Статьи:
Терпимость
(Толерантность)
Традиции
Традиционализм
и либерализм (Церковный аспект)
Труд
в русской культуре
ТЕРПИМОСТЬ
(толерантность) - качество культуры
(нравственной, правовой, политической) любого
об-ва, каждого типа цивилизации. Т. имеет разные
формы: личная, общественная (отраженная в морали,
нравах, общественной психологии, сознании),
государственная (отраженная в законодательстве,
политической практике). Толерантная культура
гражданина, свободное исповедание свободно
избранных нравственных, социально-политических,
мировоззренческих предпочтений предполагает
его лояльное отношение к аналогичному выбору
других.
Т. не означает безразличия,
индифферентности к любым взглядам и действиям.
Так, аморально и преступно мириться с различными
формами насилия или с ошибочными воззрениями,
неверность к-рых убедительно, экспериментально
доказана (напр., посредством физических опытов
или математических доказательств). Иное дело -
сфера политических убеждений, этических
ценностей, социальных и культурных, в том числе
религиозных, норм. Нельзя точно сказать, какая
культура, религия, этическая система,
социально-политическая доктрина истиннее, лучше,
оптимальнее. Поэтому важно соблюдать Тик иным
подобным взглядам, оставаясь при своих
убеждениях, но избегая насилия, столкновения.
Признание права на различие - основа Т., в
особенности признание прав меньшинства.
Весьма необходима Т. в
современной России, находящейся в периоде
радикальных трансформаций, разброда идейных
ориентиров, в кризисном состоянии, преодолеть
к-рое может лишь отказ от жесткой конфронтации
разных движений и социальных групп, их
определенное сотрудничество в интересах
утверждения достойных условий жизни,
модернизации страны.
Проблема Т. в условиях
российской цивилизации может быть рассмотрена с
разных позиций: и как этико-философская норма, и
как принцип взаимоотношений между
последователями разных идеологических
концепций, убеждений и верований, и как метод
социально-политических решений и действий и т.д.
Все аспекты рассмотрения терпимости традиционно
для российского об-ва злободневны. Здесь обычно
проблемы возникают не оттого, что у разных
политических деятелей есть свои концепции по
вопросам социального устройства, принципам
хозяйствования, развития культуры, образования,
семьи, обустройства быта и т.д. Но в первую
очередь оттого, что они, как правило, склонны
считать "злом" и "бедой" то, что другие
не разделяют их взгляды. Исторически
политическая и идеологическая тактика власть
предержащих при наличии разброса мнений,
взаимоисключающих концепций, их соперничества
сводилась по преимуществу к насильственному
принуждению, к-рое являлось не только сугубо
политическим, даже физическим, но и сочеталось с
экономическим, идеологическим, психологическим
подавлением.
В российском об-ве крайне редко
гневное и осуждающее отношение к др. мнениям
уступает место признанию права на их
существование. Политические оппоненты крайне
редко соглашаются с посылом, что носители иных
взглядов также являются гражданами нашей
Отчизны, озабоченными судьбой общей Родины, хотя
и предлагающими другие пути к ее процветанию и
средства достижения этой цели. Распространение
толерантных принципов, отказ от монополии на
истину, готовность к компромиссу и диалогу
предполагает наличие определенных условий -
объективных и субъективных.
В любой стране имеются свои
положительные и отрицательные традиции в
рассматриваемой сфере. В России, особенно среди
властных структур, в довольно значительной
степени проявляются традиции нетерпимости. Эти
традиции, закрепленные в общественном сознании и
психологии, наследуемые подрастающими
поколениями посредством определенных
представлений, обычаев, предрассудков, норм
поведения, во многом сохранялись и при смене
общественных систем, политической власти,
официальных идеологий. Это относится к сфере
светской, гражданской истории и к сфере
духовного выбора. Признание за каждым человеком
права мировоззренческого выбора было не в чести
и в далеком прошлом, и в современную эпоху. Так,
десятилетия советской власти характеризовались
политикой официального атеизма, навязываемой
политической партией. На протяжении долгой
истории стремление тех или иных правителей,
политических кругов насильственно реализовать
свои идеи и нововведения лишь принимало разные
формы и касалось различных вопросов, но метода
была во многом сходной. Отметим лишь отдельные
эпизоды из массы аналогичных. Иван Грозный с
помощью опричнины уничтожал "боярскую
партию", Петр I осуществлял политику
принудительной европеизации, И.В. Сталин
насильственно провел всеобщую коллективизацию.
В последнее десятилетие 20 в. также нередко
повально осуществлялась и превозносилась
очередная кампания без учета мнения граждан и
конкретных социальных и экономических
последствий.
Конечно, с изменением
исторических условий значительные изменения
появились и в сфере терпимости. Так, даже в рамках
одной политической системы наблюдаются различия
в отношении к инакомыслящим, напр., в сталинский и
перестроечный периоды. Мнимые или
действительные оппоненты сталинскому курсу были
обречены на расстрел, каторгу, переселение.
Несогласных с непродуманными и часто
меняющимися "перестроечными" зигзагами,
начиная с т. наз. "ускорения", обвиняли
"только" в догматизме, непонимании сути
"нового мышления", в худшем случае им
грозили травля в печати, отстранение от
политической деятельности. При всех
значительных переменах и при правлении М. С.
Горбачева аллергия на инакомыслие не была
преодолена. Достаточно вспомнить травлю Б.Н.
Ельцина.
В этом плане мало что изменилось
и в постперестроечное время. Если в
перестроечное время инакомыслие отвергалось под
предлогом отстаивания ценностей мировой
цивилизации, общечеловеческих ценностей, то в
современной России то же осуществляется во имя
защиты демократии. Раз и навсегда зачислив себя в
демократы и отлучив от подобного звания других,
нек-рые политики склонны автоматически
отождествлять с демократическими только свои
взгляды и убеждения. Характерно, что
превознесение своих концепций осуществляется
без учета того, как сказывается их реализация на
уровне жизни большинства россиян.
