной установки происходит возврат к из-начальной схеме Алексея Михайловича, совмещающей орган политического сыска с личной канцелярией царя. Последняя в 1826 г. реформируется, и инте-ресующая нас структура органично включается в ее состав, получая официаль-ное название Третьего отделения Собственной его императорского величества канцелярии. Помимо кардинальной реорганизации политического сыска дан-ное преобразование одновременно привело к существенному изменению власт-ных полномочий в масштабах всей государственной структуры. Исследовав-ший этот вопрос И. В. Оржеховский так оценивает случившееся: "Личная кан-целярия царя, возникшая еще в 1812 г., с созданием 3 июля 1826 г. III отделения превратилась в орган верховной власти, коцентрирующий в своих руках почти все стороны управления государством и по существу подменяющим ряд мини-стерств. Как часть императорской канцелярии, III отделение, подчиняясь только Николаю I, стояло вне общей системы государственных учреждений, а в изве-стной степени и над ними. Министры и главноуправляющие должны были выполнять все его указания по поводу беспорядков и злоупотреблений в их ведомствах, генерал-губернаторы и губернаторы по вопросам, входившим в сферу деятельности III отделения, доносили не министру внутренних дел, а непо-средственно императору через главного начальника отделения"48.
Как видим, новый орган госбезопасности стал гораздо могущественнее сво-их предшественников и в этом отношении.
ТРЕТЬЕ ОТДЕЛЕНИЕ (1826-1880)
Новый орган государственной безопасности под руководством А. X. Бен-кендорфа был создан царским указом 3 июля 1826 г. В качестве "нейтрального штаба по наблюдению за мнением общим и духом народным" этот орган офи-циально наделялся весьма разнообразными функциями: "1) Все распоряжения и известия по всем случаям высшей полиции. 2) Сведения о числе существую-щих в государстве сект и расколов. 3) Известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям, документам и проч., коих розыскания и дальнейшее производство остаются в зависимости министров: финансов и внут-ренних дел. 4) Сведения подробные о всех лицах, под надзором полиции со-стоящих, равно и все по сему предмету расхождения. 5) Высылка и размещение людей, подозреваемых и вредных. 6) Заведывание наблюдательное и хозяй-ственное всех мест заключения, в коих заключаются государственные преступ-ники. 7) Все постановления и распоряжения об иностранцах. 8) Ведомости о всех без исключения происшествиях. 9) Статистические сведения, до полиции относящиеся"49.
Исследователи, сравнивая приведенную компетенцию Третьего отделения и Особенной канцелярии МВД, отмечают, что из девяти пунктов, определяющих компетенцию новой структуры, шесть (1-3, 5-7) почти дословно совпадают с перечнем функций Особенной канцелярии. Первоначально в круг обязанно-стей Третьего отделения не попали цензурные дела, которыми ведала Особен-ная канцелярия. Подобное совпадение не является случайным: управляющий канцелярией М. Я. фон Фок принимал активное участие в разработке проекта новой структуры, а после официальной ликвидации Особенной канцелярии в
рамках МВД из 18 ее штатных чиновников 16 человек во главе со своим на-чальником в конечном итоге перешли на работу в Третье отделение царской канцелярии.
Демонстрируя явную преемственность в кадровом вопросе с органами по-литического сыска, действовавшими при Александре I, Третье отделение рази-тельно отличалось от них в плане структурного положения. Прежняя децентра-лизация и дублирование ведомств в этом вопросе последовательно заменялась жесткой централизацией. Еще в своем проекте об устройстве "высшей поли-ции" Бенкендорф однозначно определил условие ее эффективной деятельно-сти: "Для того чтобы полиция была хороша и обнимала все пункты империи, необходимо, чтобы она подчинялась строгой централизации, чтобы ее боялись и уважали и чтобы уважение это было внушено нравственными качествами ее главного начальника"50. Также и фон Фок из личного опыта вынес стойкое убеждение, что единое руководство при организации тайной полиции является единственной гарантией "должного спокойствия и порядка" в стране. Хотя оба деятеля проводили эту политику от имени и при полной поддержке императо-ра, им пришлось выдержать борьбу с Министерством внутренних дел, не же-лавшим смириться с существенным урезанием своих полномочий. 10 августа 1826 г. возмущенный фон Фок сообщал своему начальнику: "полиция отдала приказание следить за моими действиями и за действиями органа надзора... Надзор, делается сам предметом надзора вопреки всякому смыслу и справедли-вости, непременно должен потерять в том уважении, какое ему обязаны оказы-вать в интересе успеха его действий..."51 Вскоре после урегулирования данного инцидента Бенкендорф узнал, что министр внутренних дел А. А. Закревский взамен упраздненной собирается учредить новую Особенную канцелярию при своем министерстве, дублирующую деятельность Третьего отделения. В секрет-ном отношении от 23 июля 1828 г. графу П. А. Толстому глава политического сыска по этому поводу писал: "...Сие противно намерениям его величества и превышает власть министра внутренних дел и, наконец, государь император, имея высшую полицию под моим начальством, воспрещает образование всякой другой..."52 Опиравшийся на поддержку Николая I Бенкендорф отстоял свои исключительные полномочия, взяв верх в этой ведомственной схватке, и впо-следствии в своих отчетах императору не упускал случая очернить незадачливых конкурентов: "С.-Петербургская полиция. Все единогласно согласятся в том, что полиция здешняя столь^ ничтожна, что можно сказать, она не существует".
Исключительное значение Третьего отделения еще более возрастало за счет еще одной его важной функции, совершенно не упоминавшейся в официаль-ном указе о его образовании. Оно обладало правом надзора и контроля за дея-тельностью всех государственных учреждений и местных органов власти, что было закреплено в секретных инструкциях жандармам. Необходимо подчерк-нуть, что Третье отделение принципиально отличалось от всех своих предше-ственников одной чрезвычайно важной чертой - из всех отечественных орга-нов госбезопасности оно первое имело под своим началом широко разветвлен-ную территориальную сеть местных органов политического розыска в виде жандармских подразделений. Опираясь на них, оно смогло гораздо эффектив-нее выполнять стоящие перед ним задачи. На новом этапе развития повторя-лась принципиальная схема "интеллектуальный центр - вооруженные испол-нители", появившаяся в зачаточной форме уже в деятельности Преображен-ского приказа. Сочетание деятельности небольшого гражданского органа, игравшего роль мозга, с гораздо большими по численности военизированными жандармскими частями, исполнявшими функцию рук, дало на первых порах неплохие результаты.
Что касается внутренней структуры Третьего отделения, то она была решена на основе записки Бенкендорфа "О делении на четыре экспедиции" 14 июля 1826 г., представленной царю. "Первая экспедиция в себе будет заключать, - писал глава госбезопасности, - все предметы высшей наблюдательной полиции... наблюдение за общим мнением и народным духом; направление лиц и средств к достижению этой цели; соображение всех поступающих в сем отношении сведений и донесений; составление общих и частных обозрений; сведения подробные о всех людях, под надзором полиции состоящих, равно и все по сему предмету распоряжения; высылка и размещение лиц подозрительных и вредных"53.
Первая экспедиция была самой главной в создаваемом органе, поскольку ее задачи состояли в предупреждении "злоумышлении против особы государя императора"; в обнаружении тайных обществ и заговоров; в сборе информации о положении в империи и за границей, о состоянии общественного мнения, настроениях в политических течениях в различных слоях населения, в тайном надзоре за "государственными преступниками", подозрительными лицами и т. п. Помимо этого к ведению первой экспедиции относился общий контроль и наблюдение за деятельностью государственного аппарата, выявление злоупотреблений местных чиновников, беспорядков при дворянских выборах, рекрутских наборах и т. п.
Вторая экспедиция должна была следить за "направлением", "духом" и "действиями" всех имевшихся в России религиозных сект, и особенно за раскольниками. В нее же должны были поступать "известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям, документам" и т. п., равно как и сведения об открытиях, изобретениях, усовершенствованиях, а также об учреждении и деятельности различных обществ в сфере науки, культуры, просвещения и т. п. Когда 5 июля 1826 г. полномочия МВД были еще несколько урезаны, то отобранные у этого министерства секретные политические тюрьмы (Алексеевский равелин Петропавловской крепости в столице, Шлиссельбургская крепость, Суздальский Спасо-Ефимьевский монастырь и Шварцгольмский арестный дом в Финляндии, "в коих заключаются государственные преступники") были также переданы в ведение второй экспедиции. Помимо этого она разбирала жалобы, просьбы и прошения по "тяжебным и семейным делам", поступавшим в Третье отделение на царское имя, и ведала всем личным составом данного органа госбезопасности, занимаясь многочисленной перепиской об определении, перемещении, награждении и увольнении чиновников отделения. Третья экспедиция играла роль контрразведки. В этом качестве она следила за правильным пропуском через границу иностранцев, устанавливала и осуществляла постоянный контроль за их пребыванием на русской территории, вела секретное наблюдение за поведением и образом жизни иностранцев, а в случае неблагожелательных отзывов высылала их из империи. По мысли автора записки четвертая экспедиция "заниматься будет всеми вообще происшествиями в государстве и составлением ведомостей по оным", т. е. сбором информации о пожарах, эпидемиях, грабежах, убийствах, крестьянских волнениях, злоупотреблениях помещичьей властью и т. п., которая будет еженедельно систематизироваться и обобщаться в виде специальных таблиц. По замыслу Бенкендорфа экспедиции не должны были представлять собой обособленные, независимые друг от друга звенья. Все имевшие важное значение (с точки зрения правительства) дела, независимо от их характера и принадлежности к сфере деятельности других экспедиций, обязательно рассматривались в первой, самой главной, экспедиции.
