ЛАПИНСКИЙ Михаил Никитович (1862- 1947, Загреб) - невропатолог. Из дворянской поместной семьи. В 1886-91 обучался на медицинском факультете Киевского университета Св.Владимира; в 1893-95 - стипендиат кафедры психиатрии и невропатологии, профессором которой был психиатр И.Сикорский. Затем стажировался в берлинской больнице "Charit6" (1895-96). 12.2.1897 Л. защитил диссертацию "О заболеваниях сосудов при страдании первичных нервных стволов или периферических нервов", после чего ему была предоставлена заграничная двухлетняя командировка, во время которой он стажировался у Ф.Гольца и крупнейших психиатров и невропатологов Германии: Г.Липмана, Э.Крепелина, Г.Эрба и Г.Оппенгейма. В 1900-2 Л. подробно описал нервные окончания симпатических волокон в сонной артерии и впервые - преваскулярную инервацию мозговых сосудов со средним сечением. Им были изучены дегенерация и регенерация периферических нервов, гистология процесса восстановления нервных волокон при сближении перерезанных частей тела, показана роль сосудистого фактора в происхождении седалищной невралгии. С марта 1908 ординарный профессор кафедры психиатрии и невропатологии Киевского университета, которую возглавлял до середины 1918. В 1913 Л. описал отдаленные отраженные болевые синдромы при заболеваниях малого таза, шейную Dolores myalgia - по существу все стадии развития шейного остеохондроза. Однако он не связывал их с поражением позвоночника. Отдельные работы Л. посвящены отраженным болям в конечностях и голове при поражениях органов малого таза; он исследовал также диагностическое значение иррадиации болей при заболевании внутренних органов (печени и др.), впервые описал вегетативно-сосудистую точку на внутренней поверхности бедер. Первым среди специалистов разработал метод гидравлического массажа, конструкцию ванн для подводного и надводного массажа; предложил конструкцию ванн для вихревого, ротаторного и проточного водного массажа. В 1913-14 Л. опубликовал ряд сообщений по гидротерапии. Л. - автор популярной монографии "О развитии личности у женщин" (Киев, 1915).
Эмигрировав за границу, Л. обосновался в Загребе. Организовал при местном университете медицинский факультет, на котором открыл кафедру и клинику нервных и душевных болезней; 14.2.1921 был утвержден профессором кафедры, возглавлял ее в течение 25 лет. Живя в Загребе, Л. поддерживал дружеские связи с невропатологами. СССР - Г.Россолимо, В.Бехтеревым и опубликовал несколько научных сообщений в советских медицинских журналах.
Л. - автор более 150 публикаций по экспериментальной и клинической невропатологии. Он впервые описал некоторые формы нервных окончаний в адвентиции артерий конечностей и, в частности, одним из первых показал роль нарушения Vasa Vasorum в возникновении патологии нервов, а также исследовал три стадии изменения артериальных сосудов после перерезки волокон периферического нерва. В период эмиграции Л. опубликовал статьи, посвященные эпидемическому энцефалиту, отраженным болям при заболеваниях печени, научно-популярные брошюры, посвященные И.Павлову, неврозам; он также занимался исследованием теоретических вопросов невропатологии, результаты которого опубликовал в "Записках Русского научного института в Белграде" (1918-37). Много времени Л. отдавал обучению врачей-невропатологов Хорватии.
Соч.: Боль и ее сосудистый механизм // Зап. Рус. науч. ин-та в Белграде, 1932, вып. 6; К вопросу об участии стриарной системы в механизме неврастении // Там же, 1935, вып. 10.
Лит.: Архангельский Г. В. Выдающийся российский невролог М.Н.Лапинский // Журн. неврологии и психиатрии им. С.С.Корсакова, 1996, т.96, № 1.
Г.Архангельский
ЛАРИОНОВ Михаил Федорович (22.5.1881, Тирасполь, Херсонской губ. - 10.5.1964, Фонтене-О-Роз, Франция) - живописец, график, театральный художник. Сын военного фельдшера. С 12 лет в Москве, где окончил реальное училище Воскресенского. В 1898-1910 учился с перерывами в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у И.Левитана, В.Серова, К.Коровина, С.Иванова. В 1901 исключался на 1 год из училища (3 картины Л. были признаны порнографическими). Познакомился в училище с Н.Гончаровой, ставшей в начале 900-х его женой. Ранние работы, написанные на рубеже 1890-х - 1900-х пастелью и маслом, карандашом и углем, - иллюстрации, сценки из мира театра и, главным образом, пейзажи и натюрморты, исполненные в сплавленных между собою серых и охристых красках ("Зимний пейзаж", "Фабрика"), Картины: "Офицеры, играющие в карты" (1902), "Верхушки акаций" (1904), а также созданные в Тирасполе - "Рыбы", "Розовый куст после дождя", "Дождь" (1904) - представляли постимпрессионистский этап в ван-гоговской версии, привязанной к живой натуре; в работах 1906 появились домашние животные: "Волы на отдыхе", "Гуси".
Осенью 1906 Л. побывал по приглашению С.Дягилева в Париже и Лондоне; выставлял свои работы на выставках объединения "Мир искусства", Союза русских художников и парижского Осеннего салона. Сотрудник журналов "Золотое руно" и "Искусство", в которых впервые опубликовал репродукции картин Ван Гога, Гогена и Сезанна. Начало примитивист-ского периода в творческом развитии Л. - организованная вместе с Д.Бурлюком выставка "Стефанос" (Москва, 1907-8), на смену раздельным мазкам пришли интенсивные цветовые пятна ("Портрет Велимира Хлебникова", 1910), росла динамичность натуры ("Цыганка", 1908). В 1907 под впечатлением от образцов-примитивов была создана серия "Парикмахеры", в которой Л. утрировал приемы провинциальной вывески, придавая своей манере характер "жизнеутверждающего гротеска". Прими-тивистская и натурная линии этого периода были вариантами "фовистской" фазы творчества Л. Впечатления от военной службы дали Л. материал для обширной серии работ из солдатской жизни: группа натурных мотивов ("Утро в казарме", 1910), прямые апелляции к искусству примитивов ("Солдат верхом", 1911), композиции, где реальные эпизоды окрашены воспоминаниями о старинных лубках ("Отдыхающий солдат", "Солдаты", 1910-11) и где достигла апогея "атмосфера снижений" ("Курящий солдат", "Автопортрет в солдатской рубахе", 1911). По замечанию С.Романовича, ученика и друга Л., художник "был включен в круг той стихийной жизни, в которой все это существовало. Выразить эту жизнь так, как он этого хотел, можно было, передав ее мощную животную основу". Для Л. сцены из сниженного солдатского обихода - исток высокой поэзии. В четырех полотнах серии "Времена года" (1912) прототипы уже неузнаваемы, это наивное творчество как таковое.
В 1908-9 Л. был в числе организаторов двух экспозиций французской живописи при "Салонах Золотого руна", в 1911 устроил персональную выставку в Обществе свободной эстетики, в 1913 совместно с Н.Виноградовым - две выставки русских и восточных лубков. Вошел в 1910 в Союз молодежи. Организовал примитивистские выставки "Бубновый валет" (1910-11), "Ослиный хвост" (1912) и "Мишень" (1913), чьи нарочито сниженные названия отвечали замыслу превращения экспозиций в своего рода "площадные" или "ярмарочные" представления; оказал большое влияние на участников этих выставок - П.Кончаловского, И.Машкова, В.Татлина, А.Шевченко, Д.Бурлю-ка, М/Ледантю. В последующих произведениях творчество Л. достигло невиданной эстетической утонченности.
В 1912-14 созданы "лучистые" полотна Л, в которых натурный мотив исчез, но, в отличие от "абстрактного искусства", они вызывали ассоциации с реальными природными явлениями, например, сосновой хвоей ("Желто-коричневый лучизм", 1912; "Лучистый пейзаж"). Экспонировал эти работы на московских выставках "Мишень" (1913), "№ 4" (1914), "1915-й год" (1915), в галерее Поля Гийома в Париже (1914). Выпустил манифест "Лучизм" (М., 1913; переизд. в 1917 в Италии). Воздействие нового Л. испытали будущие члены обществ "Маковец" и "Путь живописи" В.Чекрыгин, Л.Жегин, С.Романович и др. С 1 912 Л. делал литографические рисунки со своих картин 1910-11, издававшиеся в виде почтовых открыток; некоторые литографии раскрашивал акварелью. Иллюстрировал "книжки футуристов", к которым, кроме рисунков, художник писал и тексты.
В 1914 помогал Гончаровой в ее работе над декорациями к опере-балету "Золотой петушок" Н.Римского-Корсакова для дягилевских Русских сезонов. Прапорщиком участвовал в начале 1-й мировой войны в боях в Восточной Пруссии, был контужен и после излечения в госпитале демобилизован. В 1915 Л. и Гончарова присоединились к балетной труппе Дягилева в Уши (Швейцария), затем сопровождали ее в Испании и Италии; с 1917 - в Париже. Вместе они оформили спектакли "Полуночное солнце" Римского-Корсакова (1915), "Естественная история" М.Равеля (1915, не осуществ-лен), "Русские сказки" А.Лядова (1916-18) и "Шут" С.Прокофьева (1921); ведущая роль принадлежала Л., определявшему основную идею спектакля, он же выполнял эскизы мизансцен и декораций, используя прежние находки (примитивы, "футуристическую" раскраску лиц). Л. выступал и как балетмейстер: под его руководством Т.Славинский поставил танец в "Шуте". Балетмейстерские приемы накладывали своеобразный отпечаток на его работы: акцент все более смещался на пластику движений танцора. В рисунках для постановки "Шута" фигурки танцовщиков, сначала раздетые до трико, затем как бы лишались и тел, превращаясь в графические схемы движений, но, в свою очередь, эти типично балетмейстерские деловые наброски становились для Л. предметом обостренного эстетического переживания, влияя на самый стиль его зарисовок на балетные темы. Линеарные контуры утверждались также в костюмах и декорациях ("Гамлет" М.Мартину, 1938; "Порт-Саид" К.Константинова, 1935). На смену писанным декорациям и фольклорным костюмам "Байки про лису" И.Стравинского (1921) пришли конструкция на сцене и рабочие трико для артистов ("Классическая симфония" Прокофьева, 1931).
В 20-30-е у Л. постепенно стиралась грань между видами и жанрами искусства. Нарастающие монохромность, дематериализация, "рисовальный подход" сближали живопись с графикой, театральный эскиз все более превращался в станковое произведение по мотивам спектакля, и балетные персонажи продолжали свою жизнь в сериях станковых рисунков и гуашей (рисунки к "Лису"), В работах этого периода происходил возврат к предметности. Излюбленный круг мотивов - купальщицы, лежащие обнаженными, гуляющие женщины, сопровождаемые собаками; в натюрмортах - это либо обобщенный рисунок, либо кусочек зацветшей ветки, стоящей в стеклянном стакане.
