мышленники начали свои походы «хотя на палубных, однако гораздо нена
дежных судах, по самому их наименованию, шитики, кое им дано по при-
тчине, что вместо железных укреплений шиты они прутьями. По распро
странению ж от времени до времени плавания и промыслов строение их
судов дошло ныне до формы, сходной с корабельными палубными ботами,
с оснасткою и канатами из пеньки вместо того, что прежде оные были де
ланы из кропивы».103 Помимо судов собственной постройки промышленни
ки быстро освоили алеутские и эскимосские байдары и байдарки, которые,
начиная с экспедиции П. К. Креницына и М. Д. Левашова стали широко
использоваться также в качестве экспедиционных судов для профессиональ
ной гидрографической съемки. Обязательным навигационным оборудовани
ем кораблей и даже байдар промышленников стали компасы фабричного
изготовления; так, в ведомости снаряжения судна купца Холодилова в
1772 году помимо прочих вещей значились «пель компас один, ординарных
в медных корпусах три, байдарных два».104
Выше мы отмечали, что ученые императорской Петербургской Академии
наук практически не имели доступа к подлинным материалам исследований
в северной части Тихого океана. Есть, однако, все основания полагать, что
единственным исключением из этого правила был Г. Ф. Миллер, которому
российские власти по-видимому доверяли больше, чем другим академикам.
Г. Ф. Миллер являлся участником сибирского отряда Второй Камчатской
экспедиции В. И. Беринга и официальным ее историографом, преподавал в
главном петербургском военном учебном заведении того времени — Сухо
путном шляхетном кадетском корпусе и вообще, судя по всему, был одним
из немногих иностранцев, которому русские доверяли почти как своим со
отечественникам, посвященным в государственные тайны. Доверие это он
вполне оправдывал, в результате чего подавляющее большинство собранных
и частично обработанных им материалов по истории русских географичес
ких исследований в северной части Тихого океана осталось неопубликован
ным или было опубликовано в сильно урезанном виде в более поздних тру
дах Уильяма Кокса и П. С. Палласа. Предполагается, однако, что уже в
1770-х годах Г. Ф. Миллер предоставил часть своих материалов, подготов
ленных для публикации продолжения его труда 1758 года, некому J.L.S.,
который выступил с критикой работы Штелина и академической карты, а
также привел сведения по истории русских исследований, почерпнутые из
судовых журналов и официальных справок. В этой работе освещены 24 пу
тешествия русских охотников и купцов к островам Беринга и Медному, Але
утским островам и Кадьяку периода 1745— 1770 годов со сведениями о гео
графическом положении островов, их природе и населении.105 Широко
известна эта работа стала лишь благодаря публикации большей ее части в
переводе на английский язык в труде Уильяма Кокса (1780).106
Естественно, что труд J. L. S. не мог полностью охватить материалов
Г. Ф. Миллера, которые У. Кокс, посетивший престарелого академика в
1778 году в Москве, характеризовал в следующих восторженных выражени
ях: «Его коллекция государственных бумаг и рукописей бесценна и органи
зована в идеальном порядке. Каждый библиофил должен пожалеть, что
Миллер, столь великолепно квалифицированный для выполнения задачи и
уже приготовивший материалы, не осчастливил публику фундаментальной
историей России и что из-зВ Преклонного возраста он вынужден перепору
чить другим лицам использование этих бумаг, так тщательно собранных
им».107 Уильям Кокс, наверное,- не печалился бы так сильно, если бы мог
предвидеть, насколько широко, и плодотворно использовались и до сих пор
используются русскими историками и географами «портфели Миллера»,
хранящиеся, ‘как уже отмечалось выше, в Российском государственном ар
хиве древних актов в Москве.108
Следует, однако, признать, что при жизни Г. Ф. Миллера многие из со
бранных им материалов или источников, доступных ему как официальному
российскому историографу, не могли быть опубликованы из-за государст
109