Показателем отсутствия
устойчивых традиций ненасилия и терпимости в
политической культуре является то, что в целом
российское об-во не отвергает использования
насилия, принуждения, в том числе военной силы
как возможного аргумента политических и
идеологических оппонентов. Так было при авантюре
гэкачепистов с выводом на улицы Москвы танков,
так было и при октябрьских событиях 1993 г. И дело
не только в столь уникальном явлении в
современной политике, как разгон и расстрел
парламента, а и в том, что убийства не вызвали
открытого массового возмущения, даже заметного
отклика среди населения. Это наиболее наглядный
индикатор политической культуры об-ва,
особенностей общественной психологии и
сознания.
Для формирования условий
распространения принципа Т., организации
солидарных действий большинства членов
российского об-ва, хотя бы по жизненно важным для
социума вопросам, для обеспечения общественного
согласия необходим ряд факторов.
Среди отрицательных факторов,
не предрасполагающих к терпимости. - тяготы
экономического кризиса, расширяющаяся и
углубляющаяся социальная дифференциация. Это
недостаток не только отечественной, но и
либеральной демократии вообще. В свое время она
мужала под лозунгом равенства, братства, свободы.
Но, многого достигнув в сфере свободы, она
значительно меньше сделала для реализации
других своих девизов. А без целенаправленной
политики солидарности имущих с неимущими,
сильных со слабыми, без продуманной социальной
политики, обеспечивающей достойные условия
труда, существования, не может быть достигнуто
общественное согласие. Сказывается и отсутствие
ясных и обоснованных идей, способных найти
отклик у большинства, объединить многие слои
населения со всеми их реальными региональными,
этническими, конфессиональными и др. различиями.
Тут положительную роль не может сыграть сугубо
"национальная идея", а больше шансов на
такую роль в многонациональной и
поликонфессиональной России имеет концепция
единого российского народа, слагаемого из всех
его равноправных этноконфессиональных
общностей. Ее утверждение в общественном
сознании, как и государственно-правовой сфере,
может послужить стабилизирующим фактором,
способствовать распространению толерантных
идей у представителей разных этносов и
конфессий. На современную отечественную
политическую культуру значительное воздействие
оказывают особенности существующего пестрого
спектра политических движений, политических
партий. При активности крайне радикальных (по
идеологии взаимоисключающих, вроде
"жестких" коммунистов и фанатичных
монетаристов) движений очень слабы позиции
политических сил - взвешенных, неагрессивных,
готовых слушать и, главное, слышать доводы
оппонентов. Ведь к терпимости предрасположены не
самоуверенные фанатики, считающие, что они
только и призваны "осчастливить" всех, и
исходящие из посылки - "кто не с нами, тот
против нас", а уравновешенные деятели,
стремящиеся к стабильности, избегающие резких
политических действий. Такому политически
центристскому лагерю (в к-ром место разным
политическим силам - от гражданских до
экологических движений, от женских до этнических
и религиозных организаций) еще предстоит
развиться и окрепнуть в России. Только с его
помощью возможно прервать традицию решать
острые социальные вопросы через кровь и
противостояние, превратить конфликтную
политическую культуру в терпимую,
демократическую, гражданскую.
Те атрибуты политической
культуры, за к-рые в свое время ратовали, напр.,
кадеты (неприятие экстремизма, компромиссы,
апелляция к моральным императивам), но к-рые в
революционное лихолетье были обречены на крах, в
новой исторической обстановке все же имеют шанс
быть осуществленными, правда с большими
трудностями. Благоденствие и возрождение России
возможно только через реализацию
взаимоприемлемой для основных политических сил
центристской платформы.
Об одном факторе, способном
воздействовать на становление предпосылок
терпимости в России, следует сказать особо. Для
евразийской России с прочными па-терналистскими
и самодержавными традициями, склонной к
авторитарным методам руководства, где все,
особенно худшее, существующее в центре,
копируется на местах, много зависит от поведения,
действий, умонастроения, общей культуры первых
лиц в гос-ве. Однако, как правило, импульсы для
становления атмосферы толерантности от них
исходят редко.
В России, учитывая
обстоятельства, о к-рых выше шла речь, тем более
необходимо умение осуществлять надпартийный
подход, быть над "партийными распрями", не
становиться защитником и выразителем интересов
одной из группировок, а создавать на деле условия
для диалога, общего согласия, сотрудничества
различных сил; первое лицо в гос-ве должно быть
олицетворением толерантных принципов, исключать
методы лобового противоборства, уметь на основе
существующего законодательства налаживать
согласительные процедуры, сотрудничество всех
конструктивных общественных сил. Подобные
личные нравственные, правовые и политические
способности лидера уменьшат возможности
разрушительных социальных потрясений в нашем
об-ве, увеличат шансы общей конструктивной
работы. Для постепенного распространения в
российском об-ве духа и принципов Т. важное
значение имеет утверждение в нем свободы
совести, отношения к последователям любого
религиозного или светского течения,
мировоззренческих систем без их дискриминации,
ущемления прав по вероисповедному,
мировоззренческому признаку.
Злободневность и трудности
обеспечения религиозной Т. в современной России
обусловлены рядом обстоятельств: негативными
историческими традициями (вопросы свободы
совести нередко решались в стране в угоду
политическим интересам гос-ва, партий); сложным
поликонфессиональным и полиэтническим составом
населения; необходимостью регулярных усилий по
поддержанию взвешенных взаимоотношений между
разными религиями (православие - ислам,
православие - иудаизм, ислам - иудаизм и т. д.),
конфессиями (православие - католицизм,
православие - протестантизм, протестантизм -
католицизм и т. д.), между традиционными религиями
и новыми, в том числе эзотерическими,
религиозными образованиями, между верующими и
неверующими; не изжитой практикой нарушения
конституционных норм самими должностными
лицами; проявлениями среди определенных групп
населения различных форм нетерпимости по
отношению к тем или иным верованиям и т. д.
