К скоморошьим переработкам можно безусловно отнести былину про Хотена Блудовича. Ее новгородское происхождение бесспорно, хотя во всех известных текстах речь идет о Киеве, а Новгород упомянут лишь в одном. В. Ф. Миллер считал, что «все событие, рассказанное былиной, носит яркие черты городской жизни Великого Новгорода в периоде, предшествовавшем его политическому падению» (Миллер. Очерки. 1. С. 227).
Историческими реалиями он считал название улицы Блудовой, зафиксированное в работе И. Красова «Местоположение древнего Новгорода», и личные «хорошо засвидетельстванные» имена Блуда, Хотена; Чайна — желанная (там же. С. 225-226). П. А. Бессонов считал Хотена сыном того воеводы Блуда, который изменил Ярополку в 980 г., т. е. «придал былине очень солидную древность». К мнению П. А. Бессонова был близок и О. Ф. Миллер: «Это повесть времен родовых с позднейшим варяжско-дружинным наслоением» (Миллер О. С. 369).
М. Г. Халанский, «сделав огромный хронологический скачок», перенес былину в Московский период (Халанский. С. 144). Эти мнения не были обоснованы обстоятельным анализом всего содержания былины с необходимой полнотой вариантов. По мнению Ю. И. Смирнова, новгородское происхождение сюжета доказывается его известностью в пределах бывшей Новгородской метрополии. Со временем былина претерпела некоторую «киевизацию»: действие перенесено в Киев, введен князь Владимир и пр. (НБ. С. 430-433).
Имена главных героев условны, они содержат их характеристику. В. Я. Пропп считал былину одной из поздних в цикле о сватовстве, где архаические коллизии уступили место мотивам социального неравенства и конфликту на его почве (Пропп. 4. С. 438—440).
Содержание былины отличается сниженностью темы, обыденностью. В традиционной сцене пира у киевского князя Владимира во время столованья решается вопрос не о защите от неприятеля, не об отправке за данью надежных людей, не о стоянии на заставах богатырских. Тема резко снижена. Завязка действия начинается скандалом на пиру, ссорой двух вдов: Блудовой и Часовой. Блудова, поднося чару, посватала единственную дочь Часовой за своего единственного же сына Хотена. Та выплеснула вино ей в лицо, облила одежду и осыпала оскорблениями жениха. Уничтоженная происшедшим, Блудова уходит с пира и дома рассказывает сыну о случившемся. Хотен просит мать лечь и успокоиться, пообещав отомстить за оскорбление. Сам он немедленно едет к терему Часовой вдовы, выбивает ворота и палицей сносит до окон золоченый верх терема. На шум выходит на балкон Чайна и стыдит, и бранит Хотена. Вернувшись с пира, Часовая вдова потрясена увиденным и требует от своих девяти сыновей убить Хотена или привести связанного. Сыновья по разным причинам отказываются. В подкрепление им вдова нанимает голей кабацких или своих кабальных мужиков-должников. Иногда она просит у князя силы-армии. Во всех случах Хотен убивает нескольких братьев, остальных берет в плен, а голи и кабальные мужики сами уходят. С «силой-армией» князя он расправляется по-богатырски — «валит улицей». Вдова уже готова выдать за него дочь, но Хотен отказывается. За братьев он требует выкуп, а Чайну согласен взять лишь за своего паробка. Вдова кидается к Владимиру и просит признать ее дочь его племянницей, т. е. в родстве с князем: тогда ее нельзя отдать за слугу, не обесчестив самого князя. Владимир уговаривает Хотена взять Чайну в жены, как свою племянницу. Тогда Хотен, помимо выкупа, требует у князя городов и сел в подтверждение высокого родства, и князь Владимир вынужден согласиться.
Внимание слушателей направлено на борьбу двух семей, борьбу все более обостряющуюся. Сначала под влиянием оскорбительных характеристик Часовой вдовы отношение слушателей к Хотену несколько настороженное. Под влиянием его участливого отношения к матери, благородства (он сначала вызывает поединщика из дома вдовы), многократно проявленного мужества и богатырства, наконец, щедрости (он раздает должникам вдовы кабальные записи) отношение к нему меняется. Когда он, воткнув копье в землю, требует засыпать его золотом по верхушку и отказывается жениться на Чайне, слушатели наслаждаются унижением богатой, чванливой, спесивой, злой и упрямой Часовой вдовы.