Как видим, задачи, возложенные на Третье отделение, были исключительно обширны. Тем большее удивление вызывает то количество сотрудников этого органа, которые этими задачами занимались. В той же записке Бенкендорфа, утвержденной Николаем I, приводится весь штат Третьего отделения по экспедициям:
Первая экспедиция
Экспедитор - титулярный советник П. Я. фон Фок;
Старший помощник - титулярный советник А. М. Садовников;
Младшие помощники:
Колежский секретарь - Н. Я. фон Фок;
Губернский секретарь - А. К. фон Гедерштерн.
Вторая экспедиция
Экспедитор - титулярный советник В. И. Григорович.
Старший помощник - титулярный советник Я. М. Смоляк.
Младший помощник - титулярный советник С. А. Леванда.
Третья экспедиция
Экспедитор - титулярный советник барон Д. И. Дольет.
Старший помощник - титулярный советник А. Г. Гольст.
Младший помощник - титулярный советник А. А. Зеленцов.
Четвертая экспедиция
Экспедитор - титулярный советник Н. Я. Тупицын.
Старший помощник - титулярный советник Я. И. Никитин.
Младший помощник - титулярный советник К. А. Зеленцов.
Экзекутор - надворный советник К. Л. фон Гедерштерн.
Журналист - губернский секретарь Я. П. Полозов.
Помощник экзекутора и журналиста - губернский секретарь Ф. Ф. Элькинский54.
Эти шестнадцать человек и руководили всем политическим сыском в Российской империи. Хотя численность Третьего отделения с течением времени и росла, она всегда оставалась небольшой, ограничиваясь несколькими десятками человек даже в самый пик революционного движения, и вплоть до ликвидации этого органа так и не перевалила за сотню. Если с момента его образования в 1826 г. в нем работало 16 человек, то в 1828 г. их было 18, в 1841 г. - 27, в 1856 г. - 31, в 1871 г. - 38, в 1878 г. - 52, в 1880 г. - 72. При этом следует учитывать то обстоятельство, что возможность карьерного роста у сотрудников этого ведомства практически отсутствовала, а их жалованье достаточно долгое время было ниже, чем у чиновников других отделений императорской канцелярии: в 1829 г. наивысший оклад чиновника Третьего отделения составлял 3 тысячи рублей ассигнациями в год, в то время как в других отделениях получали по 4,5 - 5 тысяч. Третье отделение до 1838 г. размещалось на углу набережной Мойки и Гороховой улицы, а затем переехало в дом номер 16 на набережной Фонтанки у Цепного моста, на углу Пантелеймоновской улицы. Через это учреждение проходил гигантский объем документации. В первые годы существования Третьего отделения одних только жалоб о пересмотре решений местной администрации, суда, полиции, о служебных делах, о восстановлении прав, по поводу личных оскорблений, семейных дел и на правительственные учреждения поступало в год от 5 до 7 тысяч. Объем этот неуклонно рос, и только в одном 1869 г. Третье отделение представило царю 897 "всеподданнейших докладов", завело 2 040 новых дел, получило 21 215 входящих бумаг и отправило 8 839 исходящих - каждый день эта структура, по подсчетам исследователей, получала в среднем около 60 и отправляла более 24 документов.
Показательно и то, что с ростом численности сотрудников параллельно расширялась и без того громадная сфера деятельности Третьего отделения. После разгрома восстания 1830-1831 гг. в Польше в Западной Европе появляется многочисленная польская политическая эмиграция. Для надзора за ее деятельностью возникает заграничная агентурная сеть Третьего отделения, которая вскоре начинает следить и за появившейся на Западе русской революционной эмиграцией. Систематические командировки чиновников данного органа государственной безопасности "как для изучения на месте положения дел, так и для приискания надежных агентов и организации правильного наблюдения в важнейших пунктах" начинаются с 1832 г. Объектами наиболее пристального интереса стали места наибольшего скопления революционной эмиграции - Франция и Швейцария. В феврале 1834 г. Россия заключает соглашение о взаимном сотрудничестве в сборе сведений о политических эмигрантах, о воздействии и гонениях на революционную печать с Австрией и Пруссией, также кровно заинтересованных в подавлении польского революционного движения. Не ограничиваясь за границей слежкой за русско-польской эмиграцией, Третье отделение стало организовывать там пропагандистские кампании в защиту русского самодержавия, а также собирать для Николая I сведения о внутриполитическом положении европейских государств, направлении и деятельности различных политических партий, об отношении иностранных правительств к России и т. п. Таким образом оно частично выполняет функции разведки. С течением времени эта сторона деятельности данного органа госбезопасности постепенно развивалась, хотя исследователи дают достаточно низкую оценку ее эффективности: "Вплоть до начала 60-х годов XIX в. русская политическая полиция не располагала профессионально организованной сетью заграничной агентуры и деятельность большинства агентов была, как правило, дилетантской и малоэффективной. В делопроизводстве III отделения сохранились лишь отдельные, и к тому же весьма отрывочные, сведения о количестве, деятельности и местопребывании заграничных агентов русской политической полиции"55.
Тем не менее в 1877 г. Третье отделение имело не менее 15 постоянных агентов, находившихся в Париже (3 человека), Лондоне, Женеве, Вене, Потсдаме, Мюнхене, Лейпциге, Бухаресте и Константинополе. Поскольку литература оказывала огромное воздействие на умы общества XIX в., надзор за ней также начинает осуществлять Третье отделение, хотя первоначально эта сфера деятельности не входила в пределы его компетенции. Сразу после создания этого ведомства в 1826 г. Николай I поручает ему надзор за А. С. Пушкиным, и в том же году под надзором и следствием оказывается А. С. Грибоедов. С начала 30-х годов и до самой смерти в поле зрения Третьего отделения попадает А. И. Герцен, а с 1837 г. - и М. Ю. Лермонтов, обративший на себя внимание стихотворением "На смерть поэта". С 1828 г. данное ведомство добивается права получать из типографий по одному экземпляру всех издаваемых в России газет, журналов и разного рода альманахов, а также подчиняет себе цензуру всех драматических сочинений, предназначенных для театральной постановки. Так, например, только за сентябрь 1842 г. им было рассмотрено 57 театральных пьес. Добившись фактически руководящей роли в области цензуры. Третье отделение пыталось закрепить ее формально. Осенью 1842 г. Бенкендорф, ссылаясь на резкий рост числа театров в стране, испросил у царя согласие на образование в подведомственном ему отделении пятой экспедиции в составе цензора, его помощника и младшего чиновника. Императорский указ об этом последовал 23 октября 1842 г., и новой экспедиции была поручена цензура за драматическими сочинениями, предназначенными к театральным представлениям на русском, немецком, французском, итальянском и польском языках и надзор за всеми выходящими в России периодическими изданиями. В обязанность чиновников этого подразделения входило "о статьях безнравственных, неприличных по обстоятельствам или по содержанию личностей и требующих почему-либо замечания, сообщать министру народного просвещения или тому главному начальству, от которого принятие надлежащих мер зависит".
