Часть кораблей находилась на Кронштадтском рейде,
другие в Ревельской эскадре, третьи готовились к походу на
Средиземное море. В суматохе сборов Лисянский не забыл
навестить Курганова.
— Ну вот и дождался праздника пятнадцатилетний капи
тан, — с грустью сказал премьер-майор и улыбнулся, —
впрочем, по календарю тебе и пятнадцати не исполнилось.
Юрий, покраснев, согласно кивнул. Жена Курганова по
ставила на стол пирожные.
— Пуще всего остерегайся на первых порах кичливости.
Будь строг, но справедлив со служителями, — посоветовал
Курганов.
Прощаясь, жена Курганова перекрестила Лисянского и,
всплакнув, поцеловала, а ее супруг проговорил:
— Пуля, она дура, матушка. В пороховом дыму, ядро ли,
картечь ли, не разбирает чинов, крушит равно и матроса, и
адмирала. Однако береженого бог бережет, — он перекрес
тил и обнял Юрия. — Ступай на фрегат, Отечество нынче в
беде. Супостат на юге и здесь, на Балтике, норовит куски
полакомей от России оторвать. Авось, Господь не допустит.
Захлопнулись двери Морского корпуса, кончилось шко
лярство. Во многом поднаторел гардемарин за четыре года.
Познал точные науки, освоил языки иноземные, обучился
морскому делу. 14-летнего Юрия Лисянского ждет жизнь.
Теперь он будет отвечать не только за себя, но и за подчи
ненных матросов, а случится, и за жизнь корабля. С сожа
лением расставался он с Кургановым, правда, теперь он об
рел верных друзей —Мишу Баскакова, Иринарха Тулубьева,
Пашу Карташева. Завидовал Ананию. Старший брат выпус
тился в прошлом году и уже шел на корабле из Архангель
ска в Кронштадт. Ублажало то, что он, Лисянский, по стар
шинству выпуска стоял намного выше некоторых велико
возрастных гардемарин, например Крузенштерна. В приказе
о выпуске от 27 мая 1788 года подпрапорщик Лисянский
значился следом за своим дружком, сержантом Иринархом
Тулубьевым. Старшинство при выпуске в те времена давало
преимущество по службе, при назначении на должность,
при награждениях. Об этом Юрий вспомнит пятнадцать лет
спустя.
