на и М. Д. Левашова, так же, как и других мореплавателей, путешествовав
ших в северной части Тихого океана, не поступали в Адмиралтейств-
коллегию.69 Капитан В. М. Головнин ошибался. В Адмиралтейств-коллегии
с нетерпением ждали прибытия в Санкт-Петербург членов экспедиции во
главе с М. Д. Левашовым и их богатых гидрографических материалов. Более
того, в период деятельности экспедиции не прекращались интенсивные ра
боты по сбору и обобщению картографических материалов по северной час
ти Тихого океана, причем руководство ими осуществлял вице-адмирал (с
июня 1769 года адмирал) А. И. Нагаев, который, как мы видели, был ак
тивно связан с изучением и картографированием Тихого океана со времен
Второй Камчатской экспедиции.
Среди материалов, доставленных из Сибири в столицу в этот период,
особое место принадлежит карте, составленной в 1765 году чукчей Н. И. Да-
уркиным по результатам его путешествия 1763— 1764 годов, когда он побы
вал на о. Св. Лаврентия и имел возможность получить географическую
информацию от чукчей, посещавших острова в Беринговом проливе и Аме
риканский материк против них. Н. И. Дауркин был обучен в Иркутской
навигацкой школе Михаилом Татариновым «знанию компаса и положению
по оному на румбы мест»,70 однако его карта выполнена в традиции допет
ровской сибирской картографии, и тем не менее эта достаточно грубая схема
не только привлекла к себе значительное внимание в XVIII веке, о чем сви
детельствует большое количество копий того времени, но и до сих пор ши
роко обсуждается историками, географами и этнографами. Этот интерес
объясняется прежде всего тем, что карта Дауркина71 и последующие устные
сведения породили стойкую легенду о существовании где-то в северной час
ти Аляски древнего русского поселения, жители которого отождествлялись
с потомками казаков из команды С. Дежнева, занесенных штормом на аме
риканский берег, или каких-либо иных русских путешественников, вплоть
до новгородцев, бежавших от репрессий Ивана Грозного.
В 1944 году на основе, как теперь выяснено, некорректного сообщения
об археологической находке на Кенайском полуострове остатков деревни с
домами «европейского типа»,72 ведущие русские исследователи (в том числе
А. В. Ефимов), ссылаясь на Т. Фаррелли, стали считать доказанным факт
существования русского поселения на Аляске более 300 лет назад. Следует
заметить, что уже в 1962 году очень самобытный, но до сих пор недоста
точно известный историк С. Р. Варшавский на заседании Отделения истории
географических знаний и исторической географии Московского филиала
Географического общества.СССР заявил, что поселение на Кенайском полу
острове имеет индейское Происхождение,73 что позже было доказано архео
логически без какой-либо доли сомнения.
На карте Дауркина (рис. 22) поселение, вызвавшее так много дискуссий,
вычерчено в традициях древнерусского рисунка, в котором для изображе
ния, как известно,.не использовались принципы центральной перспективы,
или, точнее, они были существенно отличными от принятых в западноевро
пейской живописи. Поэтому практически все изображение поселения (или
«крепости»), расположенного на реке «Хевъуверен» на территории «земля,
называемая Кыгмын» на кяфуе Николая Дауркина, дано в одной плоскости
и представляет собой к а кои ^о частокол со странным сооружением, напо
минающим поднятый на стедель корабль, на котором изображены пять че
ловек с пиками. С. Г. Федорова, детально изучившая эту карту и ее после
дующие копии сержанта Андреева и полковника Плениснера, пришла к
выводу о том, что рисунок на самой ранней (подлинной) карте Н. И. Даур
кина представляет собой Изображение типичного эскимосского поселения с
постройкой внутри него, окруженной оградой, сооруженной из каких-то ци
линдрических объектов. Внутри ограды расположены мужчины, облаченные
в эскимосские одежды. Последующие копии карты постепенно трансформи
ровали это эскимосское поселение, превратив его в русский острог, причем
95
