Если отучить канаков от природной лени и хоро
шо организовать их труд, размышлял на досуге док
тор Шеффер, можно будет ежегодно отправлять из
принадлежавшей ему провинции несколько кораблей,
груженных сандаловым деревом, овощами, орехами
кукуй, и к берегам Америки, и в Китай, и в Новую
Голландию. С этим у него проблем не будет. Настора
живало лишь открыто неприязненное отношение к
нему некоторых местных вождей. Не беда, утешал себя
доктор Шеффер, со временем они поймут, что он не
только строг, но и справедлив и умеет достойно воз
награждать тех, кто этого заслуживает.
Обозрев свои владения, доктор Шеффер в сере
дине ноября подрядил парусную туземную лодку и
отплыл на ней обратно в Ваимеа.
Тимофей Тараканов почти каждый день встречал
ся с Ланой. У них были на побережье любимые мес
та, где им никто не мешал.
Постигая Лану, он постигал и ее язык, похожий
своей мелодичностью на звучание флейты, мерный
плеск волн в тихую погоду, на журчание ручья. Он
узнавал все больше слов и понятий, которые были ей
дороги: «Пуа» — это цветок, «кахави» — река, вода —
это «пуи», а идти купаться — «мало каи». Поцелуй
звучал в ее устах «хони», но во время их уединен
ных встреч у них часто получалось «хонихони», то
есть поцелуй следовал за поцелуем, и Тараканов чув
ствовал все больший вкус как к этим словам, так и к
тому, что они выражали.
Иногда Лана изображала рассерженность и в ответ
на какую-либо просьбу своего поклонника категорич
ным тоном говорила: «Аоле лоа!» Тараканов понимал:
это значит «Ни в коем случае!», «Никогда!». Ему го
раздо больше нравилось, когда она с лукавым видом
отвечала: «Аоле паха». По форме это означало уклон
чивый отказ, на деле же выглядело как согласие.
Когда она целовала его, любовно гладила по во
лосам, игриво пощипывала пышную бороду, она час
то повторяла: «Лауае Тим». И не надо было иметь
семь пядей во лбу, чтобы проникнуть в смысл этих
373