Реальные возможности
реализации Т. в современной России, как и в любом
об-ве, зависят от существующих социальных,
культурных и правовых традиций, уровня общей
культуры, подготовки и умонастроения лиц,
призванных его реализовывать.
Но среди всех слоев населения
преобладающим является убеждение о
необходимости установления гуманных и
демократических взаимоотношений между
представителями разных конфессий, уважительного
отношения ко всем верованиям. Социологические
исследования, проведенные исследовательским
центром "Религия в современном обществе"
РНИСиНП, показывают, что максимальные показатели
отрицательного отношения к др. религиям
находятся в диапазоне 11 % (у мусульман к иудаизму)
и 17% (у православных к исламу). Сильнее ощущается
нетерпимость среди самых молодых возрастных
групп (16- 17-летние). Так, уровень нетерпимости у
них по отношению к иудаизму и буддизму в 3-4 раза
выше, чем у респондентов самого старшего
возраста.
Современное российское
законодательство в принципе обеспечивает
равенство различных религиозных объединений
перед законом, исключает дискриминацию по
религиозным мотивам, создает условия для
обстановки терпимости, взаимного сотрудничества
последователей всех религиозных направлений. На
практике нарушения духа и буквы
законодательства о свободе совести во многом
связаны с тем. что российское об-во - при всех
кардинальных идеологических, правовых,
политических переменах последнего времени -
остается на одном и том же уровне массовой
культуры, цивилизованности, с одними и теми же
традициями, в том числе терпимостью к
административному своеволию. Подобные
"объективные" предпосылки повышают
возможности нарушения Т., сказываются в
поведении должностных лиц, в деятельности
местных властей, в межконфессиональных
отношениях. Нередки случаи проявления
предпочтений одной, как правило самой
распространенной, религии, что влечет ущемление
интересов других, имеют место произвольные
действия местных администраций. Далеко не изжиты
этноконфессиональные противоречия,
противоправные эксцессы. Для общественного
настроения, разделяемого подавляющей частью
российского населения, характерно лояльное
отношение к людям др. верований и убеждений.
готовность к терпимости, доброжелательности,
сотрудничеству в разных сферах - от быта до
политики. В отличие от нек-рых религиозных
руководителей большинство населения (75% у
православных и 68 % у мусульман) не соглашается с
идеей исключительности, единственной истинности
той или иной религии, тем более с выступлениями
против др. религий. Обычно напряженность и
межконфессиональные противоречия порождаются
действиями нек-рых руководителей - светских и
религиозных, продиктованными политическими,
материальными и амбициозными мотивами.
Аналогичные явления наблюдались и в царской
России. В кон. 19-нач. 20 в. представители
отечественной религиозно-философской мысли,
выступая за свободу вероисповеданий. сближение
христианских конфессий, обосновывали свою
позицию и тем, что она соответствует
умонастроению народа. Так, В.В. Розанов, говоря об
отношении русского народа к межвероисповедным
различиям, отмечал, что "весь русский народ
закричал бы "не надо" при виде первого же
насилия, первой грубости инокрещеному,
иноверному. Притеснения бывали у нас за веру, но
никогда - народные, никогда - из толпы" (Розанов
В. В. Соч. Т. 1. С. 335). Притеснения, отмечает Розанов,
неизменно вызывались чиновниками или высшей
церковной иерархией.
Об-во заинтересовано в том,
чтобы у его членов сформировалось мышление
открытого типа, пробудился интерес к диалогу
последователей разных мировоззрений и
политических предпочтений, устранению
предубежденности друг против друга на основе
терпимости и конструктивного сотрудничества во
имя всеобщего блага.
Повсеместное и полное
утверждение атмосферы Т. - долгий процесс. Здесь
многое зависит не только от государственных
органов и общественных, в том числе религиозных,
организаций, но и от системы образования и
воспитания, средств массовой информации,
деятелей культуры, преодоления ими своего
индифферентного отношения к бытующим -далеким от
толерантности - позициям и нравам. Значительное
воздействие способны оказать также здравомыслие
и культура политических деятелей современной
России.
М.П. Мчедлов
ТРАДИЦИИ -
элементы социокультурного наследия,
передающиеся от поколения к поколению и
сохраняющиеся в об-ве в течение длительного
времени, к-рые выступают в роли регулятора
внутрицивилизационных процессов. Т., формирующие
образ цивилизации, наиболее ярко проявляются в
культуре. Культуру и Т. связывает категория,
условно обозначенная как "репрезентант",
к-рый является значимым элементом объекта,
выполняющим в отличие от предикатов кроме
транслирующих также функции отображения или
обратной связи. По отношению к культуре такие
функции выполняют религия, политика, язык,
искусство, мораль, наука и т. д. Т., в свою очередь,
является структурным элементом репрезентантов
культуры.
Если рассматривать Т. в системе
цивилизации исторически, то можно вычленить
такой феномен, к-рый характеризуется в качестве
культурно-исторической парадигмы и
рассматривается как индикатор процесса
изменения Т. Разница в парадигмах различных
исторических периодов как раз и позволяет
выделить наиболее значимые трансформации Т.