В тексте былины неоднократно подчеркнуто имущественное неравенство семей и вызванная этим обстоятельством взаимная неприязнь. Традиционные для эпики мотивы получают новое и иное истолкование. Часовая вдова — это не тип почтенной и справедливой, мудрой и рассудительной вдовы Мамелфы Тимофеевны, матери Добрыни. Часовая чванится богатством, нажитым неправедно за счет высоких процентов с долгов и закабалением своих должников. Хищнический характер обнаруживают ее сыновья, отказываясь напасть на Хотена: «Нам ведь у Хотена взять-то нечего!» (НБ. № 53). Часовая попрекает мать Хотена бедностью:
У тя мужа-то звали Блудишшом,
А сына-то зовут уродишшом —
Стрелят сорок, ворон за чужим двором!
Она хвалится знатностью своего рода:
Мы есть роду богатого, именитого,
Именитого роду княженецкого.
Вы есть роду нищетного, кошельчата.
(НБ. № 66)
Хотен, по ее словам, ходит меж дворов, «как худая собака», «как слепая кура» ищет зернышко. Если сыновья приведут к ней Хотена, она его поставит на место: «Захочу — продам на боярский двор!» (НБ. № 64), «Под барина отдам!» (НБ. № 65). Неприязненное отношение к ней слагателей выражено в оценках: «злая баба зубатая», «занослива да упрямая».
В былине есть традиционный песенно-сказочный мотив о девушке в тереме. Ее холят и лелеют: «Сидит во тереме во златом верху», где ее солнышко не напечет, ветры не обвеют. Это образ нежной и целемудренно чистой девушки-лебедушки свадебных песен. Появление прекрасной Чайны разрушает этот поэтический образ. Она груба, как и мать, бранит Хотена ее словами: «Ты уродищо, куря подслепое! На кой день зерня найдешь, на тот день сыт живешь!» Когда Хотен «шиб палицей в высок терем», она «одва за лавку увалиласе». Этот стих создает образ дебелой и неуклюжей девицы. Лишь в тексте Т. Г. Рябинина она выбегает «в одной тоненькой рубашечке без пояса» и говорит, что «три года Господу молилася, чтобы попасть замуж за Хотенушка» (Гф. № 84). В этом тексте все не традиционно: нет борьбы с братьями, про выкуп и защиту князя нет и речи, развязка стремительна: прямо из терема они поехали в церковь и обвенчались. Может быть, этот текст сохранил первоначальную основу былины? Обычно во всех записях Хотен на оскорбительную брань Чайны отвечает угрозой: «Возьму тебя за холопа последнего! Не за мной будешь замужем!» (НБ. № 66).
Низости Часовой вдовы и ее детей противопоставлено достоинство и богатырство Хотена, которым любуются слагатели былины. От его удара по терему «кирпичная печка рассыпалась», «полки-грядки повыпадали». Ткнув копьем в ворота, он «вынес ворота се-редь двора», потом разрушил надворное покрытие, «потоптал-поломал сад-виноград», после чего уехал в чисто поле, раскинул бел шатер и наказал паробку разбудить его, когда покажется «сила» из Киева. Когда появились девять братьев Чайны, он их встретил (в сцене встречи — переработка традиционных для эпоса формул):
А садился на добра коня богатырского
И поехал встрету Часовичам:
Перво три братца коньем потоптал,
Друго три братца копьем сколол,
Третье три братца полоном брал.
Садился Хотен на добра коня,
Врал ведь он копье бурзамецкое,
А ратовье было 9-ти сажон!
Трех-то ведь сынов насмерть убил,
А шесть-то сынов во полон побрал.