Л. иллюстрировал "Двенадцать" А.Блока (на рус., франц. и англ. яз., 1920), сборник стихов В.Парнаха (1919-21), "Приключения дьяка Ин-дикоплова" Е.Замятина (1932) и др. книги. Принимал участие в философских и художественных журналах "Аксьон", "Параллели", "Числа", "Русское искусство". Организуя художнические праздники-балы (1923, 1924, 1925, 1934), оформлял интерьеры, делал костюмы, ставил танцы, сочинял музыку и стихи. Участник французских, русских и международных выставок, вокруг которых сложилась "Ecole de Paris". Вице-президент Союза русских художников, член русских и международных ассоциаций и объединений, например, "Мира искусства", "1940". Переписывался со старыми друзьями в СССР, в 1925 помогал сформировать состав русского отдела на Международной выставке декоративных искусств в Париже, в 1928 был одним из организаторов и участников выставки французского искусства в Москве и устроил в Париже выставку московского общества "Путь живописи". Автор воспоминаний о дягилевском балете (N.Gontcharova, M.Larionov, P.Vorms. Les ballets russes. Serge de Diaghilev et la decolation theatrale. Belves. 1930; M.Larionov. Diaghilev et les ballets russes. Paris, 1970). Статья Л. "Главная линия русского балета", "Воспоминания", "Художественные заметки" и "Дневники" печатались в 1967-68 в газете "Русские новости". Дополнял их графическими воспоминаниями, изображая Дягилева, Прокофьева, Стравинского, Г.Аполлинера, воссоздавая мир кулис.
Параллельно с падением творческой активности Л. в 40-50-е росла известность его ранних произведений, созданных в России. В 1948 М.Сефор организовал выставку "лучистых" работ Л. и Гончаровой. После смерти в 1962 Гончаровой Л. оформил брак с А.Томили-ной (связь с ней началась в 1920-е). После смерти Л. она провела серию выставок работ его и Гончаровой, последняя - в Ленинграде и Москве (1980). В 1988 по завещанию Томили-ной большая часть их наследия, библиотеки и архива поступила в собрание Третьяковской галереи. Кроме того, работы Л. хранятся в Русском музее, Национальном музее современного искусства в Париже, Лондонской галерее Тейт, в частных собраниях за рубежом.
Соч.: О Дягилеве. Воспоминания о Дягилеве. Дягилев и его первые сотрудники / Сергей Дягилев и русское искусство. М., 1982.
Лит.: Эли Эганбюри [Зданевич И.]. Наталия Гончарова, Михаил Ларионов. М., 1913; Gontcharova, Larionov. L'Art decoratif thefitral moderne. Paris, 1919;
Пунин Н. Импрессионистический период в творчестве М.Ф.Ларионова / Материалы по русскому искусству. М., 1928; George W. Michel Larionov. Paris, 1956; Xap-джиев Н. Памяти Наталии Гончаровой и Михаила Ларионова // Иск-во книги, вып.5. М., 1968; Сарабья-нов Д. Примитивистский период в творчестве М.Ларионова / Русская живопись конца 1900-х - начала 1910-х годов. Очерки. М., 1971; Loguine Т. Gontcharova et Larionov. Paris, 1971; Поспелов Г. О "валетах" бубновых и валетах червонных / Панорама искусств-77. М., 1978;
Его же. М.Ф.Ларионов // Сов. искусствознание, вып. 2, 1979, М., 1980; Его же. Бубновый валет. Московская живопись 1910-х годов и городской фольклор. М., 1990.
Е.Илюхина Г.Поспелов
ЛЕБЕДЕВ Алексей Александрович (21.8.1876, Петербург - 7.1964, Сантьяго) - один из основоположников науки об авиационных двигателях. Сын отставного канцелярского служителя. В 1901 окончил Горный институт и оставлен при кафедре прикладной механики для подготовки к профессорскому званию. Специализировался на изучении применения газовых двигателей для горнозаводских целей, знакомился с рудничным оборудованием в Европе. На основе диссертационного материала и читаемого им с 1904 курса опубликовал в 1907 свою первую книгу "Газовые воздуходувные двигатели".
В 1904 Л. был принят в Петербургский политехнический институт (ППИ) младшим лаборантом кафедры прикладной механики. В следующие два года он последовательно занимал должности руководителя практических занятий по машиноведению, старшего лаборанта, преподавателя металлургического отделения ППИ. В 1908 начал читать курс лекций по двигателям внутреннего сгорания на кораблестроительном отделении ППИ.
Вместе со своим младшим братом Владимиром, известным спортсменом, одним из первых русских летчиков и выдающимся организатором российской авиационной промышленности, Л. стоял у истоков отечественной авиации. В принадлежавшей им маленькой мастерской братья строили гоночные катера, мотоциклы, буера и аэросани, а с началом всеобщего увлечения авиацией одними из первых в России начали строить планеры и самолеты. Л. был в числе организаторов в 1909 авиационной специальности при кораблестроительном отделении ППИ, читал для будущих первых русских авиационных инженеров курс двигателей и "механизмов аэропланов".
Накануне 1-й мировой войны Л., считавшийся в России крупнейшим специалистом по авиационным моторам, организовал при ППИ первую в стране лабораторию воздухоплавательных двигателей внутреннего сгорания; стал профессором Горного института. В конце 1913 Л. был приглашен в состав технического комитета воздухоплавательного отделения (в апреле 1916 преобразовано в управление Военно-воздушного флота (ВВФ) Главного военно-технического управления военного министерства) и с этих пор вместе с профессорами А.Фан-дер-Флитом, Г.Ботезатом и С.Тимошенко осуществлял все научно-техническое руководство строительством российского ВВФ и авиационной промышленности; был организатором и руководителем петербургской научной авиационной школы авиации, опиравшейся на мощную экспериментально-лабораторную базу столичных военных и гражданских высших учебных и государственных учреждений. Помимо государственных учреждений, ученый работал научным консультантом ряда частных авиационных предприятий, в том числе помогал И. Сикорскому при создании многомоторных самолетов и своему брату - при организации проектирования и серийного производства авиационной техники на предприятиях фирмы "В.А.Лебедев".
В годы 1-й мировой войны Л. внес большой вклад в организацию отечественной авиамоторной промышленности и научно-исследовательских центров, проектирование новых силовых установок и разработку методов оптимального подбора к ним воздушных винтов, развитие теории полета. Он стал профессором ППИ, преподавал на его кораблестроительном, механическом и металлургическом отделениях, много сделал для укрепления учебной и лабораторной базы института и создания нового авиационного отделения. Л. оставался также профессором Горного института. Ученый был автором ряда научных работ и учебных пособий, касавшихся преимущественно проектирования легких двигателей (в том числе учебника "Воздухоплавательные двигатели", 1916). Накануне революции он стал статским советником, был награжден орденами Св.Анны и Св.Станислава 3-й степени. Был женат на Елизавете Николаевне Невзоровой, имел дочь Елизавету.
В декабре 1917 Л. вместе с братом покинул Петроград, отправился на Юг России и принял активное участие в белом движении, разделив его судьбу. В 1921 по личному приглашению короля сербов, хорватов, словенцев Александра поселился в Белграде, занял кафедру легких двигателей внутреннего сгорания на инженерном факультете университета. Созданные им кафедра и лаборатория заложили основы авиационного двигателестроения в Югославии. Л был одним из организаторов авиационного факультета Белградского университета, вел большую научную и преподавательскую работу, консультировал государственные и частные учреждения Югославии, выезжал с лекциями в др. страны, чаще всего во Францию. Академия наук Франции наградила ученого Почетной Пальмовой ветвью и избрала в 1939 своим действительным членом.
В 1944 с приходом Красной армии в Югославию Л., подобно другим русским эмигрантам, переехал с семьей на Запад. Он стал профессором и заместителем декана технического факультета Мюнхенского университета. В 1951 поселился в США, в Лос-Анджелесе, где работал консультантом авиамоторного завода "Hellet Motors". Через несколько лет он перебрался в Чили, где получил кафедру легких силовых установок при университете Сантьяго, Считался крупнейшим чилийским специалистом в своей области. Л. был автором 15 книг и нескольких десятков статей по различным проблемам энергетической техники. При его непосредственном участии в Югославии, Франции, Германии, США и Чили был создан ряд авиационных, корабельных и локомотивных двигателей внутреннего сгорания.
Похоронен на православном кладбище в Сантьяго.
Лит.: РГИА, ф. 478; National Air Space Museum's Archive, USA.
В. Михеев
ЛЕВЕН Фоэбус Арон Теодор (наст. фам., имя Левин Фишель Аронович) (25.2.1869, Ша-Вёли, Ковенской губ. - 6.9.1940, Нью-Йорк) - биохимик. Родился в ортодоксальной еврейской семье. Отец Л. занимался коммерцией и имел 3 магазина в Петербурге, В 1886 окончил 10-ю петербургскую гимназию и поступил в Медико-хирургическую академию. Л. был одним из немногих студентов еврейского происхождения, которым было позволено учиться в этом элитном учебном заведении России. На кафедре А.Бородина он начал изучать органическую химию, в частности, участвовал в ряде исследований по конденсации фенолов с выделением альдегидов и кетонов. Преподаватели советовали ему продолжить занятия химией. В ноябре 1891 Л. закончил академию и получил диплом лекаря с отличием, а в марте 1892 уехал в США.
Сдав экзамены, дававшие ему право заниматься частной медицинской практикой, Л. до 1896 работал врачом в русско-еврейской колонии в одном из районов Нью-Йорка. Одновременно посещал лекции по органической химии в Колумбийском университете и занимался химико-физиологическими исследованиями на кафедре физиологии в колледже по подготовке врачей и хирургов при Колумбийском университете; опубликовал на немецком языке свою первую научную статью "Роль блуждающего нерва в регуляции уровня сахара в крови". Летом 1896 он взял на себя, дополнительно к собственной, медицинскую практику своего брата Исаака Левина, который на некоторое время уехал в Европу. По возвращении Исаак обнаружил, что у его брата открылся туберкулез. После консультации с известными диагностами Л. уехал на лечение в Давос. Проведя год в Швейцарии, где некоторое время он работал в лаборатории профессора Е.Дрекселя в Берне, Л. вернулся для продолжения лечения в туберкулезном санатории в Саранак-Лейке (шт. Нью-Йорк). Находясь на лечении, он использовал лаборатории санатория для дальнейших исследований. Именно в это время Л. принял решение порвать с медицинской практикой и посвятить свою жизнь биохимическим исследованиям прим.тельно к медицине. В 1896 его назначили руководителем отдела физиологической химии в Институте патологии при нью-йоркских клиниках для душевнобольных, но вскоре институт был закрыт. Некоторое время Л. проработал в лаборатории по изучению туберкулеза в Саранак-Лейке, где изучал химию туберкулезных палочек, а затем уехал в Европу, где продолжил свои исследования в лаборатории немецкого биохимика А.Косселя (Марбург), являвшегося в то время авторитетом по нуклеи-дам, и Э.Фишера (Берлинский ун-т), заложившего основы химии углеводов и пуринов и занимавшегося в тот момент изучением белков и аминокислот. Имя Л. появилось в совместной с Фишером публикации по проблеме разложения желатина.
В 1902 Л. вернулся в США и приступил к работе в химической лаборатории вновь открывшегося Института патологии, где занимался исследованиями до 1905. К этому времени он опубликовал 84 статьи и был приглашен читать лекции по химии патологии в Медицинском колледже при Нью-Йоркском университете. Лекции включали первые исследования Л. по нуклеиновым кислотам, биохимии туберкулезных бактерий и энзимным реакциям. В 1905 ему поручили возглавить биохимическую лабораторию только что созданного Рокфеллеровского института медицинских исследований, а в 1907 его назначили руководителем отдела химии этого института. В июле 1939 Л. ушел в отставку, получив статус почетного члена института, но продолжал исследования биомолекулярных процессов жизни.