В творчестве представителей
определенного исторического периода отражается
некое универсальное надличностное состояние -
своеобразный "дух эпохи", или
культурно-историческая парадигма, фаза развития
цивилизации, но, лишь сравнивая парадигмы разных
исторических эпох, можно получить представление
о процессе цивилизационного развития. Наиболее
доступным способом для такого анализа является
сравнение динамики изменения определенных Т. в
контексте времени и этнокультурного
пространства. Напр., одной из существенных сторон
динамики изменений Т. в отечественном искусстве
является его цикличность, выражающаяся в
периодическом (на стыке разных
культурно-исторических парадигм) поиске новых
форм и попытке слома устоявшихся Т. Искусство
сер. 19 в. было в большей степени ориентировано на
Т. как по форме, так и по содержанию, в отличие от
новаторства нач. 20 в. Возникшее позже т. наз.
тоталитарное искусство опять вернулось к
традиционным формам. Рассматривая историю
цивилизации как смену последовательных
культурно-исторических парадигм, к-рые в большей
степени фиксируются в Т., можно выделить как ее
наиболее значимые компоненты, так и тенденции
дальнейшего развития. В качестве примера смены
культурных парадигм, выразившейся в
трансформации религиозных и политических идей,
можно отметить роль секулярных Т. в России нач. 20
в., к-рые фактически создали новое идеологическое
поле (исторически это был первый опыт
государственного атеизма) для становления и
развития новой политической (а как следствие,
культурной) парадигмы. При этом была
сформирована совершенно новая система Т.,
базирующаяся на иных социальных ценностях.
Процесс развития культуры и
цивилизации не является линейным, это сложный
путь поисков, нередко сопровождающийся
кризисами. Изменение смыслов внутри культуры
влечет за собой не только становление новых
методов, способов, ценностей, но и
"забывание" старых, что не всегда
сообразуется с представлением о прогрессе и
модернизации. Необходимо учитывать, что на
уровне субъекта существует определенная
"слитность" культуры и ее репрезентантов,
разделять их можно лишь условно.
В свою очередь между
репрезентантами культуры в общем
цивилизационном процессе происходит сильное
взаимодействие, выражающееся в специфических
формах, как, напр., влияние различных
политических Т. на религию и различных
религиозных Т. на политику. Так, стоит отметить
трансформацию взглядов современных российских
"левых", фактически радикально
пересмотревших свое отношение к религии и
религиозным организациям. В свою очередь Т.
либерализма в современной России находятся на
стадии становления, однако далеко не последнюю
роль в нем играют религиозные организации,
прежде всего протестантские церкви,
претендующие на идеологическую роль в данном
процессе (см. Традиционализм и либерализм).
Нормы поведения и Т., к-рые
способствовали выживанию и развитию социальных
(в том числе и этнических) групп, становились
общепринятыми нормами нравственного поведения и
исторически первоначально фиксировались в
религиозной форме. Важно учитывать, что источник
возникновения и развития морали следует искать
именно в становлении и трансформации Т.
Связь религии и Т. в системе
культуры может носить различный характер: от
формально-интегрированного (связь русских Т. с
православными и языческими обрядами) до
модельно-структурного (несения ведущих,
определяющих смыслов Т. в религиозной форме).
Основу Т. составляют своеобразная
формообразующая семиотическая матрица и
построенные на ее основе формальные предписания,
имеющие ценность лишь в рамках конкретного
социума и его культуры. В качестве Т. выступают
определенные общественные установления, нормы
поведения, ценности, обычаи, обряды. Религия
фиксирует в себе наиболее укоренившиеся Т.,
формализуя ведущие смыслы данных Т. и придавая им
религиозную окраску. Так, в процессе
христианизации осетин Т. поклонения языческому
богу Васторджи были трансформированы в культ св.
Георгия, то есть, не меняя формы Т., было изменено
ее семантическое основание.
Т. представляет собой
достаточно устойчивую форму, процесс
образования к-рой долог и растянут по времени на
несколько поколений. Напр., принятие
христианства на Руси лишь началось массовым
крещением жителей Киева в 988 I., в основной массе
крестьян этот процесс растянулся до 16 в., а
нек-рые элементы языческой славянской Т.
сохранились до сих пор (см. Христианизация Руси).
Необходимо учитывать то, что в процессе
христианизации Руси имел место не только диалог
православия и язычества (христианство
постепенно ассимилировало мн. языческие
элементы, особенно связанные с
культурно-этнической самоидентификацией), но и
диалог родоплеменных и державных Т. Результатом
такого диалога стала особенность русской
народной культуры, выраженная не только в
сохранении элементов т. наз. двоеверия, но и в
известном безразличии к сугубо богословским
проблемам, первенством культа перед религиозной
идеей в репрезентации культуры религией. В
сущности, русский народ усваивал христианство не
по Библии, а но житиям святых, не богословием, а
поклонением и почитанием святынь. Именно это
обусловило особенность религиозных реформ 17 в. в
России, когда главная точка преткновения
находилась в форме культовой обрядности, отсюда
вытекают концепции, к-рых придерживались и
русские философы нач. 20 в., о происхождении
культуры из культа. Сильные корни язычества (как
среди малых народов с крепкими родовыми Т., так и
среди русских) исторически сформировали
синкретические формы духовной деятельности в
российской цивилизации (см. Мифология).
Российская цивилизация как
уникальная социокультурная общность
исторически формировалась в диалоге Т., диалоге
культур, диалоге элементов разных цивилизаций.
Неповторимый сплав элементов разных культур,
сосуществование разных Т. породили ряд
особенностей, характерных для российской
цивилизации. И прежде всего, такой особенностью
является толерантность в отношении чужих Т.,
более того, интерес к ним, что проявляется в
постоянном социальном экспериментировании и
включении наиболее понравившихся Т. в систему
собственной культуры. Это продолжается и в наши
дни (см. Терпимость (Толерантность). Напр., в
последнее время среди российской молодежи стало
популярным отмечать праздник св. Валентина, или
день влюбленных, к-рый распространен в зап.