Ведущими направлениями деятельности Третьего отделения в николаевскую эпоху были политический сыск и общий контроль за государственным аппаратом империи. Исследователи достаточно высоко оценивают эффективность данного ведомства на первом поприще в это время: "Третье отделение было призвано подавлять в стране дух свободолюбия, который годом ранее проявился в потерпевшем неудачу восстании декабристов. Причем тайная полиция настолько преуспела в своей борьбе со свободомыслием, что Россию миновала волна революций, потрясших крупнейшие страны Западной Европы в начале 1830-х и в 1848 г."56. Однако приспособленное к борьбе с небольшими революционными организациями и крестьянскими бунтами, это ведомство оказалось не в состоянии справиться с широкомасштабным революционным движением 60-70-х годов XIX в., начавшемся после либеральных реформ нового царя Александра II. Разгромить тщательно законспирированную организацию революционеров, избравших путь индивидуального террора, Третьему отделению оказалось не по силам. В данный период своего существования этот орган государственной безопасности претерпевает внутреннюю реорганизацию, выразившуюся в перераспределении дел между его экспедициями. Первая экспедиция вела дела, связанные с оскорблением царя и членов августейшей фамилии, равно как и следствия по государственным преступлениям, т. е. важнейшие для власти процессы. Вторая экспедиция заведовала штатом Третьего отделения и продолжала собирать сведения о религиозных сектах, изобретениях, усовершенствованиях, культурно-просветительных, экономических и страховых обществах, дела, связанные с фальшивомонетчиками, и принимала различные жалобы и прошения о пособиях. Третья экспедиция утрачивает свою функцию контрразведки и начинает руководить всеми карательными мерами по борьбе с массовым крестьянским движением, наблюдением за общественным и революционным движением, за функционированием революционных организаций и за общественным мнением. В этом качестве она отдавала распоряжения о высылке под надзор полиции, ссылке на поселение или о заключении в крепость. Четвертая экспедиция, существовавшая до 1872 г., продолжала собирать сведения о пожарах, грабежах и убийствах, равно как и сведения о "видах на продовольствие жителей", о состоянии различных отраслей торговли, руководила борьбой с контрабандой, собирала материалы как о злоупотреблениях властей на местах, так и о беспорядках на селе и в городах. Пятая экспедиция в 1865 г. была упразднена, и руководство цензурой было передано в Главное управление по делам печати Министерства внутренних дел. Тем не менее в Третьем отделении была создана специальная Газетная часть, которая не только анализировала содержание периодической печати, но и вела в ней активную антиреволюционную пропаганду. В связи с тем что после судебной реформы 1864 г. существенно возросло количество политических процессов в судах, в 1871 г. при главном начальнике Третьего отделения создается юрисконсультская часть, преобразованная впоследствии в Судебный отдел МВД.
Всплеск революционно-демократического движения в России в эпоху Александра II привел к резкому расширению масштабов слежки: "Круг лиц, за которыми 111 отделение вело наблюдение, был очень велик и не поддается даже приблизительному подсчету. Студенты и профессора, литераторы и учителя, крестьяне и рабочие, мелкие чиновники и министры, губернаторы и высшие сановники, - все, кто смел думать "не по шаблону III отделения", находились под его надзором и наблюдением. Даже члены императорской фамилии - великие князья и сам наследник престола - не избежали внимания со стороны этого учреждения. Родной брат императора великий князь Константин Николаевич предупреждал своего адъютанта: "Будь, пожалуйста, осторожен: мы живем в Венеции - у стен, у каждого стула и стола уши, везде предатели и доносчики!"". В делопроизводстве III отделения сохранилось множество агентурных донесений о том, как проводили время наследник и другие члены царской семьи. В течение многих лет состоял под наблюдением военный министр Д. А. Милютин, курьер которого, как выяснилось впоследствии, был "по совместительству" тайным агентом III отделения. По словам Е. А. Перетца, шеф жандармов постоянно докладывал государю "о частной жизни министров и других высокопоставленных лиц". Как отмечали современники, эта сторона деятельности III отделения была доведена "до совершенства"57. Понятно, что следить за членами императорской семьи и высшими сановниками было гораздо проще и безопаснее, чем за революционерами, в результате чего эта сторона деятельности органа политического сыска получает гипертрофированное развитие.
При этом следует отметить, что отсутствие качества секретной агентуры Третье отделение стремилось компенсировать ее количеством. В письме к своему начальнику в 1874 г. заведующий третьей экспедицией К. Ф. Филиппеус делает такую зарисовку с натуры: "Живо помню мое удивление, когда 1 апреля 1869 г. мне впервые были вручены суммы и вслед за тем представились мне господа агенты, а именно один убогий писака, которого обязанность заключалась в ежедневном сообщении городских происшествий и сплетен. Первые он зауряд выписывал из газет, а последние сам выдумывал; кроме того, ко мне явились: один граф, идиот и безграмотный; один сапожник с Выборгской стороны, - писать он не умел вовсе, а что говорил, того никто не понимал и с его слов записать не мог; двое пьяниц, из коих один обыкновенно пропадал первую половину каждого месяца, другого я не видел без фонарей под глазами или царапин на физиономии; одна замужняя женщина, не столько агентка сама по себе, сколько любовница и сподручница одного из агентов; одна вдовствующая, хронически беременная полковница из Кронштадта и только два действительно юрких агента. Вот состав агентуры, который я принял при вступлении в управление третьей экспедицией. Полагаю, что мне не были переданы те лица, которые сами не пожелали сделаться известными новому начальнику агентуры"58.
Помимо секретных агентов, осуществлявших так называемое "внутреннее наблюдение", в распоряжении Третьего отделения были еще и агенты "наружного наблюдения", получившие впоследствии название филеров. Число первых так и осталось неизвестным, однако один только Н. В. Клеточников за 1879-1881 гг. сумел выявить 385 таких агентов. Содержание этой многочисленной, но в массе своей малоэффективной агентуры достаточно дорого обходилось Третьему отделению. Так, из выделенных ему в 1877 г. 307 454 рублей на содержание личного состава отделения шло 30,5 % средств (93 648 руб.), 8,7 % бюджета (26 929 руб.) тратилось на различные хозяйственные нужды, в том числе и кормление политических заключенных, а на борьбу с революционным движением и содержание внутренней и внешней агентуры выделялось целых 60,8 % всех средств (186 877 руб.).
Внимательно отслеживая практически все важнейшие стороны жизни государства и общества, Третье отделение было просто завалено информацией, частично совершенно не нужной для основных направлений его деятельности, и при крайне малом штате проблема ее хранения и охранения всегда была одной из самых слабых сторон этого органа политического сыска. Поток разнообразной документации рос как снежный ком. В первый год существования этого ведомства в одной только его первой экспедиции было заведено 120 новых дел, зарегистрировано 198 "входящих бумаг" и 170 исходящих. В 1848 г. эти показатели соответственно составили 564, 4 524 и 2818. Через два года в архиве Третьего отделения скопилось уже около 30 тысяч дел, число которых продолжало неуклонно прибывать - в одном только 1869 г. там было заведено 2 040 новых дел. Поскольку длительное время архивом заведовал только один человек, хранение секретной документации оставляло желать много лучшего. Так, в январе 1849 г. из Третьего отделения пропало сразу 18 докладов его начальника с собственноручными резолюциями царя. Вырезки из них вместе с анонимной запиской были потом присланы по почте Николаю I. Служебное расследование установило, что виновником этого был губернский секретарь А. П. Петров, сверхштатный сотрудник Третьего отделения, похитивший из него секретные бумаги "для передачи частным лицам". Гораздо больший ущерб деятельности данного органа государственной безопасности нанесло внедрение в ее ряды революционера-народовольца Н. Клеточникова. Став любовником вдовы бывшего чиновника Третьего отделения, он в начале 1879 г. поступил на службу в секретную часть третьей экспедиции. Обладая каллиграфическим почерком и феноменальной памятью, Клеточников не только образцово исполнял возложенные на него обязанности, но и с готовностью брался переписывать секретные бумаги за своих ленивых сослуживцев, а всю полученную информацию на протяжении двух лет систематически передавал революционерам. Благодаря ему "Народная воля" в этот период во многом становится неуловимой для Третьего отделения. Имея возможность оценивать ситуацию с двух сторон, революционер отмечал низкую эффективность работы агентуры этого ведомства в последний период его существования: "Итак, я очутился в III отделении, среди шпионов. Вы не можете себе представить, что это за люди! Они готовы за деньги отца родного продать, выдумать на человека какую угодно небылицу, лишь бы написать донос и получить награду. Меня просто поразило громадное число ложных доносов. Я возьму громадный процент, если скажу, что из ста доносов один оказывается верным. А между тем почти все эти доносы влекли за собой аресты, а потом и ссылку"59.
Возможно, революционер сознательно сгущал краски, но факт остается фактом - вплоть до своей ликвидации Третье отделение так и не смогло вычислить и разоблачить агента народовольцев в своих рядах, хотя по публикации в революционной прессе имен некоторых своих секретных агентов и знало о его существовании. Крайне плохое ведение дел в Третьем отделении отмечал и инспектировавший его в 1880 г. И. И. Шамшин. Сенатор описывал, что недостающие листы секретных дел "иногда оказывались ... на дому у того или иного чиновника, иногда в ящиках столов канцелярии; раз случилось даже, что какое-то важное производство отыскано было за шкафом".