Л. являлся действительным членом Американской ассоциации развития науки, Американского физиологического общества, Американского общества биохимиков (член-основатель), Американского общества естествоиспытателей, Германской академии естествоиспытателей, Немецкого химического общества, Общества Гарвея, Королевского общества естествознания (Швеция), Французского химического общества, Брюссельского Королевского общества медицинских наук и естествознания, Швейцарского химического общества и др. В 1931 Чикагское отделение Американского химического общества наградило Л. медалью Уилларда Гибб-са, а в 1938 он получил медаль Уильяма Ни-колса от нью-йоркского отделения общества.
Главный научный вклад Л. был сделан в изучение нуклеиновых кислот. Опираясь на результаты, полученные в лабораториях А.Косселя и Э.Фишера, он более полно разработал представление о нуклеиновых кислотах как полимерах, образованных из мономеров нукле-отидов, в состав которых входят пуриновые основания - аденин и гуанин, и пиримидиновые - тимин, цитозин и урацил. Методом мягкого гидролиза нуклеиновых кислот он выделил нук-леотиды и с помощью метилирования определил и описал их структуру. Л. принадлежит заслуга в понимании различий между рибонукле-иновой (РНК) и дезоксирибонуклеиновой (ти-монуклеиновой, ДНК) кислотами. Он одним из первых определил существование этих двух типов нуклеиновых кислот, которые отличаются друг от друга в зависимости от содержащегося в них сахара. В 1909 Л. впервые выделил и идентифицировал сахар d-рибозу, который определяет специфику 1-го типа нуклеиновых кислот - рибонуклеиновой кислоты (РНК). И только 20 лет спустя, после непрерывных и неудачных попыток, ему удалось выделить и идентифицировать дезоксирибозу - сахар, определяющий 2-й тип нуклеиновых кислот - дезоксирибонуклеиновую кислоту (ДНК). Трудности состояли в том, что дезоксирибоза разрушалась кислотой, которую использовали для выделения сахара в чистом виде. Успех был достигнут, когда нуклеиновую кислоту пропустили через желудочно-кишечный сегмент собаки, введя раствор в желудочную фистулу и выведя его через кишечную фистулу. Этот эксперимент Л. провел вместе с русским физиологом Е.Лондоном. В области исследования белков Л. продемонстрировал обоснованность фишеров-ской линейной пептидной теории строения белков. Широкую известность Л. приобрел в области изучения оптического обращения, где он успешно прим.л методы физической химии к биохимии.
Подавляющая часть работ Л. представляет собой статьи, которые опубликованы в "Журнале биологической химии", учрежденном Рокфеллеровским институтом. Всего он написал свыше 700 статей.
Соч.: Hexosamines and mucoproteins. London, 1925;
Chemical relationships of sugars optically active amino acids, hydroxy acids and halogen acids. New York, 1927; Nucleic acids. New York, 1931.
Лит.; Дэвидсон Дж. Биохимия нуклеиновых кислот. М., 1976; Шамин А.Н. История химии белка. М., 1977; Его же. Эмиль Фишер. Жизнь и труды / Эмиль Фишер. Избр. труды. М., 1979.
В.Логинов
ЛЕВИН Иосиф Аркадьевич (1.12.1874, Орел - 2.12.1944, Нью-Йорк) - пианист. Отец - Аркадий Леонтьевич - работал трубачом в оркестре московского Малого театра. Занятый заботами о содержании своего многочисленного семейства (у него было 7 детей), он не мог уделять особого внимания музыкальному развитию сына. Но в четырехлетнем возрасте тот сам начал подбирать музыку на фортепиано. Первым учителем Л, стал хормейстер Н.Кризандер. В 1886 мальчик поступил в Московскую консерваторию, сразу на старшее отделение в класс В.Сафонова. На одном из ученических концертов его услышал приехавший из Петербурга А.Рубинштейн. Игра Л. произвела на Рубиншейна такое впечатление, что он пригласил юного пианиста участвовать в руководимом им симфоническом концерте в большом зале Дворянского собрания в Москве. Вечер 17.11.1890, на котором прозвучал Пятый концерт Бетховена, стал первым ярким триум-фом юного виртуоза. В 1892, закончив консерваторию с золотой медалью, Л. некоторое время жил в Дрездене и пользовался консультациями А.Рубинштейна, находившегося тогда в Германии. В первые послеконсерваторские годы пианист концертировал в России, Польше, Австрии и Германии, главным образом, в составе Московского исторического трио вместе со скрипачом А.Печниковым и виолончелистом М.Альтшулером.
Важной вехой в творческой жизни молодого артиста была победа на 2-м международном конкурсе пианистов им. А.Рубинштейна в Берлине в 1895. Совершенство, с которым Л. исполнил грандиозную бетховенскую сонату ор. 106, вызывало у слушателей ассоциации с искусством Карла Таузига, одного из корифеев фортепианного исполнительства, любимого ученика Листа. Имя русского пианиста сразу получило европейскую известность, ему предлагали выгодные контракты. Л. начал большое концертное турне, когда неожиданно пришло извещение из России о том, что его призывают в армию. Блестяще разворачивавшаяся исполнительская карьера на три года прервалась. В 1898 Л. женился на Розине Бесси, с которой был знаком еще со времен ученичества в консерватории. Отныне супруги нередко выступали совместно с исполнением фортепианных дуэтов, что было довольно необычно для концертной практики тех лет и привлекло к себе пристальное внимание прессы и публики. Роль Ро-зины Левиной в творческой судьбе мужа трудно переоценить. Во многом благодаря энергии и настойчивости жены Л., человек по натуре очень скромный и лишенный артистического честолюбия, стал одним из самых выдающихся мировых виртуозов.
Осенью 1899 Левины переехали в Тифлис, где Иосифу предложили преподавать в местном музыкальном училище. Здесь они прожили до 1901, каждое лето проводя в Москве. "Мы были прекрасно устроены и в финансовом, и в общественном отношении. Иосиф был рядом со своими любимыми горами и звездами, - вспоминала впоследствии Розина Левина. - Но я вдруг поняла, что все это не было той атмосферой, какая необходима для его артистического развития. За исключением короткого приезда Гофмана, мой Иосиф абсолютно не имел пианистических соперников в Тифлисе. Не соревнуясь с лучшими артистами мира и не учась у них, он мог просто заплыть жиром в таких комфортных условиях". Решено было отправиться в Берлин. Зимой и весной 1902 Л. выступал в Варшаве, Париже, Берлине.
Следующий период жизни пианиста снова связан с Москвой. По приглашению В.Сафонова, бывшего тогда директором Московской консерватории, Л. занял пост профессора в своей Alma mater. Условиями контракта предполагалось, что он сможет также разъезжать с концертами. Л. рукоплескали не только Москва и Петербург, но и Париж, Вена, немецкие города. В декабре 1905, когда Москва была охвачена вооруженным восстанием и занятия в консерватории прекратились, Л. выехал в США, получив оттуда предложение провести серию концертов. Однако, сойдя с парохода в Нью-Йорке, он обнаружил, что гастроли срываются из-за финансовых затруднений. Благодаря содействию Сафонова, дирижировавшего в то время оркестром Нью-Иоркской филармонии, удалось организовать для Л. безгонорарный концерт и пригласить на него ведущих американских музыкальных критиков. На следующее же утро концертное бюро Стейнвея предложило артисту контракт на сезон 1906-7 с гонораром 10 тысяч долларов плюс дорожные расходы. До этого подобные договоры с солистами заключались Стейнвеем еще лишь дважды - с А.Рубинштейном и И.Падеревским. Вдобавок к этому Л. получил возможность немедленно начать короткое турне по американским городам. Нью-Йоркская пресса называла пианиста "подлинным Рубинштейном Вторым". "У него техника великого Антона, 'его порыв, его бравура, его блеск и порядочная доля его львиной мощи. Он также заставляет фортепиано петь".
Весной 1906 Л. вернулся в Москву за Рози-ной и ее отцом и увез их в Париж, а затем в Америку. Вплоть до мая 1909 семья жила в Нью-Йорке, а сам пианист ездил с гастролями по всей стране от восточного побережья до западного и от Канады до Мексики. Как и ранее в России, в его концертах нередко принимала участие жена. Последующие 10 лет Левины провели в Берлине. Здесь важное место в деятельности музыканта снова стала занимать педагогика. С учениками он занимался в промежутках между концертными поездками, которые проходили с октября по июнь. В отсутствие Иосифа уроки давала Розина, выполнявшая при нем обязанности ассистента. И в творческих, и в педагогических вопросах они всегда были единомышленниками. Тяжелым периодом в жизни Левиных стала 1 -я мировая война. Как подданным России, им запрещено было выезжать из Берлина и давать платные концерты. Ученики Л., большинство которых составляли американцы и англичане, вынуждены были покинуть Германию или оказались в лагерях для интернированных. Семья была почти без средств к существованию. Большую поддержку оказал Л. венгерский музыкальный издатель Барци, который добился для него разрешения ежегодно выступать в Венгрии.
По окончании войны Левины возвратились в США и снова могли посвятить себя любимому делу. До конца жизни Иосиф продолжал активно концертировать в Америке, а, начиная с 1926, регулярно выступал и в Европе. Ни разу, однако, он не приезжал в Советский Союз. Весьма критически оценивая все то, что происходило тогда у него на родине, Л. заявил как-то в ответ на вопросы журналистов, что не будет играть в России до тех пор, пока не получит гарантий, что его там не убьют или не посадят в тюрьму. В 1924 в Нью-Йорке была организована Джульярдская музыкальная школа. С самого основания одним из ведущих ее педагогов стал Л. Здесь в полной мере расцвел его преподавательский талант (среди его учеников известные пианисты А.Маркус, С.Городницкий, Б.Смит). В своей работе с учениками Л. руководствовался важнейшими принципами русской фортепианной педагогики, унаследованными им от его учителей, Сафонова и Рубинштейна. Он воспитывал у начинающих музыкантов утонченную культуру звуко-извлечения, пристальное внимание к каждой детали нотного текста, абсолютную естественность и свободу исполнительского аппарата. Все в игре должно было быть подчинено ха--рактеру исполняемого произведения. Свой огромный опыт музыканта Л. передавал также на летних курсах в Американской консерватории в Чикаго, при университетах в Денвере и Болжере, в зальцбургском "Моцартеуме". Его практические советы начинающим пианистам собраны в книге "Основные принципы игры на фортепиано", впервые изданной на английском языке в 1924.
Л.-исполнитель владел значительным фортепианным репертуаром. Свой подход к составлению концертных программ он сформулировал в характерной юмористической манере: "Публичное выступление должно быть как хороший обед: не слишком много бифштексов, но и не один пустой десерт". В концертах Л. нередко звучали виртуозные сочинения Мошковского, Таузига и других композиторов, популярных на рубеже веков. Большое место в репертуаре Л. занимала музыка Рубинштейна, в частности, его концерты. Исполнение их поражало слушателей виртуозной мощью, красотой и разнообразием тона. Восторженный американский рецензент так писал об исполнении пианистом Пятого концерта Рубинштейна: "Сдержанные и экономные в движениях, его тяжелые лапы опускались на клавиатуру, исторгая из инструмента рев русского медведя, который восхитил бы самого Рубинштейна. Никогда простые гаммо-образные пассажи не производили таких звуковых ураганов. С удивлением приходилось вглядываться в оркестр: что за разрушительное орудие, изобретенное Рихардом Штраусом, удалось контрабандой протащить в рубинштей-новский концерт? Но это был всего лишь Левин, играющий гамму... В других местах гаммы рассыпались у него хрустальными звучаниями, а пассажи стаккато хрустели и вспыхивали, подобно электрическим искрам..."
