назад | содержание | вперед
 

Внеклассная дисциплина

При всем том училищная инспекция не оставляла воспитанников без своего собственного надзора даже в стенах их жилищ в их домашней обстановке. Для этого были назначены особые квартирные старшие, которые должны были посещать ученические квартиры в часы вне учебных занятий, для наблюдения за поведением учеников. Старшие назначались но районами церковных приходов из числа живущих в приходе лучших воспитанников!» старших классов (училища – для школьников, семинарии – для семинаристов). На практике этот институт старших сводился почти к нулю: занятые своим учебным делом, старшие очень редко заглядывали на квартиры и исполняли эту формальность главным образом под влиянием мелкого тщеславия, изображая из себя некоторым образом начальство в глазах маловозрастных учеников, да и авторитета надлежащего не имела. Другое значение могло имеет посещение ученических квартир субинспектором: такой авторитетный и проницательный посетитель только и мог вникнуть и разобрать небезопасный для воспитанников условия квартирования, которые могли требовать устранения. Такие просвещения ученических квартир без сомнения вменялись в обязанность субинспекторам; но если посвящения квартирных старших бывали, редки, тем более посвящения субинспектора, если и бывали, то разве при обстоятельствах исключительных. Я помню, какой переполох случился па нашей ученической квартире, когда я учился в третьем классе училища, при известии о предстоящем посвящении субинспектора; нас тогда было на квартире пятеро с нашими соквартирантами, в числе которых старшим по возрасту был мой брат. Кто-то из сожителей прибежал впопыхах и объявил, что в соседний дом, где тоже была ученическая квартира, прошел субинспектор; мы все опрометью подтянулись, оделись, похватали книжки, уткнулись в учебники, а один даже взял Евангелие дабы показать, вот-де какой он нравственный мальчик. Тревога оказалась напрасная, по всей вероятности, были у страха глаза велики.

За все время ученья моего мне не случалось слышать, бывали ли когда-нибудь посвящения субинспекторов на квартиры моих сверстников по училищу и семинарии.

Существеннее была другая должность квартирных старших: они должны были наблюдать за исправным помещением духовными воспитанниками церковных богослужений в праздничные дни. Но заведенному порядку, воспитанники должны были ходить к богослужению в ближайшую приходскую церковь, обязательно к заутрене и обедне. Тяжеленько бывало для маловозрастных учеников подниматься со сна к заутрене в четыре часа ночи в зимнее время; но каждый из нас, не надеясь на себя, ложась спать на кануне праздника, просил хозяев вовремя разбудить нас, чтобы не опоздать в церковь и не подвергнуться за это ответственности. По приходе в церковь, желание становились на клирос, правый или левый, по своему желанию, а не умещавшиеся на клиросах становились, где кому казалось удобнее, между другими богомольцами, тем не менее всякие, особенно из маловозрастных, старался так или сяк показаться в церкви па глаза старшему, чтобы не попасть в неловкое положение манкирующих. На первых порах моей школьной жизни мне приходилось ходить к богослужению в церковь Богородицы на нижнем долу. Священник и диакон этого прихода изгладились из моей памяти, а псаломщик – древней, тщедушный, сгорбленный, но еще звонкоголосый старичок Ермолай, до сих пор памятен. Также памятен остался именитый прихожанин, военный генерал Паренсов, низкорослый невидный старичок, очень богомольный, бывавший аккуратно в церкви в каждый праздник вовремя ранней заутрени на обедней.

Каких либо неприятностей по поводу исполнения религиозных обязанностей не припоминаю. Вероятно случались кой-когда опоздания в приходе в церковь, но не трудно было и скрыть их в толпе богомольцев, в удобную же минуту опоздавший старался показаться старшему; да вероятно и не всякое лыко ставилось в строку.

При таких порядках, в то время в городских церквах по всему городу в праздничные дни сбирались на клиросах певцы разных возрастов, которые подпевали с причетником, как умели, и хотя не выказывали большего уменья или сладкогласия, но все же какое бы ни было это хоровое пенье казалось гораздо лучше одноголосого пенья причетника. Любительских хоров певчих при церквах не было. Во всем губернском городе, кроме архиерейского хора, был еще хорь семинарских певчих с своим регентом, при семинарской церкви.