Не удовлетворенные половинчатостью осуществленных властью реформ, революционеры выносят начавшему их царю Александру II смертный приговор и начиная с выстрела Каракозова 4 апреля 1866 г., систематически пытаются привести его в исполнение. К политике регулярного революционного террора Третье отделение оказалось абсолютно не готово и так и не смогло его пресечь. Впоследствии дело дошло до того, что революционеры в 1878 г. убили самого начальника Третьего отделения Н. В. Мезенцева. После покушения Каракозова тогдашний начальник этого ведомства П. А. Шувалов представил царю доклад, в котором предлагал учредить особую "охранительную команду" для защиты от покушений августейшей жизни в составе начальника, 2 его помощников, 6 секретных агентов и 80 стражников (вскоре их численность была сокращена до 40). Идея понравилась Александру II, и 2 мая 1866 г. он утвердил этот проект. Однако ни отряд личных телохранителей императора, ни Третье отделение, оказавшееся не способным защитить даже своего собственного начальника, не смогли предотвратить новых попыток цареубийства. Все это закономерно породило глубочайшее недовольство Александра И деятельностью данного органа госбезопасности. Последней каплей, переполнившей чашу царского терпения, стал взрыв в Зимнем дворце, осуществленный в феврале 1880 г. С. Н. Халтуриным. По образному выражению исследователей, динамит, предназначавшийся для императора, "взорвал" Третье отделение. Окончательно удостоверившись в его недееспособности, Александр II в том же месяце создает Верховную Распорядительную Комиссию во главе с графом М. Т. Лорис-Ме-ликовым, облеченным диктаторскими полномочиями. 3 марта 1880 г. последовал царский указ, временно отдававший под контроль "диктатора сердца" Третье отделение, подчинявшееся до этого лично самому императору и никому более. Ориентировавшийся в своей деятельности на либеральную часть общества, в глазах которого Третье отделение было оплотом самой крайней реакции и произвола, Лорис-Меликов в июле того же года предложил царю свой план административных реформ, предусматривавший одновременную ликвидацию этого самого непопулярного в глазах интеллигенции учреждения вместе с Верховной Распорядительной Комиссией. План был одобрен Александром II, и 6 августа 1880 г. появился на свет императорский указ "О закрытии Верховной Распорядительной Комиссии, упразднении III отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии и об учреждении Министерства почт и телеграфов". На его основании Третье отделение было ликвидировано, а все его дела переданы в особый департамент Министерства Внутренних Дел. С упразднением этого ведомства, просуществовавшего под одним названием целых 54 года (больше, чем какой-либо иной аналогичный орган), заканчивается целая эпоха в истории политического сыска в России.
Как уже отмечалось, исполнительным органом Третьего отделения был военизированный корпус жандармов, благодаря чему политический сыск впервые надежно стал охватывать всю территорию страны. Данная двучленная структура была сохранена в неприкосновенности и при преемнике Третьего отделения - Департаменте полиции Министерства внутренних дел.
ОТДЕЛЬНЫЙ КОРПУС ЖАНДАРМОВ (1827-1917)
Жандармерия, как имеющая военную организацию полиция, возникает во Франции в 1791 г. Там она входила в состав вооруженных сил, но помимо военного министра подчинялась также министрам внутренних дел и юстиции. Новшество понравилось и было заимствовано некоторыми другими государствами, в частности Австрией и Пруссией. В России жандармские команды впервые появляются в 1792 г. в гатчинских войсках Павла I, тогда еще наследника престола, и функционируют в качестве военной полиции до 1796 г. В русской армии это понятие возрождается во время Заграничного похода 1815 г. Выбранные из каждого кавалерийского полка один благонадежный офицер и пять рядовых должны были следить за порядком на марше, бивуаках, в их обязанности входила также борьба с мародерством, отвод раненых во время сражений на перевязочные пункты и т. п. "Людям сих команд, - гласил приказ главнокомандующего М. Б. Барклая-де-Толли от 10 июня 1815 г, - именоваться жандармами, и они должны быть отличны от прочих красной повязкою на правой руке".
Однако вскоре эти команды были упразднены, а Борисоглебский драгунский полк был переименован в жандармский. В помощь ему в конце 1815 г. при гвардейском корпусе был создан лейб-гвардии жандармский полуэскадрон. Помимо этого с 1810 г. в России существовал Корпус внутренней стражи, занимавшийся обучением рекрутов и содействием губернским властям в ловле разбойников, подавлении волнений, взыскании податей и недоимок. С 1817 г. в составе этого корпуса были сформированы жандармские подразделения для несения службы в обеих столицах, губернских и главных портовых городах. Всего к 1826 г. в России было 59 различных по своему назначению жандармских частей и подразделений, общей численностью в 4099 человек.
На эти лишенные единого центра образования, разбросанные зато по всей стране, обратил свое внимание Бенкендорф. В поданном Николаю I проекте об организации централизованного политического сыска он предлагал подчинить все эти части и подразделения начальнику "высшей полиции": "К этому начальнику стекались бы сведения от всех жандармов, рассеянных во всех городах России и во всех частях войск"60.
Идея разом поставить и страну, и армию под неусыпный политический контроль понравилась императору, который почти одновременно с назначением Бенкендорфа главой Третьего отделения 25 июня 1826 г. назначил его шефом жандармов. Хотя руководителю госбезопасности на первых порах организационно была подчинена только часть жандармов, а решение всех хозяйственных, продовольственных, военно-судных и следственных вопросов оставалось вне его компетенции, тем не менее начало новой мощной централизованной структуре было положено. В первую очередь Бенкендорф обязал всех начальников жандармских частей и подразделений раз в месяц представлять рапорты и донесения о происшествиях, а также в качестве шефа жандармов взял в свои руки кадровый вопрос. Официальное оформление новой структуры было совершено указом от 28 апреля 1827 г. о создании корпуса жандармов. Вся территория европейской части России делилась на пять жандармских округов по 8-11 губерний в каждом, а каждый округ, в свою очередь, подразделялся на четыре-шесть отделений (всего их было 26). Во главе округа стоял жандармский генерал, а во главе отделения - жандармский штаб-офицер в должности от майора до полковника. Управление корпуса, а с 1835 г. его штаб размещался в Петербурге. Общая численность данной военизированной структуры к концу 1828 г. составила 4 278 человек, а именно: 3 генерала, 41 штаб-офицер, 160 обер-офицеров, 3 617 нижних чинов и 457 нестроевых. В этой связи стоит упомянуть один любопытный факт: уже в 1823 г. Пестель рассчитал, что после свержения самодержавия революционной диктатуре для поддержания своей власти в России потребуется 112 900 жандармов. Численность же царской жандармерии никогда даже отдаленно не приближалась к такой громадной цифре: в 1836 г. в этом ведомстве числилось 5 164 человека, в 1857 г. - 4 629, в 1866 г. - 7 076, в 1880 г. - 6 708, в 1895 г. - 9 243, в 1914 г. - 13 645 и в 1917 г. - 15 718. Уже на основании одного этого можно поставить вопрос о корректировке привычного нам стереотипа о прогрессивных революционерах, стремившихся "освободить" народ из-под военно-полицейского гнета реакционного царизма.
Новое ведомство задумывалось и создавалось как элитное соединение. На должность нижних чинов специально отбирались грамотные и наиболее развитые солдаты из других родов войск. Еще более строгим был порядок отбора офицеров. Помимо дворянского происхождения, желания служить в новом ведомстве и достижения 20-летнего возраста следовало пройти специальную проверку. Одному генералу, ходатайствовавшему о зачислении в корпус своего адъютанта, Бенкендорф в феврале 1827 г. ответил следующее: "Вашему превосходительству известно, сколь большое внимание изволит обращать государь император на справки о службе просящихся в жандармы, если малейшая находится в прежних делах невыгодная аттестация отставных, я не решаюсь и докладывать..."61 Любое служебное взыскание, а тем более свидетельства о политической неблагонадежности, становились практически непреодолимым препятствием при поступлении. Попасть в корпус можно было лишь имея отличные рекомендации или сильную протекцию. При поступлении на службу в эту структуру каждый офицер давал специальную подписку в том, "что ни к каким масонским ложам и тайным обществам, думам, управам и прочим, под каким бы названием они ни существовали, я не принадлежал и впредь принадлежать не буду". Впоследствии для желающих поступить в корпус был введен курс обучения, экзамены и испытательный срок. Столь строгий отбор был обусловлен тем, что Николай I видел в жандармских офицерах своих представителей на местах, а Бенкендорф не переставал напоминать подчиненным об их высоком предназначении: "В вас всякий увидит чиновника, который через мое посредство может довести глас страждущего человечества до престола царского и беззащитного и безгласного гражданина немедленно поставит под высочайшую защиту государя императора"62. Отношение общества к новому элитному подразделению было двойственным. С одной стороны, монаршее доверие и проистекающая из него власть вкупе с высоким жалованьем, значительно большим, чем в армии или на флоте, влекли в этот корпус многих офицеров. Так, например, в 1871 г. прошения о переводе в жандармы подало 142 армейских офицера, из которых был отобран 21, а к занятиям допущено только 6 человек. Число желающих стать жандармами почти всегда превышало количество имеющихся вакансий. С другой стороны, в обществе достаточно быстро утверждается взгляд на жандарма как на доносчика и шпиона, и случаи отказа от подобной грязной и постыдной службы со стороны тех лиц, которых самих приглашали на жандармскую службу, также были далеко не единичны.
