его брате, тем более что оставляли их в такой земле, где в
безмерном удалении от друзей своих и родственников окру
жены они были людьми, от которых не только не могли ожи
дать искренности и удовольствий жизни, но, напротив,
должны были опасаться всяких ухищрений и досад. С вели
чайшею охотою взял бы я с собою брата его в Россию; его
любили все на корабле нашем сердечно и желали иметь сво
им сотоварищем, но губернатор, хотя и желал бы, чтобы он
воспользовался сим случаем, не мог дать ему на то позволе
ния. Сверх того, и разлука была бы для него слишком жесто
ка, долженствовавшего лишиться чрез то своего почти един
ственного собеседника и деятельного помощника в делах тя
гостных*.
В 2 часа пополудни начали сниматься с якоря. Небо по
мрачилось уже с полудня, и начинал идти снег, однако все
предметы в заливе видны были еще ясно. Не желая упустить
благополучного ветра, надеялся я выйти в море прежде, не
жели сделается погода худшею. Едва подняли якорь и поста
вили марсели, вдруг пошел великий снег и скрыл все берега
от нашего зрения. Один только пункт, который надлежало
особенно видеть для того, чтобы не подойти близко к лежа
щему против залива Раковина, недалеко находящемуся от
нас рифу, усматривали еще в тумане. Но и сей закрылся ско
ро. Я тогда полагал, что мы обошли уже риф сей, почему и
продолжали плыть под марселями к выходу из залива, как
вдруг корабль остановился на мели. Теперь уверился я по
здно, что неосторожно было выходить из залива при столь
неблагоприятствовавших обстоятельствах. Сие приключе
ние не имело, впрочем, никакого другого последствия, кро
ме потери трехдневного времени. В следующий день попо
лудни, расснастив корабль, спустив баркас, завезши якорь и
вылив воду из 50 бочек, стянулись с места без всякого по
вреждения; потому что, невзирая на свежий ветер, в заливе
вовсе волнения не было. Кошелев узнал о случившемся с на* Сей достойный молодой человек умер в Камчатке в 1807 г.
[4°9]
