— Вижу, что ирибыл, — нетерпеливо перебил
его майор. — Только вот с чем прибыл?
«Видно, все уже знает,» — подумал Борис.
Он хотел было рассказать подробности ночного
боя, но «старик» не стал слушать, сурово отрубил:
— Знаю, все знаю... И что ребята у тебя — орлы,
и что никто не струсил... Но ведь требовалось-то от
вас совсем другое. «Язык» нужен! Понимаешь? Вот
так нужен, — чиркнул он ребром ладони поперек
горла. — Что я сегодня опять комдиву доложу?
Что-де Арсенов — молодец, не побежал, когда его
шюцкоровцы огнем поприжали. Только вот с «язы
ком» у него опять осечка вышла?
И вдруг спросил:
— Слушай, лейтенант, как ты представляешь
себе назначение разведки?
~Арсенов смутился. С тех пор, как он закончил
училище, подобных вопросов ему никто не задавал.
Наверно, поэтому и ответил по-школярски, за
ученно :
— Разведка — это гл^за и уши полка.
— Зарубил ты себе это отлично. Только про твою
разведку этих слов пока не скажешь. Представь се
бе, что завтра нам придется перейти в наступление...
— Неужели уже завтра?
Майор улыбнулся. Жесткие складки на лбу раз
гладились. Лицо посветлело. Каждый боец в полку,
это он знает, вот так же, с нетерпением ждет при
каза.
— Я сказал: представь, что завтра в наступле
ние. А что мы знаем о переднем крае противника?
Арсенов молчал. Кроме схемы, составленной его
предшественниками—разведчиками 272-й дивизии,—
он ничем не располагал. А враг, между тем, не дре
72