странах.
Взаимодействие Т., характерных
для российской цивилизации, принимает следующие
формы: взаимодействие разных Т. в системе одной
культуры (напр., православие - старообрядчество);
взаимодействие сходных Т. в системе разных
культур (напр., православие и католицизм в
России); взаимодействие разных Т. в системе
разных культур (напр., традиционные религии и
кришнаизм в России).
Учет связей между
репрезентантами различных культур является
одним из необходимых условий комплексного
подхода к рассмотрению духовных основ и
особенностей российской цивилизации. Наиболее
значимыми связями в культурном комплексе
выступают связи Т. с религией и этносом. Именно в
связях с межконфессиональным диалогом и
межэтническим диалогом находит свое основное
проявление диалог Т., фиксируя как точки
соприкосновения разных культур, так и их
принципиальные различия (см. также
Взаимодействие культур).
С. В. Медведка
ТРАДИЦИОНАЛИЗМ
И ЛИБЕРАЛИЗМ (ЦЕРКОВНЫЙ АСПЕКТ). -
Фундаментальный вызов эпохи, с нашей точки
зрения, состоит в необходимости выработки
человечеством такой цивили-зационной модели
своего существования, к-рая предполагала бы
всемерную гармонизацию драматически
разнонаправлен-ных императивов неолиберализма и
традиционализма. Перед Западом и Востоком стоит
труднейшая, но отнюдь не безнадежная задача
совместного отыскания баланса между прогрессом
в сфере соблюдения прав личности и меньшинств, с
одной стороны, и сохранением
национально-культурной и религиозной
идентичности отдельных народов - с другой.
Потребность в адекватном и солидном ответе на
этот уже наметившийся цивилизационный вызов
нашего времени ощущается с чрезмерной остротой.
Реально существующая подоплека
военно-политических, культурно-религиозных,
национальных и иных противостояний состоит в
сопротивлении традиционных начал
мировосприятия насильственному поспешному
утверждению неолиберальных ценностей.
20 век стал исторической ареной,
на к-рой в жестоком противоборстве
последовательно сменяли друг друга пары
непримиримых соперников: монархия и республика,
фашизм и коммунизм, тоталитаризм и демократия.
Две мировые войны и одна "холодная война" -
таков горестный итог ушедшего века. Сейчас на
смену соперничеству идеологий идет новое и
трудноврачуемое соперничество: глобализм и
универсализм как выражение принципа всеобщего
против консерватизма и традиционализма,
выражающего принцип единичного и отдельного.
В 18 в., на излете эпохи
Просвещения в Европе зародилась, а в следующем
столетии значительно усилилась и стала
утверждаться либеральная доктрина. Идеей
всеобъемлющего освобождения индивидуума от
социальных, политических, национальных,
религиозных, правовых и иных ограничений нередко
питались движения, выступавшие против
тогдашнего государственного устройства в
странах Зап. Европы, в России. Сторонниками этого
направления в качестве фундаментальной проблемы
эпохи постулировалась наличная несвобода
индивидуума, закабаленного и подавленного
структурами и институтами гос-ва,
социально-экономическим устройством,
господствующей моралью, предрассудками и
условностями. Следовательно, личность надлежало
освободить от гнета внешних для нее сил, ибо
считалось, что человек "по определению"
является абсолютной и конечной ценностью, а его
собственное благо - критерием справедливости
общественного устройства. В канун русской
революции эту мифологему либерального сознания
в концентрированной форме выразил классик
пролетарской литературы Максим Горький,
возвестивший устами одного из своих персонажей:
"Человек - это звучит гордо!" В ядро
антропоцентрической вселенной был помещен
человек как мера всех вещей. Однако, по учению
церкви, "человек сотворен по образу и подобию
Божию, но грех исказил красоту образа"
(святитель Василий Великий). Это представление об
искаженной природе человека совершенно
отсутствует в современном зап. либеральном
мышлении. В нем торжествует комплекс идей,
имеющих языческое происхождение, - идей, начавших
утверждаться в культуре Западной Европы в эпоху
Возрождения. Ведь именно авторитетом Ренессанса
освящена концепция антропоцентричности
мироздания, когда средоточием бытия и социума
полагается индивидуум. Т. обр., вместе с
возвращением к античной культуре в эпоху
Возрождения началось движение от ценностей
христианства к языческой этике и языческому
миросозерцанию.
Что же касается зап.
христианства, то оно отнюдь не осуждало этого
процесса, но, приняв постулат о свободе человека
как высшей ценности его земного бытия в качестве
социально-культурной данности, освятило союз
неоязыческой доктрины с христианской этикой. Так
в ходе формирования либерального стандарта
сочетались христианское (через католицизм и
протестантизм) и языческое начала. Определенное
влияние здесь оказала также достаточно
влиятельная в западноевропейских университетах
иудейская богословская мысль, пришедшая через
испанскую культуру и еврейскую эмиграцию в
Голландию и сопредельные страны (Маймонид,
Крескас, Ибн Эзра). К 19 в. практически сложился
весь комплекс понятий, описывающий либеральный
стандарт существования. Впервые
конституированный в "Декларации прав человека
и гражданина" Великой французской революцией,
он был окончательно закреплен во Всеобщей
декларации прав человека в 1948 г.
Россия только в постсоветский
период получила возможность вступить в
дискуссию о соотношении Т. и л. Некогда СССР
принимал довольно активное участие в выработке
современной версии либерального стандарта
межгосударственных отношений и прав человека. Но
шел на это, руководствуясь прагматическими
соображениями: во-первых, чтобы дезавуировать
обвинения Запада в приверженности тоталитарным
методам контроля и управления, а во-вторых, чтобы
при первой возможности обращать это
обоюдоострое пропагандистское оружие на своих
идеологических противников. К сожалению,
православная духовно-культурная традиция никак
не была представлена советской дипломатией при
выработке современных стандартов
межгосударственных отношений и прав человека. Не
была она достаточно обозначена и дипломатами др.
