кавством использовать? Либерализм и снисходительность на
чальника.
Например, генерал Деникин, будучи командиром роты,
из-за своей снисходительности довел роту до плачевного со
стояния и был отстранен от командования.
У Кутепова подобных ошибок не было. Он начал так. Сна
чала терпеливо и по несколько раз объяснял новичку все, что
от того требуется. Потом очень спокойно и как само собой ра
зумеющееся указывал на совершенные погрешности, затем на
чинал предупреждать, что после определенного времени ста
нет налагать взыскания за самую незначительную оплошность.
В конце концов срок этот наступал, и помощник начальника
учебной команды делался непреклонным. За каждую провин
ность —соответствующее дисциплинарное наказание, причем
никаких снисхождений, никогда.
Неловко отдал честь? Изволь простоять несколько часов с
полной выкладкой под ружьем. Не так ответил —наряд вне
очереди. И без никаких —«войти в положение», «пожалеть».
Уважая воинскую дисциплину, иерархию чинов и званий,
внешние формы армейской системы, он внутренне оставался
так же близок солдатам, как и во времена гимназического по
хода. По воскресеньям и в праздники Кутепов брал своих но
вобранцев и водил в театры, музеи, картинные галереи, пока
зывал и рассказывал все об искусстве и истории. Из строгого
офицера он превращался в знающего и терпеливого учителя.
Не оставлял он солдат и по ночам. Точно так же, как в дет
стве, заставлял себя вставать среди ночи и идти в казармы, смо
треть, что там происходит.
Он не был карьеристом. Большая карьера ему не светила в
силу несветскости, отсутствия связей, провинциальности. Воз
можно, к концу жизни Кутепов мог превратиться в своеобраз
ного лермонтовского Максима Максимыча, состарившись и
подобрев. Не окончив Академии Генерального штаба, куда он
и не собирался поступать, вряд ли можно было продвинуться
выше должности командира батальона. Как гвардеец Кутепов
еще мог с повышением на одно звание перейти в какой-нибудь
провинциальный армейский полк, даже стать его командиром.
Если очень повезет. Как говорил генерал Деникин: «Среди слу
жилых людей с давних пор не было элемента настолько обездо
ленного, настолько необеспеченного и бесправного, как рядовое
русское офицерство. Буквально нищенская жизнь, попрание
сверху прав и самолюбия; венец карьеры для большинства —
подполковничий чин и болезненная полуголодная старость». Это
относилось к армейским офицерам. Офицеры же гвардии были
богатыми аристократами, и судьба уних складывалась по-иному.
38