Звуковое великолепие игры Л. было плодом не стихийного порыва, а прежде всего мудрого и тонкого мастерства, прекрасного владения всеми тайнами инструмента. Главной целью пианиста всегда было донести до слушателей красоту композиторского замысла. Отсюда простота, убедительность и благородство трактовок Л., отсутствие всякого намека на артистический самопоказ. Это подчас даже вредило его внешнему успеху среди неподготовленной публики. "Левин слишком великий художник, чтобы думать о достижении собственной выгоды", - заметил как-то один из рецензентов.
С годами в творчестве пианиста все более усиливалось сдержанно-лирическое начало. В программах его, наряду с Шопеном, Шуманом и русскими композиторами, все чаще звучала музыка Брамса и Дебюсси. Л. стал одним из первых в Америке "дебюссистов". Его называли "идеалистом, мечтателем, стремящимся к утонченности, отточенности и совершенству". "Он, кажется, совершенно не приемлет энергичной манеры многих современных инструменталистов и нашел убежище в созерцательной философии", - писала "New York Times". Не случайно яркому и блестящему звучанию "Стейнвея" он со временем начал предпочитать более мягкий и матовый тембр роялей Чике-ринга и Балдуина, выступал в полутемных залах, дабы ничто не отвлекало слушателей от музыки.
До самого конца жизни Л. продолжал концертировать, в последние годы по большей ча-. сти с Розиной. Искусство его оставалось таким же совершенным, как и в молодости. К сожалению, пианист мало записывался на пластинки, и мы ныне лишены возможности почувствовать в полной мере все величие этого, как выразился его друг, пианист Артур Рубинштейн, - "последнего аристократа клавиатуры".
Лит.: Brower H. Modern Masters of the Keyboard. New York, 1926 (repr. 1969); Левина Р. Записки / Выдающиеся пианисты-педагоги о фортепианном искусстве. М.-Л., 1966; Wallace R.K. A Century of Music-Making: The Lives of Josef and Rosina Lhevinne. Bloomington, 1976; Schonberg H.C. The Great Pianists from Mozart to the Present. New York, 1987; Гинзбург Л. Талант и коррекция времени. Иосиф Левин: Дорога к дебюту // Муз. жизнь, 1994, № 6.
С. Грохотов
ЛЕВИНА (урожд. Бесси) Розина (Розалия) Яковлевна (17.3.1880, Киев - 9.2.1976, Глендейл, шт. Калифорния, США) - пианистка, педагог. Отец Розины, Жак Бесси, выходец из Дании, был состоятельным коммерсантом, торговал ювелирными изделиями и винами, В доме постоянно звучала музыка - и отец и мать, урожденная Мария Кач, были музыкантами-любителями. Шести лет Розина начала играть на фортепиано, и спустя два года ее отдали учиться в Московскую консерваторию. На младшем отделении ее педагогом стал С.Ремезов, а на старшем - В.Сафонов. Публичный дебют юной пианистки состоялся в 15-летнем возрасте, когда в ее исполнении прозвучал Первый концерт Шопена с оркестром под управлением Сафонова.
Через неделю после выпускного экзамена в консерватории, которую она закончила в 1898 с золотой медалью, Розина вышла замуж за Иосифа Левина. Став женой выдающегося пианиста-виртуоза, она решила отказаться от собственной сольной исполнительской карьеры, вопреки сетованиям Ц.Кюи и многих других друзей из музыкального мира. Все же изредка она впоследствии выступала в симфонических концертах, а также соло (упомянем, например, ее исполнение Концерта Гензельта с А.Ники-шем за дирижерским пультом в 1902 и клави-рабенд в 1907 в нью-йоркском Мендельсон-холле). "Стиль ее несколько камерный и ограниченный по мощи и размаху экспрессии. Но у пианистки прекрасный вкус, свободная, журчащая техника и красивый звук, разнообразный по окраске и характеру", - писал один из американских рецензентов. Главным же в пианистической деятельности Л. была игра в ансамбле с мужем - музыканты образовали один из первых постоянно действующих фортепианных дуэтов. Публичные выступления с музыкой для двух фортепиано были редкостью в те годы и вызывали у слушателей живой интерес. Игра Иосифа и Розины Левиных отличалась идеальной слаженностью, гармонией и единством замысла. Эти качества, так же как и полнейшее взаимопонимание в процессе исполнения, отмечали все критики, писавшие об их концертах в России и за границей. В репертуаре дуэта было почти все, сочиненное для двух фортепиано (за исключением переложений): концерты Баха, сонаты и концерты Моцарта, сюиты Арен-ского и Рахманинова, - вплоть до концерта Пуленка. Все произведения игрались наизусть, Причем для более тесного ансамблевого взаимодействия рояли ставились "валетом", с тем чтобы музыканты имели возможность смотреть друг на друга. Такое размещение инструментов было тогда в диковинку.
Делом своей жизни Л. считала артистическую карьеру мужа. Биографы сходятся в одном: без нее этот уникально одаренный пианист в силу излишней скромности и отсутствия художественного честолюбия, возможно, не добился бы мирового признания. Смерть Иосифа зимой 1944 была для нее страшным ударом. Сын и дочь к тому времени уже выросли; существование, казалось, потеряло смысл. Спасением стала музыка. Еще в Берлине до 1-и мировой войны Л. начала работать как ассистент Иосифа с учениками его класса. В дальнейшем она занимала тот же пост в Джульярдской музыкальной школе с самого момента ее основания. Имея большой опыт преподавания, она, тем не менее, сомневалась в своей способности полностью самостоятельно вести занятия с учениками и не без трепета приняла предложение после смерти мужа унаследовать его класс в Джульярде. Уже в начале 50-х ее ученики стали одерживать первые победы на музыкальных конкурсах. Так, на конкурсе фортепианных записей, проводившемся анонимно в 1952, ученики Л. получили 32 премии из 45. На следующем аналогичном соревновании год спустя 2 2 победителя являлись ее учениками, а всего в состязании участвовало 33 тысячи человек со всех концов Америки. На многочисленных конкурсах внутри Джульярдской школы питомцы Л. одержали столько побед, сколько ученики всех остальных педагогов вместе взятых. При этом она придерживалась правила - никогда не присутствовать на конкурсных прослушиваниях, в которых принимали участие ее ученики. Среди замечательных артистов, вышедших из класса Л., выдающихся успехов достигли Д.Браунинг (победитель конкурса в Брюсселе) и легендарный В.Клайберн с его триумфом на 1-м Международном конкурсе им. Чайковского в Москве.
В основе преподавания Л. лежало внимательнейшее изучение звуковых возможностей фортепиано и физических особенностей ученика. Все в ее классе получали солидную техническую подготовку и умение слышать фортепианное звучание. Красочность звукоизвлечения достигалась игрой свободным упругим запястьем и использованием разнообразных положений пальцев на клавиатуре. Много внимания Л. уделяла работе над гаммами и арпеджио во всевозможных ритмических и динамических вариантах, разным туше. "Эти упражнения - хлеб, а остальное - масло, - говорила Левина. - Хотя масло и вкусное, оно не пойдет без хлеба". К чисто двигательным приемам она относилась без догматизма: если звуковые результаты ее удовлетворяли, Л. позволяла играть по-своему. То же самое было характерно для ее подхода к трактовкам. Когда ученик приносил ей пьесу, которую считал готовой к публичному исполнению, она выдвигала следующее условие: "Пьеса должна меня захватить. Совсем не обязательно ей быть решенной в том духе, как я люблю. Я только настаиваю, чтобы в ней была логика, теплота, осмысленность и хороший вкус. Если все это присутствует, я даю свое благословение". В работе с учениками Л. считала себя продолжателем дела Иосифа, унаследовав его эмоционально-образный подход к обучению (традиция, идущая от А. Рубинштейна). Но она была открыта для любых плодотворных творческих идей, постоянно консультировалась с коллегами и своими ассистентами. Так, по ее собственному признанию, она много почерпнула из общения с И.Венгеровой, представительницей школы Есиповой-Лешетиц-кого, а также с преподававшими в Джульярде Л.Томпсон и виолончелистом Ф.Салмондом.
Педагогические успехи Л. были во многом связаны с той особой доверительной и плодотворной атмосферой, которую она умела создать в своем классе. Общение с учеником не исчерпывалось для нее часами, проведенными вместе за инструментом. Класс Л. был словно большая семья. Каждое воскресенье профессор вместе с учениками выезжала на природу или отправлялась в музеи, на выставки. Ученики то и дело обращались к ней со всевозможными проблемами, причем не только музыкальными, но и личными, и находили понимание, поддержку и помощь. Кроме того, она постоянно общалась со своими питомцами по телефону - ободряла и распекала, вдохновляла и утешала. Искренний интерес, который она проявляла к личности каждого, помогал ей добиться главного - полностью раскрыть индивидуальность начинающего музыканта.
В старости Л. продолжала сохранять прекрасную исполнительскую форму. По сути именно в 75-летнем возрасте началась широкая концертная деятельность пианистки. Спустя почти 53 года после своего последнего сольного выступления с оркестром, она сыграла специально выученный Концерт C-dur (KV 467) Моцарта. Регулярными стали ее концерты совместно с Джульярдским квартетом. Р.Манн, игравший в ансамбле партию первой скрипки, вспоминал, что Л. "умела заставить звучать фортепиано подобно струнным инструментам". Среди высших исполнительских достижений артистки в те годы следует назвать Первый концерт Шопена. "Немногие молодые пианисты могли бы соревноваться с ней в передаче самой сути этой музыки, - писалось в одной из рецензий. - Это было прочувствованное и убедительное прочтение, которое и в темпах и во фразировке давало ощутить индивидуальность пианистки, не выставляя однако эту индивидуальность на первый план". Подлинным триумфом стало исполнение этого концерта в 1962 с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под управлением Л.Бернстайна.
Столь плодотворная и долгая жизнь Л. в искусстве была возможна благодаря ее способности и в 90 лет сохранять юношескую свежесть чувств, восхищение красотой. В работе она была одержимой. Характерно ее высказывание об отдыхе: "На первый день я в восторге, на второй ощущаю беспокойство, на третий - жду не дождусь того момента, когда смогу снова начать заниматься и преподавать". Силы Л. давала музыка, общение с учениками. "Есть много способов описать талант, - говорила она. - Один из них, это когда после целого дня уроков вы сидите в полном изнеможении, но приходит ученик и играет так прекрасно, что вы чувствуете себя совершенно отдохнувшей".
Соч.: Мои воспоминания / Воспоминания о Московской консерватории. М., 1966; Записки / Выдающиеся пианисты-педагоги о фортепианном искусстве. М.-Л., 1966.
Лит.: Wallace R.K. A Century of Music-Making: The Lives of Josef and Rosina Lhevinne. Bloomington. 1976.
С. Грохотов
ЛЕВИНСОН Андрей Яковлевич (1.1.1887, Петербург - 3.12.1933, Париж) - критик, историк балета, литератор. По образованию филолог, специалист по французскому языку и литературе. В 1910 окончил Петербургский университет, в котором позднее был профессором по кафедре романских языков. Начал писать о балете в 1911 - в пору острого кризиса академизма и неутихающих нападок на балетные традиции XIX в. как со стороны поборников "свободного танца" (А.Дункан), так и со стороны балетмейстеров-реформаторов (А.Горский и М.Фокин). Л. аргументирование и настойчиво отстаивал ценности классического танца и традиционного балета, винил увлекающихся новизной в ограниченности, а то и ошибочности реформаторских попыток. Причина неприятия ряда новых явлений лежала не в консерватизме, а в глубоком проникновении в природу балетного искусства. Л. были присущи вкус и художественное чутье, понимание преходящего значения некоторых начинаний и опасности утраты в угаре новизны идеалов вечной красоты, утверждаемых балетным классическим наследием.
