106 / 122
ДЕТСТВО, ОПАЛЕННОЕ ВОЙНОЙ
103
было не на что. Стирали белье и мыли голову щелоком. И если при
несли что-то похожее на мыло или одежду, то отдавали последнее - и
хлеб, и картошку, хотя и сами были иногда голодные. Ведь надо было
во что-то одеваться. Мы, дети, с ранней весны и до глубокой осени
бегали босиком. Ноги болели до слез, трещины кровавые. Мази тог
да в деревне не было никакой, а обуви тем более. Каждый вечер мама
мазала нам ноги сметаной, а утром опять босыми бежали на работу.
Пахали, боронили, а земля еще очень холодная. Работать, особенно на
быках, было трудно. Быки не слушаются, подденут дугу рогом, выпря
гутся и убежали в кусты. Останешься на поле и ревешь, пока взрослые
не помогут.
Днем работали в поле, а вечером собирались вместе, сегодня у
одной в дому, завтра у другой. Называли это посиделки или беседы.
Кто прял лен, кто вязал. Потом из пряжи ткали холсты, из них много
чего шили. Керосин было трудно достать, вот и сидели с лучиной -
весь вечер хозяйка светила по три-четыре лучины, а остальные рабо
тали. Спичек не было, в ход пошел кремень - камень о камень искры
высекали.
Еще помню, как бомбили немцы Чебсару. Когда летел немецкий
самолет, все знали, что враг - гул был какой-то особенный, противный,
душераздирающий. И все, кто был на полях, прятались, если жали хлеб,
то иод суслоны, если лен дергали, то под бабки. А однажды с самоле
та прыгнули три парашютиста - два немца и один русский. Они сами
пришли в деревню и сдались нашим. Говорили, что им было задание за
минировать мост через Шексну.
После войны надо было восстанавливать все разрушенное, и моло
дежи не давали дома жить. Гоняли на торфоразработки и лесозаготов
ки. Мне еще не исполнилось восемнадцати, а уже отправили в Монзен-
ский леспромхоз. Ехали на открытых платформах, жили в брезентовых
палатках до больших холодов, в каждой но 20 человек. Две железные
печки-«буржуйки», стол, лавки, по краям нары из досок, вот и вся ме
бель. Работали в лесу, вечером вернемся, все развешают одежду сушить
- одних рукавиц и валенок по 20 пар! Печки топили день и ночь, да и
готовить надо было на них. Морозы были большие. Из еды было только
то, что захватили из дома: сушеная картошка, крупа, брюква, лук. Хлеб,
правда, давали. И только после Нового года, когда в палатках стало со
всем невыносимо, перевели людей в финские дома. А весной опять от
правляли на сплав леса.