стран, представлявшими Восток. Можно утверждать,
что современные международные стандарты по сути
своей являются исключительно стандартами зап. и
либеральными. С этим можно было бы и согласиться,
если бы речь шла исключительно о
внешнеполитических, то есть о
межгосударственных, отношениях, где этот
стандарт зарекомендовал себя как достаточно
эффективный. Но суть проблемы в том, что
сформулированный на уровне международных
организаций либеральный стандарт полагается в
качестве обязательного для организации
внутренней жизни стран и народов, включая те
гос-ва, культурная, духовная и религиозная
традиция к-рых практически в структуре этого
стандарта не представлена. Пока границы
объединенной Европы совпадали с границами Зап.
Европы, проблему экспансии либерализма можно
было рассматривать как внутренние дела Запада.
как его собственный цивилизационный выбор.
Сегодня границы объединенной Европы расширяются
на Восток, и есть вероятность, что в обозримом
будущем в ее состав войдут страны с
многомиллионным православным населением. Что
будет означать для этих стран такая перспектива?
Если Европа или даже весь мир будут
унифицированы на основе единой
культурно-цивилизационной нормы, то. быть может,
ими станет легче управлять, но красоты
множественности, а вместе с тем и человеческого
счастья в них наверняка не прибавится. Кроме
того, сегодня очевидной становится
невозможность бесконфликтной экспансии
либерализма, особенно в тех сферах общественного
бытия, к-рые наиболее цепко удерживают ценности,
воспитанные национальной духовно-культурной
традицией. На Востоке это явление достаточно
очевидно, на Западе - менее очевидно, хотя реально
оно присутствует и там.
Наиболее ярким примером
является история с принятием нового российского
Закона "О свободе совести и о религиозных
объединениях". На Россию было оказано тогда
беспрецедентное политическое давление.
Президент Клинтон и канцлер Коль обращались к
президенту Ельцину с посланиями протеста. Папа
Римский требовал от Кремля заблокировать новый
закон о свободе совести, американские
конгрессмены в случае его одобрения угрожали
России экономическими санкциями. Что же
случилось и почему ни одна другая
внутрироссийская проблема не вызвала такой
негативной, острой и согласованной реакции
Запада? Причина проста - наш закон о свободе
совести был расценен как несоответствующий
либеральному стандарту в сфере религиозных прав
человека. В сущности, от России тогда в
ультимативной форме требовали приведения
национального законодательства о свободе
совести в соответствие с международными, а
фактически зап. либеральными стандартами.
Очевидно, что на роль общепризнанного и подлинно
универсального стандарта может претендовать
отнюдь не "самый либеральный" из всех
возможных в отношении прав и свобод человека, но
лишь такой, к-рый при условии постулирования
перечня неких общеобязательных принципов
органично предполагал бы совместимость с
национально-культурными и религиозными
ценностными ориентациями принявших его стран.
Нравственный долг как
постсоветской России, так и др. стран,
принадлежащих к духовно-культурной традиции
православия, должен заключаться в том, чтобы
представить мировому сообществу свое видение
проблемы и призвать его к возобновлению
дискуссии в изменившихся исторических
обстоятельствах. Предстоит большая и трудная
работа по формулированию и отстаиванию своей
позиции перед лицом мировой общественности в
ООН, др. международных организациях. Здесь
неоценимую роль могут сыграть усилия
православных церквей, прежде всего в рамках
диалога с иными церквами, деноминациями и
религиями.
Запад спекулятивно выдвигает
дилемму: либо православие "изменится", либо
будет отвергнуто "мировым сообществом", под
псевдонимом к-рого чаще всего выступает одна из
множества ныне существующих культур - западная, а
точнее, либеральная; она настойчиво утверждается
в качестве наиболее "прогрессивной",
"гуманистичной", "современной". В то же
время православие, а нередко и др.
монотеистические религии противопоставляются
либеральной антропоцентрической системе
ценностей, объявляемой нормой для индивидуумов и
человеческих сообществ.
Церквам и религиозным общинам
надлежит адекватно реагировать как на
позитивные, так и на явно негативные аспекты ныне
совершающегося процесса глобализации.
Православные хотят понять других, но и сами хотят
быть услышаны и поняты.
Происходя из геоцентрической
духовной традиции, воспринимающей
антропоцентрический гуманизм как чуждое для
себя мировидение, РПЦ готова относиться к нему с
уважением, но никогда не сможет принять в
качестве абсолютной и безусловной положительной
ценности. Следует также учитывать, что стандарты,
вольно или невольно способствующие разрушению
национально-культурной и религиозной
идентичности народов, неизбежно приведут к
оскудению полноты мира Божия, его унификации и в
конечном итоге к гибели. Европа с ее традициями
культурной многоукладное(tm), терпимости и
открытости могла бы внести решающий вклад в
процесс глобальной гармонизации религиозных,
культурных, социологических традиций. Важное
место здесь должно принадлежать христианам (см.
Терпимость). Все мы соединенными усилиями сумеем
заложить основы подлинно многополярного
сообщества, зиждущегося на стандартах, к-рые,
обеспечивая права и свободу людей, сохраняли бы,
а не разрушали ценности, укорененные в их
духовно-культурных и религиозных традициях. Ибо
только такое устроение мира способно стать
реальной альтернативой подозрительности, вражде
и праву силы в отношениях между народами.