Л. оказался не только на стыке двух эстетических миров: он стал активным участником процесса мировой экспансии русского балета. Успех дягилевской антрепризы породил множество гастролирующих за рубежом трупп, которые пропагандировали достижения русской хореографической культуры. Л. имел редкую возможность постоянно наблюдать спектакли исполнителей Мариинского театра на протяжении театрального сезона, а затем - постановки дягилевской антрепризы за рубежом в летний период. По сути он оказался в эпицентре эстетических катаклизмов, в результате которых не только формировалось новое искусство танца XX в., но и вообще определялись пути развития этого искусства в будущем. Обладая несомненным литературным даром, свободно владея французским, он смог одинаково легко и блестяще высказываться и в русской и французской прессе. Редкостная эрудиция, погруженность в тот культурный слой, КОТОРЫЙ собственно и породил поиски нового в балетном театре, понимание художественных процессов изнутри давали ему множество преимуществ перед теми, кто брал на себя функцию балетного критика за рубежом. Не приемля творчество Дункан, Фокина, В.Нижинского,. позднее - С.Лифаря, Л., тем не менее, так точно описывал и анализировал их постановки, что невольно стал историографом и исследователем балета той поры. Написанные в острой форме, его статьи будоражили художественное сознание, затрагивали вечные темы искусства. Они влияли и на художников, обнаруживая противоречия их творчества, расхождение намерений и результата. Л. удалось верно обозначить основную проблему балетного театра XX в. - необходимость создавать новое, не отвергая лучших достижений искусства предствующих эпох. Мир постигал эту очевидную для Л. истину не одно десятилетие.
На долю Л. выпало подвести черту особому этапу в русской балетной критике - творчеству балетоманов. Способность воспринимать явление балетного искусства в контексте его коренных проблем позволяет считать именно Л. основоположником русской профессиональной балетной критики. К этому высокому уровню критической мысли, достигнутому России, Л. приобщил и французские издания, с которыми он сотрудничал. Вот почему энципклопедия "Concise Encyclopedia of Ballet" Ф.Рейве (London and Glasgow, 1974) объявляет его, вполне справедливо, основателем также современной французской балетной критики.
Творчество Л. распадается на два периода "русский" - 1911-20 и "французский" 1921-33. Первые статьи Л. вышли в журнале "Аполлон" в 1911 и были посвящены Л.Фунлер, московскому балету, исполнительскому искусству, гастролям Л.Кякшт, публиковал рецензии на спектакли и балетные премьеры Особый интерес привлекла А.Павлова в "Баядерке" и "Жизели" - каждый ее спектакль стал темой отдельной статьи Л. Позднее Л. сотрудничал также в "Ежегоднике императорских театров", журналах "Искусство" и "Жизнь искусства", газете "Речь". Опубликовал книги "Мастера балета" (Пг., 1914) и "Старый и новый балет" (Пг., 1918).
Покинул Россию в конце 1920. Через Прибалтику перебрался в Берлин. С 1921 жил в Париже. Вел активную журналистскую деятельность, откликаясь на многие события балетной жизни. В центре внимания - дягилев-ская антреприза, премьеры которой вызывали нередко очень острую критику с его стороны. Чаще всего публиковался в журнале "Comedia". "Французский" период творчества Л. ознаменован интенсивной исследовательской и литературной работой, итог которой - большое количество серьезных трудов, посвященных балетному романтизму, философии танца, современному танцу, творчеству Л.Бакста, П.Валери, жизни Ж.Ж.Новера, М.Тальо-ни, А.Павловой, С.Лифаря. Эпизодически читал в Сорбонне лекции о балете.
Соч.: Ballet romantique. Paris, 1919; L'CEuvre de Leon Bakst. Paris. 1921; Meister des Balletts. Paris, 1923;
La Danse au thefitre. Paris, 1924; La Vie de Noverre. Paris, 1925; Paul Valery, philosophe de la danse. Paris, 1927; La Argentina. Paris, 1928; Anna Pavlova. Paris, 1928; Marie Taglioni. Paris, 1929; La Danse d'aujourd'hui. Paris, 1929; Les Visages de la danse. Paris, 1933; Serge Lifar. Paris, 1934.
Лит.: Koegler H. The Concise Oxford Dictionary of Ballet. 2 ed. London, New York, Melbourne, 1982; Ли-фарь С. Дягилев. СПб., 1993.
А. Соколов-Каминский
ЛЕГАТ Николай Густавович (15.12.1869, Москва - 24.1.1937, Лондон) - танцовщик, педагог, балетмейстер. Из потомственной театральной семьи. Дед, швед по национальности, был театральным машинистом. Мать, Мария Семеновна (урожд. Гранкен), и отец, Густав Иванович - выпускники Петербургского театрального училища; занимали ведущее положение в петербургской и московской труппах: мать как характерная танцовщица и пантомимная актриса, отец - как первый танцовщик и балетмейстер. Своих пятерых детей родители также отдали учиться балету.
С 8-летнего возраста Л. занимался танцем с отцом, в то время преподавателем классического танца в Московском театральном училище (домашние уроки продолжались у Л. до 20 лет). В Петербургском театральном училище обучался в 1880-88 (педагоги Н.Волков, П.Гердт, М.Петипа). Проявлял живой интерес к спорту - занимался подъемом тяжестей, акробатикой, греблей, плаванием, борьбой. Играл в ансамбле балалаечников и хорошо рисовал. Дебют в сольной партии Гения леса в pas d'action с выпускницей А.Виноградовой ("Очарованный лес", хореография Л.Иванова) состоялся на сцене Мариинского театра в 1887. Предвыпу-скной ученик демонстрировал уверенность в сложных силовых поддержках, что несомненно объяснялось хорошей атлетической подготовкой. В 1888 был принят в труппу Мариинского театра сразу корифеем.
Невысокого роста, плотного мускулистого телосложения, с крупноватой головой, Л. был далек от идеала ведущего классического танцовщика. Но сила и ловкость делали его великолепным партнером. Вот почему Л. получал одну за другой партии балетных героев, хотя они не очень соответствовали его внешним данным. К тому же солидный возраст бессменного премьера П.Гердта и виртуозного солиста Э.Че-кетти вынуждал их отказываться от части репертуара; заменить их поручали молодому Л. Первой значительной ролью был Оливье на премьере балета "Калькабрино" (13.2.1891); партнерша - К. Брианца. Л. заменил Чекетти (станцевавшего только премьерный спектакль), исполнив партию Голубой птицы ("Спящая красавица" П.Чайковского), Гердта - в ролях принца Шарман ("Золушка", с П.Леньяни), Альберта ("Жизель" А.Адана), Дезире ("Спящая красавица"). Позднее репертуар танцовщика пополнили многие ведущие партии. В них он оставался элегантным партнером балерин. Танец его был правилен и закончен, но ошеломляющей виртуозностью не отличался. Особенности его таланта проявились в ролях лирико-ко-медийных, требовавших жанровых красок и выразительной актерской игры. То были пастух Илас ("Жертвы Амуру"), Лука ("Волшебная флейта" Р.Дриго), Колен ("Тщетная предосторожность" П.Гертеля), Франц ("Коппелия" Л.Делиба) - роли традиционных балетных пейзан. Здесь он был естественен, изобретателен, органичен. Удался ему и Базиль, исполненный в том же ключе (премьера "Дон Кихота" балетм. АГорского, 20.1.1902). Комические краски были Л. особенно близки. Его Арлекин ("Арлекинада" Дриго в постановке Петипа) восхищал лукавым лиризмом, музыкальностью, экспрессией.
Вершиной актерской карьеры Л. стала роль Гренгуара в "Эсмеральде" Ц.Пуни. Первое выступление (4.1.1904) ничем не предвещало того успеха, который выпал исполнителю три года спустя. Понадобился не только сценический, но, главное, жизненный опыт (утрата покончившего с собой горячо любимого брата Сергея), чтобы произошла эта метаморфоза - из безучастного в остро чувствующего чужое горе человека. Поэт-неудачник в исполнении Л. представал как трагикомическая и вместе с тем трогательная фигура. Он проникался смятением Эсмеральды, узнавшей в женихе знатной дамы своего возлюбленного, и искренне и заботливо утешал ее. Пронзительностью обостренной эмоции, столь контрастной с внешней несуразностью, его Гренгуар предвещал фокинского Петрушку.
Живой ум, музыкальность, интерес к творчеству в любых проявлениях позволяли Л. пробовать себя в разных качествах. Первый балетмейстерский опыт состоялся вскоре после окончания училища - по просьбе московской родственницы танцовщицы В.Мосоловой было поставлено pas de deux. Для 25-летнего бенефиса М.М.Петипа, гражданской жены брата, был сочинен и исполнен с О.Преображенской Valse caprice А.Рубинштейна, а для М.Кшесин-ской поставлено pas de deux (4.2.1901). На премьере комедии Шекспира "Сон в летнюю ночь" в Александрийском театре танец эльфов с выпускницей Т.Карсавиной также принадлежал Л. (2.11.1901). Смерть балетмейстера Л.Иванова, преклонный возраст самого Петипа заставляли думать о помощнике. Выбор пал на Л., официальное назначение было объявлено 1.9.1902. Дебют в новом качестве - премьера балета "Фея кукол" И.Байера с оформлением Л.Бакста, поставленного совместно с братом Сергеем, - состоялся 16.2.1903 в Мариин-ском театре. Сюжет балета не был нов: обитатели кукольной лавки оживали ночью, разворачивалось празднество во главе с Феей кукол. Классический танец был окрашен привычной кукольной пластикой - деревянной механичностью движений. Маловыразительный музыкальный материал дополнялся вставной музыкой Чайковского, Дриго, Рубинштейна, А.Лядова. Постановщики изобретательно варьировали характеристические особенности танцевальной лексики, вплетая то национальные мотивы, то любые иные. Ансамбль исполнителей был блестящим: А.Павлова (испанка), В.Трефилова (японка), А.Ваганова (китаянка), О.Преображенская (кукла Бебе) и др. Каждый отделывал свою роль с присущим ему талантом и мастерством. Но даже это не могло возместить отсутствия драматургии: одноактный балет по сути представлял собой разросшийся дивертисмент. Центром балета было pas de trois Феи кукол и двух Пьеро (М.Кшесинская, С.Легат, М.Фокин).