Когда после своего назначения шефом жандармов Бенкендорф попросил у Николая I инструкцию для вверенного ему корпуса, царь протянул ему свой платок со словами: "Вот тебе инструкция. Чем больше утрешь слез этим платком, тем лучше". Даже если эта история и представляет собой сочиненную позднее легенду, на чем настаивают некоторые исследователи, тем не менее она характеризует царя и его сподвижника как людей, способных на такой образ мыслей, - вряд ли такая история могла быть сочинена про Ленина и Дзержинского или Сталина и Ежова. Вместе с тем она показывает, что сфера деятельности жандармов как представителей императора на местах виделась Николаю I столь обширной, что он счел бессмысленным пытаться втиснуть ее в рамки какой-либо инструкции. Тем не менее без подобной бумаги ни одно учреждение функционировать не может, и, отправляя жандармского полковника И. П. Бибикова и агента Третьего отделения поручика И. В. Шервуда на политическое обследование южных губерний 13 января 1827 г., Бенкендорф дал им инструкцию, текст которой впоследствии стал трафаретным. Первый и самый главный пункт этой инструкции от подчиненных шефа жандармов требовал: "Обратить особенное внимание на могущие произойти без изъятия во всех частях управления и во всех состояниях и местах злоупотребления, беспорядки и закону противные поступки". Второй пункт обязывал "наблюдать, чтобы спокойствие и права граждан не могли быть нарушены". Исходя из третьего пункта, находящийся на месте жандарм получал право сноситься с теми местными властями, в ведении которых им замечен беспорядок, "предварять их", и лишь только в том случае, когда все его "домогательства" "будут тщетны", сообщать о них в Третье отделение. Инструкция особо подчеркивала жандармам, что "цель вашей должности должна быть, прежде всего, предупреждение и отстранение всякого зла". Весьма растяжимое понятие борьбы со "всяким злом" давало жандармским офицерам весьма широкий административный простор, а их подчиненность далекому начальнику округа и еще более далекому шефу жандармов надежно обеспечивала их независимое положение на местах. Секретная агентура Третьего отделения и подразделения корпуса жандармов на местах охватили всю страну сетью регулярного политического сыска. В письме Бенкендорфу уже от 14 августа 1826 г. фон Фок констатирует масштабы этого процесса: "Деятельность надзора растет с каждым днем и у меня едва хватает времени для принятия и записывания всех заявлений"64. Общество мгновенно почувствовало тотальную по тем временам слежку и уже на следующий месяц, 24 сентября 1826 г., критики "сильно восстают против введенной Николаем I системы: "Нельзя чихнуть в доме, сделать жест, сказать слово, чтобы об этом тотчас не узнал государь""65. Приписываемое М. Ю. Лермонтову знаменитое стихотворение 1841 г. отражает общее мнение относительно всепроникающего надзора жандармов, носивших мундиры голубого цвета:
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
После подавления польского восстания на территории входившего в состав Российской империи Царства Польского в 1832 г. был образован шестой жандармский округ, находившийся в двойном подчинении шефу жандармов и наместнику. В своих основных чертах жандармская структура складывается к 1 июля 1836 г., когда корпус жандармов преобразовывается в отдельный корпус жандармов (отдельным корпусом в России XIX в. считалось такое воинское соединение, которое в своем правовом статусе приравнивалось к армии) и к шести существующим округам был добавлен Сибирский жандармский округ. Все семь округов перестали делить на отделения, а вместо них в каждой губернии были образованы управления жандармских штаб-офицеров, в результате чего сеть органов сыска стала еще гуще. Хозяйственное ведение жандармских подразделений из Корпуса внутренней стражи было наконец передано шефу жандармов, а так называемое "дежурство" корпуса было заменено штабом. Тогда же было принято "Положение о корпусе жандармов". Наконец в декабре 1837г. был образовал восьмой жандармский округ - Кавказский, а в 1842 г. Бенкендорфу был передан Борисоглебский полк.
Объединение Третьего отделения и отдельного корпуса жандармов в единую вертикаль политического сыска долгие годы обеспечивалось тем, что во главе обеих структур стоял один и тот же человек - А. X. Бенкендорф, умерший в 1844 г. Однако фактическое соединение обоих ведомств оказалось настолько удачным, что личная уния приобрела характер традиции, и все преемники Бенкендорфа в Третьем отделении также одновременно назначались шефами отдельного корпуса жандармов. Когда же первая структура была ликвидирована, то жандармерия перешла под начало Департамента полиции, ставшего преемником Третьего отделения в его качестве ведущего органа государственной безопасности.
Созданная Бенкендорфом внутренняя организация отдельного корпуса жандармов в неизменном виде просуществовала до ее реорганизации, предпринятой П. А. Шуваловым в 1867 г. Для дальнейшего увеличения сети жандармских органов прежняя окружная система территориального деления была сохранена только на окраинах империи (Сибирь, Кавказ и Царство Польское), а во всей остальной России основными структурными подразделениями стали губернские жандармские управления. "Губернские жандармские управления, наблюдательный состав корпуса, а равно уездные жандармские управления, - указывалось в новом "Положении о корпусе жандармов", принятом 19 сентября 1867 г., - несут обязанности только наблюдательные, содействуя, впрочем, к восстановлению нарушенного порядка только в том случае, когда будут приглашены к тому местными властями; по собственному же побуждению они принимают непосредственное участие к охранению общественного спокойствия только при небытности на месте чинов исполнительной полиции... в наблюдательном же отношении, составляющем, служебное назначение жандармов, обязанности их определяются особыми инструкциями"66. Секретная инструкция от 14 февраля 1875 г. по этому поводу гласила: "Деятельность чинов корпуса жандармов в настоящее время представляется в двух видах: в предупреждении и пресечении разного рода преступлений и нарушений закона и во всестороннем наблюдении. Первый из этих видов деятельности опирается на существующее законодательство, и все действия жандармских чинов в этом отношении определены законом 19 мая 1871 г. Второй же вид... не может подчиняться каким-либо определенным правилам, а, напротив того, требует известного простора и тогда лишь встречает ограничения, когда материал, добытый наблюдением, переходит на законную почву и подвергается оценке, т. е. уже является предметом деятельности первого вида". В этом же документе подчеркивалась основная задача сотрудников этого ведомства - наблюдая за "духом всего населения и за направлением политических идей общества", раскрывать и преследовать любые попытки "к распространению вредных учений, клонящихся к колебанию коренных основ государственной, общественной и семейной жизни"67. Закон от 19 мая 1871 г., на который ссылается инструкция, предоставил жандармам право на "производство дознаний о преступлениях государственных", причем этим жандармы могли заниматься "как по предложению прокурора судебной палаты, так и непосредственно", ставя в последнем случае прокурора лишь в известность.
В итоге канцелярии жандармских управлений стали делиться на следующие части: общего руководства, розыскную, следственную, политической благонадежности и денежную. Когда в России стал бурно развиваться новый железнодорожный вид транспорта, он также был поставлен под контроль и охрану этого ведомства. В 1861 г. в стране появилось первое жандармское полицейское управление железной дороги, а к 1895-му их число возросло до 21. Эти управления имели свои отделения на всех узловых железнодорожных станциях. Первоначально эти управления находились в ведении министра путей сообщения, однако в 1866 г. П. А. Шувалов добивается передачи их под свое начало, вновь вводя все жандармские части и управления в состав отдельного корпуса жандармов. Во время его руководства этим ведомством были предприняты меры по повышению образовательного уровня жандармов, а также их материального содержания. В этом обновленном виде отдельный корпус жандармов просуществовал до Февральской революции 1917 г., после которой он был ликвидирован.
К 1880 г. в России опять складывается революционная ситуация. С 1875 по 1879 гг. в стране произошло 152 крестьянских волнения, 16 из которых пришлось усмирять с помощью войск. География этих волнений постоянно расширялась: если в 1878 г. они происходили в 14 губерниях, то в 1880 г. ими были захвачены уже 34 губернии центра, юга и востока европейской части России. Параллельно с этим разворачивалось и рабочее движение: в 1875- 1879 г. происходят 165 выступлений пролетариата, больше половины из которых пришлось на последние два года. Венчала весь этот процесс революционная организация "Народная воля", созданная в августе 1879 г. и объединившая в своих рядах около 500 революционеров. Народовольцы подготовили семь покушений на Александра II, и Третье отделение, несмотря на все свои усилия, так и не смогло пресечь революционный террор. Окончательно убедившийся после взрыва, организованного С. Н. Халтуриным в Зимнем дворце, в полной неспособности данного ведомства обеспечить его личную безопасность, император через несколько дней после этого события создает новую структуру.