Описанное на предыдущих страницах наше квартирное сообщество может дать читателю определенное представление о том, как могло идти учебное дело на нашей ученической квартире. Теперь обратимся к материальным условиям нашего школьного существования.

Наше жилище. Первая квартира наша в доме Садокова имела следующие особенности. Одноэтажный домик С., в три окна по фасаду, имел жилье только в передней половине и подразделялся на три комнаты, в двух из них помещалось немалочисленное семейство домохозяина (сам – семь или сам – шесть), а третья боковая комната в одно окно отдавалась постояльцам. Здесь для старшего нашего сожителя, которым хозяева особенно дорожили, как выгодным квартирантом- нахлебником, поставлена была кровать с сносною постелью, а для нас – малышей домашними средствами устроено было нехитрое ложе: нашлись у хозяев старый доски, которые прилажены были на подставленных обрубках; на доски постланы войлоки, привезенные из дома; домашняя ситцевые подушки, набитые, помнится, оленьей шерстью, и овчинное одеяло для покрышки довершали комфорт постели.

О кроватях для себя мы – сельские жители, конечно, никогда не мечтали, живя в городе, потому что и в родительском доме кровать была всего одна, на половине родителя, все же чада и домочадцы спали где было удобнее, большею частью на полу, и на то была своя причина в местных особенностях сельского жилья и в составе семейства, состоящего кроме взрослых из подростков всякого возраста. Взрослые могли иметь удобный ночлег на лавках, которые всегда содержались чисто, и на полатях, а укладывать здесь на ночь детей было, конечно, не безопасно. Равным образом и нам, малым и взрослым ученикам, во время ученья нашего, как в училище, так и в семинарии, приходилось иметь ночлег большею частью на полу, благо полы на квартирах содержались усердием хозяек чистенько, а иногда даже очень чисто. Когда, – случалось, полы в квартирах бывали ветхи или сыроваты, тогда устраивали для ложа подмостки, как это было и в квартире Садоковых. После ночлега, перед уходом в класс, постельные принадлежности свертывались на месте (на подмостках), или же откладывались куда либо в уголок, где наименее могли мешать уборке помещения, либо занятиям жильцов в дневное время.

Теперь посмотрим, в чем заключался хлеб наш насущный – главное питание школьника. К счастью нашему, главная основа всего нашего питания – хлеб был у школьника хороший, потому что доставляемая из дома мука была всегда хорошего качества. Однако же и в этой статье встречались нередко затрудняется, стоившие нам больших хлопот и огорчений, это именно сверхсметные перерасходы этого продукта на ученических квартирах против приблизительных расчетов родителей. В этих случаях родители втихомолку нарекали на хозяев и, может быть, бывали отчасти правы иногда в своих предположениях; а с другой стороны, перерасходы встречались и у таких хозяев которые стояли вне всяких подозрений. Когда нас учеников у родителей на чужой стороне воспитывалось двое, мы не испытывали неудобств по этой части, а когда еще прибавилось учеников, стало трое, а под конец и четверо, то едва ли проходил год без этих неприятных осложнений. Больше всего неприятности эти случались в конце летнего сезона, перед отпуском на каникулы. Хозяйка, бывало, заблаговременно объявит, что муки остается немного, надо писать домой, чтобы присылали опять; во скоро сказка сказывается, а не скоро дело делается. Дать знать родителям в деревню в ту нору было дело нелегкое: надо было ученику пойти в базарный день на базарную площадь и там, толкаясь среди толпы мужиков, выспрашивать, нет ли кого из такой то волости, или лее походить по постоялым дворами, где почаще останавливались мужики с нашей стороны. Судите сами, легко ли было натолкнуться на приезжего мужика из желанных мест, притом в глухой, так сказать, рабочий сезон. Хорошо –найдется случай отправить письмо, а пока исполнится ожидание, опасность у ворот. Если хозяева имели свой запас этого продукта, они делились им в ожидании доставки из дома, случалось, ссужали денег на покупку муки; а случались хозяева бедные, которые сами жили изо дня в день насчет дневного своего заработка, на тех надежда плохая. Поиски у товарищей часто оставались безуспешны, потому что у самих оставалось только что себе на потребу. Бывало, не без хлопот добудем, пуд муки и пока спокойны всё, да надолго ли пуда хватит на троих. Из дома так и не слыхать ничего, хотя письмо от нас было отправлено на счет угрожающей опасности остаться без хлеба; а тут хозяйка снова напоминает: «как же теперь с мукой то будем?» И какие часы уныния приходилось тогда переживать, часы тупой ребячьей решимости жить без хлеба, елико возможно! В подобные трагические минуты, бывало, посмотрит хозяйка на унылые беспомощные лица ребят, сжалится, взмахнет руками и как-то там извернется, выручит из беды. Достанется тут немало нареканий, немало жалоб со всех сторон на беспечность родителей. Приехав домой, пошушукаем матушка про пережитый напасти, а там одна отговорка: либо письма нашего не получали, либо оно опоздало (все это возможно и вероятно), либо тот общеизвестный авось «по нашим де расчетам муки должно было хватить вам до роспуска». А смотришь, на другой год, либо через год опять старая песня про недостаток муки в критический сезон. Лишь потом, в последние годы, когда с возрастом нашим прибавилось предприимчивости и увеличился несколько круг знакомству вышеозначенные перерасходы главного пищевого продукта обходились для нас уже без трагических подробностей.

