Я в первый раз тогда увидел Кутепова. Меня поразила,
если можно так выразиться, простота его фигуры. Его дви
жения, манера говорить, свойственная емулегкая жестику
ляция —все обнаруживало чисто русскую мощную фигу
ру, а глаза его свидетельствовали о той внутренней
энергии, которой он был преисполнен.
Яуже из сведений, доходившихдо меня раньше, знал, что
Кутепов был одним из тех немногих военачальников, ко
торые имели и желание, и силу удерживать войсковые ча
сти от проявления разгула в виде еврейских погромов и
насилий над отдельными личностями, характеризовав
ших время начавшегося развала Добровольческой армии,
и в частях, находившихся под непосредственным власт
ным влиянием Александра Павловича, не творилось того
безобразия, которым, к несчастью, ознаменовывалось на
хождение частей Добровольческой армии в городах с ев
рейским населением.
С самого начала нашей беседы я почувствовал, что имею
перед собою начальника армии, которому дорого спасение
России, но который не желал бы, чтобы это спасение сопро
вождалось несчастьями для других, в частности для евреев.
Наша беседа касалась прежней политики русского пра
вительства по отношению к еврейскому населению в Рос
сии и возможной роли его в государственном строитель
стве обновленной родины постольку, поскольку на нашу
политику будет влиять начальник армии, призванный, по
нашему представлению, участвовать если не в уничтоже
нии орд большевиков, то по крайней мере в установлении
порядка в том хаосе, который, к сожалению, неминуемо бу
дет сопровождать переход от большевистского режима к
сильной правильной и демократической государственной
власти в России.
Невольно приходилось касаться и общих взглядов на
будущее России. На меня особенно произвело впечатле
ние понимание «абсолюта» России у генерала Кутепова.
Россия, независимо от режима, независимо от социаль
ного строя, была для Кутепова —понятие самодовлеющее,
но несовместимое с господством большевиков, уничто
жающим самую сущность России, да и вообще всякого