Неразлучные братья свято верили в могущество формул классического танца, но воспринимали эти формулы как нечто застывшее, не подвластное переменам, навстречу которым уже шел балетный театр. Пути ортодоксально мыслившего Л. и его более чутких к новому коллег разошлись. Однако ориентация Л. пришлась по вкусу дирекции, и приказ от 25.11.1905 возвестил о назначении его вторым балетмейстером. При отсутствии первого Л. по сути становился хозяином труппы. Приходилось ставить и в операх. Танцы в "Нероне" Рубинштейна напоминали то приемы Петипа, то почерк Иванова. Для себя с Преображенской Л. сочинил классическое pas de deux. Все выглядело старомодным и недостаточно самостоятельным. Вторичным оказался и новый двухактный балет Л. "Кот в сапогах" (10.12,1906; муз. А.Михайлова, оформ. П.Ламбина). Сам балетмейстер исполнял маркиза Карабаса, Трефило-ва - принцессу Клементину. Не порадовал и "Аленький цветочек" Ф.Гартмана (16.12.1907), И здесь дивертисментное начало безраздельно торжествовало, сводя спектакль к бесконечной череде танцевальных номеров. Ни музыка, ни хореография не содержали значительных идей, способных объединить эту россыпь в единое целое. Талантливое оформление К.Коровина этнографической достоверностью и единством стилевого решения лишь подчеркивало безжизненность разрозненных хореографических воплощений. Постановка Л. обнажила противостояние охранительных тенденций животворным поискам нового. Обе тенденции причудливо переплелись при возобновлении "Талисмана" Р.Дриго (29.11.1909) - балета, поставленного Петипа в 1889. Л. помнил хореографию мэтра и охотно цитировал ее. Но он не мог избежать и влияния фокинских новаций. Эклектика неоспоримо убеждала в отсутствии собственной творческой позиции. Спектакль стал по сути "могильным камнем" на его карьере балетмейстера. Премьеру единственный раз станцевала в качестве прощального спектакля Преображенская. Затем спектакль перешел к Кшесин-ской. И хотя дирекция недвусмысленно выказывала предпочтение Л., сдерживая постановочную деятельность Фокина в Мариинском театре, новое, пусть и с трудом, но проникало на казенную сцену.
9.2.1914 состоялся 25-летний юбилей творчества Л. Юбиляр был удостоен почетного звания заслуженного артиста императорских театров. Тем не менее контракт с ним продлен не был. С Мариинским театром пришлось распрощаться. Его пригласили ставить в Народном доме. Еще раньше наметилось сотрудничество с молодым композитором Б.Асафьевым, на музыку которого Л. поставил несколько номеров, Теперь же он поставил на его музыку балет "Белая лилия" - старомодную историю любви Золотой бабочки (Преображенская), Мотылька (Л.), Лилии (любительница Н.Николаева, вторая жена Л.) и Ириса (А.Бекефи). Остальные роли и функции кордебалета исполняли учащиеся-любители частной балетной школы В.Москалевой, в которой преподавали Преображенская и Л. Премьера (11.12.1915) включала еще один одноактный балет в постановке Л. - "Роза Маргитты" на музыку И. Армсгеймера. Завершал спектакль дивертисмент. Работа с любителями не дала интересного результата и в следующей постановке - "Волшебный сон принца" на музыку Н.Соколова. Цирковые полеты на тросах не могли возместить недостаток профессиональных танцев. Частную труппу создать Л. не удалось.
Тогда Л. всю свою энергию перенес на педагогическую деятельность. Опыт его в этой области был огромен. Находки отца, педагогов, с которыми Л. работал в училище, позднее дополнились уроками Х.Иогансона в театре. Сам он сначала преподавал в Театральном училище, затем вел класс усовершенствования в Мари-инском театре, сменив Е.Соколову (с 1904). В числе учеников Л. были Кшесинская, Трефило-ва, Карсавина, Ваганова, Фокин, Ю.Седова, В.Нижинский, Ф.Лопухов. По инициативе Л. был впервые создан класс поддержки в Мари-инской труппе, в котором он передавал собственный богатейший опыт дуэтного танца другим артистам (1909). Отстаивая ценности академического танца, Л, противостоял разрушительному пафосу новаторов. Вклад его в сохранение завоеваний классического танца для XX в. чрезвычайно велик. Заслугой Л. является также участие в процессе осмысления приемов классического танца, что вело в дальнейшем к созданию методики преподавания классического танца и поддержки. Педагогическое мастерство Л, включало индивидуальный подход к каждому ученику, умение точно подсказать, как преодолеть недостатки и выгодно оттенить достоинства.
После революции в начале 1920-х Л. пригласили преподавать в Московское театральное училище, но там он не прижился. Возращение в родной город ознаменовалось его скандальной статьей в журнале "Жизнь искусства" (1922, № 25, 27 июня), в которой деятельность петроградской балетной школы подвергалась резкой критике. Недовольство во многом было оправдано. Но Л. не замечал и того, что в тяжелейших условиях послереволюционного существования школа не только выжила, пополняла оскудевшую труппу, но и начинала перестраивать свою работу. Делали это педагоги, многие из которых были учениками Л., - такие как Ваганова. Л. продолжал преподавать в Школе русского балета А.Волынского, давал частные уроки, гастролировал с концертными выступлениями по стране. В августе 1922 его избрали членом высшего хореографического совета бывшего Мариинского театра, призванного руководить труппой. Несмотря на это, осенью того же года он покинул Россию, обосновавшись в Англии. В 1930 открыл в Лондоне студию.
За рубежом с творчеством Л. были знакомы со времен его гастролей в 1907 - с Трефиловой на сцене Трокадеро и Комической оперы в Париже, в 1908 - с Кшесинской на сцене "Grand-Орerа". Гастроли Л. с Кшесинской в Варшаве в феврале 1909 также прошли чрезвычайно удачно - успех обоих в "Тщетной предосторожности" был выдающимся. В апреле того же года группа артистов Мариинского балета (около 30 чел.) во главе с Л. отправилась в турне по городам Европы (Берлин, Лейпциг, Вена, Прага). В репертуаре, основу которого составили балеты классического наследия, блистали Павлова, Л.Егорова, Э.Вилль. В концертном отделении часть номеров была поставлена Л.; публика встретила их с энтузиазмом. Всего месяц отделял эти гастроли от дягилевских парижских сезонов. Предшествовавший им успех русских исполнителей неизбежно подогревал интерес к русскому балету вообще, обнаруживал значительность накопленных этим балетом богатств.
Л. олицетворявший старые традиции в русском балете, к тому же пользовавшийся благосклонностью дирекции императорских театров, был чужд Дягилеву. Пути этих людей пересеклись лишь однажды - и то ненадолго. Прославленный Э.Чекетти покинул в 1925 дя-гилевскую антрепризу. Труппа, состоявшая в тот период в значительной мере из недостаточно опытных танцовщиков, крайне нуждалась в опытном педагоге. Дягилев вынужден был пригласить Л. Однако тому не хватало гибкости в работе с мало подготовленными артистами, к тому же Л. был сторонником французской школы и скептически относился к итальянской, к которой приучал труппу Чекетти. По мнению Дягилева, успехи занимавшихся в классе Л. были невелики. Это стало поводом для отставки Л., проработавшего у Дягилева всего около года.
Заключительный период своей жизни Л. посвятил лондонской школе. Она многое значила не только для становления нарождавшегося заново английского балета; школа Л. стала мировым центром сохранения и передачи академических традиций. Сюда охотно приезжали совершенствоваться артисты балета из разных стран, приобщаясь к вечным ценностям классического танца. В школе Л. занимались такие выдающиеся исполнители как В.Немчинова, А.Данилова, Л.Лопухова, А.Маркова, М.Фонтейн, Н. де Валуа, А.Долин, С.Лифарь, А.Картер, А.Эглевский, М.Ширер. Школа Л. превратилась также в первый интернациональный центр по пропаганде и распространению методических знаний о русской школе классического танца. После смерти мужа школу возглавила вдова Н.Николаева-Легат. Затем руководство школы, существующей по настоящее время, перешло к Е.Бартелл.
Совместно с братом Сергеем осуществил серию карикатур ("Русский балет в карикатурах". СПб., 1903). Автор книги "Story of the Russian School" (London, 1932).
Лит.: Красовская В. Русский балетный театр начала XX века, ч. 1: Хореографы. Л., 1971.
А. Соколов-Каминский
ЛЕДКОВСКИЙ Борис Михайлович (1894, Новочеркасская губ. - 7.8.1970, Нью-Йорк) - православный регент. Из семьи сельского священника. Образование получил в Новочеркасском духовном училище и в гимназии Росто-ва-на-Дону, затем в Московской консерватории. Эмигрировал в Болгарию, позднее переехал в Германию. Вплоть до 1945 служил в Берлине регентом хора русской церкви на На-ходштрассе, при настоятеле, архимандрите Иоанне (Шаховском). С 1952 - регент кафедрального собора Русской зарубежной церкви в Нью-Йорке. С 1953 по 1968 Л. преподавал также церковное пение в американской Свято-Владимирской православной духовной семинарии и был руководителем ее хора. Часто выступал с концертами, сделал многочисленные записи на пластинки с хорами собора, семинарии и с мужским хором "Капелла".
Манеру Л.-регента отличает высокая литургическая и эстетическая культура. Репертуар исполняемых им произведений значительно шире, чем у большинства русских зарубежных церковных регентов; в него входили сложные и редко звучащие композиции, особенно мастеров "московской школы" (А.Гречанинов, П. и А.Чесноковы, Викт, Калинников, А.Кастальский и др.). Л. часто включал в программы произведения своих современников - авторов духовной музыки из русской диаспоры. Сам он являлся грамотным и одаренным церковным композитором; большая часть работ Л. - переложения роспевов, но есть и самостоятельные сочинения, стилистически принадлежащие к умеренно-консервативному направлению (они до сих пор часто звучат в православных храмах США).
Многолетняя деятельность Л. способствовала правильному пониманию и поддержанию русской православной певческой традиции в Северной Америке. Певческий стиль и основной репертуар песнопений, который культивировался Л., и сейчас оказывает сильное воздействие на духовное песнопение в православных приходах США. Наследие Л. является предметом пристального изучения американских музыкантов православного вероисповедания.
М.Рахманова
ЛЕОНТЬЕВ Василий Васильевич (род. 5.8.1905, Петербург) - экономист. Из семьи профессора политической экономии Петербургского университета, автора ряда работ по экономике Василия Васильевича Л. Закончив гимназию, Л. поступил в 1921 в Петербургский университет, где изучал философию, социологию, а затем и экономику. После окончания университета (1925) и получения диплома экономиста Л. некоторое время работал в университете на кафедре экономической географии. Затем выехал в Германию для продолжения учебы и работы над докторской диссертацией в Берлинском университете под руководством известного немецкого экономиста и социолога Зомбарта и крупного статистика-теоретика, выходца из России, Вл.Борткевича. Темой диссертации Л. было исследование народного хозяйства как непрерывного процесса. Не оставляя учебу, он начал свою профессиональную карьеру в качестве экономиста-исследователя Института мирового хозяйства при Кильском университете, занимаясь изучением производной статистического спроса и кривой предложения. В 1928 Л. получил степень доктора наук, Его исследовательская работа была прервана на год в связи с тем, что в 1929 он отправился в Нанкин в качестве экономического советника министерства железных дорог в правительстве Китая. После возвращения в Германию продолжал работать в Институте мирового хозяйства.
В 1931 директор Национального бюро экономических исследований (США), известный американский экономист-статистик, специалист в области анализа экономических циклов и конъюнктуры У.Митчелл пригласил Л. на работу в бюро, и тот переехал в США. С 1932 Л, начал преподавать политическую экономию в Гарвардском университете. В том же году женился на поэтессе Эстел Хеллен Маркс. Вскоре в Америку перебрались и родители Л. Его отец с конца 20-х являлся сотрудником советского торгового представительства в Германии, и когда в середине 30-х ему было предложено вернуться в СССР, супруги Леонтьевы предпочли остаться за границей. Судьбе этой семьи посвятила свои мемуары "Женя и Василий" мать Л., дожившая до преклонных лет и скончавшаяся в начале 70-х.