А еще так бывало: скушаем мы, облизываясь, эту подачку и, разлакомившись, брат скажет: «хорошо бы еще; подачку, попроси, не прибавит ли еще!» Самому-то ему – старшенькому просить стыдно, и мне так же как-то стыдно попросить, хотя и горошку тоже хочется, да и добрый стих хозяйки подбодряет; и вот иду, бывало, не без смущения к хозяюшке, преодолев свою нерешительность и улучив минуту, когда она зайдет в кухню (рядом с нашей комнатой –позади); «не прибавите ли, Павла Леонтьевна, нам еще горошку?» Она бывало подтрунить над просителями: «так вам еще захотелось?» – И прибавить нам горошку. Зато какое искреннее скажется хозяюшке: «покорно благодарим!» Ничем легче нельзя задобрить ребенка подростка, особенно полуголодного, как куском съестного, гостинцам; так и «горошек» Павлы Леонтьевны до сих пор мне припоминается всегда с теплой благодарностью к её памяти. «Дорого яичко к Христову дню».

Тощая диета наша на чужой стороне была для нас наиболее чувствительна к первые годы ученичества, особенно же несносны были дни нашего недобровольного строгого поста, когда они совпадали с днями деревенских праздников нашей родины (зимний Николин день, летний Иванов день), если не было получено из дома каких либо праздничных подачек, денежных или припасами, или подачки эти запаздывали к ожидаемому времени. Впоследствии, в более зрелом возрасти, вероятно, уже по установившейся привычке к ученической диете, а также и потому, что некоторые интересы высшего порядка, вторгаясь в жизнь нашу, пополняли ее и скрашивали, мы более терпеливо переносили ученические невзгоды, в ожидании наступления лучших дней известного довольства. Когда случилось мне самому занять старшинство между учащимися братьями, бывало, в периоды диететических лишений только про себя ощущаешь неудобство минуты, а малыши вслух сетуют и ропщут, по неуменью философствовать и смотреть стоически па временный невзгоды.

В свою очередь скажем и о том, какого рода бывало довольство и изобилие на нашей ученической квартире, когда бывал на нашей улиц праздник. Во первых, такими праздниками были первые дни по приезде нашем из дома в город после отпусков, всегда бывали тут кое-какие домашние припасы, бывали кроме того и гроши в нашем кармане. Например, поел каникул осенью мы привозили с собой баранину; овцы в домашнем хозяйстве водились свои и обычно перед самым нашим отъёздом кололи барана, который почти целиком поступала в нашу пользу: разрубленные куски баранины, слегка посоленные, укладывались в кадочку и таким образом недели три и даже билле того мы пользовались мясной пищей. Последние порции баранины бывали уже с некоторым лишним букетом, но все же это получше, чём голая свежая овсянка. После святок привозили иногда много ли мало ли мороженой свежей говядины, которая дома покупалась к празднику и бывала недорога в местной продаже. После масленицы привозили кусок рыбы соленой-севрюжины, которая хранилась бережно.. до Благовещения. После Пасхи привозили сотни полторы яиц сырых и крыночку коровьего топленого масла. Привозили с собой каждый раз вкусных пирогов – подорожников и таким образом дня три-четыре были с угощением. Бывали же, вероятно, при этом те или другие деревенские харчи, в род того же самого гороха, гороховой муки на кисель, гречневой крупы или пшена, но все это у нас как-то не спорилось, скоро расходовалось и мы опять возвращались к своей нормальной тощей диете.

