62 / 97
Запомнилась также жуткая картина, когда по
сле бомбежки приехали военные машины, и за ог
радой нашего городка солдаты доставали из маши
ны останки человеческих тел, сбрасывали в глубо
кую яму и закапывали. После одной из бомбежек
меня и брата направили в лагерь отдыха, располо
женный в сосновом бору на берегу большой реки,
по всей вероятности, Северной Двины, так как од
нажды мы видели проходящую подводную лодку. В
лагере мы пробыли недолго. Когда был очередной
налет, воспитатели отвели нас в церковь, где мы
лежали на каменном полу, укрываясь одним паль
тишком на двоих, слушая как содрогается земля, от
взрывов бомб. Только утром нас вернули в лагерь.
После этой бомбежки нас отвезли домой. Здесь мы
узнали, что нас эвакуируют, и мы едем к бабушке в
деревню. Уже позже мы узнали от матери, что ре
шение о срочной эвакуации было принято на вто
рой день после бомбежки, когда со стороны Мур
манска прорвалось более 200 самолетов. Наш дом
сильно пострадал. На сборы был дан один день.
Это была последняя бомбежка Архангельска.
Мы с братом видели военные эшелоны с са
молетами, танками, пушками на железнодорожном
вокзале.
На речной вокзал мы шли пешком, а какой-то
мужчина на ручной тележке вез наши вещи - все,
что нам разрешили взять с собой. На пароходе мне
и брату не сиделось в переполненном трюме, все
время мы проводили на палубе, благо, день был
теплый и солнечный. Играя, мы разложили свои
трофеи (осколки) на палубе. Подошел капитан и все
отобрал, до сих пор не пойму, зачем он это сделал.
Приехали в д.Минчаково Кирилловского района и
стали жить у бабушки. Дедушка умер незадолго до
нашего приезда. Три его сына были на фронте. Из
ба была большая и теплая, с двумя печками: рус
ской и столбянкой. У дома - двор для скота и хране
ния сена.
Нам понравилось жить в деревне, но сначала
надо было научиться понимать слова, которыми поль
зовались в деревне: лавка, квашня, кринка, горшок,
решето, шесток, заслонка, полати, ухват, помело и т.д.
- названия предметов, которые были в обиходе. В де
ревне оказалось много ребят как местных, так и эва
куированных из Ленинграда, Петрозаводска, Архан
гельска. Первое время возникали трудности со свер
стниками, особенно деревенскими. Вскоре этот барьер
был преодолен, и у нас появились друзья. Так как
взрослые целыми днями находились на работе, мы
были предоставлены самим себе. А школьники помо
гали взрослым летом в поле пасти скот. Правда, и нас
порой привлекали к посильному труду - прополке сор
няков, поливу капусты и других овощей. Во время се
нокоса мы вывозили с лугов сено и набивали им сено
валы. Так как в деревне мужчин почти не было, нам
дозволяли управлять лошадьми. Нагрузят женщины
телегу с сеном, посадят сверху, дадут в руки вожжи и
говорят: «Поезжай, сынок». Для нас это было удо
вольствие и возможность после окончания работы
прокатиться верхом, так как надо было отогнать ло
шадей на пастбище. Свободного времени у нас было
много, проводили мы его на улице, в поле, в лесу, на
речке. Собирали ягоды, съедобные корешки и травки.
Даже ели спорынью, добывая ее из ржаных колосьев.
Я не скажу, что мы были голодными. Просто все, что
находили съедобного, ели, видимо, требовалось орга
низму.
За годы, прожитые в деревне, мы питались луч
ше, чем в послевоенные годы. Хлеб у нас был всегда,
картошка, овощи, квашения капуста, соленые огурцы
постоянно были на нашем столе. По праздникам
пекла бабушка вкусные пироги или овсяные блины.
Как удавалось матери всем этим обеспечить, не