(НБ. № 63, 64)
В мезенском тексте Часовичи так трусливы и бессильны, что Хотен связывает их волосами по трое и перекидывает всех двенадцать через седло (Григ. III. № 2). В комичных сценах расправы Хотена над Часовичами виден веселый скомороший задор. В беломорском тексте он убивает на дворе Часовичей семерых быков, кроит из шкур ремни и без всякого сопротивления уводит братьев из Киева в лес, где привязывает к деревьям; когда братья приходят в сопровождении кабальных мужиков, Хотен, расправившись с братьями, отпускает должников в Киев, где они требуют у вдовы кабальные расписки, и раздает их безвозмездно. Причины, по которым Часовичи отказываются идти на Хотена, освещают его образ дополнительными героическими чертами; они говорят: Не убить нам Хотена в чистом поле: 1) он выручил Киев из неволи, когда город обложили татары; 2) сами были в Швеции у Хотена в верных слугах; 3) повод для столкновения им представляется не стоящим: «Потеряем мы свои головы / За туже за ж... все за бабью жо» (НБ. № 61). Негодующая вдова просит силы у Владимира, и он не только ей помогает, а обещает в случае убийства Хотена, что «сыску не будет» (НБ, № 59). «Классовый состав войска, посланного Владимиром, бывает таким, что Хотен боя не принимает. Войско идет так неохотно, что Хотен справляется с ним одним богатырским окриком, — иронизирует Пропп. — Он приказывает им связать друг друга по десяткам, вернуться в Киев и объявить Владимиру, что сила пленена Хотеном». В подобных сценах шутка скоморохов оборачивается шаржем. Злая ирония по адресу князя в ряде текстов — не от северных сказителей, как полагает Ю. И. Смирнов (НБ. С. 441). На Севере крестьяне не имели дела ни с князьями, ни с помещиками, не особенно боялись и чиновников. Т. Г. Рябинин со спокойным достоинством осадил замахнувшегося на него чиновника: «Ты, Ваше благородие, это оставь. Я по таким делам еще никому должон не оставался» (Рыбн. 1. С. 60). Неприязненную ноту в отношении к князю, как и в отношении к Часовой вдове, внесли, скорее всего, новгородские скоморохи; они, вероятно, немало резвились, придумывая варианты расправы Хотена с ее сыновьями. В былине о Садко (Гф. № 174) есть эпизод, когда Садко бежит из города, спасая голову, проигранную в закладе, а князь посылает за ним погоню — этот эпизод также характеризует накал борьбы и неприязнь. Поводов для открытого недовольства именно у новгородских скоморохов было предостаточно, если вспомнить притеснения Ивана III, а потом Ивана IV, бесцеремонно отобравшего у них медведей и самих приказавшего увезти в Москву и разорившего их дома и весь город. Свои счеты были у них и с новгородской знатью. Высокий накал ненависти к вдове выражают некоторые формулы, недопустимые в древних богатырских былинах и не свойственные даже позднему эпосу.110 [110 По зубам ты, Чайна, рассыплешься,
По власам ты, Чайна, располстишься,
По ногам ты и расширишься,
Как станем держать заединочку,
То ... всяк-то свою половиночку.
(НБ. № 64; текст Т. Иевлева)].
Когда сыновья не вышли на поединок с Хотеном, он «вытаскивал вдову вон на улицу. / На одну ногу стал да другу оторвал. / Да остатки — трупье— жеребчу за хвост» (НВ. № 60).
Характер матери Хотена показан более благородным, нежели у Часовой. Когда он привез к матери привязанную к стремени Чайну и крикнул: «Я привез тебе работницу, / Работницу да портомойницу!», она ответила:
Не она меня да прибесчестила,
Прибесчестила да ейна матушка...
Ты возьми-ка ее да за себя замуж.
Несмотря на обиду, Блудова вдова справедлива, ее бедность подчеркивается иногда описанием одежды, камчатной шубы: «Пушок морской, вершок дорогой» (т. е. мех только на воротнике, так что название шубы условно). Но и богатство Часовой вдовы потерпело немалый ущерб: удар палицей — и не выдержал терем, удар копьем — и рассыпался балкончик; деньги и ценности везли сорока ордынскими телегами, чтобы засыпать доверху девятисаженное ратовье Хотена, но до верху не хватило целой четверти, пришлось предлагать дочь в составе выкупа за сыновей.
Скоморошья обработка былины видна в смешных ситуациях, сменяющих одна другую. Часовая вдова чарой в полтора ведра облила не только Блудову жену, но и «столы дубовые, столешницы кедровые, / Все скатерти шиты-браные» (НБ. № 54). Узнав про оскорбление от матери, Хотен-Горден «пошел на княженецкий двор / Ко великому князю Владимиру / Рассматривать вдову Часову жену». Ожидавшие ее во дворе у князя сыновья начали щипать и щекотать Гордена; отбиваясь, он убил пятерых и начал драться с оставшимися. Сцену этого боя-драки Пропп считает скоморошьей. «Драматическая борьба низведена до уличной "драки великоей" с описанием, как бьют по уху и т. д.» (с. 421).