Митрополит Кирилл (Гундяев)
ТРУД
В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ. Труд является не
только основой предметно-преобразующей
деятельности человека, но и важнейшей культурной
ценностью. Реальный статус Т. как ценности
культуры оказывает существенное влияние на
хозяйственное развитие, в то же время сам
определяется экономическими, социальными,
историческими, религиозными, идеологическими и
др. условиями.
Место Т. в русской культуре
неоднозначно и противоречиво. Т. всегда уважался
в России, считался важнейшей нравственной
добродетелью. Для традиционного труженика,
крестьянина, ощущающего неразрывное единство
своей личности, образа жизни, сельского труда,
природы вообще и своего конкретного поля,
пастбища, покоса и т. д., Т. не мог не быть
важнейшим содержанием жизни, ее единственным
смыслом: "Когда крестьянин, распоряжаясь
своими силами, был властен над собой, он мог
чувствовать себя не только тварью, но и творцом,
не только рабом, но и способным повелевать"*.
Это крестьянское чувство своего могущества
раскрывает феномен страды, ярко описанный в
русской классике 19 в. В ней запечатлен
сохранившийся с глубокой древности особый
крестьянский настрой, к-рый превращал самый
тяжелый Т. в радость, а кульминационный момент
сельскохозяйственного производства - в праздник
в древнейшем смысле слова, т. е. в подлинное
космогоническое действо. Являя в
концентрированном виде архаическое восприятие
земледелия как священнодействия, страда
воссоздавала архетипическую целостность бытия,
слитность человеческих сил с силами природы.
Полнота бытия предполагала полную самоотдачу,
затрату всех физических и духовных сил. Однако
господство крепостного права и подневольных
форм Т., основанных на внеэкономическом
принуждении (барщина), существенно подрывало его
мотивацию и ценность. Работа "на барина",
"из-под палки" была отбыванием повинности,
от к-рой старались скорее избавиться, поэтому
делали кое-как, без заинтересованности в
результатах. Ущерб, нанесенный барщиной русской
хозяйственной культуре, обусловлен тем, что
барщина разрывала единство Т. и хозяйствования,
подавляла инициативу, предприимчивость.
Земледельческий Т., являющийся смыслом всей
жизни крестьян, превращался в отбывание
повинности, свидетельство их рабского,
подневольного положения. Более того, отрабатывая
барщину, крестьянин стремился не
"выкладываться", сберечь силы для работы на
своей ниве. Так постепенно формировался двойной
моральный стандарт в отношении Т. - в одних
случаях необходимо было работать с полной
отдачей, качественно, добросовестно, быстро, а в
др. считалось вполне допустимым и разумным
схалтурить. Особенностью российской трудовой
культуры является ее экстремальный,
нерегулярный характер. В сельском хозяйстве
краткий период сверхинтенсивного Т. во время
страды ("страда" - "страдание",
изнуряющее, предельное напряжение всех сил)
сменялся долгим межсезоньем. Конечно, это время
не проводилось в праздности, а использовалось
для "отхожих промыслов", в том числе и в
городах, на фабриках, и для подготовки к основным
сельскохозяйственным работам, но интенсивность
Т. была гораздо ниже, чем в страду.
*Гордон А. В. Хозяйствование на
земле - основа крестьянского мировосприятия //
Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.).
М., 1996. С. 65.
По всей вероятности, отсюда
берет начало мобилизационный характер
российской трудовой культуры, способность
работника к сверхинтенсивному, воистину
самоотверженному Т. в кризисные моменты истории,
под давлением внешней необходимости и по
вдохновению патриотическими и идеологическими
лозунгами. как это было в годы индустриализации,
во время Великой Отечественной войны в тылу или в
годы послевоенного восстановления народного
хозяйства. Но экстремальный подъем трудового
энтузиазма недолог и непостоянен, он сменяется
застоем, как только внешние стимулы к
интенсивному Т. пропадают. Этот нерегулярный
характер трудовой культуры вкупе с привычкой
работать в одних случаях хорошо (на себя), а в
других - плохо ("на барина") породил
парадоксальное сочетание высочайшего
мастерства и профессионализма в работе и
отношения к ней как к откровенной халтуре.
Православная духовность и
религиозная мораль также наложили отпечаток на
отношение к Т. Хотя православное богословие не
выработало специальной трудовой этики, но она
вполне раскрывается через духовную традицию в
целом. Т. рассматривается как добродетель в том
случае, когда он наполнен аскетическим
содержанием и благочестивыми помыслами. При этом
не делается принципиальных различий между
разными видами Т. и профессиями - сельское
хозяйство, ремесла, подневольный или
самостоятельный Т. и т. п. Христианское смирение и
аскетическая практика опрощения у почитаемых
православных подвижников связаны с подвигами на
ниве самых тяжелых работ: предания и житийная
литература сохранили образы Сергия
Радонежского, копающего огород и строящего
кельи, Иосифа Во-лоцкого, мелющего муку на ручных
жерновах, Пафнутия Боровского, таскающего
бревна, и мн. др. И в русской культуре тяжелые,
грязные, самые непрестижные формы Т. имеют такую
же, если не большую, аскетическую ценность, как и
все остальные. Для православной традиции важно
не конкретное содержание труда, а духовные,
моральные побуждения. Отсюда проистекает
невнимание к форме - к конкретной профессии и
профессиональному мастерству, к качеству работы,
к внешнему оформлению и упаковке изделия, к
орудиям Т. и технологии, наконец, к условиям Т.
Тяжесть условий Т., к-рую приходится преодолевать
работнику, придает обычным хозяйственным
действиям характер подвига, что стало предметом
особого восхищения, напр., в советской литературе
("Как закалялась сталь").