В 1932 Л. организовал в Гарварде научный коллектив под названием Гарвардский проект экономических исследований, бессменно возглавлял его до закрытия в 1973. Этот коллектив стал центром исследований экономических процессов по методу "затраты-выпуск". Одновременно все эти годы Л. оставался профессором Гарвардского университета, ас 1953 до 1975 был также заведующим кафедрой политической экономии им. Генри Ли. В 1975 Л. перешел на работу в Нью-Йоркский университет. Три года спустя он организовал при университете Институт экономического анализа и вплоть до 1986 являлся его директором. Оставив в 80-летнем возрасте административный пост, Л. продолжает активную исследовательскую работу.
Глубина экономического мышления сочетается у Л. с сильной математической подготовкой. В конце 20-х - начале З0-х он провел ряд оригинальных исследований по изучению эластичности спроса и предложения, статистическому измерению промышленной концентрации, использованию кривых безразличия для объяснения некоторых закономерностей международной торговли. Одна из первых научных статей Л. была посвящена анализу баланса народного хозяйства СССР за 1923-24, который представлял собой первую в экономической практике тех лет попытку представить в цифрах производство и распределение общественного продукта с целью получения общей картины кругооборота хозяйственной жизни. Баланс явился прообразом разработанного впоследствии Л. метода "затраты-выпуск". Статья была написана на немецком языке и опубликована в журнале "Weltwirtschaftliches Archiv" в октябре 1925. Перевод на русский язык под названием "Баланс народного хозяйства СССР. Методологический разбор работы ЦСУ" появился два месяца спустя в декабрьском номере журнала "Плановое хозяйство".
В течение всей своей научной деятельности Л. неукоснительно следовал принципу, что экономические понятия бессмыслены и могут лишь вводить в заблуждение, если соответствующие процессы нельзя оценить реально, с помощью экономической практики. Современную экономическую науку он рассматривает как прикладную, эмпирическую, реальная польза которой оценивается в зависимости от того, как экономические теории применяются в реальной жизни. Теоретизирование, по словам Л., требует вдохновения и технических навыков, а сбор фактов - в частности, для разработки сложных моделей - гораздо больше пота и слез и всегда большого объема времени и затрат. Неудивительно, замечает он, что мы сталкиваемся с избытком теоретических моделей и недостатком данных, необходимых, чтобы эти модели не остались на бумаге. С особой осторожностью рекомендует Л. относиться к использованию в экономическом анализе математических моделей, полагая, что сложные математические конструкции формального свойства мало способствуют постижению структуры и принципов функционирования реальной экономической системы. Соотношению экономической теории и прикладных исследований он посвятил свою речь после избрания его президентом Американской экономической ассоциации (1970).
В 30-е Л. занимался изучением роли агрегированных экономических показателей объема выпуска продукции и общего уровня цен. В 1937 в "Ежеквартальнике по политической экономии" опубликовал статью "Слепое" теоретизирование. Методологическая критика нео-Кембриджской школы", получившую широкий резонанс. В ней он проанализировал методологию основанной в конце XIX в. английским экономистом А.Маршаллом кембриджской школы, характерной чертой которой был субъективно-психологический подход к определению экономических категорий и преобладание математических методов в объяснении экономических процессов.
В марте 1938 в приложении к "Американскому экономическому обозрению" Л. поместил работу "Современное значение экономической теории К.Маркса", которая содержала попытку объективного анализа экономической теории Маркса с позиций науки 30-х. Отмечая, что Маркс был великим знатоком природы капиталистической системы и имел собственные рациональные теории, не всегда, правда, последовательные, Л. заключал, что внутренняя слабость теории Маркса "проявляется тотчас же, как только другие экономисты, не наделенные исключительным здравым смыслом Маркса, пытаются на основе его проектов развивать марксистскую теорию".
Наиболее полно исследовательский талант Л. раскрылся в его главном научном достижении - разработке метода "затраты-выпуск". Теоретическим предшественником Л. в этой области можно считать швейцарского экономиста XIX в. Мари Эспри Леона Вальраса, создавшего общую статистическую экономико-математическую модель народного хозяйства, известную под названием системы общего экономического равновесия. Приверженцы этой модели сталкивались, однако, с тем, что эмпирическое использование ее принципов оказывалось крайне сложной задачей. Признавая систему взаимозависимостей Вальраса, Л. впервые прим.л на практике анализ общего равновесия в качестве инструментария при формировании экономической политики. Предложенная Л. алгебраическая теория анализа "затраты-выпуск" сводится к системе линейных уравнений, в которых параметрами являются коэффициенты затрат на производство продукции. Реалистическая гипотеза и относительная простота измерений определили большие аналитические и прогностические возможности метода "затраты-выпуск". Л. показал, что коэффициенты, выражающие отношения между секторами экономики (коэффициенты текущих материальных затрат) могут быть оценены статистически, что они достаточно устойчивы и что их можно прогнозировать. Более того, им было показано существование наиболее важных коэффициентов, изменения которых необходимо отслеживать в первую очередь.
Расчеты по методу Л. (в нашей науке их стали называть экономико-математическими методами межотраслевого баланса) требовали современной вычислительной техники, без которой решение линейных уравнений оказывалось за пределами возможного. Начиная с 1933 Л. сосредоточился на преодолении этих трудностей путем сбора коэффициентов для 44 отраслевой таблицы "затраты-выпуск" (около 2000 коэффициентов). Поскольку решение системы, состоящей из 44 линейных уравнений, было в то время невозможно, он объединил для расчетных целей 44 отрасли в 10. Для проверки стабильности коэффициентов текущих материальных затрат в США были составлены межотраслевые балансы за 1919-29. Результат этого исследования под названием "Количественный анализ соотношений "затраты-выпуск" в экономической системе США" был опубликован в 1936. Центральное место в нем занимала таблица коэффициентов, составленная для экономики США в 1919, размерностью 41х41. Примерно в это время Л. тесно сотрудничал с профессором Массачусет-ского технологического института Джоном Б.Вилбуром - изобретателем компьютера, способного решать системы из девяти линейных уравнений. Л. свел 41 -размерную матрицу к 10-размерной и использовал компьютер Вил-бура для получения коэффициентов полных затрат валовой продукции на производство единицы конечной продукции. Возможно, он был первым, кто применил компьютер в исследовании экономических систем.
В 1941 была составлена 41 -размерная таблица межотраслевых потоков, рассчитанная для 1929, которая затем также была агрегирована в 10-размерную. На ее основе Л. рассчитал объемы выпуска валовой продукции, необходимые для удовлетворения конечного спроса (валовое накопление, текущее потребление, правительственные закупки). Обе межотраслевые таблицы были опубликованы в монографии "Структура американской экономики в 1919-1929 гг.: эмпирическое применение анализа равновесия" (на англ. яз., 1941). Сравнение таблиц Л. давало возможность проверить устойчивость коэффициентов материальных затрат и выяснить возможности эффективного прогнозирования. Оно, однако, не позволяло прийти к однозначному выводу, частично из-за отсутствия достаточно четких критериев устойчивости оцениваемых коэффициентов. Тем не менее межотраслевые таблицы были признаны вполне целесообразными, а их создатель был приглашен в Статистическое бюро занятости США в качестве консультанта, С помощью метода "затраты-выпуск" бюро составило таблицу, включающую 400 отраслей, которая была использована для прогнозирования занятости населения в послевоенный период.
В 1944 Л. составил таблицу коэффициентов текущих материальных затрат за 1939 и, сопоставив ее с предыдущими, обнаружил достаточную степень устойчивости большинства коэффициентов за два десятилетия. Используя последнюю таблицу, он опубликовал в 1944-46 три статьи в журнале "Ежеквартальник по политической экономии", где с помощью своего метода дал оценку влиянию занятости, заработной платы и цен на выпуск валовой продукции, по отдельным отраслям американской промышленности.
С конца 40-х, после основания Гарвардского проекта экономических исследований с целью применения и распространения метода "затраты-выпуск", особое внимание Л. уделял развитию межрегионального анализа "затраты-выпуск" и составлению матрицы инвестиционных коэффициентов, с помощью которых можно было бы судить о последствиях изменения конечного спроса на инвестиции. Этим было положено начало динамическому методу "затраты-выпуск", на основе которого стало возможным анализировать экономический рост. Результаты исследований были опубликованы в книгах Л. "Структура американской экономики, 1919-1939 гг.: эмпирическое применение анализа равновесия" (на англ. яз., 195 1) и "Исследования структуры американской экономики" (на англ. яз., 1953). Одним из важнейших результатов этих исследований стал т.н. "парадокс" или "эффект Леонтьева", заключающийся в том, что, если принять во внимание прямые и косвенные затраты в процессе воспроизводства, то экспорт для США оказывается более трудоемким и менее капиталоемким, чем импорт. Это означает, что хотя в США очень сильна инвестиционная сфера и высока заработная плата, они импортируют капитал и экспортируют труд.
На протяжении 50-х и 60-х Л. совершенствовал свою систему. С появлением более сложных компьютеров он увеличивал количество секторов экономики, подлежащих анализу, освобождался от некоторых упрощающих допущений, прежде всего от условия, что технические коэффициенты остаются неизменными, несмотря на изменение цен и технический прогресс. На основе метода "затраты-выпуск" Л. и сотрудники Гарвардского проекта экономических исследований проводили оценки инфляционного влияния в регулировании заработной платы, рассчитывали затраты на вооружение и их воздействие на разные отрасли экономики, осуществляли прогнозирование темпа роста отраслей экономики и необходимые для этого капитальные вложения.
Поскольку метод "затраты-выпуск" доказал свою полезность в качестве аналитического инструмента в сфере региональной экономики, шахматные балансы по методу Л. стали составляться для хозяйства отдельных американских городов. Постепенно составление таких балансов стало стандартной операцией. Управление межотраслевой экономики в составе министерства торговли США, например, начало публиковать такие балансы каждые пять лет. ООН, Всемирный банк и большая часть правительств различных стран мира, включая СССР, взяли на вооружение метод Л. в качестве важнейшего метода экономического планирования и бюджетной политики. Он стал главной составной частью систем национальных счетов большинства стран мира, применяется и совершенствуется до сих пор правительственными и международными организациями и исследовательскими институтами во всем мире. Анализ по методу "затраты-выпуск" признан классическим инструментом экономического анализа, а его автор считается ученым, внесшим крупнейший вклад в экономическую науку XX в.
В 1973 Л. был удостоен Нобелевской премии по экономике "за развитие метода "затраты-выпуск" и его применение к решению важных экономических проблем". Будучи одним из первых экономистов, обеспокоенных воздействием экономической деятельности человека на окружающую среду, Л. в своей Нобелевской лекции, озаглавленной "Структура мировой экономики. Основы простой формулировки метода "затраты-выпуск", изложил модель "затраты-выпуск" применительно к мировой экологии, где загрязнение окружающей среды фигурировало как самостоятельный сектор.
В последние десятилетия Л. все больше обращался к проблемам роста мировой экономики, ее влияния на окружающую среду, анализу потребностей в природных ресурсах, к исследованию отношений между развитыми и развивающимися странами. В рамках ООН он руководил в середине 70-х глобальным исследовательским проектом, задачей которого являлось прогнозирование развития мировой экономики до 2000. Итоги этой работы были опубликованы в книге "Будущее мировой экономики" (1977; М., 1979).
