американцем, как, мол, жизнь на корабле, не оби
жает ли капитан, нравится ли им на Кауаи. Матрос
спросил, нет ли у меня выпить, и я угостил его. Мы
выпивали в моей каюте. Водсворт в это время сме
нился с вахты и спал. И американец рассказал мне,
что Водсворт считает короля Каумуалии дураком за
то, что тот доверился русским, и будто бы капитан
сам говорил королю об этом. Русские, утверждал Вод
сворт, обманывают короля. По словам Водсворта, как
только русские построят свои крепости, они убьют
Каумуалии и всех канаков, и Водсворт открыто го
ворил об этом некоторым вождям в Ваимеа. Вот мат
рос у меня и допытывался, неужели это правда. И
еще капитан говорил американским матросам кораб
ля, что, ежели его соотечественники на Оаху помо
гут королю Камеамеа изгнать отсюда доктора Шеф
фера, он будет с ними заодно и отомстит за все
унижения, какие испытал — извините, ваше благо
родие, за точную передачу его слов — от этого ин
дюка доктора Шеффера. А ежели в ближайшее вре
мя ничего здесь не произойдет, то пора, ребята, го
ворил Водсворт своим матросам, давать отсюда деру
вместе с бригом. Вот такие пакостные слухи распро
страняет он о нас. И с чего бы сочинять этому мат
росу? Что у трезвого на уме, у пьяного на языке.
На следующий день мой собутыльник, встретившись
со мной на палубе, попросил опохмелиться и все до
пытывался, не сказал ли он вчера спьяну чего лиш
него. А я ему, Егор Николаевич, ответил, что ниче
го такого лишнего он не говорил.
— Та-ак, — зловеще протянул доктор Шеффер. —
Спасибо, вы хорошо выполнили мое поручение. Я все
гда подозревал, что Водсворту верить нельзя. Ваш
рассказ подтверждает самые худшие мои опасения.
После ухода Никифорова доктор Шеффер сделал
несколько задумчивых шагов по комнате. Потом по
дошел к бюро, вытащил из ящика пистолет и, заря
див, сунул за пояс. Действовать надо было быстро,
решительно.
Сначала он отправился в дом короля. Каумуалии,
извещенный стражником о прибытии визитера, при
гласил его к себе, но доктор предложил пройтись,