ВЕРХОВНАЯ РАСПОРЯДИТЕЛЬНАЯ КОМИССИЯ ПО ОХРАНЕНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПОРЯДКА И ОБЩЕСТВЕННОГО СПОКОЙСТВИЯ (1880)
Учреждена царским указом от 12 февраля 1880 г. для "положения предела беспрерывно повторяющимся в последнее время покушениям дерзких злоумышленников". В состав комиссии первоначально вошли девять человек, но поскольку она собиралась на свои заседания только три раза, то уже современники высказали достаточно обоснованное предположение, что вся эта структура представляла собой не более чем ширму, скрывающую фактически диктаторскую власть ее главного начальника графа М. Т. Лорис-Меликова. Ему были переданы все права петербургского градоначальника и ведение всеми политическими следствиями по столице и Петербургскому военному округу, а также верховный надзор за политическими следствиями по всей стране. Все требования Лорис-Меликова по делам об охранении государственного порядка и общественной безопасности подлежали немедленному исполнению властями всех уровней, а распоряжения главного начальника Верховной распорядительной комиссии могли быть отменены только самим императором. Для окончательной концентрации в руках М. Т. Лорис-Меликова всей власти Александр II особым указом 3 марта 1880 г. передал ему управление Третьим отделением, прежде подчинявшимся одному императору, а 4 марта - Отдельный корпус жандармов.
Одним из существенных факторов, препятствовавших эффективной борьбе правительства с революционерами, являлось соперничество между органами политического сыска, возникшими задолго до эпохи либеральных реформ Александра II и привыкшими с тех пор действовать бесконтрольно, и новыми судебными органами, появившимися в результате этих реформ и ревниво защищавшими свои ведомственные права. В своем отчете за март член Верховной распорядительной комиссии, управляющий делами Комитета министров М. С. Каханов писал Лорис-Меликову, что соперничество между жандармами и прокуратурой крайне отрицательно сказывается на борьбе с государственными преступниками. Юридические рамки по каждой процедуре были настолько строгими, что даже малейшее отступление от них со стороны следователя или прокурора почти автоматически приводило к оправданию в суде самого злостного террориста. Кроме того, "неподлежащие воззрения" реформаторов в прокуратуре весьма часто приводили к поражению правительства в судебных политических процессах и вызывали ответную реакцию жандармов. Стремясь преодолеть этот недостаток. Верховная распорядительная комиссия пыталась объединить усилия всех административных и судебных органов, ранее созданных для борьбы с революционным движением, и ускорить следствия по делам о государственных преступлениях, равно как и упорядочить вопрос об административной ссылке и о полицейском надзоре. Стремясь ликвидировать крайне непопулярное в либеральной части общества Третье отделение, Лорис-Меликов летом направил туда для ревизии члена комиссии сенатора И. И. Шамшина, составившего соответствующий отчет. Воспользовавшись временным затишьем революционного террора, глава Верховной распорядительной комиссии решил сделать красивый жест, добровольно "отказавшись" от своих диктаторских полномочий, и 26 июля подал императору доклад, в котором предложил одновременно ликвидировать как саму комиссию, так и Третье отделение, а функции последней передать Министерству внутренних дел, на пост министра которого Лорис-Меликов прочил самого себя. Идея была одобрена Александром II, и 6 августа 1880 г. на свет появился царский указ "О закрытии Верховной Распорядительной Комиссии, упразднении III отделения с.е.и.в. канцелярии и об учреждении Министерства почт и телеграфов". Просуществовавший всего семь месяцев чрезвычайный орган прекратил свое существование, а его главный начальник, почти ничего не потерявший из своих властных полномочий, пересел в кресло министра внутренних дел.
Пункт второй указа 6 августа 1880 г. гласил: "III отделение Собственной нашей Канцелярии упразднить, с передачей дел оного в ведение министра внутренних дел, образовав особый для заведывания ими в составе Министерства внутренних дел Департамент государственной полиции впредь до возможности полного слияния высшего заведования полициею в государстве в одно учреждение упомянутого министерства"68. Так одновременно с упразднением старой структуры, был создан последний орган государственной безопасности Российской империи. У многих современников, привыкших к лицемерию царского правительства, возникло убеждение, что на деле произошла не ликвидация, а простое переименование органа политического сыска и вся реформа в очередной раз свелась к простой перемене вывески с сохранением кадрового состава. Журналист Г. Градовский, например, писал: "При старом режиме были и хорошие, показные стороны в обособленном и независимом существовании 111-го отделения, этой полиции над полицией или сверхполиции. На деле вышла пересадка, а не упразднение. Корпус жандармов с его шефством даже не умирал, а "отделение" превратилось в департамент государственной полиции. Все функции остались в неприкосновенности, а исчезла лишь прежняя возможность контроля над министерством внутренних дел. При хорошем министре, в благополучные времена, такое совместительство было безвредно; но имели ли мы благожелательных министров внутренних дел после Лорис-Меликова?"69 Подобную точку зрения разделяли и некоторые современные исследователи. Однако факты заставляют внести серьезную корректировку в эту схему. На момент упразднения в Третьем отделении работало 72 чиновника, уволенных при ликвидации этой структуры на пенсию. Исследовавшая их судьбу М. В. Сидорова отмечает: "Многие чиновники подали прошение о зачислении на службу в Департамент полиции. 21 прошение было удовлетворено. Приоритет отдавался чиновникам особых поручений, архивистам и канцелярским служащим"70. Причиной столь значительного разрыва кадровой преемственности старого и нового ведомств, труднообъяснимого, на первый взгляд, послужило то обстоятельство, что из-за плохого знания процессуальных тонкостей сотрудниками прежнего органа госбезопасности многие политические дела разваливались в суде, а стремившийся привести новый орган политического сыска в соответствие с духом времени Лорис-Меликов стал отдавать предпочтение при его комплектации имевшим юридическое образование судебно-прокурорским работникам, взяв из Третьего отделения лишь вспомогательный персонал. Стоит отметить, что в его составе оказался и внештатный чиновник для письма революционер Н. Клеточников.
ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ (1880-1917)
Задумывая новый орган политического сыска, граф М. Т. Лорис-Меликов предполагал ограничить его численность 52 сотрудниками. Действительно, первоначально его штат состоял из директора, вице-директора, 3 чиновников особых поручений, секретаря, общего журналиста, 3 делопроизводителей, 10 старших и 9 младших их помощников, казначея и его помощника, начальника архива с двумя помощниками и 18 чиновниками для письма. На протяжении более чем трех месяцев после царского указа от 6 августа 1880 г. новая структура существовала только на бумаге, а его реальная организация началась после издания нового указа от 15 ноября 1880 г. "О соединении Департамента государственной полиции и Полиции исполнительной в одно учреждение - Департамент государственной полиции". Только второй указ определил структуру этого ведомства, утвердил его штатное расписание и решил вопрос о финансировании. Свое окончательное название - Департамент полиции - последний орган государственной безопасности царской России получил лишь в 1883 г. с присоединением к Департаменту государственной полиции Судебного отдела МВД, ведавшего надзором за политическими дознаниями. Несмотря на все эти слияния, численность нового органа государственной безопасности продолжала оставаться сравнительно небольшой: в 1881 г. - 125 человек, в 1895 г. - 153, в 1899 г. - 174 человека (по штату - 42). Сохранялась оправдавшая себя двучленная вертикаль органов политического сыска. Вместо начальника Третьего отделения шефом жандармов отныне являлся министр внутренних дел, а заведовавший полицией товарищ министра (эта должность была введена 25 июня 1882 г.) являлся, как правило, командиром отдельного корпуса жандармов. Хотя основная деятельность жандармов осуществлялась под контролем Департамента полиции, по строевой, кадровой и хозяйственной линии они были подчинены штабу своего корпуса. В связи с этим директора Департамента полиции нередко жаловались, что им трудно добиться от жандармов безусловной дисциплины, поскольку реальные рычаги воздействия на них (присвоение офицерских званий, продвижение по службе и размер жалованья) находились в руках штаба корпуса, а не начальников полиции. От своего предшественника Департамент полиции унаследовал и его резиденцию на Фонтанке, 16. Статья 362 "Учреждения Министерства" определяла следующий круг обязанностей Департамента полиции: 1) предупреждение и пресечение преступлений и охранение общественной безопасности и порядка; 2) ведение дел о государственных преступлениях; 3) организация и наблюдение за деятельностью полицейских учреждений; 4) охранение государственных границ и пограничных сообщений; выдача паспортов русским подданным, видов на жительство в России иностранцам, высылка иностранцев из России; наблюдение за всеми видами культурно-просветительской деятельности и утверждение уставов различных обществ. Все эти обязанности были впоследствии детализированы внутриведомственными инструкциями и распределены по структурам этого органа политического сыска. Первоначально Департамент полиции подразделялся на три делопроизводства. Первое (распорядительное) делопроизводство ведало общеполицейскими делами и личным составом полиции. Второе (законодательное) делопроизводство сосредоточило свои усилия на разработке различных полицейских законопроектов, инструкций и циркуляров. Третье, так называемое секретное делопроизводство, занималось вопросами политического сыска и руководило внутренней и заграничной агентурой Департамента полиции, охраной императора и его семьи, наблюдением за революционной деятельностью в России, ее пресечением и предупреждением. Необходимая информация поступала в Департамент полиции по нескольким каналам: через перлюстрацию писем, внешнее филерское наблюдение и внутреннюю агентуру в виде осведомителей и секретных сотрудников. Если последние представляли собой агентов, внедренных полицией в революционные организации, то осведомители в них не состояли и потому не участвовали в противоправной деятельности. Как правило, осведомителей вербовали из числа дворников, лакеев, официантов и лиц других профессий, часто бывающих в местах большого скопления людей; естественно, наиболее ценились именно секретные сотрудники, и инструкция 1907 г. по организации и ведению внутреннего наблюдения и жандармских и розыскных учреждениях особо подчеркивала: "Следует всегда иметь в виду, что один, даже слабый секретный сотрудник, находящийся в обследуемой среде ("партийный сотрудник"), несоизмеримо даст больше материала для обнаружения государственного преступления, чем общество, в котором официально может вращаться заведующий розыском. (...) Поэтому секретного сотрудника, находящегося в революционной среде или другом обследуемом обществе, никто и ничто заменить не может"71.
