Уроженец Вологодского края, много поездивший и повидавший на своем веку Владимир Алексеевич Гиляровский в конце концов оказался московским старожилом, «всезнающим москвичом». Немного найдется людей, которые так хорошо знали бы Москву последней трети 19 — начала 20 века, ее окрестности, быт и нравы, как Гиляровский.
Трудно представить себе литературу и журналистику на рубеже двух последних столетий без Гиляровского, нет практически ни одной книги воспоминаний тех лет, где имя дяди Гиляя не было бы упомянуто с любовью. «Летучий репортер», как окрестили его друзья, был любимцем театральной публики и защитником Хитрова рынка. Его дом в Столешниках лежал на пути каждого, кто приезжал в столицу — он находился в самом центре Москвы. Может быть, поэтому там много народу и побывало у Владимира Алексеевича Гиляровского, прожившего там более полувека. Репортеры и булочники, наборщики типографий, парикмахеры и циркачи, писатели и музыканты, художники... А может, шли они к нему еще и потому, что дядя Гиляй, как и его квартира, встречался на жизненном пути многих из них.
В. А. Гиляровского, его книги, воспоминания, знают и помнят в Москве, Болгарии, Сербии, но его творчества не помнят и практически не знают на родине писателя, в Вологде. Согласитесь, что на простенький вопрос в пределах школьной программы: «Поднимите руку те, кому знакомо имя дяди Гиляя, нашего талантливого земляка?» — немногие ответили бы утвердительно, и тем не менее...

ОГНИ ВЕЧЕРНЕЙ МОСКВЫ

Малый театр... Он был храмом искусства Москвы, университетом, в котором учились и актеры и создатели театров. Малый освящал жизнь, зажигал мысль в молодых сердцах десятки и десятки лет. Гиляй знал парады Малого, знал московские театры в блеске торжественных огней, знал особый, неповторимый шумок антрактов в дни премьер. Был вхож за кулисы, в артистические, но знали и любили его, не как зрителя первых рядов партера. От него не ждали хвалебных разборов новых постановок и пьес или игры актера — он никогда об этом не писал…
И все же Малый, Художественный и многие другие, московские театры приглашали его на свои премьеры, юбилеи, на капустники, праздники только для актеров и ближайших друзей. Приглашали потому, что знали, о чем писал дядя Гиляй: о жизни актера, не окруженной блеском сцены, успеха, о той, что начиналась, когда гасли огни театра. Внимание Гиляровского было обращено к ежедневным будням тех, кто своим трудом, талантом и умением дарил радость искусства.
Теплые дружеские отношения завязались у Гиляровского с Художественным театром. Владимир Алексеевич помнил это здание как театр Леонозова, потом театр Корша, помнил, когда в здании этом открылась Московская Частная русская опера Саввы Мамонтова.
А отношение театра к дяде Гиляю однажды выразил В. И. Немирович-Данченко: «В театре много хранится драгоценных воспоминаний о Ваших связях с ним, о дружбе с незабвенным Антоном Павловичем (Чеховым — прим. Л. М.), театр помнит и всегда будет помнить и хранить в страницах интимной жизни своей Ваше присутствие, полное неиссякаемого юмора и неподдельного благородства…
Немирович-Данченко выступал тогда в Историческом музее на юбилее, и голос, который так много значил в театральной Москве, особенно четко произносил слова, адресованные Художественным дяде Гиляю:
«Перед нами в театре во всех случаях наших встреч с Вами был поэт, талантливый, жизнерадостный, бодро смотрящий в жизнь, глубоко верящий, что полная радость приходит с Искренностью и верой в победу Добра!..».

«ЛЮДИ ТЕАТРА»

Над книгой «Люди театра» В. А. Гиляровский работал с начала 20-х годов и до конца своей жизни. А напечатана она была уже после его смерти, в 1941 году, в Государственном издательстве «Искусство».
Писались «Люди театра» в основном в подмосковном поселке Картино. Сохранилось письмо, где Гиляровский писал в августе 1932 года: «Книгу мою могу закончить в Москве, приготовив ряд отдельных этюдов, и в Москве уже обсужу новый план, так как старый нарушен. В Москве этюды не пишутся, их я привык писать в Картине, а там деревяшки выходят...».
Особенно долго и с увлечением работал Владимир Алексеевич над главой о Марии Николаевне Ермоловой. Первоначально эту главу он был намерен включить в книгу «Друзья и встречи», но в издательстве попросили сократить ее, и тогда Гиляй предпочел вообще исключить ее из книги.
Хочется остановиться лишь на одной из многочисленных встреч Гиляровского, со знаменитой, актрисой — первой встрече, чтобы показать, какое восхищение испытывал «король репортеров» перед этой удивительной женщиной.
«Передо мной мелькнул освещенный солнцем нежный розововый профиль. Она быстро нырнула в подъезд, только остались в памяти серые валенки, сверкнувшие из-под черной юбки...
— Вы видели? — положив руку мне на плечо, сказал мне спутник...
— Уж не Ермолова ли?..
Именно о ней шла речь.
С каким восторгом рассказывал мне все подробности князь Мещерский, очевидец первого триумфа Ермоловой:
— С трепетом сердца я пришел в театр, но первое же появление на сцене грациозной в своей простоте девушки очаровало зал, встретивший ее восторженными аплодисментами. Успех был огромный. На другой день все газеты были сплошной похвальбой молодой артистке, Положение ее в труппе сразу упрочилось. А там, что ни новая роль, то новый успех»
Впоследствии глава о М. Н. Ермоловой («Восходящая звезда») была включена автором в книгу «Люди театра».