Помимо Нобелевской премии, Л. имеет десятки различных научных премий и почетных наград, в том числе орден Херувима университета Пизы (Италия), орден Почетного легиона (Франция), Орден Восходящего солнца (Япония), Французский орден искусства и литературы. Он - почетный доктор более десятка университетов, в том числе Парижского (Сорбонна), Пенсильванского, Брюссельского, Ланкастерского, Йоркского, Тулузского, Будапештского; член американской Национальной академии наук, Эконометрического общества, Американского философского общества, Королевского статистического общества (Великобритания), Японского экономического исследовательского центра (Токио), Института Франции, Российской академии наук (с 1988), член-корреспондент Британской академии наук (с 1970). Л. занимал пост президента Эконометрического общества в 1954 и Американской экономической ассоциации в 1970.
В настоящее время Л. живет в Нью-Йорке. Единственная дочь супругов Леонтьевых - Светлана Альперс - профессор истории искусств в Калифорнийском университете в Беркли. В последние годы Л. установил тесную связь с родиной, он и его близкие неоднократно приезжали в родной город - Петербург.
Соч.: Исследование структуры американской экономики. Теоретический и эмпирический анализ по схеме затраты-выпуск. Пер. с англ. Под ред. А.А.Коню-са. М., 1958; Essays in Economics: Theories and Theorizing. New Yorkr 1966; Essays in Economics:
Theories, Facts, and Policies. New York, 1977; The Future of the World Economy. New York, 1977 (в соавт.);
Будущее мировой экономики. М., 1979; Military Spending. New York, 1983 (в соавт.); The Future Impact of Automation on Workers. New York, 1986; Экономические эссе. Теории, исследования, факты и политика. М.,1990.
Лит.: A Social Science Forum the World Issues:
Special Issue in Honor of Wassily Leontief. New York, 1989; Nobel Laureates in Economic Sciences. A Biographical Dictionary. Ed. by B.S.Katz. New York, London, 1989; Лутченко В., Макаренко В. Василий Леонтьев // Маркетинг, 1992, № 2.
Л. Васина
ЛЕЩЕНКО Петр Константинович (1898, с. Исаево, Одесской губ. - 1954, Брашов, Румыния) - певец, баритональный тенор. Из села Исаево семья в поисках заработка перебралась в Кишинев. Вскоре отец, Константин Мартынович, умер. Мать, неграмотная крестьянка (урожд. Лещенко), осталась с малолетним сыном. Отчим, А. В.Алфимов, заметив музыкальную одаренность мальчика, определил его в хор кишиневской православной церкви. В 1905 семилетний Петр зарабатывал буханки хлеба, развлекая солдат танцами и пением. В конце 1910-х начал выступать между сеансами в иллюзионе "Орфеум", исполнял зажигательную лезгинку с кинжалом во рту. Вскоре освоил и добавил эффектный трюк - метание кинжала в купюры, которые зрители бросали из зала на сцену. С этим номером перешел в варьете кишиневского ресторана "Сюзанна". В 1917 ненадолго оказался в школе прапорщиков, но уже на следующий год Кишинев и вся Бессарабия по Брестскому миру отошли Румынии. Взяв фамилию матери, стал румынским подданным, эмигрантом поневоле.
Работа Л. в варьете позволила семье скопить деньги для переезда в столицу. В Бухаресте отчим купил маленький ресторанчик, назвав его "Кэсуца ноастро" ("Наш домик"), В этом семейном предприятии хозяин работал швейцаром, дочери, Валентина и Екатерина, выступали с танцами, хореографический номер с пением исполнял дуэт "Петруччо (Л.) и Рози-на". Стремясь приобрести профессиональное мастерство, Л. уехал в Париж (сер. 20-х) и некоторое время занимался в Парижском хореографическом училище. Здесь познакомился с выпускницей училища, танцовщицей Зинаидой Закит, женился на ней. Молодожены создали танцевальный дуэт и начали выступать со своими номерами в кафе, кинотеатрах и небольших ресторанах. В репертуаре, кроме опробованной Л., теперь уже дуэтной, лезгинки, был русский танец. Его мастерски исполняла Закит, Л. покорял темпераментными присядками и "арабскими" шагами (перекидки, не касаясь руками пола). У Закит были также сольные номера - шуточные и характерные танцы. Чтобы дать жене время для смены костюма, Л. выходил с гитарой в костюме цыгана и пел. "Голос у него был небольшого диапазона, светлого тембра, без металла, на коротком дыхании, как у всех танцоров", - вспоминал известный эстрадный певец С.Сокольский. Зрители принимали это пение, как заполнение вынужденной паузы в программе.
Весной 1930 Л. и Закит гастролировали в Риге в Дайлес-театре, кинотеатре "Палладиум" и в кафе "А.Т.", принадлежавшем отцу Закит. Это была уже целая программа на 40 минут. В "А.Т." собиралась художественная интеллигенция, под руководством отличного скрипача Г.Шмидта играл оркестр, выступали русские артисты. Здесь состоялся первый сольный концерт Л.-вокалиста. В течение предшествующих недель он усиленно репетировал со Шмидтом, С репертуаром помог композитор, сыгравший большую роль в жизни Л., - О.Строк. Воспитанник Петербургской консерватории, рижанин, он тоже поневоле оказался "эмигрантом". В тот первый вечер пение Л. вначале принимали прохладно; но когда исполнялось "Мое последнее танго" Строка, находившийся в зале композитор сел за рояль, его аккомпанемент вдохновил Л., и концерт закончился триумфом певца.
Репертуар Л. значительно расширился. Кроме Строка, для него стал писать бывший петербуржец М.Марьяновский (автор песен "Татьяна, помнишь дни золотые...", "Марфуша", "Блины" и др.). Л. продолжал петь в небольших помещениях, попытки выступить в филармонических залах заканчивались неудачей, в них голос певца "терялся". Л. выступал в бухарестских барах "Волна", "Подкова", в Риге, в том числе в летних ресторанах на взморье, где было много русскоязычной публики. Здесь его услышали два деловых англичанина, уговоривших английскую фирму пригласить Л. в Лондон (1933) для участия в великосветском рауте, где среди гостей был русский князь Ф.Юсупов. Пение Л. имело такой успех, что немедленно последовали выступления на английском радио, Через год он получил новое приглашение в Лондон в престижные рестораны "Трокадеро", "Савой", "Палладиум". Пришла европейская известность, Л. разъезжал с концертами по разным странам, записывался на пластинки фирмами "Columbia", "Electrecord" и др. Несмотря на "железный занавес", напетые Л. пластинки получали распространение в России (песни Строка "Скажите, почему...", "Синяя рапсодия" и др., а также песни, написанные самим артистом - "Вернулась снова ты", "Давай простимся", "Не уходи" и др.). Л. все чаще выступал автором своих песен, в иных случаях - только текстов. Так, фокстрот "Андрюша" (слова Л., муз. Белостоцкого) с едва переделанным текстом вошел в репертуар К.Шульженко, стал шлягером конца 30-х. Песня с ее удалью и оптимизмом считалась характерной для "устремленной в будущее" советской молодежи. В то же время сам Л. с его популярнейшим танго "Черные глаза" (муз. Строка) именовался не иначе как "буржуазной отрыжкой". "Черные глаза" дали название соответствующей рубрике в журнале "Крокодил".
Л. умел оживить банальную мелодию, вдохнуть в примитивный текст подлинную грусть, нежность, веселость, лукавство. Его простые, непритязательные песни, легко запоминающиеся, не претендовали на изысканность. Так, одной из популярных его песен был знаменитый "Чубчик кучерявый" (автор неизвестен); исполнял он и частушки собственного сочинения "Праздник в деревне", "Тпру-ты, ну-ты", "Трынцы-брынцы". Выходец из "низов", Л. песнями, размноженными миллионными записями, обращался к этим "низам".
В конце 30-х, когда новая мировая война была уже неизбежной, в Румынии русский язык был официально под запретом. Однако Л. продолжал петь только по-русски. В Белграде записал на пластинку "Широка страна моя родная" И.Дунаевского, лишь заменив в тексте "всенародный сталинский закон" на "всенародный, строгий всем закон". Пел украинские народные песни "Кари очи" и др., романсы Б.Прозоровского - "Караван", "Стаканчики граненые", Б.Фомина - "Эй, друг, гитара", Дм.Покрасса. Открыл собственный, прекрасно оформленный ресторан "Петр Лещенко" в центре Бухареста. В программе - оркестр под руководством композитора Жоржа Ипсиланти, русские и др. танцы в исполнении "трио Лещенко" (две его сестры и жена), небольшой хор и три солистки, в их числе А.Баянова, жена Ипсиланти. После полуночи Л. пел и играл на гитаре, в это время посетителям есть и пить строго запрещалось.
В период немецко-румынской оккупации Украины Л. неожиданно приехал в Одессу. Возможно, когда-нибудь станет известно, что заставило его решиться на такой рискованный поступок, в конечном счете, стоивший ему жизни. Он приехал в мае, выступал (1942-43) в помещении Драматического театра, клубах, летом - в Зеленом театре, на эстраде пляжа Ланжерон. Открыл свой ресторан-варьете "Норд". В программе участвовали акробаты, фокусники, небольшой хор с русскими и цыганскими песнями, дважды в неделю 2-е отделение занимал Л. На фортепиано и аккордеоне ему аккомпанировали две юные выпускницы музыкального училища. Аккордеонистка В.Белоусова (ей посвящен вальс "Черные косы" - "Это было в прекрасной Одессе...") стала его второй женой. В начале концерта Л. вынужден был петь несколько румынских песен, затем переходил на свой репертуар. Осенью 1943, когда советские войска приближались к Одессе, Л. исчез из города. Через 3-4 месяца появился в форме румынского офицера, покинув Одессу с отступающими войсками.
Вернувшись из Одессы, Л. некоторое время содержал загородный ресторан под Бухарестом. С приходом советских войск ресторан был закрыт. Тучи вокруг певца сгущались. По свидетельству очевидцев, он сильно изменился. В свои 50 лет выглядел старым, уставшим человеком, перестал заботиться о своей внешности. Изредка давал концерты для советских офицеров. Белоусова аккомпанировала на аккордеоне. Пронзительно звучала в их исполнении песня Ипсиланти "Я тоскую по родине". Хлопотал о советском паспорте и даже, как будто, получил его. Но не мог покинуть Румынию без жены, ей же, несмотря на все усилия, паспорт не давали. В начале 1951 исчез прямо во время концерта. Только через 9 месяцев жене разрешили свидание. Румынские власти обвиняли Л. в сотрудничестве с немцами, в создании ресторана на оккупированной территории, где он "веселил и веселился". Белоусову вернули под конвоем в Россию и приговорили к расстрелу "за измену Родине". Расстрел заменили 25 годами Гулага. В 1954 она была освобождена, в 1958 - реабилитирована. В год ее освобождения Л. погиб в заключении в городе Брашов (Сталин).
В 1990 фирма "Мелодия" выпустила 5 дисков Л. Его голос нередко звучит по радио. Издана книга "Танго и романсы Петра Лещенко" с полной публикацией всего репертуара певца и подробными комментариями. В Москве создан "ретро-клуб им. Петра Лещенко", вечера, ему посвященные, регулярно проходят в Одессе и др. городах.
Лит.: Гридин В., Галяс А. Возвращение Лещенко // Муз. жизнь, 1989, № 18; Савченко Б. Кумиры забытой эстрады. М., 1992.
Е. Уварова