66 / 97
жила в деревне неголодно. Вокруг деревни про
стирались огромные поля подсолнечника. Под
солнухи были высокие, густые, словно лес, и мы,
детвора, забирались в заросли и играли в свои
игры. Были в деревне и маслобойни, там нам да
вали жмых. Но вскоре взрослые завербовались в
город Мурманск, и мы перебрались туда.
Город был частично разрушен, но нам дали
жилье. Взрослые работали в рыбном порту на
разгрузке тральщиков. Рыбы было очень много, и
всякий раз после смены мама приносила ее уже
вареную домой (это было разрешено официаль
но).
Во время налетов немецкой авиации город
погружался во тьму, а по самолетам били зенит
ки. Рядом с нашим домом стояло несколько зе
нитных установок, которые обслуживали девушки.
Мы, мальчишки, проводили время на улице: за
нами никто не следил, взрослые были на работе.
Малышней руководили старшие ребята. Они за
ставляли нас собирать окурки, просить у прохо
жих деньги, сигареты и папиросы.
Моя старшая сестра и брат отоваривали
хлеб по карточкам, это входило в их обязанности.
Почему-то хлеб получали на двое суток вперед.
Однажды у сестры украли карточки, и я не знаю,
как мы пережили это время.
Здесь, в Мурманске, я пошел в школу. Пом
ню, что учительница на большой перемене при
носила на подносе каждому кусочек хлеба и чай
ную ложку сахарного песку. Все это моментально
съедалось.
Хорошо запомнил День победы. На улицах
было много народу, гремела музыка, люди плака
ли и смеялись. Нам повезло. Отец вернулся с
войны. В конце 1946 года мы уехали на малую
родину - в Карелию. Дальнейшая жизнь семьи
была связана с Кондопожским леспромхозом, где
папа работал шофером. Первые годы после вой
ны были очень тяжелыми - всем известно, какими
голодными оказались 1946-1947 годы.