Негодующий и взбешенный Хотен подъезжает к дому Часовичей: «Как попер молодец дом копьем, / [Дом копьем], тупым коньчом, / Да тот ли дом он по окнам снял» (НБ. № 58).
Скомороший характер приобрел весь текст былины, как бы вывернутый наизнанку и в таком виде противопоставленный прежним былинам о сватовстве. В переработке использован тот же метод, что и в былине о Василии Буслаеве: привлекаются характерные для героических былин формулы, создается подлинно богатырский образ: седлание коня «скоро-наскоро, крепко-накрепко», «В 12 подпруг а 13-я ради крепости»; хорошо известное подлинно богатырское вооружение: тугой лук и каленые стрелы, копье, палица и ратовищо семи-девяти сажен; силу Владимира он «улицей валит. / Назад отмахнет — целой площадью» (НБ. № 59). В данном случае использован прием шаржирования известной формулы о побивании неприятеля «улицами и переулками».
Применение традиционных формул снижено тем, что цель недостойна. Традиционная формула одаривания мисами жемчуга, серебра и золота употреблена дважды: дарят князя Владимира, чтобы он признал Чайну племянницей, дарят Хотена, чтобы он согласился сам жениться на Чайне. Формула мгновенного отъезда — «Видели, как садились, / Не видали, как поехали» — введена для того, чтобы показать, как спешит Хотен поскорее лечь спать в шатре. Сохранилось смутное представление о княжеских гридях и гридницах в выражении «Гриньское царьсвие», имевшем, вероятно, смысл в первоначальном тексте былины и забытом теперь сказителями. В тексте иногда кое-где вдруг блеснет старинная лексика: «портище в 500 рублей», «ратовищо» и т. п. На пиру еще ходят стольники и чашники. Но эти привычные для любителя эпоса формулы создают другой, почти памфлетный тон, хотя сцены противостояния Часовой вдовы и Хотена доводятся до подлинного драматизма, создаваемого высокой степенью неприязни с обеих сторон.
В независимости и решительности характеров обеих вдов В. Ф. Миллер видел одно из доказательств новгородского происхождения сюжета: «Эти честные вдовы нисколько не похожи на московских затворниц-боярынь, которым и не было бы места на княжем пиру с богатырями»; они «могли быть известны только в Новгороде, где женщины в высшем классе пользовались гораздо большей свободой и в семье, и в обществе, чем в отатарившейся Москве» (Миллер. Очерки. 1, С. 228-229). Москва упомянута здесь в связи с тем, что М. Г. Халанский считал былину московской по происхождению. Далее В. Ф. Миллер продолжает: «Предполагаемую переделку старинной песни в былину Владимирова цикла я склонен приписать скоморохам... Некоторые интересные черты былины, нравившиеся грубоватым вкусам слушателей, могли побудить "веселых людей" внести старинную песню в свой репертуар и наложить на нее свой пошиб. Быть может, по скоморошьей традиции, один из хороших сказителей окончил ее следующей юмористической присказкой:
И еще на том на почестном пиру
Жена мужу говорит таковы слова:
Все люди сидят, будто свечки горят.
Мой-то муж на покрасу сел,
Бороду закусит, ус разлощит,
Ус разлощит, глаза вытаращит,
Глядит на меня, будто чорт на попа,
А я на него помилее того».
(Миллер. Очерки. 1. С. 232)
Андрей Васильевич Сарафанов, исполнивший эту прибаутку, — внук знаменитого сказителя Игнатия Ивановича Андреева, у которого выучил большую часть своего репертуара и Т. Г. Рябинин, его родной племянник, живший у дяди в работниках с 1812 г. более двух лет. Но былину о Хотене, как уже отмечалось, Рябинин знал в другом, в своем роде уникальном варианте, где не было ни этой, ни иной какой-либо прибаутки. Надо отметить, что пропетая Сарафановым прибаутка вполне соответствовала по содержанию и тону былине, завершая ее еще одной, полной комизма ситуацией.