Что касается денежных наград, выдаваемых на руки каждому особо, то он в сообразовались с возрастом ученика; первогодник едва ли получал большее двугривенного, а старшему конечно давалось побольше того. Когда я учился в третьем классе, то, – очень хорошо помню, – получил от родителя пять четвертаков. Надо, впрочем, принять к сведению, что к тому времени отец получил должность благочинного, а следовательно и средства в доме несколько прибавились, а кроме того всякому должно быть известно, что святки для духовенства – сезоне очень льготный.

Выдавая нам деньги перед отъездом в город, родитель всегда читал нам одно и тоже наставление, чтобы мы денег на пустяки да на лакомства не транжирили, а употребляли бы только на «дельные надобности» и вели бы запись, на что именно сколько истрачено. При этом повторялось и предостережете: если деньги будут расходуемы бережливо, на дело, то обещана прибавка, дополнительная присылка, в противном случае, кто будете небрежен, тот впредь меньше и получить. Таким образом, каждый из нас получив деньги на руки, составлял для себя смету и покупал то, что было необходимо, прежде всего ученические принадлежности, начиная се чернильницы (которые часто бились). Некоторый статьи приобретались в складчину, а другая особо каждым по личному усмотрению. Когда карманы наши пустели, тогда мы принимались в свободные часы за свою бухгалтерш, каждый за себя старался, чтобы представиться в глазах родителя по возможности безупречным. Прежде всего в счет вносились «дельные надобности», как-то: перья, чернила, карандаши до перочинных ножей включительно; все таки, несмотря на всё натяжки и подлоги (крупных подлогов старались избегать, чтобы но попасться впросак в случав учета), каждый из нас не мог обойтись без статьи расхода: «пролакомил» столько-то. Эта криминальная запись едва ли когда заключала двузначное число, иначе ведь это значило бы почти тоже, что самому на себя руку поднимать. Такой отчет неоднократно округлялся и исправлялся, при чем в статье «пролакомил» цифра то прибавлялась, то убавлялась, под влиянием минутного личного настроения автора, и каждый из нас держал такой отчете наготове, на всякий случай, и даже при возил с собой домой при слёдующем отпуске. Попадали ли наши отчеты в руки родителя? – очень вероятно. Однако же наверно могу сказать, что выговоров от родителя за расходование наших денег мы не слыхали, а между тем напоминание о бережливом расходовании денег обязательно повторялось при каждой новой подачке. Безе сомнения, родитель сам хорошо сознавал невозможность, чтобы подросток, имёющий деньги в кармане и живущий впроголодь, не потратил гроша на сайку, на пряник, на сбитень; очевидно, он предостерегал нас только от излишеств. Отчетность наша но произведенным расходам соблюдалась нами в первые годы ученичества, как по правилу, преподанному нам, так потом и по привычке, а затём мало-помалу она вышла из у потребления, когда стало ясно нам, что строгого учета не было, а выдачи жалованья постепенно прибавлялись.

Вероятно покупалась также в складчину какая-нибудь снедь на улучшение нашей трапезы, например хоть бутылка постна го масла и т. и. Но что эта снедь скоро израсходуется v понадобится опять, что хорошо бы гроши поберечь и впредь на какой-нибудь харчи или на непредвиденную ученическую нужду, так об этом мы догадывались тогда, когда гроши наши уплывали из наших карманов, а это случалось обыкновенно дней через девять по приезде в город. Тогда уж поневоле ученик исключительно принадлежал своему учебному делу, мало смущаемый побочными искушениями. По проходили опять неделя за неделей среди скудного существования и, утомленные однообразием невольного постничества, мы опять начинали поговаривать, вздыхать: «ах, скороли из дома догадаются прислать посылку». Сам родитель в городе бывал редко, примерно раза два в год, поэтому посылка присылалась с оказией. К тому времени подоспевала еще какая-нибудь крайняя ученическая нужда по части учебных принадлежностей.

назад | содержание | вперед