1 марта 1881 г. убийство народовольцами Александра II положило конец "диктатуре сердца" Лорис-Меликова, но совершенно не затронуло созданный им орган политического сыска, который вскоре даже расширился. Из созданных в 1883 г. двух новых делопроизводств четвертое стало наблюдать за ходом политических дознаний в губернских жандармских управлениях, а пятое - ведать сначала гласным, а затем и негласным надзором. В своей деятельности два новых делопроизводства тесно контактировали с Особым совещанием - постоянным учреждением, возглавляемым товарищем министра внутренних дел, утверждавшим представления губернской администрации об административной ссылке частных лиц. В 1894 г. образуется шестое делопроизводство, заведующее различными вопросами, относящимися к сфере деятельности Департамента полиции, к числу которых принадлежало изготовление, хранение и перевозка взрывчатых веществ (этим раньше занималось второе делопроизводство), разработкой и реализацией фабрично-заводского законодательства и т. п. В 1902 г. создается седьмое (наблюдательное) делопроизводство, на которое возлагаются дела упраздненного четвертого делопроизводства, т. е. наблюдение за производством жандармами дознаний по государственным преступлениям. В 1908 г. было учреждено восьмое делопроизводство, заведующее органами уголовного сыска, школой инструкторов и фотографией Департамента полиции, а с началом Первой мировой войны в 1914 г. - девятое делопроизводство, занимавшееся контрразведывательными мероприятиями и надзором за военнопленными.
Важнейшим органом, занимавшимся политическим сыском в Департамент полиции, был Особый отдел. Первоначально он входил в состав третьего делопроизводства, занимаясь там разработкой секретных сведений и перлюстрацией писем. Как самостоятельная структура он выделяется из него через 17 лет после создания Департамента полиции, 1 января 1898 г. Это было обусловлено как бурным ростом рабочего движения (число стачек с 77 в 1894 г. возрастает до 258 в 1897 г.), так и активным ростом ведомственной документации (в 1893 в третьем делопроизводстве было зарегистрировано 16 950 входящих и 7 46 исходящих бумаг, а в 1897 г. - соответственно 24 761 и 12 283 документа) "В ближайшем будущем, - отмечал в 1898 г. директор Департамента полиции С. Э. Зволянский, - предвидится еще более быстрое возрастание дел, ввиду увеличивающегося рабочего движения и признанной необходимости упорядочения розыскного дела в более крупных центрах"72. Третье же делопроизводство даже "при самых напряженных усилиях не могло справиться с такой непосильной работой". Первоначальная структура Особого отдела была весьма компактной. У первого заведующего отделом Л. А. Ратаева в подчинении находилось 12 человек: 4 его помощника-делопроизводителя, 6 канцелярских служащих и 2 "машиниста" - чиновника, перепечатывающих материалы. Как только особый отдел был выделен в самостоятельную структуру, были определены en функции:
"1) Заведование внутренней и заграничной агентурой.
2) Негласное наблюдение за корреспонденцией частных лиц, обращающих на себя внимание правительства.
3) Организация надзора за политическим настроением учащейся молодежи
4) Распоряжения по надзору за политическими настроениями рабочих.
5) Организация розыска лиц по политическим вопросам.
6) Регистрация и хранение изданий нелегальной прессы.
7) Рассмотрение поступающих в Департамент вещественных доказательств по дознаниям для выемки из них книг, брошюр, газет, воззваний, отпечатанных в России и за границей.
Составление сборников прокламаций, общего каталога на революционные издания, хранившиеся в библиотеке Департамента.
8) Разбор поступающих в Департамент шифрованных документов"73.
Можно было без преувеличения сказать, что Особый отдел был настоящим святая святых в самом ведомстве госбезопасности: "Особый отдел жил совершенно изолированной жизнью в огромном здании - Фонтанка, 16, - занимая 4-й этаж. Чиновники всех остальных отделений Департамента полиции не имел права доступа в помещение Особого отдела. Хотя директор Департамента ведал всем политическим розыском, но фактическую работу по руководству политическим розыском нес на себе заведующий Особым отделом"74. За время своего существования Особый отдел пережил целый ряд реорганизаций. Первоначально он был разбит на шесть столов, однако к 17 января 1905 г. состоя.) из четырех отделений. Первое отделение считалось главным и ведало службе наружного наблюдения, отчетностью по расходованию секретных сумм, рас шифровкой писем, работой с химическими текстами, фотографией, разборкой сведений по партиям и переводами с других языков. Второе отделение занималось перепиской с заграничной агентурой, связью с полицией иностранных государств, а также вело розыскную переписку по северо-западным губерния России, средней и южной России, Польше, Финляндии, Кавказу и Сибири Третье отделение осуществляло наблюдение за общественным движением учебными заведениями и составляло розыскные циркуляры, всеподданнейших и еженедельные записки. На четвертое отделение был возложен розыск по делам об иностранном шпионаже и государственной измене.
Поскольку помимо Особого отдела политическими делами занимались также пятое и седьмое делопроизводства, то в июле 1905 г. все эти три структуры. Департамента полиции на непродолжительное время были объединены в "политическую часть" во главе с П. И. Рачковским. Перед новым подразделением были поставлены следующие задачи:
"1. Руководство розыском по делам о государственных преступлениях, осуществляемым на местах охранными отделениями и чинами Отдельного Корпуса жандармов.
2. Надзор за производящимися чинами сего Корпуса и Департамента полиции в порядке 1035 ст. Устава Уголовного Судопроизводства дознания по делам о государственных преступлениях.
3. Надзор за осуществлением на местах главного надзора за лицами, сему надзору подчиненными.
4. Вопросы, связанные с учреждением и устройством на местах органов политического розыска.
5. Участие в особом Совещании по делам об административной высылке, учрежденном на правах члена сего совещания"75.
При Рачковском происходит новая реорганизация Особого отдела и вместо четырех прежних его отделений образуются три. Первое отделение ведало общественным движением, второе - политическим розыском по районам действия революционных сил, а на долю третьего досталась дешифровка шифрованных и химических писем, фотография и разборка секретной документации.
Объединенная "политическая часть" оказалась недолговечной, и в 1906 г. Особый отдел разделяется на две части - Особый отдел "А" и Особый отдел "Б". Первый ведал политическим сыском и в первую очередь держал в сфере своего внимания состав и деятельность социал-демократических, эсеровских и иных нелегальных организаций, руководя деятельностью местных розыскных органов, заграничной агентурой, анализируя полученные агентурные сведения и данные наружного наблюдения. Кроме этого, он наблюдал за революционной пропагандой в войсках, издавал розыскные циркуляры, заведовал отделом фотографий, собирал библиотеку революционной литературы, занимался расшифровкой информации и составлением всеподданнейших записок. Особый отдел "Б" сконцентрировал свое внимание на общественном движении, профессиональных союзах, причем особое внимание уделялось железнодорожникам и телеграфистам. В нем велся учет революционных выступлений рабочих, крестьян и учащихся, составлялись отчеты о стачках, забастовках, нелегальных съездах и иного рода волнениях. Вторая структура просуществовала недолго, и в январе 1907 г. на его базе было создано четвертое делопроизводство.