Нравственная оценка
физического Т., особенно его тяжелых форм, в
России не вполне соответствовала его
социальному статусу. Крепостное рабство вело к
отождествлению земледельческого и вообще
производительного физического Т. с низким
положением в об-ве. В то же время в соответствии с
православной нравственной установкой именно
тяжелый физический Т. являлся элементом
монашеской аскезы, служащим духовному
совершенствованию. В абсолютно светской и даже
антирелигиозной морали
революционеров-демократов, народников
физический Т. и те, кто им занимается, почитались
как носители подлинного бытия, неискаженной
нравственности и духовности. Именно в простом
крестьянском Т., простом образе жизни
земледельца искали свой идеал Лев Толстой и его
последователи. Подневольный Т. в отрыве от земли,
от общины и корней находился вне традиции, а
значит, и вне нравственности и поэтому
воспринимался русским об-вом настороженно.
Наемный Т. рабочего на фабрике или заводе получил
высокую нравственную оценку лишь с
распространением марксистской идеологии.
Деятельность предпринимателя,
хозяина в России не вписывалась в привычные
представления о достойном Т. Это отразилось в
русских пословицах: "хозяин - барин", т. е.
праздный, неработающий человек; "трудом
праведным не наживешь палат каменных", т. е.
богатство не может быть результатом честного Т.
(см. Богатство в русской культуре). Одной из
наиболее значимых причин, побудивших русских
предпринимателей во вт. пол. 19 в. столь активно
заниматься меценатством, была низкая
нравственная оценка их Т. об-вом и желание
проявить себя в сферах деятельности - искусство,
наука, социальная защита, - пользующихся
престижем и уважением (см. Меценатство).
Т. интеллектуальный, духовный, с
точки зрения крестьянства и вообще тех слоев
населения, к-рые были заняты тяжелым физическим
Т., пользовался низким престижем: "Вообще
мужики так называемый умственный труд ценят
очень дешево: [...] учителем-то каждый слабосильный
быть может - мало ли их, - каждый, кто работать не
может. [...] Да научи меня грамоте, так сейчас в
учителя пойду"*.
Такое отношение к разным видам
Т. продолжало сказываться и в советский период.
Официальная идеология классовой борьбы и
руководящей роли рабочего класса в об-ве
принижала статус интеллектуального Т. в пользу
созидательного производственного. Но на уровне
реального общественного сознания отдавался
приоритет "интеллигентным" профессиям, люди
стремились дать детям высшее образование и
воспринимали это не только как приобретение
хорошей профессии, но и как рост престижа семьи.
В русской хозяйственной жизни
испокон веков существовали традиции совместного
безвозмездного Т. ради общей цели - крестьянские
"помочи" и общие работы, строительство
"обыденных" (построенных в течение одного
дня) храмов, а также монашеское трудничество на
благо всей братии. В советский период эта
традиция получила продолжение в виде
коммунистических субботников. Вообще
безвозмездный Т. считался в России проявлением
высоких духовных и нравственных качеств
работника - способности трудиться во имя идеи или
одного морального поощрения.
*Энгельгардт А. Н. Из деревни
письмо седьмое // Письма из деревни. Очерки о
крестьянстве в России второй половины XIX в. М.,1987.
С. 171-172.
В советский период истории
ценности Т. претерпели нек-рые изменения. Прежде
всего, его мотивация была подчинена
идеологической стратегии строительства
социализма (позднее- коммунизма). Трудовая
культура социализма базировалась не на
традиционных нравственных, религиозных,
практических, престижных и прочих ценностях, а на
сознании необходимости Т. для реализации
идеологических целей. Ценность конкретных форм
хозяйственной деятельности также определялась
ее идеологической значимостью. В
социалистической хозяйственной культуре
наиболее ярко проявился мобилизационный,
экстремальный характер Т. в России.
Непосредственными стимулами трудовых свершений
стали служить выдвигаемые
политико-идеологические лозунги, хозяйствование
приобрело форму общенародных кампаний типа
"ударных комсомольских строек". Всеобщий
энтузиазм, подогреваемый политическими
лозунгами, воплощался в истинных трудовых
подвигах, высокой самоотверженности, в
бескорыстности работников. Экстремальный
характер Т. в период социалистического
строительства проявился и в наличии анклавов
профессиональной культуры очень высокого
уровня. Однако на обыденном и массовом уровне, на
к-рые не распространялись вдохновляющие призывы,
культура Т. падала. Попытки ее поддержания с
помощью привычных мобилизационных
идеологических кампаний не имели успеха,
поскольку героическое напряжение сил не может
продолжаться постоянно, а стабильной
внеполитической и внеидеологической мотивации
Т. создано не было.
В постсоветский период трудовая
культура переживает серьезный кризис. Во-первых,
сказывается отсутствие устойчивой срединной
трудовой культуры, привычка работать "для
галочки", не вкладывая в профессию душу, не
отдавая ей всех сил, не проявляя инициативы.
Во-вторых, сокращение производства, от к-рого
страдают в первую очередь высокотехнологические
предприятия военно-промышленного комплекса,
неплатежи, задержки зарплаты ломают
существующую трудовую культуру.
Высокопрофессиональный Т. инженеров, врачей,
квалифицированных рабочих, ученых и т. п.
обесценивается прежде всего из-за низкой
зарплаты, к-рая не может обеспечить достойный
уровень жизни. В-третьих, стали быстро
распространяться, особенно среди молодежи,
представления об успехе не как следствии
систематического профессионального Т., а как
результате умения с выгодой использовать для
быстрого и легкого обогащения обстоятельства
переходного периода.
Изменились представления и о
престиже профессий: наиболее привлекательной
стала деятельность, связанная с
предпринимательством и рыночной экономикой. - в
сферах банковского дела, финансов, гражданского
права, маркетинга, рекламы. журналистики и т. п. С
сер. 90-х гг. 20 в. стал восстанавливаться престиж
высшего образования и высокого профессионализма
(см. также Хозяйственная культура в России).
Н.Н. Зарубина