— Тогда не станем задерживать. Скажи только,
как шюцкоровцы?
— Вы знаете, по-настоящему познакомиться еще
не успел. А первое впечатление — драться с ними
будет не так-то просто.
Широко раскинув руки, Борис обнял друзей.
В глазах каждого светилась радость: ведь они снова
сошлись вместе, как бывало, в училище. Ни по ха
рактеру, ни внешне лейтенанты не были похожи.
Василий Жерносеков, черноглазый, стройный, был
быстр в движениях, говорил и смеялся громко, за
разительно. Юрченко и Арсенов наоборот, были за
стенчивы, немногословны. Особенно Иван. Он хоро
шо пел, участвовал в полковой самодеятельности и,
когда капельмейстер полка Борис Манн говорил,
что Иван может стать оперным певцом, очень сму
щался, краснел. В полку любили слушать его пение.
Особенно нравилась бойцам песня про синий плато
чек. Стоило Юрченко появиться на площадке, с ко
торой обычно выступали. самодеятельные артисты,
как навстречу ему неслось:
— Синий платочек... Синий платочек...
Но застенчивость и скромность не мешали лей*
тенанту быть твердым в своих решениях. Если он в
чем-то был убежден, друзьям стоило немалых уси
лий переубедить его...
— Так я пойду, — сказал Борис прощаясь.
— Ну, что ж, счастливо, вздохнул Юрченко —
Туда опять сам пойдешь?
— Сам.
— Тогда до завтра.
— До встречи...
Когда Арсенов вышел, Юрченко и Жерносеков
несколько минут смотрели на дверь, за которой
76