1 января 1907 г. происходит очередная реорганизация Особого отдела, в ходе которой он возвращается к прежней разбивке на отделения, образованные теперь по предметам ведения. Первое отделение, где сосредоточилось общее руководство данной структурой, стало заниматься управлением деятельностью начальников других отделений и всех розыскных органов Российской империи, а также созданием новых розыскных структур и выделением средств на их нужды. Ему непосредственно подчинялись технические службы, занимавшиеся перлюстрацией корреспонденции, дешифровкой, обработкой химических текстов, фотографией и листковым архивом. Второе отделение занималось теми партиями и организациями, которые наиболее часто прибегали к террористическим методам борьбы с самодержавием - партией социалистов-революционеров, крестьянскими организациями этой партии, эсерами-максималистами, анархистами-коммунистами и иными. Третье отделение специализировалось " на РСДРП, Спилке, Бунде, Поалей-Цион, социалистах-сионистах и других организациях социал-демократического толка. Четвертое отделение отслеживало деятельность союзов железнодорожников и почтово-телеграфных работников, польской социалистической партии и всех иных национальных партий, кроме социал-демократических. Всем этим на март 1911 г. занималось 59 сотрудников Особого отдела. Реорганизация отдела на этом не кончилась, и к концу 1916 г. он имел уже восемь отделений. Первое отделение ведало контрразведкой, охраной высочайших особ и вело переписку по политическим организациям, не подходящим под рубрику "революционных". Второе отделение продолжало заниматься наблюдением за социалистами-революционерами и близкими к ним организациями. Круг ведения третьего отделения также не изменился, и в него продолжали входить все оттенки социал-демократического движения. Четвертое отделение помимо политических движений национальных меньшинств стало заниматься еще и партией кадетов. Пятое отделение сосредоточило свои усилия на перлюстрации, дешифровке и разработке писем. Шестое отделение ведало личным составом розыскных органов и его передвижением по служебной лестнице, а седьмое - наблюдением по материалам Департамента полиции о правах, политической благонадежности, по закрытию различных учреждений. Последнее секретное отделение не имело номера и занималось личным составом секретной агентуры розыскных учреждений, денежной отчетностью по агентуре и другим вопросам, считавшимся "особо секретными". В результате войны и нового подъема революционного движения численность сотрудников Особого отдела к 1917 г. перевалила за сто человек. Что же касается общего числа секретной агентуры, то в результате частичного уничтожения архивных данных определить ее точное число не представляется возможным. Оценки численности тайной агентуры Департамента полиции и местных учреждений политического сыска у различных исследователей колеблется от 10000 до 40 000 человек.
Для хранения и систематизации поступающей в Департамент полиции информации в 1907 г. в нем был создан специальный Регистрационный отдел, а на основе переданных ему из отдельных делопроизводств учетных карточек была создана общая картотека Департамента. Социал-демократы заносились на синие карточки, эсеры - на красные, анархисты - на зеленые, кадеты - на белые, а студенты - на желтые. Всего в картотеке было собрано около двух с половиной миллионов карточек. На их основании в Департаменте полиции составлялись списки лиц, подлежащих всероссийскому политическому розыску. Представление об этом процессе нам дает следующий источник: "Все разыскиваемые по списку делились на 5 групп:
1. Лица, подлежащие немедленному аресту и обыску, включались в список А2. Социалисты-революционеры, максималисты и анархисты выделялись в особый список А1.
2. Разыскиваемые лица всех прочих категорий, по обнаружении которых следовало, не подвергая их ни обыску, ни "аресту, ограничиться установлением наблюдения, надзора или сообщением об их обнаружении разыскивающему учреждению, включались в список Б1. Лица, которым въезд в империю запрещался или же которые были высланы безвозвратно или на известных условиях за границу, а равно подлежащие особому наблюдению иностранцы выделялись в список Б2.
3. Сведения о неопознанных революционерах с приложением фотографий на предмет опознания и установления личности включались в список В.
4. Сведения о лицах, розыск которых подлежит прекращению, помещались в список Г.
5. Сведения о похищенных или утраченных паспортах, служебных бланках, документах, печатях и прочие, а равно о найденных случайно или обнаруженных при обыске, включались в список Д"76.
Важными органами Департамента полиции на местах стали Охранные отделения, кратковременный расцвет которых падает на время правления Николая II. После выстрела Каракозова в 1866 г. при петербургском градоначальстве был создан новый орган политического сыска - Отделение по охранению общественного порядка и спокойствия в столице. Штаты этого органа так и не были утверждены и вплоть до времени Лорис-Меликова он влачил жалкое существование. В 1880 г. новый министр внутренних дел приказывает создать Секретно-розыскное отделение при канцелярии Московского обер-полицмейстера. Петербургское охранное отделение состояло из 12 человек, московское - из 6. В утвержденных для них инструкциях говорилось, что они учреждены "для производства негласных и иных розысков и расследований по делам о государственных преступлениях с целью предупреждения и пресечения последних". Дело, тем не менее, двигалось медленно, и в 1900 г. в Варшаве возникает третье подобное отделение. Стремительное развитие новой организационной структуры в начале XX века объяснялось как ослаблением координации действий Департамента полиции с отдельным корпусом жандармов, так и лавинообразным ростом подпольных революционных организаций, охватывавших целые регионы сетью своих мелких кружков. "Естественно, - отмечал еще в 1901 г. директор Департамента полиции С. Э. Зволянский, - что для успешной борьбы с такими приемами пропаганды и агитации необходимо противопоставить им соответственно приспособленные розыскные органы"77. К концу 1902 г. министр внутренних дел В. К. Плеве создает розыскные отделения в восьми новых городах - Вильно, Екатеринославе, Казани, Киеве, Одессе, Саратове, Тифлисе и Харькове. На следующий год по просьбе начальников этих структур они из розыскных были переименованы в охранные отделения. В 1906 г. начинается процесс создания районных охранных отделений, охватывавших несколько губерний (Московского - 12, Самарского - 11, Киевского - 5) и к концу года создается уже десять таких районных охранных отделений. Создание промежуточных структур стимулировал и рост низовых охранных отделений, которых к февралю 1907 г. в европейской части России насчитывалось уже 25, а к августу 1908 г. появляется еще 6 новых.
Каждое охранное отделение состояло из канцелярии, отдела наружного (филерского) наблюдения и агентурного отдела, ведавшего внутренним наблюдением за подпольными организациями. На роль носителя передового опыта в масштабах всей страны претендовало Московское охранное отделение во главе со знаменитым С. В. Зубатовым (1896-1902), создавшее даже "летучий отряд филеров", сопровождавший московских революционеров по территории всей империи. Создание конкурирующей структуры вызвало резкое недовольство Отдельного корпуса жандармов, сотрудники которого начали резко выступать против подобного новшества. В результате этого в 1913 г. часть охранных отделений была ликвидирована, а часть переведена на положение розыскных пунктов. Со следующего' года начинается процесс ликвидации районных охранных отделений, из которых к 1917 г. сохранились только три, расположенные на окраинах империи, - Туркестанское, Кавказское и Восточно-Сибирское районные охранные отделения.
Сумев разгромить в начале своей деятельности сравнительно немногочисленную "Народную волю", Департамент полиции через некоторое время столкнулся с гораздо более массовым рабочим и революционным движением, заставившим его изменить стратегию борьбы. На основе секретных директив этого ведомства следователь Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства И. Молдавский установил, что начиная с создания охранных отделений в 1903 г., политическая полиция делала главный упор на использование осведомителей и провокаторов. Окончательно закрепляет переход от преимущественно наружного наблюдения к внедрению секретных агентов в подпольные организации премьер-министр П. А. Столыпин в своих циркулярах от 10 февраля 1907 г. и от 19 февраля 1911 г. Орган государственной безопасности постепенно начинает делать ставку не на полное подавление подполья, а на наводнение его своими секретными агентами-провокаторами, берущими его в идеале под свой полный контроль. В своем окончательном виде эта идея была сформулирована начальником Петербургского охранного отделения А. В. Герасимовым: "Моя задача заключалась в том, чтобы в известных случаях сберечь от арестов и сохранить те центры революционных партий, в которых имеются ; верные и надежные агенты. Эту новую тактику диктовал мне учет существующей обстановки. В период революционного движения было бы неосуществимой, утопической задачей переловить всех революционеров, ликвидировать все организации. Но каждый арест революционного центра в этих условиях означал собой срыв работы сидящего в нем секретного агента и явный ущерб для всей работы политической полиции. Поэтому не целесообразнее ли держать под тщательным и систематическим контролем существующий революционный центр, не выпускать его из виду, держать его под стеклянным колпаком - ограничиваясь преимущественно индивидуальными арестами. Вот в общих чертах та схема постановки политического розыска и организация центральной агентуры, которую я проводил и которая, при всей сложности и опасности ее, имела положительное значение в борьбе с возобновившимся единоличным террором"78. Хотя подобная новая политика борьбы с революционным движением и была способна принести немедленные значимые результаты, но в стратегическом плане она оказалась неосуществимой полицейской утопией. Наиболее громкими успехами Департамента полиции на этом поприще стало внедрение своего агента Азефа на пост руководителя "боевой организации" эсеров и Малиновского в ЦК РСДРП (в 1913 г. он возглавляет думскую фракцию большевиков), однако это не привело к установлению контроля за этими революционными партиями. Более того - провокация, нанося серьезный ущерб подпольным организациям, оказалась обоюдоострым оружием как в прямом, так и в переносном смысле. Агент-провокатор Д. Богров убивает премьер-министра Столыпина, а другой провокатор - Азеф - организует убийство Плеве и великого князя Сергея Александровича. Оценивая результаты наиболее крупномасштабных провокаций, связанных с именами Азефа, Гапона и Малиновского, различные исследователи приходят к выводу, что все они в конечном итоге принесли царскому правительству больше вреда, чем пользы.