ГИЛЯРОВСКИЙ И ХУДОЖНИКИ

Пожалуй, особенно часто появлялся Гиляровский на жизненном пути художников.
В своей жизни, заполненной до краев кипучей деятельностью, он всегда находил время для живописи и ее творцов. Изобразительное искусство было одним из сильнейших увлечений Гиляровского.
Когда Гиляровский пришел в литературу — это было в начале 80-х годов — ведущую роль в русской живописи играли передвижники. Их искусство привлекло к себе писателя. А знакомство с И. Е. Репиным окончательно утвердило его в этих взглядах. Особенно отрадно было Гиляровскому услышать историю создания одной из любимейших им картин — «Бурлаки на Волге». Материал для картины Репин собирал на Волге, между Тверью и Саратовым. Гиляровский в это же время (в начале 70-х) сам бурлачил на Волге, в верхнем ее течении.
А в 1882 году годовой премией подписчикам литературно-художественного журнала «Москва» объявили репродукцию с известной репинской картины «Бурлаки на Волге». Подписью к ней, в 45-м-номере журнала, печатались стихи Гиляровского с •одноименным названием. Стихи эти были начаты еще в 1873 году, в период скитаний автора, под свежим впечатлением от бурлачества и навеяны неувядаемой некрасовской музой. Вновь к ним Гиляровский вернулся спустя десятилетие, после знакомства с репинским полотном.
Владимир Алексеевич старался не пропускать ни одного дарования, ни одного нового явления в русской живописи. Больше всего беспокоили его в эти годы ученики московского Училища живописи и ваяния. Гиляровский был глубоко и искренне привязан к Училищу, которое выпустило из своих стен немало художников, явившихся гордостью и украшением русского искусства. «Последняя четверть века, — писал он, — сверкнула крупными именами художников, и по количеству их первой была Москва, где скромное Училище живописи и ваяния победило мундирную и чопорную Академию художеств».
На одной из ученических выставок в 900-е годы внимание Гиляровского остановили степные пейзажи А. М. Герасимова.
Все, кто учился в те годы в Училище, знали дядю Гиляя. И участники очередной ученической выставки не спускали с него глаз, когда он обходил классы...
Вот почему, как только он остановился перед небольшим пейзажем и, внимательно глядя на картину, сказал: «Тамбовщина. Кирсановский уезд», рядом с ним оказался автор — Герасимов. Тогда это был молодой человек c копной черных кудрявых волос, в белой полотняной рубашке навыпуск и высоких сапогах. Вспоминая первую встречу с писателем, художник признавался, что был совершенно сражен таким знанием степной России: «По небольшой картинке — Тамбовщину узнать!».
До последних лет жизни не угасает интерес Гиляровского к художникам, он продолжает тесное общение с ними, бывает на выставках. По-прежнему из-под его пера летят в их адрес экспромты. И искренне радуется, что его теплые чувства к ним находят живейший отклик не только у художников старшего поколения, но и у молодых.
Многие встречи Гиляровского с художниками остались вне воспоминаний и вообще каких-либо материалов, которые дали бы возможность сейчас, спустя много лет после его смерти, восстановить их. Но даже то немногое, что сохранилось, позволяет сказать: Гиляровский, как человек большого сердца, доброты и ничем не искоренимой любви к изобразительному искусству, оказал своей личностью немалое влияние, на pocсийских художников.

***
Жизнь писателя и журналиста В. А. Гиляровского (1853-1935), пестрая, сложная и непоседливая, похожа на pycский приключенческий роман, созданный самой действительностью. В старости он сам отмечал «приключенческий» характер своей жизни, чрезвычайно богатой фактами, происшествиями, начинаниями.
К сожалению, до сих пор не написана обстоятельная научная биография журналиста, его творчество еще не стало предметом серьезного изучения. Огромный пласт газетного творчества журналиста, большое число его репортажей, фельетонов, рассказов остаются неизвестными исследователю, ибо многие из них печатались анонимно. И можно только предполагать, их было много....
Но остались книги писателя: «Мои скитания», и «Москва и москвичи», «Москва газетная», «Друзья и встречи» и многие другие, остались воспоминания близких, друзей В. А. Гиляровского.
И хочется верить, что талант дяди Гиляя привлечет внимание новых любителей русской литературы и истории, a eго творчество станет близким и понятным сотням наших читателей.